Так как были уверены в отсутствии мин. Следовую полосу чуть не каждую неделю боронит трактор, не станут же они каждый раз снимать, а потом снова устанавливать минное заграждение.
Первый боец арьергарда бухнулся на рыхлую, похожую на пластилин землю. И преодолел первые полметра.
Мосты были сожжены…
* * *
Стрелок аккуратно протер окуляр оптического прицела. Не потому, что он загрязнился, — для того, чтобы унять мандраж. Спокойные, размеренные, стократно до того повторенные движения успокаивают.
Он Протер прицел, придвинул к губам микрофон и плавно повел дуло винтовки вниз.
Вон он, первый боец, ползет по открытому пространству следовой полосы. Ползет — как плывет, выбрасывая вперед руки и отталкиваясь ногами.
Один ползет. Чтобы, если что, принять удар на единственного себя. И тем спасти остальных.
Снайпер не стрелял. Его не интересовала единственная жертва. Ему нужны были все. Ну, или большинство. Он вжимал лицо в холодную резину наглазника и наблюдал за тем человеком, который его не видел. Но которому предстояло умереть от его пули. Позже. Не теперь.
Разведчик дополз до середины полосы, остановился и махнул остальным. Путь был свободен.
Еще два бойца повторили его маневр, добрались до середины полосы и, расползшись в стороны, залегли. Они взяли на себя охрану флангов. Чтобы страховать проход основной группы.
— Грамотно действуют, — отметил снайпер. — Таких на мякине не проведешь. Придется повозиться.
Остаток группы вытянулся на полосу. Кроме арьергарда, развернувшего стволы на лес. Бойцы ползли медленно и бесшумно. Словно на экране телевизора, у которого выключен звук.
Семнадцать человек, подсчитал стрелок. Много! Слишком много для одной винтовки!
— Семнадцать, — тихо сказал он в микрофон. — Их семнадцать человек.
— Немало! — ответил охранник.
— Сколько есть. Будь готов к бою.
— Я всегда готов.
Разведка группы доползла до забора и вытащила «перемычки» — специальный провод с быстро-съемными, вроде больших прищепок, фарфоровыми «крокодильчиками». Один из бойцов надел толстые диэлектрические перчатки, взявшись за не проводящие ток ручки, разжал челюсти зажимов и, разведя на полтора метра друг от друга, зацепил за колючку. Другой расчехлил диэлектрические ножницы и аккуратно подрезал проволоку с двух сторон. Электричество потекло по новому, одетому в изоляционную оболочку проводу. Сбоя в работе электрической сети не последовало. Тревожный сигнал, оповещающий о прорыве охранного периметра, на пульте молчал.
Бойцы подняли провод «перемычки» на две рогульки и проползли под ним. Путь через первый, внешний, забор был открыт. Впереди было еще несколько заборов с сюрпризами, но для специалистов они особой опасности не представляли.
Еще три бойца проскользнули в образовавшийся в заборе лаз. И, растащив и уперев в землю сошки, установили ручной пулемет. Они страховались от атаки с фронта. И потому выдвигали туда самое тяжелое из того, которым располагали, вооружение. Удара с тыла они не ждали.
«Я готов! Можно двигаться!» — поднял руку вертикально вверх пулеметчик.
Снайпер сделал три глубоких вдоха и выдоха. Он успокаивал дыхание, чтобы оно не мешало прицеливанию. Потом завалил дуло винтовки вниз. Еще больше вниз. Туда, где залег арьергард. Голова колонны его не интересовала. Им деваться было некуда — впереди несколько заборов, позади ничем не защищенное пространство. Им до ближайших кустов надо было еще бежать и бежать. А арьергарду до ближайших кустов — шаг ступить.
С арьергарда и предстояло начинать. С остальными можно было разобраться потом.
Стрелок поймал в перекрестье пунктирных линий спину ближнего к нему бойца. В спину стрелять было глупо. Спина наверняка защищена бронежилетом. Винтовочную пулю он, конечно, не сдержит, но ее убойную силу уменьшит. И траекторию может изменить. В итоге будет раненый. А нужен убитый.
Снайпер передвинул дуло винтовки чуть выше.
