Просто у нас хорошая система безопасности, вот и все. Они не слишком полагаются только на электронику.
– Но у них самая совершенная техника.
– Я не говорил, что они не используют новейшие технологии, просто они полагаются не только на технику. Когда техника сделает свое дело, то они проводят еще «ручную» проверку. Они все время держат пассажиров под контролем. Это была примечательная ситуация: я сидел здесь и продавал якобы величайшие тайны моей страны и в тоже время испытывал гордость за наш аппарат служб безопасности. Оба смотрели на меня с определенным опасением.
Опрос продлился еще часа два. Мы детально прошлись по тому, как Моссад активизирует, организовывает и вербует в Англии более чем три тысячи своих добровольных помощников «сайанов», как Моссад содержит более сотни конспиративных квартир в Большом Лондоне и исполняет вербовочные желания других, меньших резидентур в Европе.
Казалось, конспиративные квартиры их очень обеспокоили, потому что они вносили большой беспорядок в британскую систему по борьбе с терроризмом. И тот факт, что Моссад прямо перед их носом проводит интенсивную вербовочную деятельность, им совсем не понравился. По их тону я почувствовал, что они поняли серьезность ситуации и собираются ее исправить.
– Если мы хотим здесь все вычистить, с чего, по-вашему, мы должны начать?
– Сначала Вы должны убедить своих политиков в том, что ход против Моссад не направлен против Государства Израиль, что Моссад – это опасное орудие, которое вредит всем, кто с ним сталкивается
– Я думаю, до этого мы уже дошли. То, что мы хотим получить от Вас, – оперативная информация. Где находится ахиллесова пята системы? У каждой системы она есть, как бы ни старались ее скрыть. Где находится ахиллесова пята Моссад, которая позволит нам отойти назад и смотреть за тем, что они делают и остановить их всегда, когда мы этого захотим.
– Какой именно аспект их работы Вы хотите остановить?
– Нам не нравится, что британские подданные используются ими в их операциях. А взять на мушку из-за этого все национальное меньшинство, т.е. еврейскую общину, было бы неприемлемым. С другой стороны, мы не можем, ничего не предпринимая, наблюдать, как они вербуют дипломатов, находящихся под нашей защитой, и этим ставят на карту наши отношения с этими странами.
– Ну, тогда Вы должны поймать их на горячем.
Роберт скорчил циничную мину. – Я думаю, со временем, это произойдет само собой.
– Вы должны установить наружное наблюдение за их конспиративными квартирами.
– Здесь мы согласны с Вами. Но как мы их найдем?
– Проследите за «боделем».
– Что такое «бодель»?
– Слово «бодель» происходит от еврейского слова «лехавдиль», что означает «разделять». «Бодель» это сепаратор, ваша т.н. «ахиллесова пята». Это курьер, который доставляет пакеты и прочие штуки из резидентуры на конспиративные квартиры и наоборот. Это тайная прислуга для всего. Обычно, если не всегда, этот человек служит в армейском «спецназе». Это молодой израильтянин, прошедший специальную подготовку по обнаружению и уходу от наружного наблюдения, и он лучший в этой области. Из резидентуры в конспиративную квартиру он обычно ходит днем, а назад – по ночам. Он очень редко использует посольские машины, и у него нет четкого графика.
– И это Вы называете «ахиллесовой пятой»?
– Это то, что этот человек должен делать, но не всегда делает. В конспиративных квартирах часто живут израильские студенты, которые заботятся о наличии там продуктов и т.д., чтобы в случае необходимости они легко могли быть активизированы. Студенты живут в некоторых таких помещениях и посещают другие, забирая почту, включая и выключая свет, звоня по телефону – чтобы квартира производила впечатление населенных и не возбуждала подозрений, когда на ней разместится разведчик. Они обычно того же возраста, что и «бодель», и общаются с ним. Я имею в виду, что большинство мест, которые он посещает в свободное время, выходя из своей квартиры, и являются конспиративными квартирами. Проследите за ними, и если он в течение дня заходит к ним, то Вы нашли конспиративную квартиру. Вы вполне сможете проследить за ним большой командой наружного наблюдения, чтобы за ним никогда не ходил один и тот же человек или ехала одна и та же машина. Но я не знаю, сможете ли Вы это сделать.
