— Мы провели несколько встреч. В высшей степени неформальных, довольно романтичных и ужасно секретных. Мы искали точки соприкосновения. Объекты взаимного интереса. Обсуждали возможность совместных действий. Боюсь, это все, что я могу вам сказать.
— И что представляло взаимный интерес?
— Терроризм. В той его части, разумеется, которую не финансировали русские. — Разговор этот определенно нравился Массингхэму.
— Преступность?
— Там, где они в этом не участвовали.
— Наркотики?
— Разве они не подпадают под понятие «преступность»?
— А вот вы мне и скажите, — рубанул Брок и с чувством глубокого удовлетворения увидел, что удар достиг цели, поскольку рука Массингхэма метнулась ко рту, чтобы прикрыть губы, а взгляд начал блуждать по книжным полкам. — И не Аликс ли Хобэн входил в состав группы, представлявшей на этих встречах Советский Союз? — спросил он.
— Вот это совершенно не ваше дело. Боюсь, я должен согласовать ответ с моими бывшими начальниками. Мне очень жаль. Продолжать я не могу.
— Ваши бывшие начальники не станут с вами разговаривать, даже если вы им заплатите. Спросите Айдена Белла. Входил Хобэн в советскую делегацию или не входил?
— Вы прекрасно знаете, что входил.
— На чем он специализировался?
— Преступность.
— Организованная преступность?
— Оксюморон, дорогой. Она по определению неорганизованная.
— И он занимался криминальными бандами?
— Он их прикрывал.
— Вы хотите сказать, что они ему платили.
— Не будьте лицемером. Вы знаете, как играют в эту игру. Приходится и брать, и давать. Все должны что-то получать, иначе телега не едет.
— Мирски тоже там был?
— Там — это где?
— С вами и Хобэном. — Этот вопрос был чистейшей импровизацией. Брок не собирался его задавать, до этого момента даже не рассматривал такую возможность. Он взял конверт с ящика, разорвал. Достал документ в красной обложке, положил на ящик. Метко бросил конверт в корзинку для мусора. В темной комнате красная обложка пламенела, как раскаленные угли. — Я спрашиваю, познакомились ли вы с доктором Мирски во время вашего пребывания в Москве в конце восьмидесятых годов?
— Я встречался с ним пару раз.
— Пару?
— Очень уж вы грубый. Мирски приходил на конференции. Я приходил на конференции. Это не значит, что во время перерыва на ленч мы играли в больничку.
— И Мирски представлял разведывательную службу Польши.
— Если вы хотите придать особую значимость этим мероприятиям, то да.
— А что польская разведка делала на встречах сотрудников британской и русской разведок?
— Принимала участие в переговорах о сотрудничестве. Высказывала польскую точку зрения. Там были чехи, венгры, болгары, мы пригласили всех, Нэт. Не имело смысла разговаривать с сателлитами, пока Советы не дали им зеленый свет. Чтобы упростить нашу задачу и сэкономить время, мы и решили с самого начала привлечь к контактам разведки стран-сателлитов.
— Когда вы встретились с братьями Орловыми? Массингхэм издевательски хохотнул:
— Это же случилось гораздо позже, остолоп!
— Через шесть лет. Вы уже работали на Сингла. Тайгер хотел завязаться с Орловыми, и вы ему это организовали. Как? Через Мирски или Хобэна?
Взгляд Массингхэма снова упал на красную обложку, вернулся к лицу Брока.
— Через Хобэна.
— Хобэн к тому времени уже женился на Зое?
— Может, и женился… — Дуясь: — Кто в наши дни верит в узы брака? Аликс хотел жениться на одной из дочерей Евгения, а какая именно ему досталась бы, его не волновало. Зять всегда высоко поднимается, — с ухмылкой добавил он.
— Значит, и Мирски братьям представил Хобэн.
— Вероятно.
— Тайгер возражал против участия Мирски в их совместной деятельности?
— С какой стати? Мирски умен как черт, был крупным польским адвокатом, знал все ходы и выходы, имел первоклассную организацию. Если бы братья хотели двинуться на Запад, Мирски им бы сильно помог. В портах у него было все схвачено. Сам он из Гданьска. Чего еще мог желать Евгений?
— Вы хотели сказать Хобэн, не так ли?
