.."
Продолжая думать об этом, Щерба открыл ящик письменного стола, чтобы
убрать туда фотокопию, и увидел прозрачную коробку-футляр от кассеты. Он
потянулся к магнитофону, чтобы вытащить кассету и поместить ее в
коробочку, потому что надо было возвратить магнитофон в кабинет
криминалистики. И тут из какой-то тьмы выпорхнул светлячок обособленной
мысли. Мерцающие его крылышки мгновенно разрослись, заполнив своим светом
все пространство, заслонив уже приоткрывшего дверь Зданевича, и по этому
белому экрану промелькнула цепочка слов: "Архив - фотолаборант Олег
Зданевич - фотокопия - архивы Шимановича - фотокопии его и рулончики
фотопленки на столе и в столе".
Все это длилось долю секунды.
- Какая у вас зарплата, Олег Иванович? - спросил Щерба. По тону
ответа на такой вопрос иногда можно в какой-то мере понять психологию
человека, его отношение к деньгам, к бедности, к богатству.
Олег подозрительно поглядел на Щербу, удивленный этим неожиданным
интересом. Но ответил.
- Не густо, - Щерба подошел к нему, вытащил пачку "Флуераша",
предложил и сам закурил.
- Спасибо, я свои, - Олег достал из кармана "Орбиту".
- Женаты? - Да.
- И дети есть?
- Дочь.
- Приходится подрабатывать? "Левые" фотокопии? Что ж, дело житейское.
- Не занимаюсь, - хмуро ответил Олег.
"А вот это я постараюсь проверить", - мысленно решил вдруг Щерба и
спросил:
- У вас машина есть?.. - и выдержав небольшую паузу, добавил: -
Все-таки отец покойный... мог...
- Стиральная, - насмешливо дернул губой Олег.
- Стиральная - тоже неплохо, смягчая напряжение, сказал Щерба. - Вы
уж извините за любопытство.
"Брось ты меня натягивать, нашел фрайера!" - подумал Олег и сказал:
- Так я пошел, до свидания.

41
Подняв черную шторку на зарешеченном окне, Олег Зданевич убирал со
стола все лишнее. Затем вытащил из сумки пакет с едой, включил
электроплитку, поставил на нее кастрюльку с водой - для сосисок.
- Где тебя носило? - спросил, входя, Ярослав Романец. - Мадам искала,
зачем-то ты ей срочно понадобился.
- В прокуратуру ходил, - ответил Олег.
- Чего вдруг?
- Были дела.
- Секрет?
- Клади сосиски, вода закипела.
- И что тебе сказал прокурор? - спросил Романец, снимая с сосисок
целлофановые пленочки.
- Предложил работу по совместительству, - Олег развернул пакет с
бутербродами.
- Стукачом?
- Дай горчицу, на подоконнике...
Они жевали, пили кофе из больших кружек с потемневшим внутренним
фаянсом. Затем расставили фигурки на клеточках истрепанной шахматной
картонки.
- Кто сегодня играет белыми? - спросил Романец.
- Я. Прошлый раз ты начинал белыми, - двинул Олег пешку.
- Теперь у меня в прокуратуре будет блат - товарищ Зданевич. Он меня
на допросах пытать не станет, - Романец поднял черную пешку в ответ. - А
давай сегодня блиц сгоняем?
- Спешишь, что ли?
- Башка трещит. В гостях был.
- Блиц так блиц... Похмелиться не дали?.. Засекай время...
- Поехали...
Оба играли рассеянно. Сварили еще кофе.
- Ничья получается. Согласен? - спросил Романец, вставая.
- Согласен, - с охотой отозвался Олег.
- Ты все-таки сходи к мадам, повинись за опоздание... Явка с повинной
- меньший срок...
- Учту, - Олег сложил тарелки и чашки в старую пожелтевшую раковину,
в которую сливал отработанные химикаты, мыл ванночки и бачки.
- Ладно, пойду трудиться... - Романец вышел.
Олег мыл посуду, когда зазвонил внутренний, без диска, телефон.
Звонила Надежда Францевна.
- Олег Иванович, я искала вас, но почему-то не могла найти, - услышал
спокойный, но с насмешечкой голос.
