В этом он тоже оказался прав.
На вилле уже давно был оборудован центр связи, который теперь обслуживали люди из министерства. Связь с танковыми частями, расположенными возле Багдада, осуществлялась по подземному волоконно-оптическому кабелю, которому были не страшны никакие бомбардировки.
Лишь с отдаленными частями и, конечно, с теми, что дислоцировались в Кувейте, приходилось - несмотря на опасность перехвата - связываться по радио.
Впрочем, в ту ночь генерала интересовала не связь с подчиненными ему танковыми дивизиями и не то, какие приказы им следует отдать, а совсем другие проблемы. Все равно в воздушной войне танки не могли принимать никакого участия; пока что задача танкистов состояла лишь в том, чтобы максимально рассредоточить боевые машины среди фанерных муляжей или укрыть их в подземных бункерах и ждать.
Проблемы генерала Кадири были связаны с его личной безопасностью, а боялся он совсем не американцев.
Два дня назад он проснулся среди ночи и неверной походкой побрел в туалет. Накануне вечером он, как обычно, перебрал арака, и теперь в голове у генерала стоял сплошной туман. Он толкнул дверь, она почему-то не подалась. Генерал решил, что дверь заело, и налег на нее всеми своими двумястами фунтами. Шурупы, удерживавшие внутреннюю щеколду, вылетели, и дверь распахнулась.
Даже в состоянии сильнейшего опьянения Абдуллах Кадири никогда не терял чувства звериной настороженности. Иначе и быть не могло, иначе тикритский оборванец никак не смог бы дорасти до должности командующего всеми иракскими танками (за исключением лишь тех, что были в Республиканской гвардии), подняться по скользкой служебной лестнице в руководстве баасистской партии, завоевать доверие президента и занять почетное место в Совете революционного командования.
Кадири несколько секунд молча смотрел в упор на любовницу. Та, накинув на плечи халат, сидела на унитазе. На ее коленях лежала коробка из-под «клинекса», на ней - листок бумаги. Застигнутая врасплох, она в ужасе открыла рот, а ее рука с авторучкой застыла в воздухе. Кадири одной рукой поднял Лейлу и с размаху ударил кулаком в челюсть.
Лейла пришла в себя, когда в лицо ей плеснули водой. К тому времени Кадири уже прочел почти законченное сообщение и вызвал верного Кемаля, который жил в дальнем конце двора. Кемаль поволок шлюху в подвал.
Кадири снова и снова перечитывал письмо Лейлы. Если бы в нем речь шла о его личной жизни, о его пороках, то есть о том, что можно было бы использовать в качестве орудия для шантажа, то он не придал бы письму никакого значения и попросту приказал бы ликвидировать Лейлу. В любом случае в Ираке попытки шантажа никогда к добру не приводили. Кадири отлично знал, что из приближенных раиса многие ничем не лучше его и что раису на это наплевать.
Но теперь дело приняло другой оборот. Очевидно, он рассказывал Лейле о разных решениях, принимавшихся правительством и руководством армии. То, что она была шпионкой, не вызывало сомнений. Кадири нужно было узнать, как долго она шпионила, какие сведения успела передать и, самое главное, на кого она работала.
С разрешения хозяина Кемаль сначала удовлетворил свое давнишнее желание. Когда через несколько часов он закончил допрос, Лейла уже не могла вызвать желания ни у одного мужчины. Кадири убедился, что Кемаль выжал из Лейлы все, точнее все, что она знала.
После этого Кемаль продолжал пытки просто ради собственного удовольствия до тех пор, пока Лейла не перестала дышать.
Кадири не сомневался, что Лейла действительно не знала, кем был тот, кто заставил ее шпионить, но все следы вели к Хассану Рахмани.
Описание процедуры передачи информации в обмен на деньги в исповедальне собора святого Иосифа говорило, что этот человек был профессиональным разведчиком, а в профессионализме Рахмани было трудно отказать.
Сам факт, что за ним велось наблюдение, не слишком беспокоил генерала Кадири. Под постоянным наблюдением находились все приближенные раиса; в сущности, они всегда следили друг за другом.