— Почему? Во главе по-прежнему стояли Орловы.
— Но верховодил всем Хобэн. Когда вы вышли на них, практически все дела вели Хобэн и Мирски. Евгений уже превратился в свадебного генерала. А потом к ним присоединились вы. Хобэн, Массингхэм и Мирски. — Брок постучал пальцем по красной обложке. Вы — преступник, мистер Массингхэм. Вы в этом дерьме по самые уши. Вы не просто отмывали деньги. Вы — игрок передней линии.
Ухоженные руки Массингхэма дернулись. Второй раз за время разговора он откашлялся.
— Это неправда. Вы искажаете факты. Деньгами занимались Евгений и Тайгер, морскими перевозками — Хобэн и Мирски. Инструкции передавались в письмах, которые привозили курьеры. Письма эти мог вскрыть только Тайгер.
— Могу я задать вам вопрос, Рэнди?
— Если только вы оставите попытки повесить все на меня.
— Случалось ли хоть раз… с самого начала этой истории… скажем, с того момента, как Хобэн ввел вас в королевские чертоги… или Мирски… или вы — их обоих… и вы показали друг другу светлое будущее… а вы отвели Тайгера в сторонку и показали это будущее ему… или он отвел вас, значения это не имеет… случалось ли хоть раз, чтобы кто-то из вас, громко, пусть и в разговоре один на один, произнес это вульгарное слово — наркотики? — Массингхэм пренебрежительно пожал плечами, показывая нелепость вопроса. — Боеголовки? С ядерным зарядом или обычные? Радиоактивные материалы? Тоже нет? — Массингхэм на каждый вопрос отвечал мотанием головы. — Героин?
— Господи, да нет же!
— Кокаин? Тогда как вы решали эту сложную словарную проблему, позвольте спросить? Каким фиговым листочком, уж простите за грубость, вы прикрывали свой стыд, сэр?
— Я вам все сказал, и не один раз. Наша работа заключалась в том, чтобы перевести теневые доходы Орлова в легальные. Мы вступали в дело после того, как Орлов получал деньги. Не раньше. Так строились наши отношения.
Брок наклонился к Массингхэму. Их лица разделяли лишь несколько дюймов.
— Тогда что же мы здесь делаем, сэр? — вкрадчиво спросил он. — Если мы такие правильные, почему вам так не терпится получить неприкосновенность?
— Вы отлично знаете, почему. Вы видели, как эти люди работают. Они сделают то же самое и со мной.
— С вами. Не с Тайгером. С вами. Что вы сделали такого, чего не делал Тайгер? Какой за вами грех, если вы так перепугались? — Ответа не последовало. Брок ждал, но ответа не последовало. Кипящая в Броке злость рвалась наружу, но ему удавалось ее сдерживать. Если Массингхэм в ужасе, пусть еще помучается. Пусть у него перед глазами пройдет вся его никчемная жизнь. — Мне нужна черная книга Тайгера. Список его людей в коридорах власти. Не продажные поляки в Гданьске, не продажные немцы в Бремене, не продажные голландцы в Роттердаме. Я бы хотел знать их фамилии, но готов обойтись и без них. Мне нужны продажные англичане. Выросшие на родине, получившие здесь образование, обладающие властью. Такие же, как вы. И чем выше их пост, тем больше они мне нужны. И если вы собираетесь сказать мне, что их знает только Тайгер, а вы — ни слухом ни духом, то я на это отвечу — не верю ни единому вашему слову. Я думаю, вы очень экономите на verite и надеетесь на мою щедрость с неприкосновенностью. Не выйдет. Это не в моих правилах. И к неприкосновенности мы не приблизимся ни на шаг, пока вы не назовете мне фамилии и телефоны.
Страх и злоба позволили Массингхэму вырваться из-под гипнотизирующего взгляда Брока.
— Этим занимался Тайгер, не я! Тайгер защищал преступников, налаживал отношения с полицией. Где, по-вашему, он оттачивал зубы? В Ливерпуле, среди иммигрантов и наркодельцов. Как он заработал первый миллион? На спекуляциях с недвижимостью, подкупая городских чиновников. И не качайте головой, Нэт! Это правда!
Но Брок уже изменил направление удара.
— Вы видите, что я снова и снова спрашиваю себя, мистер Массингхэм, почему?
— Что почему?
