– Ату его! Ату ее!
Леди Фанни хихикнула.
– Ах, сударь, сколь вы не галантны! И вы не удосужились взглянуть на себя в зеркало. Являетесь ко мне грязным, непричесанным! Ко мне, кто так любит, чтобы мужчина был point de vice.
– Оставим мой внешний вид, с твоего разрешения. Я достаточно долго терпел твои капризы, Фанни. Ты вернешься со мной в Англию.
– Неужели, сударь? – В глазах миледи вспыхнул боевой огонь.
– Вы моя жена, сударыня.
– Но не ваша вещь, сударь. Прошу, разгладьте свой нахмуренный лоб. Мне он таким не нравится.
– Непременно! – вмешался Руперт. – Как там моя кузина, Марлинг?
– Да, сударь! И как вы могли покинуть бедняжку Гарриет? Ты поступил очень дурно, Эдвард.
– Фанни, ты кончила? Предупреждаю тебя, я не в настроении терпеть все эти ужимки.
– Осторожнее, Фан, осторожнее! – сказал Руперт, получавший от всего этого огромное удовольствие. – Не то он отринет тебя, это уж как пить дать.
Марлинг резко обернулся к нему.
– Ваши шутки неуместны, Аластейр. Полагаю, нам будет легче разговаривать, если вы нас оставите одних.
– Как ты смеешь, Эдвард! Бедный мальчик только-только начал вставать с кровати, и у него рана в плече – пуля прошла на какой-то дюйм от легкого!
– Меня не заботят раны Руперта, – уничтожающе сказал Марлинг. – Он останется жив и без моего сочувствия.
– Хорошо, но рана, несомненно, откроется, если мне придется и дальше любоваться вашей угрюмой физиономией! – отпарировал Руперт. – Да улыбнитесь же, Бога ради!
– Да-да, Эдвард, улыбнись! – умоляюще сказала миледи. – Когда ты так хмуришься, у меня разбаливается голова.
– Фанни, поговорим наедине пять минут.
– Нет, сударь, ни за что. Вы невыносимы, когда обращаетесь ко мне в таком тоне, и, право же, больше я терпеть не намерена.
– Вот так, Марлинг. Пойдите закажите завтрак. Вам сразу полегчает, голову даю на отсечение. У вас желчь разлилась из-за пустоты в желудке. Уж я-то это ощущение знаю. Ветчина, пирожки, кофе, чтобы запить их, и вы станете другим человеком, провалиться мне!
Леди Фанни хихикнула. Чело Марлинга стало еще темнее, глаза жестче.
– Вы пожалеете об этом, сударыня. Вы зашли слишком далеко.
– Ах, сударь, у меня нет терпения выслушивать ваши тирады. Приберегите их для Гарриет! Ее они, разумеется, чаруют.
– Испытайте их на Джастине, – посоветовал Руперт. – Вот он с Леони. Господи, какое счастливое семейное собрание!
– В последний раз, Фанни… больше я спрашивать не стану – ты поговоришь со мной в одиночестве?
– В одиночестве? – повторил Руперт. – Ну, разумеется, она согласится. Одиночество, вот что требуется! Одиночество и жирная ветчинка…
– Мой дорогой Марлинг, надеюсь, я вижу вас в добром здравии? – В комнату бесшумно вошел его светлость.
Марлинг взял свою шляпу.
– Я совершенно здоров, Эйвон, благодарю вас.
– Зато в каком он расположении духа! – вставил Руперт. – О Господи!
– Признаюсь, – произнес Марлинг ровным голосом, – оно оставляет желать лучшего.
– Да не может быть! – Руперт изобразил изумление. – Просто море было бурным, Эдвард, и у вас растрясло печень.
Эйвон обернулся к брату.
– Твои замечания, Руперт, всегда поучительны. И все же, мне кажется, мы обойдемся без них.
Руперт тут же увял. Миледи вздернула голову. Эйвон подошел к столику, налил рюмку бургундского и предложил Марлингу, но тот жестом отклонил ее.
– Я приехал, сударь, забрать мою жену домой. Но раз она отказывается сопровождать меня туда, разрешите мне откланяться.
Эйвон поднял лорнет и посмотрел сквозь него на миледи.
– Да, Джастин, отказываюсь. Я поеду с тобой в Париж.
– Разумеется, я чрезвычайно польщен, – сказал его светлость. – Тем не менее, дорогая моя, ты поедешь со своим мужем.
– Благодарю вас! – Марлинг саркастически усмехнулся. – Я не возьму ее, если она послушается вас! Она должна послушаться меня!
– Я н-никого не п-послушаюсь! – Лицо леди Фанни сморщилось, как у готового расплакаться ребенка. – Вы оба такие недобрые!