- Дочь заболела, водил в поликлинику, - соврал он, зная, что Надежда
Францевна не поверит, даже представил ее презрительную улыбочку в этот
момент.
- Бедняжка, я надеюсь, ничего серьезного... Дело вот в чем: вам
звонили из Облсовпрофа, из приемной товарища Кухаря. Просили связаться с
ним. Запишите, пожалуйста, телефон.
"Вот, уже заерзал! - усмехнулся Олег, записывая продиктованный номер
на пустом конверте от фотобумаги. - Звонить тебе, козел, я не буду!
Понадоблюсь - сам прискачешь!.. Что он, бабки мне совать начнет? Сколько?
Или грозить станет?" - гадал он, вернувшись к раковине и с остервенением
отмывая засохшую на краю тарелки горчицу...

42
С утра листья платанов начинали слабо шептаться-переговариваться,
словно предупреждая друг друга о грядущих осенних ветрах и холодах,
дуновение которых ощутили ночью. К полудню этот шорох-шепот утихал,
усыпленный еще теплым обманным солнцем, мягким кратким пролетом ветерка и
высоким, синим до звона, вроде даже летним небом.
Щерба любил эту пору года, в ней переливалась несуетливость, покой,
это умиротворяюще передавалось ему, и чем старше он становился, тем больше
оказывался подвержен подобным переменам в природе, как иной человек, у
которого больные суставы ощущают смену погоды...
Едва придя на работу, он забрал у техника-криминалиста рулончики
пленки, изъятые Скориком на квартире Шимановича, и только что отпечатанные
с них фотографии. В ожидании прихода Скорика он рассматривал их. Это были,
как и предполагал Щерба, фотокопии с каких-то документов, которыми Богдан
Григорьевич, видимо, намеревался пополнить свои архивы, досье - купчие,
дарственные, завещания, записи в церковных книгах о рождении и смерти
неких Бучинских и Радомских, список членов правления Народного Дома имени
Т.Г.Шевченко и прочее, относившееся к концу прошлого и первым трем
десятилетиям нынешнего века. Само по себе это могло быть интересно, но не
для Щербы и тем более не сейчас.
Скорик пришел около одиннадцати. На сей раз он был без мундира, а в
светло-голубой сорочке с жестко отглаженным воротничком и в легкой
курточке, загоревшее лицо гладко выбрито, темные волосы тщательно
причесаны, даже чуть прилизаны на висках. Он уже чувствовал себя в этом
кабинете свободней, сразу сел к столу, достал из "дипломата" бумаги.
- Что у вас? - спросил Щерба.
- Выстроить весь день Шимановича не удалось. Соколянский посылал
людей в книжные, букинистические, антикварные. Публика там разная трется:
и библиографы, и солидные спекулянты и просто книжные жучки,
паразитирующие на чьей-то страсти. Многие Шимановича знают, он, похоже,
свой человек в этой среде. Ну, в смысле давний знакомый. Но в день
убийства его никто не видел, хотя в субботу он обычно там появлялся.
- Вам или розыскникам фамилия Зубарев не попадалась?
- Нет. А кто это?
- На календаре-памятке на листке блокнотика за пятни цу есть запись,
сделанная рукой Шимановича: "8 р. Зубареву. Том Кони дефектный". Тут
фамилия, пожалуй, связана с книгой. Надо оперативным путем установить
этого Зубарева.
- Я займусь... Участковым были опрошены соседи по улице. Шимановича
там почти все знают. Но в тот день никто его не видел, кроме продавщицы из
молочного магазина. Ящики с бутылками и бидоны со сметаной ей сгружают до
открытия магазина. Так вот она показала, что рано утром, когда втаскивала
бидон со сметаной в подсобку, мимо прошел Шиманович и поздоровался с нею.
Проверка лиц, вышедших из заключения, ничего не дала.
- Алиби.
- Можем считать, что да. - Скорик заглянул в бумажку, которую держал
на краешке стола. - Слесарь из домоуправления, делавший по просьбе соседки
ключи для Шимановича, Игнат Петрович Войтюк. Я беседовал с ним. Старик,
семьдесят два года. Давно на пенсии. В штате домоуправления уже не
работает. Но многие с этой улицы обращаются к нему по старой памяти. Пока
дождешься слесаря по вызову, - сто лет пройдет. Вот люди и идут к нему.