— Почему мистер Массингхэм пришел ко мне? Кто послал его ко мне? Кто его направляет? А потом маленькая птичка шепнула мне на ушко: Тайгер. Тайгер хочет знать, что мне известно, как и от кого. Вот он и присылает ко мне свою правую руку, мистера Массингхэма, которому не составляет труда изобразить насмерть перепуганного гражданина Великобритании, тогда как сам Тайгер нежится на солнышке в какой-нибудь налоговой гавани, не имеющей с нами договора об экстрадиции. Вы — козел отпущения, мистер Массингхэм. Потому что, если я не поймаю Тайгера, у меня есть вы!
Но Массингхэм уже сумел взять себя в руки. И его тонкие губы кривились в улыбке неверия.
— А если Тайгер Сингл не подсунул вас мне, это сделали братья, — продолжил Брок, стараясь, чтобы голос звучал торжествующе. — Эти псевдогрузинские торговцы лошадьми горазды на выдумку, что правда, то правда.
Но улыбка на лице Массингхэма стала только шире.
— Почему Мирски перебрался в Стамбул? — Брок раздраженно передвинул отчет Мирски, едва не скинув его с ящика.
— Ради собственного здоровья, дорогой. Стена падала. Он не хотел, чтобы его завалило обломками.
— Я слышал разговоры о том, что его хотели предать суду.
— Давайте сойдемся на том, что ему полезен турецкий климат.
— Вам, случайно, не принадлежат акции «Транс-Финанз Стамбул»? — спросил Брок. — Вам или офшорной компании, которую вы контролируете?
— Я ссылаюсь на Пятую поправку.
— У нас такой нет, — ответил Брок, и с этого момента между ведущим допрос и допрашиваемым вдруг загадочным образом установилось перемирие, с тем чтобы позже смениться еще более ожесточенной схваткой. — Видите ли, Рэнди, я могу понять вашего Тайгера, с этим проблем нет. Если бы я работал с Тайгером, я бы в два счета расколол его. Я могу понять вас в том, что вы вступили в сговор с двумя плохишами из мира бывшей советской разведки. Меня это не волнует. Я могу понять Хобэна и Мирски, подталкивающих Евгения к тому, чтобы вывести из игры Тайгера, и вас, усердно им в этом помогающего. Но когда ваш план провалился, когда Дед Мороз не принес вам подарка… что произошло потом? — Он вплотную подошел к цели! Он это чувствовал! Ответ крутился на языке Массингхэма, уже срывался с него, но в последний момент вернулся обратно, укрылся в его голове.
— Хорошо, «Свободный Таллин» перехватили, — продолжил Брок, демонстрируя свое недоумение. — Не повезло. Орловы потеряли несколько тонн порошка, убили кого-то из их людей. Такое случается. И лицо потеряно. Слишком много было «Свободных Таллинов». Кого-то следовало за это наказать. Кто-то должен за это заплатить.
Но где ваше место в этом раскладе, мистер Массингхэм? На чьей вы стороне, не считая своей собственной? Почему вы готовы сидеть здесь, выслушивая мои оскорбления?
И хотя Брок раз за разом задавал этот вопрос, пытаясь подобраться к Массингхэму то с одной, то с другой стороны, и хотя показал ему ультиматум Мирски на шестидесяти восьми страницах и заставил прочесть доказательства его злодейства, и хотя Массингхэм пусть и с неохотой, но ответил на другие, не столь важные вопросы, возникшие после визитов Оливера к доктору Конраду и в банк, Брок вернулся в свой офис на Странд раздраженным и печальным, чувствуя, что в очередной раз потерпел поражение. «Земли обетованной вновь не удалось достичь», — пожаловался он Тэнби, на что Тэнби посоветовал немного поспать. Но Брок ложиться не стал. Позвонил Беллу и обговорил с ним сложившуюся ситуацию. Позвонил паре информаторов в далеких краях. Позвонил жене и с благодарностью выслушал ее пятнадцатиминутную лекцию о том, что надобно делать с Северной Ирландией. Ни один из этих телефонных разговоров не приблизил его к разгадке тайны Массингхэма. Он задремал и резко проснулся уже с телефоном, поднесенным к его уху.
— Дерек звонит из Цюриха по открытой линии, сэр, — докладывал Тэнби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55