После такого сообщения мисс Летти подняла голову, глаза ее округлились. Она уперлась взглядом в сэра Энтони, который увлеченно занимался крылышком.
- Следует предположить, - резко сказала мисс Мерриот, - что джентльмен - большой оригинал!
Мистер Мерриот отвернулся, чтобы скрыть смех.
- О, эти семейные дела!..
- Но... но папа говорит... - начала мисс Грейсон. - Как, Тони, вы не хотите жениться на мне?
- Не хочу, - отрезал сэр Энтони.
Мисс Грейсон захлопала ресницами. Она, казалось, не была обижена.
- А почему? - спросила она наивно. Сэр Энтони поднял на нее глаза, в них прыгали чертики.
- Полагаю, Летти, потому, что у меня дурной вкус.
- Ах так!.. - Мисс Грейсон молча переваривала информацию. Она высвободилась из-под руки Кэйт и подошла к столу. Сэр Энтони при ее приближении встал и принял протянутую ему маленькую ручку. - Тони, а вы скажете папа? - спросила она.
- Я уже сказал ему, дорогая.
- И как он это принял? - тревожно спросила мисс Грейсон.
- Философически, дитя мое.
- Я так рада! - сказала мисс Грейсон со вздохом облегчения. - Если вы не хотите жениться на мне, Тони, я могу ехать домой со спокойным сердцем. И даже могу простить вас за то, что вы были таким злым.
- А я, - сказал сэр Энтони, - смогу, наконец, закончить свой обед.
Глава 3
МИЛЕДИ ЛОУЕСТОФТ
Кто-то тихонько поскребся в дверь, и мисс Мерриот крикнула: - Войдите.
В ее просторную спальню вошел мистер Мерриот и двинулся прямо к камину, перед которым стояла Кэйт.
- Ну, моя дорогая, ты ее поцеловала на ночь? - обратился он к сестре.
Мисс Мерриот сбросила туфли и ответила ему в том же тоне:
- Как, ты наконец расстался с большим джентльменом? (Мистер Мерриот пристально глядел в огонь, губы его медленно сложились в улыбку, а на щеках появилось что-то вроде румянца.) Боже, детка! И все из-за мамонта? Это крайне респектабельный джентльмен, дорогой мой.
Мистер Мерриот поднял глаза на сестру.
- Я думаю, что не хотел бы оказаться у него на пути, - заметил он несколько непоследовательно. - Но я бы доверился ему.
Мисс Мерриот засмеялась:
- Будь мужчиной, Питер, умоляю.
- Увы! - ответил мистер Мерриот. - Я чувствую себя женщиной.
- О, Прю, дорогая моя Прю, ведь он здравомыслящий виг! Неужели ты бы вышла за него замуж?
- Думаю, ты будешь смеяться, Робин. Мог ли ты представить, чтобы я влюбилась через два часа после знакомства? А, ты завидуешь росту этого джентльмена. Не так ли?
- Мой рост, дитя мое, сослужил мне хорошую службу. Я уверен, что именно маленькие мужчины - самые умные. Кстати, поздравляю, ты отлично владеешь шпагой.
- По крайней мере, старый джентльмен выучил меня одной-двум полезным штучкам, - невозмутимо ответила леди и закатала рукав камзола, показывая пятно на рукаве рубашки. - Мой последний стакан с мамонтом пошел в рукав, - сказала она, улыбаясь.
Брат ответил ей улыбкой.
- Что ж, этим вечером у нас было довольно работы, - заметил он. - Посмотрим, что будет завтра. Покойной ночи, дорогая, пусть тебе приснится твой мамонт.
- Но, видит Бог, мне и надобен мамонт по моему сложению, - сказала мадам Прюденс.
- А тебе пусть приснится твоя крошка, Робин.
Она вышла, напевая какую-то старинную песенку. Она видела, что ее брат беспокоится в ожидании завтрашнего дня, но ей самой была свойственна некоторая флегматичность и безмятежность, которая хорошо гармонировала с ее крупной статью. Прюденс взирала на жизнь спокойно и уверенно.