Кто с просьбой прочистить канализацию, кто кран поменять, ключ сделать,
замок врезать. Ключи действительно делал он, я ему их показал, он опознал.
Характеризуется хорошо. Живет скромно. Их трое - сам Вой тюк, невестка и
двенадцатилетний внук. Сын - прапорщик - служит где-то в Средней Азии. Что
тут еще? - Скорик снова посмотрел в свой кондуит. - Ага, пленка со стола
Шимановича. Отпечатки пальцев, снятые с обоих рулончиков, пока
идентифицировать не удалось. Плохо, что у нас нет банка, - Скорик
вопросительно посмотрел на Щербу.
- Какого банка? - не понял тот.
- Банк памяти у ЭВМ. Заложил искомые "пальцы", нажал кнопку и на
дисплее получаешь ответ.
- Будет и у нас, - серьезно ответил Щерба.
- Когда? - обрадованно спросил Скорик.
- Когда я уже уйду на пенсию. А, может, к вашему уходу на
заслуженный... Ладно, вернемся к нашим баранам, Виктор Борисович. По тем
результатам, которые мы имеем, у меня сложилось впечатление, что
действовал тут одиночка. Нет впечатления присутствия вообще кого-либо
постороннего. Если бы, конечно, не "пальцы" на рулончиках фотопленки и
оставленное почему-то на тумбочке у двери орудие убийства.
На теле Шимановича никаких следов борьбы, сопротивления - ни царапин,
ни гематом. Убийство, похоже, не предумышленное. Но мотивы, мотивы?!
Проник убийца, по всей вероятности, элементарно: явился через дверь и
вышел через нее. Допустим, он пришел вместе с Шимановичем, тот его привел.
Зачем? Образ жизни Шимановича? Книжник, скажем, архивариус. Привел, чтоб
продать что-то, но не сторговались? Возникла ссора? Вряд ли. Шиманович,
как мне думается, ничего не продавал, скорее приобретал. Предположим,
убийца пришел, когда Шиманович был дома, сам открыл ему дверь. Значит этим
путем и удалился. Допустим, что преступник отпер замок утерянными
Шимановичем ключами или похищенными у него, пришел с целью ограбить, но
хозяин оказался дома. Убив его и увидев, что грабить тут нечего, он
заглянул бы и в комнату соседки. Но там ничего не пропало. И последнее:
убийца отпер дверь ключами, которые каким-то образом оказались у него и
стал ждать, когда явится хозяин. Скажем, была у него для этого причина.
Едва ли Шиманович дал бы так, за здорово живешь, убить себя, какие-то
следы борьбы мы бы обнаружили. Не мог он спокойно прореагировать на
незванного гостя. И убит был внезапным ударом сзади, то есть жертва
отвернулась, ничего не подозревая о намерениях стоявшего сзади человека...
Вы внимательно осмотрели весь дом?
- Да. Чердак, подвал. Ничего такого не нашел. Других дверей, кроме
парадных, в доме нет.
- Из того, что мы знаем достоверно - это странное исчезновение пары
черных туфель, которые, как утверждает соседка, обязательно должны были
стоять на подстилочке у двери, когда хозяин дома.
- Может быть убийца переобулся в них, а свои унес в руках, чтоб не
наследить?
Щерба пожал плечами.
- Туфли надо искать, Виктор Борисович, необходимо еще раз хорошо
осмотреть дворик, он небольшой. И соседние, примыкающие к дому, - сказал
Щерба. - Что еще исчезло из комнаты Шимановича? Этого мы не знаем. По
утверждению соседки все вещи Шимановича на месте. А вот что пропало из его
книг, папок, документов? - Щерба посмотрел на Скорика, будто тот знал об
этом и только и ждал вопроса Михаила Михайловича, чтоб ответить.
- Как это установить? Там их столько!.. Михаил Михайлович, - начал
осторожно Скорик, - мы все время мыслим об убийце "он". Но почему "он", а
может быть "она"? Магия грамматики: слово "убийца" - мужского рода?
- Смотри, куда вас увело! - засмеялся Щерба. - И кого же конкретно вы
имеете в виду?..
- Если бы!..
- Тогда давайте уж отработаем один из малообещающих вариантов:
соседка Шимановича, Теодозия Петровна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36