Туда, где уже заканчивался бронежилет, но еще не начиналась каска.
За секунду до выстрела он вышел в эфир. Теперь хранить молчание уже было глупо.
— Говорит Третий. Имею семнадцать штыков. Начинаю работать…
И плавно нажал на курок.
Винтовка почти бесшумно выплюнула пулю. Которая ударила лежащего на земле человека в узкую щель между бронежилетом и каской. Ударила сбоку в шею, мгновенно перерубив позвоночник. Он даже не вскрикнул, как на то и рассчитывал стрелок, он молча ткнулся лицом в землю.
— Раз, — посчитал снайпер.
— И тут же перевел прицел на ближнего, к уже мертвецу, бойца. Теперь надо было действовать очень быстро, пока они не сообразили, в чем дело. Пока они не поняли, что их расстреливают.
Шею второго бойца стрелок выцелил в течение двух секунд. И снова нажал на курок.
— Два.
Третий боец почувствовал, что происходит что-то не то, но что, понять не успел. Он настороженно задрал голову вверх, чтобы осмотреться. И получил пулю в правый висок. Он тоже не закричал.
— Три.
С арьергардом было покончено. Тихо покончено. Так, что ползущие впереди ничего не услышали. А видеть они, надумай обернуться, могли все то же самое — спины и упертые в землю ноги своих товарищей. Которые прикрывали их тыл.
Теперь следовало отстреливать последних. Которые ползли за первыми. Их смерть могла пройти незамеченной. Потому что наблюдать их было некому. Все глаза были устремлены вперед.
Стрелок выцелил одного бойца и тут же второго. Оба умерли почти в одно и то же мгновение. И тоже не издали ни звука, так как их рты и носы погрузились во свежевспаханную землю следовой полосы.
— Четыре. И пять.
Они не издали ни звука, но их услышали. Каска одного из них глухо звякнула о приклад автомата.
Ближайшие к ним бойцы обернулись и мгновенно оценили обстановку. Не сговариваясь, они раскатились в стороны и, еще даже не завершив последнего оборота, открыли огонь по ближним тылам. Где, по их мнению, скрывался противник. Они не пытались его убить, в невидимую цель попасть трудно, они пытались испугать его шквалом огня, заставить залечь, чтобы выгадать секунды на перегруппировку.
Автоматы вколачивали в темноту леса пулю за пулей. И тоже почти без шума. Звук выстрела гасили набалдашники глушителей.
Пух-пух-пух-пух — глухо шептали автоматы, веером рассеивая вокруг себя пули.
Шумел лес. Пули впивались в невидимые стволы, рубили ветки, сучья и листья. Пули стригли лес под ноль.
Но этот звук был довольно естествен. Точно так же лес шумит, когда сильный ветер треплет и рвет его крону. Этот звук не был посторонним. Он распространялся очень недалеко и никого не настораживал.
Еще одного бойца стрелок уложил влет, когда он попытался подняться на ноги. Такую прыть надо было пресекать в самом начале. Чтобы другим неповадно было. Чтобы отбить охотку к перемене мест. Ринувшуюся в лес толпу винтовкой не остановить. Винтовка не автомат, она может брать только одиночные цели.
Привставший боец упал и умер. Живые зарылись в землю. Наверное, они решили, что им противостоит многочисленный, спрятавшийся за стволами деревьев противник. На которого глупо вставать в лобовую атаку.
Бойцы залегли и дали еще один неприцельный залп по фронту леса. Если бы там был враг, в таком массированном огне он вряд ли бы выжил. Но врага в лесу не было. Враг был на небе.
Стрелок завалил еще одного автоматчика. И еще одного ранил.
На этом его фора закончилась.
Командир расстреливаемой группы подполз к ближайшему от него мертвецу и нащупал рану. И даже ткнул палец в пулевой канал. Его интересовало направление, откуда велась стрельба. Рана была сверху. И значит, траектория полета пули уходила в небо.
— Снайпер! — крикнул он. — Всем работать деревья!
Бойцы задрали автоматы и, быстро разобрав сектора обстрела, прочесали вершины густым автоматным огнем. Они не пропустили ни одного подозрительного деревца. В том числе то, на котором засел снайпер.
