На его левой руке был рисунок, сделанный тушью, купленной в магазине художественных изделий,черная паутина и красный паук в центре. Рисунок был несколько потерт по краям, что указывало на его солидный возраст. Всю ночь он разглядывал левые руки посетителей, но ничего похожего не видел.
Он ходил по Гюйстраат и Паули-плейн, брал маленькую кружку пива в каждом баре, а затем возвращался на Шипперстраат и начинал все сначала.
Девушки полагали, что ему нужна женщина, но он никак не может решить какая именно. Голубые мужчины не замечали его, так как сами находились в постоянном движении. Пара барменов, когда он заглянул к ним по третьему разу, кивнули ему как знакомому: «Вернулись опять? Снова не повезло?»
Они были правы, но не в том смысле, как они думали. Ему действительно не везло, и перед рассветом он возвратился к Сэм, ожидавшей его в машине. Она дремала и не выключала мотор, чтобы мог работать обогреватель.
— Ну, что теперь? — спросила она по дороге в отель.
— Теперь есть, спать и завтра вечером начать все сначала.
Этим утром Сэм была особенно эротична. У нее было подозрение, что Куинн мог соблазниться какой-нибудь девицей в легком одеянии на Шипперстраат. Этого не было, но Куинн не хотел разуверять ее.
***
Питер Кобб встретился с Сайрусом Миллером по своей инициативе на самом верху Пан-Глобал-Билдинг в тот же самый день.
— Я хочу выйти из игры, — заявил он прямо. — Дело зашло слишком далеко.
То, что случилось с этим мальчиком, это ужасно. Мои соратники думают то же самое. Вы же говорили, Сайрус, что до этого дело не дойдет. Вы сказали, что одного похищения будет достаточно, чтобы... изменить ход событий. Мы и мысли не допускали, что мальчик погибнет. Но то, что с ним сделали эти скоты... это ужасно... аморально.
Миллер встал из-за стола и горящими глазами уставился на Кобба.
— Не читайте мне лекций о морали, молодой человек. Никогда не делайте этого! Я тоже не хотел, чтобы так получилось, но мы все знали, что это может случиться. И вы, Питер Кобб, Бог вам судья, тоже знали. И этому нужно было случиться. В отличие от вас я молил Бога указать мне путь, в отличие от вас я ночами молился на коленях за этого молодого человека.
И Господь ответил мне, друг мой. И Господь сказал: «Пусть лучше этот молодой агнец один пойдет на заклание, чем погибнет все стадо». Мы говорим здесь не об одном человеке, мы говорим о безопасности, о выживании, о самой жизни всего американского народа. И Господь сказал мне: «Пусть случиться то, чему суждено случиться». Этот коммунист в Вашингтоне должен быть свергнут прежде, чем он уничтожит храм Господен, а храм этот — вся земля наша. Так что возвращайтесь на свой завод, Питер Кобб. Возвращайтесь, чтобы перековать орала на мечи, необходимые нам, чтобы защитить нашу страну и уничтожить московского антихриста. Храните молчание. И не рассуждайте больше о морали, ибо это дело рук Божьих, и Он говорил со мной.
Питер Кобб вернулся на свой завод очень потрясенным человеком.
***
У Михаила Сергеевича Горбачева также была серьезная конфронтация в тот день. Опять западные газеты были разложены на столе длиной почти во всю комнату. Фотографии в них показывали часть события, а резкие заголовки досказывали остальное. Только из-за этого ему был нужен перевод на русский язык. Переводы, сделанные в министерстве иностранных дел, были приколоты к каждой газете.
На столе были также сообщения, не требовавшие перевода. Они были на русском языке и были присланы советскими послами и генеральными консулами со всех стран мира, а также советскими корреспондентами за рубежом. Даже в странах-сателлитах Восточной Европы прошли антисоветские демонстрации. Московские опровержения были постоянны и искренни и тем не менее...