Введенные раисом правила были просты и понятны. За каждым человеком, занимавшим достаточно высокий пост, должны были следить три равных ему по положению человека. Обвинение в измене могло привести - и чаще всего на самом деле приводило - к казни обвиненного. При таких правилах игры ни один заговор не мог увенчаться успехом. Хотя бы один из заговорщиков испугается и обязательно проболтается раису.
Хуже того, каждого из приближенных раиса время от времени намеренно провоцировали, чтобы посмотреть на его реакцию. Заранее проинструктированный человек отводил своего друга в сторону и предлагал тому принять участие в заговоре.
Если друг соглашался, он тут же исчезал навсегда. Если он не доносил на того, кто сделал ему провокационное предложение, то ему тоже приходил конец. Любое предложение могло быть провокацией, предполагать что-либо иное было неразумно и просто опасно. Поэтому каждый доносил на каждого.
Но на этот раз велась какая-то иная игра. Рахмани руководил контрразведкой. Он мог решиться начать шпионить за Кадири по собственной инициативе. Если так, то почему? Или это было лишь частью какой-то более сложной операции, которую одобрил сам раис?
Если так, то что это за операция, и при чем здесь он, Кадири?
О чем же я болтал, пытался вспомнить генерал. Конечно, он говорил слишком много, но ведь он не хотел предавать раиса.
Тело Лейлы оставалось в подвале до воздушного налета. Потом на пустыре Кемаль нашел глубокую воронку и бросил туда труп. Генерал настоял на том, чтобы рядом с телом Лейлы оставили ее сумочку. Пусть этот сукин сын Рахмани знает, что случилось с его шлюхой.
Давно миновала полночь, а генерал Абдуллах Кадири не мог заснуть. Он плеснул немного воды в десятый стакан арака. Если Рахмани работает на свой страх и риск, размышлял генерал, то я убью этого ублюдка. Но как узнать, кто стоит за Рахмани? Может быть, Кадири не доверяют и те, кто стоит куда ближе к раису? Впредь нужно быть намного более осмотрительным. Пора кончать с этими ночными поездками в город - тем более теперь, когда начались бомбардировки.
Саймон Паксман вернулся в Лондон. Теперь, когда Иерихон - хотя тот пока об этом еще не догадывался - был выведен из игры, а Майк Мартин только ждал удобного случая, чтобы сначала ускользнуть в пустыню, а потом перейти границу, Паксману нечего было делать в Эр-Рияде.
Позднее он положа руку на сердце будет клясться, что его встреча вечером 18 января с доктором Терри Мартином была чистейшей случайностью. Конечно, он знал, что Мартин, как и он сам, живет в Бейзуотере, но Бейзуотер - большой район со множеством магазинов.
О своем возвращении Паксман никого не предупреждал. Его жена уехала присматривать за больной матерью, поэтому он вернулся в пустую квартиру с пустым холодильником. Пришлось отправиться в открытый допоздна супермаркет на Уэстборн-гроув.
Паксман огибал прилавок с макаронными изделиями и кормами для домашних животных, когда в него чуть не врезалась тележка Терри Мартина. Оба застыли в изумлении.
- Я могу не скрывать, что знаю вас? - смущенно улыбнувшись, спросил Мартин.
В этот момент в проходе они были одни.
- Конечно, - ответил Паксман. - Я всего лишь скромный государственный служащий, который решил купить кое-что себе на ужин.
Мартин и Паксман вместе покинули супермаркет и договорились встретиться в индийском ресторане, чтобы не довольствоваться домашней стряпней. Судя по всему, Хилари опять был в отъезде.
Конечно, Паксману не следовало этого делать. Он не должен был испытывать ни малейших угрызений совести из-за того, что старшему брату Терри Мартина угрожала смертельная опасность и что в конечном счете эту опасность навлекли на него Паксман и его коллеги. Его не должно было тревожить, что невысокий доверчивый ученый думает, будто бы его обожаемый брат находится в полной безопасности где-то в Саудовской Аравии. Правила спецслужб гласят, что о таких проблемах разведчик должен забывать. Но Паксман не забывал.