Две пули ударили стрелка в бронежилет. Одна — в объектив прицела. Который, вместе со свинцом и осколками стекла, вошел ему в глаз. Стрелок умер мгновенно. Ломая ветки и сучья, он рухнул вниз.
— Есть!
— Быстро осмотритесь! — приказал командир. Бойцы, перекатываясь и перебегая из стороны в сторону, нырнули в лес. Двое из них мгновенно погибли, напоровшись на пули охранника. Третий отработал очередь в опасном направлении. И залег.
Охранник вскрикнул и схватился за перебитую в колене ногу. Шансов на спасение у него не оставалось. Даже если" бы он умудрился отползти в лес и спрятаться. Он это понимал лучше, чем кто-либо другой. Он мог только умереть. Либо от болевого шока и потери крови. Либо по-человечески. В бою.
Охранник вытянул гранату. Дождался, когда к нему поближе подлезут враги, и, теряя от боли сознание, выдернул чеку.
Врагов он не достал. Враги были опытные. И, услышав характерное шипение сработавшего взрывателя, успели отпрыгнуть за стволы деревьев и случайные пни.
Граната никого не задела. Но граната грохнула.
Над пусковой закричала сирена и взлетели в небо осветительные ракеты.
Тихая операция приказала долго жить. Вместе с подорвавшим себя охранником.
— Все! — сказал заместитель командира. — Теперь они заблокируют броневход в бункер, и их оттуда без консервного ножа не выковырнешь.
— Ерунда. Нам не бункер нужен. Нам ракета нужна. А как с ней управиться, мы знаем, — быстро ответил командир и уже в полный голос заорал:
— Назад! Работать колючку! Работать по резервному плану.
Теперь деваться было некуда. Теперь надо было доводить начатое дело до конца. Или отступать.
Отступать — значило не выполнить приказ и за это скорее всего поплатиться головой. Но главное, было неизвестно, куда отступать. Было неизвестно, что ждет там, в черноте леса. И легко можно было угодить в смертельно опасные ножницы между охраной объекта и неизвестными людьми там, в тылу. Кроме того, через несколько десятков минут сюда должна была нагрянуть подмога, вызванная командованием пусковой. Которая прочешет весь район мелким гребнем. Если считать точно — то через семьдесят пять минут. За которые надо успеть управиться. Успеть победить. Чтобы не умереть.
А если успеть, если захватить пусковую, то можно закрепиться и диктовать свои условия. Даже вначале блефуя. А потом уже с козырями на руках. Тем более что на захват понадобится не семьдесят пять минут, а от силы десять, потому как вторая группа вышла на исходные. И замечена не была. И значит, может ударить в самом уязвимом месте.
— Гранаты! — приказал командир. Бойцы вытащили гранаты и бросили их в сторону забора. Под опоры, под прикрученные к ним изоляторы. Несколько взрывов слились в один. Заборы рухнули, открыв проход внутрь.
— Лупи по караулке, пока они не очухались.
Три бойца, вскинув на плечи гранатометы, навели их на места возможного скопления сил противника. Которые были известны заранее. Потому что были точно обозначены на планах наблюдателями.
Выстрел!
Выстрел!
Выстрел!
Три ракеты взорвались на выходе из караулки и у бункера, расшвыривая во все стороны выбежавших на отражение атаки солдат. Второй залп накрыл КП и вышки.
— Ну, все. Теперь рукопашка! Теперь вцепляемся им в глотку…
* * *
Солдаты охраны падали под разящими очередями двух бьющих от колючки пулеметов. Они даже не успевали ничего понять. И ничего сделать.
Некоторые залегли и огрызались короткими очередями. Но долго они вряд ли продержатся. Потому что срочники против профессионалов — не бойцы.
«Десять минут. От силы десять минут им осталось до полной зачистки, — подумал снайпер. — Или даже того меньше».
И дослал в ствол патрон.
Снайпер сидел позади своих учеников. Далеко позади. На самой высокой сосне, с которой была видна вся пусковая. Он сидел здесь на всякий случай. Который случился.