Будучи русским и к тому же партаппаратчиком с многолетним стажем, Михаил Горбачев не был тряпкой в вопросах реальной политики. Он знал о дезинформации, не даром же Кремль создал для этого целый отдел. Разве не было в КГБ целого управления, занимающегося распространением антизападных настроений с помощью хорошо нацеленной лжи или, что более действенно, полуправды? Но такой акт дезинформации невозможно себе представить.
Он с нетерпением ожидал вызванного человека. Время приближалось к полуночи, и он был вынужден отменить утиную охоту на северных озерах и связанную с ней пряную грузинскую трапезу. Это было одной из его двух страстей.
Вызванный человек пришел после полуночи.
Генеральному секретарю ЦК КПСС меньше, чем кому-либо, следовало ожидать, что председатель КГБ будет сердечным и приятным человеком, но на лице генерал-полковника Владимира Крючкова была печать холодной жестокости, что вызывало у Горбачева весьма неприятное ощущение.
Да, он сам назначил этого человека с поста первого заместителя председателя КГБ на эту должность, когда три года назад добился снятия своего старого антагониста Чебри-кова. Но у него почти не было выбора.
Это место должен был занять один из четырех заместителей председателя, и на него произвел впечатление тот факт, что Крючков в прошлом был юрист, и он предложил ему этот пост. Но с тех пор у него появились сомнения в правильности выбора.
Он признавал, что на него повлияло желание превратить СССР в «социалистическое правовое государство», где будет главенствовать закон, концепция, ранее считавшаяся в Кремле буржуазной. Это было довольно бурное время, первые несколько дней в октябре 1988 года, когда он созвал чрезвычайный пленум ЦК КПСС и объявил свою «ночь длинных ножей» против оппонентов. Возможно, в этой спешке он проглядел некоторые моменты, вроде прошлой карьеры Крючкова.
При Сталине Крючков работал в аппарате генерального прокурора, а эта работа была не для щепетильных, он был замешан в жестоком подавлении восстания 1956 года в Венгрии и стал работать в КГБ в 1967 году. Именно в Венгрии он встретил Андропова, который впоследствии возглавлял Комитет в течение пятнадцати лет. Именно Андропов назначил Чебрикова своим наследником, а Чебриков выбрал Крючкова на пост главы Первого Управления, занимающегося разведкой за рубежом. Возможно, он, Генеральный секретарь, недооценил крепость старых связей.
Он посмотрел на высокий лоб, ледяные глаза, густые седые виски и мрачный рот с опущенными углами. И он понял, что этот человек в конечном счете может быть его оппонентом.
Горбачев вышел из-за стола и поздоровался с ним, рукопожатие было сухим и жестким. Как всегда во время разговора он смотрел в глаза собеседника, как будто пытаясь увидеть в них беспокойство или робость. В отличие от своих предшественников, его радовало, когда он не обнаруживал ни того, ни другого. Он жестом показал на сообщения из-за рубежа.
Генерал кивнул, он уже видел их и даже больше, чем было на столе. Он избегал встречи с глазами Горбачева.
— Не будем терять время, — сказал Горбачев. — Мы знаем, что в них говорится. Это ложь. Наши опровержения продолжаются. Нельзя допустить чтобы эта ложь пустила корни. Но откуда она появилась и на чем основана?
Крючков презрительно постучал по западным сообщениям. Хотя в свое время он был резидентом КГБ в Нью-Йорке, он ненавидел Америку.
— Товарищ Генеральный секретарь, она, кажется, основана на отчете британских ученых, проводивших исследование обстоятельств гибели этого американца. Или ученые солгали, или же кто-то заполучил этот отчет и изменил его. Я подозреваю, что это американские штучки.
Горбачев вернулся к столу и сел в кресло. Он тщательно подбирал слова.
— Может ли быть так... в любых обстоятельствах... что в этих обвинениях есть доля истины?
Владимир Крючков был потрясен. В его организации был отдел, который изобретал, конструировал и изготовлял в своих лабораториях самые дьявольские снасти для того, чтобы убить человека или сделать его инвалидом. Но дело в том, что они не изготовляли никакой бомбы для пояса Саймона Кормэка.