Несколько минут мы помолчали, пока они переваривали услышанное.
– Это очень щекотливое дело. Роберт почесал затылок. Я был единственным курильщиком в комнате, но воздух в ней был, хоть топор вешай. Было видно, что они оба чувствовали себя не очень хорошо.
– Что Вы имеете в виду? С усмешкой я откинулся на спинку стула. Я был очень доволен собой. Я сделал то, что должен был сделать, и это доставило мне удовольствие. По крайней мере, пока, но мы еще не закончили.
– Итак, если мы проследим за парнем и найдем конспиративную квартиру, что нам делать потом? Я имею в виду, можете ли Вы представить себе скандал, если мы раскроем сразу несколько дел вроде дела Полларда?
– Нас сразу же во весь голос обвинят в антисемитизме, – заметил Стив с серьезным выражением лица.
– Этого не случится, – возразил я.
– Почему нет? – с сомнением в глазах уставился на меня Стив. – Я думаю, когда идешь на рыбалку, никогда не знаешь заранее, что вытащишь из воды.
– Резидентура не использует конспиративные квартиры для своих «сайанов». С ними встречи происходят в их частных жилищах в совершенно обычных обстоятельствах. Тайные встречи случаются очень редко, например, в тех случаях, конечно, когда «сайан» доставляет со своей работы жизненно важную информацию. Конспиративные квартиры служат только для встреч и консультаций оперативных офицеров – кадровых разведчиков, которые никогда не посещают посольство. Изредка их используют для допросов агентов, но потом от их дальнейшего использования почти всегда отказываются. От конспиративных квартир, я имел в виду.
На улице уже стемнело, и мы все заметили, что говорить нам осталось уже почти не о чем.. Информацию теперь следовало проанализировать, и тогда возникли бы новые вопросы. В этот момент выудить из меня больше ничего было нельзя. Пришло время заканчивать.
– Что теперь?
Роберт вынул из кармана белый конверт и положил его предо мной. – Это маленький знак благодарности за то, что Вы пожертвовали для нас своим временем. Мы охотно встретились бы с Вами снова и задали бы новые вопросы и, конечно, за ответы, которые мы уже получили от Вас, мы Вам заплатим.
– Вы не можете выразиться поточнее? Что Вы имеете в виду, говоря «снова»?
– Возможно, через несколько дней.
– Я не знаю, останусь ли я здесь так долго. Я позвоню Вам перед отъездом и сообщу Вам его дату.
– Где Вы сейчас живете?
– Я живу и здесь и там. Я позвоню Вам завтра и дам Вам адрес. Так пойдет?
– Хорошо. Завтра нас здесь не будет, но Вы можете сообщить его нашему другу. Он будет нашим «боделем». Мы все рассмеялись.
***
Перед зданием посольства я подсчитал деньги в конверте и установил, что англичане сильно поскупились. Даже если эти 800 долларов составляли сумму намного большую, чем та, что у меня в этот день лежала в кармане, я ведь знал, что подарил им золотые ножницы, которыми они смогут подрезать Моссад его когти. Роберт проронил в разговоре, что за один список «сайаним» они заплатили бы миллионы, но при этом он смеялся и шутил, что Моссад вряд ли пустит меня в свой штаб, где я мог бы стащить этот список.
Но я знал цену пакета с фотографиями всех оперативных офицеров-разведчиков Моссад, который я спрятал в гостиничном номере. Об этом не знал даже Эфраим. Но он и не должен был узнать об этом.
Я знал, что мне одному удалось на долгое время разрушить возможности Моссад для работы в Великобритании. И, насколько я знал англичан, они не дадут Моссад узнать, откуда возникли для них проблемы. Этим я исполнил свой долг, и при этом насладился сладким вкусом мести. Меня напугало, как сильно я их ненавижу. Я ненавидел людей, которые вырвали меня с улиц Тель-Авива и из моей жизни, которая была счастлива – несмотря на маленькие ежедневные проблемы, с которыми я, как и все в такой напряженной и небезопасной стране, как Израиль, вынужден был бороться. Я ненавидел их за то, что они поколебали мою веру в сионистскую мечту, защита которой была им доверена.