— Давай дуй к нашим. Подстрахуй, — сказал он в микрофон своему охраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Первый боец арьергарда бухнулся на рыхлую, похожую на пластилин землю. И преодолел первые полметра.
Мосты были сожжены…
* * *
Стрелок аккуратно протер окуляр оптического прицела. Не потому, что он загрязнился, — для того, чтобы унять мандраж. Спокойные, размеренные, стократно до того повторенные движения успокаивают.
Он Протер прицел, придвинул к губам микрофон и плавно повел дуло винтовки вниз.
Вон он, первый боец, ползет по открытому пространству следовой полосы. Ползет — как плывет, выбрасывая вперед руки и отталкиваясь ногами.
Один ползет. Чтобы, если что, принять удар на единственного себя. И тем спасти остальных.
Снайпер не стрелял. Его не интересовала единственная жертва. Ему нужны были все. Ну, или большинство. Он вжимал лицо в холодную резину наглазника и наблюдал за тем человеком, который его не видел. Но которому предстояло умереть от его пули. Позже. Не теперь.
Разведчик дополз до середины полосы, остановился и махнул остальным. Путь был свободен.
Еще два бойца повторили его маневр, добрались до середины полосы и, расползшись в стороны, залегли. Они взяли на себя охрану флангов. Чтобы страховать проход основной группы.
— Грамотно действуют, — отметил снайпер. — Таких на мякине не проведешь. Придется повозиться.
Остаток группы вытянулся на полосу. Кроме арьергарда, развернувшего стволы на лес. Бойцы ползли медленно и бесшумно. Словно на экране телевизора, у которого выключен звук.
Семнадцать человек, подсчитал стрелок. Много! Слишком много для одной винтовки!
— Семнадцать, — тихо сказал он в микрофон. — Их семнадцать человек.
— Немало! — ответил охранник.
— Сколько есть. Будь готов к бою.
— Я всегда готов.
Разведка группы доползла до забора и вытащила «перемычки» — специальный провод с быстро-съемными, вроде больших прищепок, фарфоровыми «крокодильчиками». Один из бойцов надел толстые диэлектрические перчатки, взявшись за не проводящие ток ручки, разжал челюсти зажимов и, разведя на полтора метра друг от друга, зацепил за колючку. Другой расчехлил диэлектрические ножницы и аккуратно подрезал проволоку с двух сторон. Электричество потекло по новому, одетому в изоляционную оболочку проводу. Сбоя в работе электрической сети не последовало. Тревожный сигнал, оповещающий о прорыве охранного периметра, на пульте молчал.
Бойцы подняли провод «перемычки» на две рогульки и проползли под ним. Путь через первый, внешний, забор был открыт. Впереди было еще несколько заборов с сюрпризами, но для специалистов они особой опасности не представляли.
Еще три бойца проскользнули в образовавшийся в заборе лаз. И, растащив и уперев в землю сошки, установили ручной пулемет. Они страховались от атаки с фронта. И потому выдвигали туда самое тяжелое из того, которым располагали, вооружение. Удара с тыла они не ждали.
«Я готов! Можно двигаться!» — поднял руку вертикально вверх пулеметчик.
Снайпер сделал три глубоких вдоха и выдоха. Он успокаивал дыхание, чтобы оно не мешало прицеливанию. Потом завалил дуло винтовки вниз. Еще больше вниз. Туда, где залег арьергард. Голова колонны его не интересовала. Им деваться было некуда — впереди несколько заборов, позади ничем не защищенное пространство. Им до ближайших кустов надо было еще бежать и бежать. А арьергарду до ближайших кустов — шаг ступить.
С арьергарда и предстояло начинать. С остальными можно было разобраться потом.
Стрелок поймал в перекрестье пунктирных линий спину ближнего к нему бойца. В спину стрелять было глупо. Спина наверняка защищена бронежилетом. Винтовочную пулю он, конечно, не сдержит, но ее убойную силу уменьшит. И траекторию может изменить. В итоге будет раненый. А нужен убитый.
Снайпер передвинул дуло винтовки чуть выше.
Туда, где уже заканчивался бронежилет, но еще не начиналась каска.