— Нет, товарищ Генеральный секретарь, конечно, нет. Горбачев наклонился вперед и постучал по пресс-папье.
— Выясните, — приказал он. — Раз и навсегда, да или нет, выясните!
Генерал кивнул и вышел. Генеральный секретарь оглядел длинный кабинет. Ему нужен, вероятно, следовало сказать «был нужен», Нэнтакетский договор больше, чем об этом знали в Овальном кабинете. Без него Советскому Союзу грозил бы призрак невидимого бомбардировщика «В-2 Стелс» и кошмар попыток отыскать 300 миллиардов рублей на модификацию противовоздушной обороны. До тех пор пока не кончится нефть.
Куннн встретил его на третий вечер. Это был плотный, коренастый мужчина с изуродованными ушами и расплющенным носом. Было видно, что он любитель кулачного боя. Он сидел один у края стойки в баре «Монтана», мрачном заведении на Оуд-Маннстраат, которую метко называли Олд-Мэн-стрит. В баре еще была дюжина посетителей, но никто не заговаривал с ним, и он выглядел так, как будто он и не хотел этого.
Он держал кружку пива в правой руке, а в левой у него была самокрутка. На тыльной стороне кисти была татуировка: черная паутина и паук в центре. Куинн прошел мимо стойки и сел за два стула от него.
Некоторое время они сидели молча. Драчун только раз взглянул на Куинна и больше не обращал на него внимания. Прошло десять минут. Драчун свернул, сигарету и Куинн дал ему прикурить. Тот кивнул головой, но ничего не сказал. Это был мрачный и подозрительный человек, которого трудно втянуть в разговор.
Куинн поймал взгляд бармена и показал на свой стакан. Тот принес еще бутылку. Куинн жестом показал на пустой стакан соседа и поднял бровь в немом вопросе. Он отрицательно покачал головой, полез в карман и заплатил за свое пиво.
Куинн внутренне вздохнул. Дело было трудное. Человек выглядел как любитель кабацких драк и мелкий мошенник, у него не хватало мозгов даже на то, чтобы быть сутенером, что, как известно, не требует больших умственных способностей. Было мало шансов на то, что он говорит по-французски, и он был достаточно мрачен. Но возраст его был подходящим — ближе к пятидесяти, и у него была татуировка. Придется удовлетвориться им.
Куинн вышел на улицу и нашел Сэм дремлющей в машине за два квартала от бара. Он рассказал ей, что он намерен делать.
— Ты с ума сошел! — заявила она. — Я не могу этого сделать. Знайте, мистер Куинн, я — дочь священника в Рокасле! — Говоря это, она широко улыбалась.
Через десять минут Куинн снова сидел на своем месте в баре, когда вошла она. Она подняла юбку так высоко, что пояс находился, видимо, у нее под мышками, но был закрыт ее свитером с высоким воротником. Она потратила почти всю пачку бумажных носовых платков «Клинекс», чтобы придать своему и так довольно полному бюсту потрясающие размеры. Она прошла к Куинну и села на стул между ним и драчуном. Тот пристально посмотрел на нее, как и другие посетители бара. Куинн не обратил на нее внимания. Она наклонилась и поцеловала его в щеку, а затем пощекотала ему ухо своим языком. Он все еще не игнорировал ее. Драчун снова уставился на свою кружку, но время от времени украдкой поглядывал на ее грудь, выдававшуюся над стойкой бара. Подошел бармен, улыбнулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Виски, — сказала она. В космополитическом мире это слово не может выдать страну вашего происхождения. Он спросил ее по-фламандски, не хочет ли она льда, она не поняла, но кивнула головой. Ей принесли лед, и она подняла стакан в сторону Куинна, как будто хотела чокнуться с ним.
Тот не замечал ее. Пожав плечами, она повернулась к драчуну и подняла стакан в его сторону. Удивленный любитель кабацких потасовок ответил ей.