У Саймона Паксмана была и другая причина для беспокойства. Его шефом в Сенчери-хаусе был Стив Лэнг, а Лэнг никогда не был в Ираке, он лучше знал Египет и Иорданию. Напротив, Паксман хорошо представлял, что такое современный Ирак, и знал арабский язык. Конечно, не так, как Мартин, но Мартин - это исключение. Еще до того, как его назначили шефом арабской инспекции, Паксман несколько раз посещал Ирак; он с искренним уважением относился к иракским ученым и инженерам. Не секрет, что в большинстве британских технических институтов специалистов из Ирака предпочитали выходцам из любой другой арабской страны.
С той минуты, когда руководители ЦРУ и Интеллидженс сервис заявили, что последнее сообщение Иерихона - это сплошная чепуха, Паксману не давала покоя одна мысль. Он всерьез опасался, что несмотря ни на что иракские инженеры могли продвинуться намного дальше, чем полагали западные эксперты.
Саймон Паксман выждал, пока официант не расставил на столе два блюда и множество соусов, без которых немыслим ни один индийский обед, потом сказал:
- Терри, сейчас я намерен сделать нечто такое, что, просочившись наружу, будет означать конец моей карьеры в спецслужбах. Мартин был поражен.
- Сильно сказано. Почему?
- Потому что меня официально предупредили, чтобы я не обсуждал с вами никаких деловых вопросов.
Рука Мартина с ложкой мангового чатни застыла на полпути.
- Я уже не заслуживаю доверия? Между прочим, в эту историю меня втянул Стив Лэнг.
- Нет, речь идет не о доверии. По общему мнению, вы.., слишком беспокойны.
Паксман не осмелился сказать «суетливы», как охарактеризовал Мартина Лэнг.
- Вполне возможно. Это привычка. Ученые не любят головоломок, которые кажутся неразрешимыми. Мы думаем и думаем до тех пор, пока в непонятных на первый взгляд иероглифах не увидим определенный смысл. Всему виной та история с фразой в перехваченном разговоре?
- Да, та фраза и кое-что другое.
Паксман остановился на блюде из цыплят, Мартин предпочел более острое виндалу. Он хорошо знал восточную кухню и запивал виндалу горячим черным чаем; холодное пиво лишь усиливает эффект жгучих специй. Склонившись над чашкой, Мартин поднял глаза на Паксмана.
- Пусть так. Так в чем же суть вашего великого покаяния?
- Вы даете слово, что эта информация никуда дальше не пойдет?
- Конечно.
- Был еще один радиоперехват.
Паксман ни в коем случае не собирался рассказывать Мартину об Иерихоне. Об этом агенте пока что знала крохотная группка людей, которую никто не хотел расширять.
- Я могу его послушать?
- Нет. Это запрещено. Не пытайтесь просить Шона Пламмера. Он будет вынужден все отрицать. Кроме того, он сразу поймет, откуда вы получили эту информацию.
Мартин отпил глоток горячего чая, чтобы погасить огненно-жгучий карри.
- И о чем же говорится в этом новом перехвате?
Паксман рассказал. Мартин отложил вилку и салфеткой вытер поразительно розовое лицо в обрамлении рыжих волос.
- Может ли.., могло ли это заявление Саддама при каких-то обстоятельствах быть правдой?
- Не знаю. Я не физик. Эксперты сказали, что не может?
- Категорически. Все физики-ядерщики в один голос говорят, что этого просто не может быть. Следовательно, Саддам солгал.
Мартин невольно подумал, что для радиоперехвата это сообщение было несколько странноватым. Скорее оно походило на информацию, полученную непосредственно от одного из участников закрытого совещания.
- Саддам лжет постоянно, - сказал он. - Но обычно его ложь предназначена для очень широкой аудитории. А эти слова были сказаны перед узким кругом доверенных лиц? Интересно, почему? Моральная встряска соратников накануне войны?
- К такому выводу пришли наши руководители, - ответил Паксман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111