За секунду до выстрела он вышел в эфир. Теперь хранить молчание уже было глупо.
— Говорит Третий. Имею семнадцать штыков. Начинаю работать…
И плавно нажал на курок.
Винтовка почти бесшумно выплюнула пулю. Которая ударила лежащего на земле человека в узкую щель между бронежилетом и каской. Ударила сбоку в шею, мгновенно перерубив позвоночник. Он даже не вскрикнул, как на то и рассчитывал стрелок, он молча ткнулся лицом в землю.
— Раз, — посчитал снайпер.
— И тут же перевел прицел на ближнего, к уже мертвецу, бойца. Теперь надо было действовать очень быстро, пока они не сообразили, в чем дело. Пока они не поняли, что их расстреливают.
Шею второго бойца стрелок выцелил в течение двух секунд. И снова нажал на курок.
— Два.
Третий боец почувствовал, что происходит что-то не то, но что, понять не успел. Он настороженно задрал голову вверх, чтобы осмотреться. И получил пулю в правый висок. Он тоже не закричал.
— Три.
С арьергардом было покончено. Тихо покончено. Так, что ползущие впереди ничего не услышали. А видеть они, надумай обернуться, могли все то же самое — спины и упертые в землю ноги своих товарищей. Которые прикрывали их тыл.
Теперь следовало отстреливать последних. Которые ползли за первыми. Их смерть могла пройти незамеченной. Потому что наблюдать их было некому. Все глаза были устремлены вперед.
Стрелок выцелил одного бойца и тут же второго. Оба умерли почти в одно и то же мгновение. И тоже не издали ни звука, так как их рты и носы погрузились во свежевспаханную землю следовой полосы.
— Четыре. И пять.
Они не издали ни звука, но их услышали. Каска одного из них глухо звякнула о приклад автомата.
Ближайшие к ним бойцы обернулись и мгновенно оценили обстановку. Не сговариваясь, они раскатились в стороны и, еще даже не завершив последнего оборота, открыли огонь по ближним тылам. Где, по их мнению, скрывался противник. Они не пытались его убить, в невидимую цель попасть трудно, они пытались испугать его шквалом огня, заставить залечь, чтобы выгадать секунды на перегруппировку.
Автоматы вколачивали в темноту леса пулю за пулей. И тоже почти без шума. Звук выстрела гасили набалдашники глушителей.
Пух-пух-пух-пух — глухо шептали автоматы, веером рассеивая вокруг себя пули.
Шумел лес. Пули впивались в невидимые стволы, рубили ветки, сучья и листья. Пули стригли лес под ноль.
Но этот звук был довольно естествен. Точно так же лес шумит, когда сильный ветер треплет и рвет его крону. Этот звук не был посторонним. Он распространялся очень недалеко и никого не настораживал.
Еще одного бойца стрелок уложил влет, когда он попытался подняться на ноги. Такую прыть надо было пресекать в самом начале. Чтобы другим неповадно было. Чтобы отбить охотку к перемене мест. Ринувшуюся в лес толпу винтовкой не остановить. Винтовка не автомат, она может брать только одиночные цели.
Привставший боец упал и умер. Живые зарылись в землю. Наверное, они решили, что им противостоит многочисленный, спрятавшийся за стволами деревьев противник. На которого глупо вставать в лобовую атаку.
Бойцы залегли и дали еще один неприцельный залп по фронту леса. Если бы там был враг, в таком массированном огне он вряд ли бы выжил. Но врага в лесу не было. Враг был на небе.
Стрелок завалил еще одного автоматчика. И еще одного ранил.
На этом его фора закончилась.
Командир расстреливаемой группы подполз к ближайшему от него мертвецу и нащупал рану. И даже ткнул палец в пулевой канал. Его интересовало направление, откуда велась стрельба. Рана была сверху. И значит, траектория полета пули уходила в небо.
— Снайпер! — крикнул он. — Всем работать деревья!
Бойцы задрали автоматы и, быстро разобрав сектора обстрела, прочесали вершины густым автоматным огнем. Они не пропустили ни одного подозрительного деревца. В том числе то, на котором засел снайпер.