Истина была в том, что она слишком привыкла ко всяким опасностям, чтобы тревожиться по пустякам, и, конечно, они с Робином часто менялись одеждой, и поэтому она научилась не бояться запутанных ситуаций. Она полагалась на свою находчивость; когда же та ей изменяла, приходилось звать на помощь родителя. Невозможно было ходить его путями, не испытывая восхищения перед его фантастической изобретательностью. Прю относилась к отцу с любовью, хотя и не без доли иронии. Его непредсказуемость скорее забавляла ее, чем тревожила. Вообще-то девушка обычно соглашалась плясать под его дудку, но в семье считалось, что она не особенно любит приключения. Робин же, хоть возмущался таинственностью, которой любил окутывать себя отец, откровенно наслаждался сюрпризами судьбы. А его шалости и вызывающая дерзость становились причиной разнообразных передряг. Вместе с тем он относился к жизни серьезно, что было чуждо его сестре. У Робина бывали восторженные увлечения, и жизнь волновала его больше, нежели забавный спектакль.
Похоже было, что Робин принял эту последнюю авантюру близко к сердцу. Разумеется, он был заинтересован больше, чем полагала его сестра. Прюденс надеялась, что он бросился в эту авантюру только из любви к приключениям и по приказанию отца. Она помнила, как он плакал после сражения при Каллодене, положив ей голову на колени. Это было в их старом доме, в Перте. Робин плакал от ярости и горя и смахивал с глаз слезы с проклятиями и клялся больше не ввязываться в безнадежные дела.
Прюденс было все равно, сидел ли на троне Карл из рода Стюартов или Георг из рода Ганноверов; она подозревала, что и их отцу это тоже было безразлично. Он просто любил все героическое. Вихрь восстания закружил их семью, - но Бог знает, во имя чего оно совершалось. Они запутались в его сетях, прежде чем поняли, что произошло. Их отец стал мистером Кольни. Он произнес великолепную речь, и вдруг они все превратились в якобитов. Год назад, проживая во Флоренции, они были совершенными французами. Еще раньше существовал некий игорный дом во Франкфурте, владелец которого внезапно исчез, захватив сына и дочь, чтобы участвовать в дележе пирога, состряпанного Морицем Саксонским.
Французы, немцы, якобиты - для Прюденс было все одно.
Но к Англии она относилась иначе. Прю увлеклась этой страной. Англия стала для нее родным домом. Несомненно, в ней заговорила кровь матери - крупной, красивой и веселой женщины, которая умерла в Дьеппе, когда Робин был совсем маленьким.
Она сказала об этом Робину на следующее утро, перед отъездом в Лондон.
Робин рассмеялся - он накладывал грим:
- Дорогая, ты просто воплощение английской тяжеловесности.
- Мне тоже так кажется, - сказала мисс Прюденс. Ее взор упал на Джона, который складывал бритвенный прибор.
- Ба, дитя мое, ты побрился? Да у тебя еще ни волоска на подбородке!
На лице слуги появилась мрачная улыбка.
- Не худо было бы вам обоим быть поосторожнее, - произнес он. - Вы просто суете шеи в петлю. Джентльмен с сонными глазами все подмечает, уж поверьте мне.
- Ты что, испугался этой горы? - спросил Робин. - Я запросто обведу его вокруг пальца.
Слуга посмотрел на хозяина с глубокой любовью.
- Ох уж и хитры вы, мастер Робин, но и большой джентльмен не так глуп, как вы думаете.
Прюденс уселась на стул лицом к спинке, подперев подбородок ладонью. Она взглянула на Джона.
- А где сейчас старый джентльмен? Физиономия слуги осталась невозмутимой.
- Хоть я с ним и прожил много лет, но ответить на такой вопрос не возьмусь.
- А сколько ты с ним прожил, Джон?
- Я попал к нему в услужение, когда вас обоих еще на свете не было.
Робин положил заячью лапку для румян и встал.
- Да уж ты у нас все больше помалкиваешь, а, Джон? А может быть, ты знаешь, что он сейчас вытворяет?
- Может, и знаю, а может, и нет, - уклончиво отозвался тот. - Что миледи наденет сегодня?
Робин спустился в обеденную залу через двадцать минут - в белом платье и в розовых лентах. На голове сегодня оказалась соломенная шляпка с розочками и лентами. Прюденс была в строгом костюме - светло-коричневые брюки для верховой езды и камзол цвета кларета, она несла в руках тонкую мантилью, которую потом накинула на плечи «мадам».
Мисс Летти не терпелось пуститься в путь. Вскоре они отправились: Робин и юная леди скромно уселись в карете, а лжемистер Мерриот и сэр Энтони поехали верхом, в качестве эскорта.