Марлинг промолчал, и она прижала к глазам платочек.
– Ты приезжаешь… кричишь на меня… и… и хмуришься… Я не поеду с тобой! Я тебя ненавижу, Эдвард!
– Мне не хватало только этого, – сказал Марлинг и повернулся к двери.
Зашелестели шелка – миледи пробежала через комнату.
– Ах, Эдвард, я не то хотела сказать, ты же знаешь! Совсем не то!
Он отстранил ее.
– Ты вернешься со мной?
Она поколебалась, потом подняла на него глаза. Две крупные слезы сползли по ее щекам. Марлинг взял обе ее руки и нежно их пожал.
– Нет, – сказал он мягко, – я не могу смотреть, как ты плачешь. Поезжай с Джастином.
Тут она повисла у него на шее и зарыдала.
– Ах, Эдвард, я поеду с тобой! Правда-правда! Прости меня!
– Милая! – Он крепко ее обнял.
– Я решительно de trop, – заметил его светлость и налил себе еще бургундского.
– Я поеду, Эдвард! Но… мне так… мне так хочется в Париж!
– Тогда поезжай, радость моя. Я не хочу лишать тебя удовольствия.
– Н-но я… я не в силах расстаться с тобой, – рыдала Фанни.
– Прошу прощения, но не мог бы я кое-что предложить? – Герцог медленно подошел к ним. – Право, для подобных страданий нет ни малейших причин. Все очень просто! – Он отвесил Марлингу блистательный поклон. – Прошу вас поехать с нами в Париж, мой дорогой Эдвард.
– А! Благодарю вас, но…
– Да, я знаю, – прожурчал Эйвон. – Вы предпочитаете не переступать неблагопристойный порог моего жилища.
Марлинг покраснел.
– Право же, я…
– Поверьте, это лишнее. Я бы не предложил столь неприятный план, если бы не то обстоятельство, что Фанни мне необходима.
– Не понимаю, почему вы нуждаетесь в ней.
Его светлость недоуменно поднял брови.
– Дражайший Эдвард, а мне казалось, что вы с вашими неколебимыми понятиями о приличиях должны понять причину сразу же.
– Леони! Я совсем забыл… – Марлинг нерешительно помолчал. – Неужели вы не можете найти даму, которая составила бы ей общество?
– Без сомнения, их найдется сотня, но мне необходима хозяйка дома.
– В таком случае Фанни лучше поехать с вами, а я вернусь в Англию.
Фанни вздохнула.
– Эдвард, если ты не поедешь в Париж, я должна буду вернуться с тобой. Но мне так хочется, чтобы ты поехал.
В эту секунду вошла Леони и захлопала в ладоши при виде Марлинга.
– Parbleu! Это мосье Марлинг! Bonjour, m'sieur. Он улыбнулся и поцеловал ей руку.
– Надеюсь, я нахожу вас в добром здравии, дитя? Но ваш румянец уже служит мне ответом.
– Взыскательные глаза взирают на мою малютку благосклонно, – прожурчал герцог. – Малютка, я пытаюсь уговорить мистера Марлинга почтить мой убогий дом своим присутствием. Прошу, присоедини свои уговоры к моим.
– Да? – Леони перевела взгляд с одного на другого. – Пожалуйста, поедемте, хорошо? Я попрошу монсеньера пригласить и мосье Давенанта.
Эйвон невольно улыбнулся.
– Прекрасная мысль, ma fille.
– Дитя, – сказал Марлинг, – это лишнее. Вы возьмете с собой миледи, а мне позволите уехать.
– А, ба! – воскликнула Леони. – Это потому, что вы не любите монсеньора, правда?
– Моя малютка откровенна, этого у нее не отнимешь, – заметил его светлость. – Вся суть дела
в двух словах.
– Вы не думаете, что он достаточно респектабельный. Но только теперь он стал очень-очень
респектабельным, je vous assure.
У Руперта вырвался приглушенный звук, плечи миледи задрожали, а Марлинг не выдержал и безудержно расхохотался. Леони с негодованием оглядела развеселившуюся троицу и обернулась к герцогу.
– Что с ними, монсеньор? Почему они смеются?
– Понятия не имею, малютка, – ответил Эйвон не моргнув и глазом.
– По-моему, это глупо. Очень глупо.
Однако смех очистил воздух. Марлинг посмотрел на герцога и сказал прерывающимся голосом:
– Признаюсь… именно ваша… недостаточная респектабельность несколько стоит… мне поперек
горла!
– Я так и полагаю, – ответил герцог. – Но вы
найдете опору в Давенанте. Он будет в восторге оплакивать вместе с вами мою покойную мораль.