Две пули ударили стрелка в бронежилет. Одна — в объектив прицела. Который, вместе со свинцом и осколками стекла, вошел ему в глаз. Стрелок умер мгновенно. Ломая ветки и сучья, он рухнул вниз.
— Есть!
— Быстро осмотритесь! — приказал командир. Бойцы, перекатываясь и перебегая из стороны в сторону, нырнули в лес. Двое из них мгновенно погибли, напоровшись на пули охранника. Третий отработал очередь в опасном направлении. И залег.
Охранник вскрикнул и схватился за перебитую в колене ногу. Шансов на спасение у него не оставалось. Даже если" бы он умудрился отползти в лес и спрятаться. Он это понимал лучше, чем кто-либо другой. Он мог только умереть. Либо от болевого шока и потери крови. Либо по-человечески. В бою.
Охранник вытянул гранату. Дождался, когда к нему поближе подлезут враги, и, теряя от боли сознание, выдернул чеку.
Врагов он не достал. Враги были опытные. И, услышав характерное шипение сработавшего взрывателя, успели отпрыгнуть за стволы деревьев и случайные пни.
Граната никого не задела. Но граната грохнула.
Над пусковой закричала сирена и взлетели в небо осветительные ракеты.
Тихая операция приказала долго жить. Вместе с подорвавшим себя охранником.
— Все! — сказал заместитель командира. — Теперь они заблокируют броневход в бункер, и их оттуда без консервного ножа не выковырнешь.
— Ерунда. Нам не бункер нужен. Нам ракета нужна. А как с ней управиться, мы знаем, — быстро ответил командир и уже в полный голос заорал:
— Назад! Работать колючку! Работать по резервному плану.
Теперь деваться было некуда. Теперь надо было доводить начатое дело до конца. Или отступать.
Отступать — значило не выполнить приказ и за это скорее всего поплатиться головой. Но главное, было неизвестно, куда отступать. Было неизвестно, что ждет там, в черноте леса. И легко можно было угодить в смертельно опасные ножницы между охраной объекта и неизвестными людьми там, в тылу. Кроме того, через несколько десятков минут сюда должна была нагрянуть подмога, вызванная командованием пусковой. Которая прочешет весь район мелким гребнем. Если считать точно — то через семьдесят пять минут. За которые надо успеть управиться. Успеть победить. Чтобы не умереть.
А если успеть, если захватить пусковую, то можно закрепиться и диктовать свои условия. Даже вначале блефуя. А потом уже с козырями на руках. Тем более что на захват понадобится не семьдесят пять минут, а от силы десять, потому как вторая группа вышла на исходные. И замечена не была. И значит, может ударить в самом уязвимом месте.
— Гранаты! — приказал командир. Бойцы вытащили гранаты и бросили их в сторону забора. Под опоры, под прикрученные к ним изоляторы. Несколько взрывов слились в один. Заборы рухнули, открыв проход внутрь.
— Лупи по караулке, пока они не очухались.
Три бойца, вскинув на плечи гранатометы, навели их на места возможного скопления сил противника. Которые были известны заранее. Потому что были точно обозначены на планах наблюдателями.
Выстрел!
Выстрел!
Выстрел!
Три ракеты взорвались на выходе из караулки и у бункера, расшвыривая во все стороны выбежавших на отражение атаки солдат. Второй залп накрыл КП и вышки.
— Ну, все. Теперь рукопашка! Теперь вцепляемся им в глотку…
* * *
Солдаты охраны падали под разящими очередями двух бьющих от колючки пулеметов. Они даже не успевали ничего понять. И ничего сделать.
Некоторые залегли и огрызались короткими очередями. Но долго они вряд ли продержатся. Потому что срочники против профессионалов — не бойцы.
«Десять минут. От силы десять минут им осталось до полной зачистки, — подумал снайпер. — Или даже того меньше».
И дослал в ствол патрон.
Снайпер сидел позади своих учеников. Далеко позади. На самой высокой сосне, с которой была видна вся пусковая. Он сидел здесь на всякий случай. Который случился.
— Давай дуй к нашим. Подстрахуй, — сказал он в микрофон своему охраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56