Сэм нарочно приоткрыла рот и провела языком по нижней, накрашенной блестящей помадой губе. Она бесстыдно соблазняла драчуна. Он улыбнулся ей, показав сломанные зубы. Не ожидая дальнейшего приглашения, она нагнулась и поцеловала его в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Он ходил по Гюйстраат и Паули-плейн, брал маленькую кружку пива в каждом баре, а затем возвращался на Шипперстраат и начинал все сначала.
Девушки полагали, что ему нужна женщина, но он никак не может решить какая именно. Голубые мужчины не замечали его, так как сами находились в постоянном движении. Пара барменов, когда он заглянул к ним по третьему разу, кивнули ему как знакомому: «Вернулись опять? Снова не повезло?»
Они были правы, но не в том смысле, как они думали. Ему действительно не везло, и перед рассветом он возвратился к Сэм, ожидавшей его в машине. Она дремала и не выключала мотор, чтобы мог работать обогреватель.
— Ну, что теперь? — спросила она по дороге в отель.
— Теперь есть, спать и завтра вечером начать все сначала.
Этим утром Сэм была особенно эротична. У нее было подозрение, что Куинн мог соблазниться какой-нибудь девицей в легком одеянии на Шипперстраат. Этого не было, но Куинн не хотел разуверять ее.
***
Питер Кобб встретился с Сайрусом Миллером по своей инициативе на самом верху Пан-Глобал-Билдинг в тот же самый день.
— Я хочу выйти из игры, — заявил он прямо. — Дело зашло слишком далеко.
То, что случилось с этим мальчиком, это ужасно. Мои соратники думают то же самое. Вы же говорили, Сайрус, что до этого дело не дойдет. Вы сказали, что одного похищения будет достаточно, чтобы... изменить ход событий. Мы и мысли не допускали, что мальчик погибнет. Но то, что с ним сделали эти скоты... это ужасно... аморально.
Миллер встал из-за стола и горящими глазами уставился на Кобба.
— Не читайте мне лекций о морали, молодой человек. Никогда не делайте этого! Я тоже не хотел, чтобы так получилось, но мы все знали, что это может случиться. И вы, Питер Кобб, Бог вам судья, тоже знали. И этому нужно было случиться. В отличие от вас я молил Бога указать мне путь, в отличие от вас я ночами молился на коленях за этого молодого человека.
И Господь ответил мне, друг мой. И Господь сказал: «Пусть лучше этот молодой агнец один пойдет на заклание, чем погибнет все стадо». Мы говорим здесь не об одном человеке, мы говорим о безопасности, о выживании, о самой жизни всего американского народа. И Господь сказал мне: «Пусть случиться то, чему суждено случиться». Этот коммунист в Вашингтоне должен быть свергнут прежде, чем он уничтожит храм Господен, а храм этот — вся земля наша. Так что возвращайтесь на свой завод, Питер Кобб. Возвращайтесь, чтобы перековать орала на мечи, необходимые нам, чтобы защитить нашу страну и уничтожить московского антихриста. Храните молчание. И не рассуждайте больше о морали, ибо это дело рук Божьих, и Он говорил со мной.
Питер Кобб вернулся на свой завод очень потрясенным человеком.
***
У Михаила Сергеевича Горбачева также была серьезная конфронтация в тот день. Опять западные газеты были разложены на столе длиной почти во всю комнату. Фотографии в них показывали часть события, а резкие заголовки досказывали остальное. Только из-за этого ему был нужен перевод на русский язык. Переводы, сделанные в министерстве иностранных дел, были приколоты к каждой газете.
На столе были также сообщения, не требовавшие перевода. Они были на русском языке и были присланы советскими послами и генеральными консулами со всех стран мира, а также советскими корреспондентами за рубежом. Даже в странах-сателлитах Восточной Европы прошли антисоветские демонстрации. Московские опровержения были постоянны и искренни и тем не менее...
Будучи русским и к тому же партаппаратчиком с многолетним стажем, Михаил Горбачев не был тряпкой в вопросах реальной политики. Он знал о дезинформации, не даром же Кремль создал для этого целый отдел. Разве не было в КГБ целого управления, занимающегося распространением антизападных настроений с помощью хорошо нацеленной лжи или, что более действенно, полуправды? Но такой акт дезинформации невозможно себе представить.