– Весьма заманчиво, – ответил Марлинг и бросил неуверенный взгляд на жену. – Но мне кажется, в этой сумасшедшей затее я окажусь неуместным.
– Мой дорогой Эдвард, а я в ней уместен? —
осведомился его светлость оскорбленным тоном. – Я полагаюсь на вас, на то, что вы поможете мне внести в нее должную солидность.
Марлинг с легкой улыбкой посмотрел на темно-малиновый кафтан герцога.
– Я придать солидность еще могу, но вы, Эй-вон? Вы вносите в нее великолепность.
– Вы мне льстите. – Эйвон поклонился. —Должен ли я истолковать это как согласие?
– Да, Эдвард, да! О, пожалуйста!
– Voyons, это будет fort amusant, m'sieur. Вы должны поехать.
Руперт осмелился подать голос:
– Присоединяйтесь к нам, Марлинг! Чем больше, тем веселее.
– Что я могу ответить на такие любезные уговоры? – Марлинг взял руку жены в свою. – Благодарю вас, Эйвон. Я принимаю ваше приглашение.
– В таком случае Гастону лучше вернуться в Лондон за вашими вещами, – сказал его светлость.
Леони засмеялась.
– Он умрет, монсеньор. Уж я знаю.
– Заметьте, – сказал герцог, обращаясь к Марлингу, – смерть и всяческие беды всегда веселят мою малютку.
Марлинг положил ладонь на голову Леони.
– Она плутовка, Эйвон, не так ли? Но хорошенькая плутовка.
Леони широко раскрыла глаза.
– Vraiment? Я правда хорошенькая, монсеньор? Вы тоже так думаете?
– Более или менее, малютка. Более или менее.
У нее вытянулось лицо.
– Я и боялась, что вы так не думаете, монсеньор.
Эйвон ущипнул ее за подбородок.
– Дитя, разве я не называю тебя ma belle?
Леони прижала его руку к губам.
– Merci, Monseigneur! Вы сделали меня такой счастливой, enfin!
Марлинг внезапно посмотрел на жену. Она улыбнулась и опустила глаза, а он обернулся к Руперту.
– Пожалуй, я последую твоему превосходному… хотя не очень своевременному совету, мой мальчик.
Руперт ухмыльнулся.
– Что? А, ветчинка! Да, хороший совет, разрази меня! Но не стану отрицать, дал я его, чтобы разъярить вас, Эдвард!
– И добился своего, шалопай. Эйвон, нет нужды посылать Гастона в Англию. Я могу сам туда вернуться и присоединиться к вам в Париже на следующей неделе.
– Дорогой Эдвард, Гастону только полезно потрудиться. Он растолстел и обленился. Он будет в Париже раньше нас.
– Вы очень добры! – Марлинг поклонился.
– Это противоречит моей репутации, – сказал его светлость и позвонил.
* * *
На следующее утро все общество отправилось в Париж. Леди Фанни волновалась, Марлинг посмеивался, Руперт отпускал шуточки, Леони была преисполнена радостного возбуждения, а герцог оставался неторопливым и безмятежным, как обычно. Все жители Леденье высыпали поглазеть на их отбытие и дивились коляске, нагруженной багажом, дормезу с гербами его светлости на дверцах и на следовавшие за ним две кареты поменьше.
В одной из них ехали Марлинги, а Эйвон, Леони и Руперт – в дормезе. Руперт полулежал на подушках, смягчавших толчки, и коротал время за картами с Леони. Его светлость расположился в углу и наблюдал за ними, слегка посмеиваясь.
Глава 24
ХЬЮ ДАВЕНАНТ ПРИЯТНО УДИВЛЕН
Субботу и воскресенье они отдыхали в Руане и приехали в Париж во вторник. Уокер ожидал их в вестибюле особняка и даже взглядом не выдал, что узнал Леони. Все было готово к прибытию его светлости, и леди Фанни тотчас забрала в свои ручки бразды правления домом. Присмотрев за распаковкой своего багажа и отдав многочисленные распоряжения, она присоединилась к герцогу в библиотеке, а Леони тем временем пошла поздороваться с мадам Дюбуа, домоправительницей.
– И что теперь, Джастин? – осведомилась миледи, садясь напротив него у бюро. – Мы должны наделать шума?
– Непременно, Фанни. И как можно больше. Я жду твоих советов.
– Бал, – объявила она деловито. – Для начала достаточно. – Она задумчиво прикусила палец. – Сначала я должна одеть девочку и одеться сама. Право, у меня не найдется ни одного сносного платья! Белая парча для Леони, я думаю, или два-три оттенка зеленого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49