Эфраим лежал на кровати в своем номере, выключив свет и звук у телевизора. Он, вероятно, заснул пару часов назад, потому что в комнате не висел сигаретный дым.

Глава 18
– Что ты тут делаешь? – спросил Эфраим, когда я поднял трубку. Голос его звучал устало.
– Заказываю кофе. Англичане не имеют понятия, как правильно готовить кофе.
– Ты думаешь, американцы готовят лучше? – спросил он со смехом.
– Ты не хочешь чего-то поесть? Я закажу себе гамбургер. Я умираю от голода.
– Конечно. Закажи пару клаб-сэндвичей. Как все прошло?
Я сделал заказ и рассказал ему все. Мне совсем не нравилось заниматься делом таким образом. Это было не так, как в Моссад. Там все было организованно: сначала делался письменный отчет, затем нужно было отвечать на вопросы. Здесь мне казалось, что я просто удовлетворяю чье-то личное любопытство. Мои чувства к Эфраиму колебались от уважения к отвращению.
– Что они сказали, когда ты передал им фотографию?
– Я думаю, я сделал это правильно. Я сначала сделал так, чтобы они показали мне свою фотографию, а потом вытащил мою. Я думаю, я устранил этим все сомнения, если какие-то и были.
– Вы разговаривали о деле «Эль-Аль»?
– Они думают, что Моссад способен на такие штучки, точно, как ты говорил.
– Они правы.
– Ты хочешь сказать, что мы сделали это? Это меня поразило.
– Я так не утверждал. Я только сказал, что мы способны на это и уже делали такие трюки в прошлом.
Эфраим задавал мне вопросы с полным ртом. Он был, в общем, воспитанным человеком, но правила хорошего тона за столом не соблюдал. Я решил подождать с ответами, чтобы успеть спокойно поесть.
Утолив голод, он узнал все, что произошло в посольстве. Кофе уже остыл, и у меня снова не было сигарет.
– Сначала принеси сигарет, а потом мы поговорим о том большом задании, о котором я тебе рассказывал, – сказал Эфраим.
Я пошел к двери. Он крикнул мне в спину: – Ты классно проделал работу, Вик! Даже если это тебе доставило удовольствие, чего не должно было быть, ты сделал свое дело здорово.
Значит, он заметил, что это мне понравилось, а я думал, что перехитрил его. Я купил два больших блока сигарет и поспешил назад. Итак, теперь наступает ОНО, последнее задание, которое должно закончить это состояние забвения, в котором я находился в подвешенном состоянии в качестве подручного бунтовщиков.
Я вовремя замолчал, чтобы не возбудить в себе снова чувство сомнения. Не то, чтобы у меня совсем не оставалось сомнений, но в этот момент у меня просто не было большого выбора. Если Эфраим хотел меня надуть, то теперь, после того, что я сделал, у него была для этого прекрасная возможность.
Когда я вернулся, настроение Эфраима изменилось. В первый раз я видел его таким. Раньше он всегда казался мне человеком непоколебимой самоуверенности. Теперь он был совсем другим, беспокойным, неуверенным.
– Что с тобой? Куда ты подевал свою спокойную кровь? Я попытался выдавить что-то из него. Казалось, в этот момент не было повода ему быть недовольным. В этой ситуации у него на это не было права; это было только моей привилегией.
– Я думаю только о следующем шаге. Тут так много нерешенных вопросов. Я думаю, мы это дело немного отсрочим.
– Что ты сказал? Что это означает для моего графика?
– Только маленькая отсрочка, неделя, может, дней десять. В его голосе послышалось легкое сомнение. Возможно, он хотел меня проверить. Может, он надеялся, что я так спешу покончить с заданием, что пойду на любой риск, лишь бы все наконец-то закончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57