Он с нетерпением ожидал вызванного человека. Время приближалось к полуночи, и он был вынужден отменить утиную охоту на северных озерах и связанную с ней пряную грузинскую трапезу. Это было одной из его двух страстей.
Вызванный человек пришел после полуночи.
Генеральному секретарю ЦК КПСС меньше, чем кому-либо, следовало ожидать, что председатель КГБ будет сердечным и приятным человеком, но на лице генерал-полковника Владимира Крючкова была печать холодной жестокости, что вызывало у Горбачева весьма неприятное ощущение.
Да, он сам назначил этого человека с поста первого заместителя председателя КГБ на эту должность, когда три года назад добился снятия своего старого антагониста Чебри-кова. Но у него почти не было выбора.
Это место должен был занять один из четырех заместителей председателя, и на него произвел впечатление тот факт, что Крючков в прошлом был юрист, и он предложил ему этот пост. Но с тех пор у него появились сомнения в правильности выбора.
Он признавал, что на него повлияло желание превратить СССР в «социалистическое правовое государство», где будет главенствовать закон, концепция, ранее считавшаяся в Кремле буржуазной. Это было довольно бурное время, первые несколько дней в октябре 1988 года, когда он созвал чрезвычайный пленум ЦК КПСС и объявил свою «ночь длинных ножей» против оппонентов. Возможно, в этой спешке он проглядел некоторые моменты, вроде прошлой карьеры Крючкова.
При Сталине Крючков работал в аппарате генерального прокурора, а эта работа была не для щепетильных, он был замешан в жестоком подавлении восстания 1956 года в Венгрии и стал работать в КГБ в 1967 году. Именно в Венгрии он встретил Андропова, который впоследствии возглавлял Комитет в течение пятнадцати лет. Именно Андропов назначил Чебрикова своим наследником, а Чебриков выбрал Крючкова на пост главы Первого Управления, занимающегося разведкой за рубежом. Возможно, он, Генеральный секретарь, недооценил крепость старых связей.
Он посмотрел на высокий лоб, ледяные глаза, густые седые виски и мрачный рот с опущенными углами. И он понял, что этот человек в конечном счете может быть его оппонентом.
Горбачев вышел из-за стола и поздоровался с ним, рукопожатие было сухим и жестким. Как всегда во время разговора он смотрел в глаза собеседника, как будто пытаясь увидеть в них беспокойство или робость. В отличие от своих предшественников, его радовало, когда он не обнаруживал ни того, ни другого. Он жестом показал на сообщения из-за рубежа.
Генерал кивнул, он уже видел их и даже больше, чем было на столе. Он избегал встречи с глазами Горбачева.
— Не будем терять время, — сказал Горбачев. — Мы знаем, что в них говорится. Это ложь. Наши опровержения продолжаются. Нельзя допустить чтобы эта ложь пустила корни. Но откуда она появилась и на чем основана?
Крючков презрительно постучал по западным сообщениям. Хотя в свое время он был резидентом КГБ в Нью-Йорке, он ненавидел Америку.
— Товарищ Генеральный секретарь, она, кажется, основана на отчете британских ученых, проводивших исследование обстоятельств гибели этого американца. Или ученые солгали, или же кто-то заполучил этот отчет и изменил его. Я подозреваю, что это американские штучки.
Горбачев вернулся к столу и сел в кресло. Он тщательно подбирал слова.
— Может ли быть так... в любых обстоятельствах... что в этих обвинениях есть доля истины?
Владимир Крючков был потрясен. В его организации был отдел, который изобретал, конструировал и изготовлял в своих лабораториях самые дьявольские снасти для того, чтобы убить человека или сделать его инвалидом. Но дело в том, что они не изготовляли никакой бомбы для пояса Саймона Кормэка.
— Нет, товарищ Генеральный секретарь, конечно, нет. Горбачев наклонился вперед и постучал по пресс-папье.