Само собой, разумеется, пошли расспросы. Прюденс была готова к ним и отвечала без запинки. Она рассказала о поместье в Камберленде - это показалось ей достаточно отдаленным местом - и о большом путешествии на континент. Само собой, сэр Энтони в свое время тоже бывал там. Они на равных обсуждали иностранные города. Прюденс выказала прекрасное знание этих мест. В самом деле, она чуть ли не наизусть знала большую часть Европы и, кроме того, проявила большую осведомленность в отношении заведений, малодоступных для прекрасного пола. Она заметила, как приподнялись в удивлении прямые брови ее собеседника, и приготовилась к следующему вопросу.
- Для ваших лет вы повидали необычайно много, мистер Питер, - заметил сэр Энтони.
- Двадцать лет - это не так мало, сэр, - возразила она. По правде говоря, ей было не двадцать, а все двадцать шесть, но она знала, что в мужском костюме выглядит совершенным юнцом. - Я жил за границей с родителями несколько лет - до смерти матери. Она не выносила английского климата.
Сэр Энтони вежливо склонил голову и затем пожелал узнать, где мистер Мерриот собирается остановиться в Лондоне.
- Моя сестра должна навестить миледи Лоуестофт, сэр. Я ее спутник и полагаю, что ее милость устроит и меня тоже. Может быть, вы знакомы с нею? - спросила Прюденс.
- О, леди Лоуестофт знают все, - ответил сэр Энтони. - Если она не сможет принять вас или вам надоест это дамское царство, помните, дорогой мальчик, что мой дом в любое время к вашим услугам.
Прюденс покраснела от удовольствия и искоса взглянула на большого джентльмена. Это было неожиданно. Похоже, сэр Энтони проявляет к ней симпатию. Девушка серьезно поблагодарила джентльмена и узнала, что он владеет домом на Клэрджес-стрит.
Они въехали в Лондон уже в сумерках. Прюденс еще держалась в седле, но уже очень устала. Вначале необходимо было возвратить под отчий кров мисс Летти. Там же они оставили и сэра Энтони. Время было позднее, что послужило им оправданием - спасители явно не желали входить в дом. Правда, мисс Мерриот пообещала навестить Летицию в самое ближайшее время. Карета довезла их до Арлингтон-стрит и остановилась у дверей дома миледи Лоуестофт.
Прюденс соскользнула на землю со вздохом облегчения. Робин тронул ее за плечо:
- Ты умница, милый брат. Ну, теперь путешествию конец.
- Это лишь короткая остановка, - поправила брата Прюденс. - Не сомневаюсь, что окончательно обосноваться нам удастся только на том свете.
Чернокожий грум ввел их в гостиную. Это был просторный зал, сверкающий желтой парчой и позолотой. Миледи, похоже, была неравнодушна к новомодной французской мебели. Грум ушел доложить своей госпоже о прибытии гостей, а мисс Прюденс осмотрелась с комической гримасой.
- Клянусь небом, кажется, миледи Лоуестофт ни чуточки не изменилась, это все та же добрая, старая Тереза де Брютон, - заметила она.
Дверь распахнулась и тут же затворилась опять. В комнату вошла леди в огромном шелковом кринолине - леди с черными, узкими, как прорези, глазами на худом подвижном лице и в напудренном парике. На шее и на руках сверкали украшения. Леди стояла спиной к двери, не выпуская дверной ручки, и переводила взгляд с одного гостя на другого. Глаза ее стали еще уже, лицо просияло. Она засмеялась.
- Так кто же из вас мужчина, дети мои? - спросила она.
Прюденс отвесила поклон.
- С вашего позволения, я, мадам. Миледи быстрыми шажками двинулась к ней.
- О нет! Разве я тебя не знаю, душенька? Ну, Прю, дорогая моя! - Она обняла Прю и расцеловала в обе щеки. Робину тоже достался поцелуй, и юноша вернул его с большей ловкостью, чем его краснеющая сестра. Прюденс не любила светских ритуалов.
- А где же bon papa, дети мои? - вскричала леди, все еще держа их за руки.
- Мы надеялись, мадам, узнать это от вас, - сказал Робин.
Она вопросительно поглядела на них, склонив голову к плечу.
- Ах вот как? Вы не имеете о нем сведений?
- Это так, мадам. Мы потеряли старого джентльмена по дороге. Или он нас, - ответила Прюденс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43