— Выясните, — приказал он. — Раз и навсегда, да или нет, выясните!
Генерал кивнул и вышел. Генеральный секретарь оглядел длинный кабинет. Ему нужен, вероятно, следовало сказать «был нужен», Нэнтакетский договор больше, чем об этом знали в Овальном кабинете. Без него Советскому Союзу грозил бы призрак невидимого бомбардировщика «В-2 Стелс» и кошмар попыток отыскать 300 миллиардов рублей на модификацию противовоздушной обороны. До тех пор пока не кончится нефть.
Куннн встретил его на третий вечер. Это был плотный, коренастый мужчина с изуродованными ушами и расплющенным носом. Было видно, что он любитель кулачного боя. Он сидел один у края стойки в баре «Монтана», мрачном заведении на Оуд-Маннстраат, которую метко называли Олд-Мэн-стрит. В баре еще была дюжина посетителей, но никто не заговаривал с ним, и он выглядел так, как будто он и не хотел этого.
Он держал кружку пива в правой руке, а в левой у него была самокрутка. На тыльной стороне кисти была татуировка: черная паутина и паук в центре. Куинн прошел мимо стойки и сел за два стула от него.
Некоторое время они сидели молча. Драчун только раз взглянул на Куинна и больше не обращал на него внимания. Прошло десять минут. Драчун свернул, сигарету и Куинн дал ему прикурить. Тот кивнул головой, но ничего не сказал. Это был мрачный и подозрительный человек, которого трудно втянуть в разговор.
Куинн поймал взгляд бармена и показал на свой стакан. Тот принес еще бутылку. Куинн жестом показал на пустой стакан соседа и поднял бровь в немом вопросе. Он отрицательно покачал головой, полез в карман и заплатил за свое пиво.
Куинн внутренне вздохнул. Дело было трудное. Человек выглядел как любитель кабацких драк и мелкий мошенник, у него не хватало мозгов даже на то, чтобы быть сутенером, что, как известно, не требует больших умственных способностей. Было мало шансов на то, что он говорит по-французски, и он был достаточно мрачен. Но возраст его был подходящим — ближе к пятидесяти, и у него была татуировка. Придется удовлетвориться им.
Куинн вышел на улицу и нашел Сэм дремлющей в машине за два квартала от бара. Он рассказал ей, что он намерен делать.
— Ты с ума сошел! — заявила она. — Я не могу этого сделать. Знайте, мистер Куинн, я — дочь священника в Рокасле! — Говоря это, она широко улыбалась.
Через десять минут Куинн снова сидел на своем месте в баре, когда вошла она. Она подняла юбку так высоко, что пояс находился, видимо, у нее под мышками, но был закрыт ее свитером с высоким воротником. Она потратила почти всю пачку бумажных носовых платков «Клинекс», чтобы придать своему и так довольно полному бюсту потрясающие размеры. Она прошла к Куинну и села на стул между ним и драчуном. Тот пристально посмотрел на нее, как и другие посетители бара. Куинн не обратил на нее внимания. Она наклонилась и поцеловала его в щеку, а затем пощекотала ему ухо своим языком. Он все еще не игнорировал ее. Драчун снова уставился на свою кружку, но время от времени украдкой поглядывал на ее грудь, выдававшуюся над стойкой бара. Подошел бармен, улыбнулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Виски, — сказала она. В космополитическом мире это слово не может выдать страну вашего происхождения. Он спросил ее по-фламандски, не хочет ли она льда, она не поняла, но кивнула головой. Ей принесли лед, и она подняла стакан в сторону Куинна, как будто хотела чокнуться с ним.
Тот не замечал ее. Пожав плечами, она повернулась к драчуну и подняла стакан в его сторону. Удивленный любитель кабацких потасовок ответил ей.
Сэм нарочно приоткрыла рот и провела языком по нижней, накрашенной блестящей помадой губе. Она бесстыдно соблазняла драчуна. Он улыбнулся ей, показав сломанные зубы. Не ожидая дальнейшего приглашения, она нагнулась и поцеловала его в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80