Я знавал пристанища и похуже. Эти стены и крыша – отличная защита от непогоды, к тому же принадлежат они не мне, так что располагайтесь как дома!
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил сэр Мармадьюк.
– Не стоит благодарностей, сэр. Я всего лишь Джимми Вэмпер, а Джимми можно и не благодарить. Господи, да Джимми никогда не прогнал бы усталых путников, будь это даже два бродячих пса, и, если выражаться охотничьим языком, кобель с…
– Дверь, – поспешно прервал его сэр Мармадьюк, – вы забыли запереть дверь!
– Да, да, – закивал человечек. – Так располагайтесь же как дома, друзья. Для вас и для леди вон в том углу найдется сено, на котором можно поспать. Это не мое сено, так что не стоит благодарить Джимми Вэмпера.
– Но огонь-то, я полагаю, ваш, мистер Вэмпер, а от котелка исходит крайне аппетитный дух.
– Верно, сэр, – Вэмпер потер ладони. – Верно, и Джимми приглашает вас к вышеупомянутому очагу и котелку, но ужин, предназначенный для двоих, вряд ли насытит четверых.
– Во всяком случае, он горяч и весьма аппетитно пахнет.
– Возможно, друг мой. Превосходная говядина с луком, репой и…
– В таком случае, мистер Вэмпер, я покупаю его у вас…
– Ого! – воскликнул Вэмпер, приподнимая крышку котелка и втягивая аромат. – Идет, мой друг, я согласен!
– Сколько вы хотите?
– Ну, скажем… три боба и таннер.
– Для ровного счета пять шиллингов. – Сэр Мармадьюк достал туго набитый кошелек.
– Нет, Джон, – вступила в разговор Ева, гревшаяся у весело потрескивающего пламени, – он просит всего лишь три шиллинга и шесть пенсов, но даже этого слишком много…
– Конечно, – кивнул сэр Мармадьюк, – но ты забыла о приятном тепле, так, значит, шесть шиллингов, мистер Вэмпер.
– Но, Джон…
– Ева, ты очень голодна?
– Да, Джон, но…
– Тогда семь шиллингов, мистер Вэмпер.
При этих словах Ева перевела взгляд на котелок и нахмурилась.
– Вы очень щедры, сэр! – Вэмпер поклонился и еще радостней потер ладони. – Но учитывая обстоятельства и из уважения к вашей даме, я решительно отказываюсь взять больше, чем пять бобов!
– Вот, – сэр Мармадьюк отсчитал монеты, – ваши семь шиллингов. – Он высыпал деньги в подставленную ладонь мистера Вэмпера.
– Сэр, Джимми склоняет голову перед вашим великодушием. И уверяю вас, что содержимого этого котелка хватит и для вас, и для леди.
– А как же ты, друг мой? – обеспокоенно спросила Ева.
– Пусть будут благословенны ваши глаза и ваше сердце, мэм. Джимми обойдется хлебом, сыром и луком. Вы не должны забивать свою хорошенькую головку мыслями о бедном Джимми! Хотя есть еще и Том, а Том – это очень серьезная проблема, особенно когда он голоден. Бедняга Том!
– Том? – Сэр Мармадьюк внимательно огляделся.
– Мой приятель, сэр, мой верный спутник. Половина этого котелка предназначалась ему. Я жду его уже несколько часов, но сегодня не самая подходящая погода для прогулок, и Том, видать, решил переночевать где-нибудь в другом месте.
И вот, усевшись перед уютным очагом, они принялись за ужин. Стены просторного сарая грохотали от порывов ветра и дождя. Сарай, приютивший наших путников, представлял собой огромное сумрачное помещение с массивными балками под потолком и стенами, сложенными из грубо обтесанных бревен. Пламя отбрасывало вокруг причудливые тени, ветер тоскливо завывал в каминной трубе, а когда на крыше что-то зашумело, Ева, испуганно оглянувшись, придвинулась поближе к сэру Мармадьюку.
Покончив с ужином, пригревшись у веселого огня, Ева вскоре начала клевать носом, да и сэр Мармадьюк с трудом подавлял зевоту. Сидевший по другую сторону очага Вэмпер перестал жевать, достал массивную черную бутылку и, причмокивая, с бульканьем начал вливать в себя ее содержимое.
– Ром! – вдруг воскликнул он. Его голос, скрипучий и веселый, резанул чувствительный слух джентльмена. – Ром! Не хотите ли глотнуть, сэр? А, может, и леди пожелает?
Сэра Мармадьюка передернуло.
– Спасибо, нет! – вежливо улыбнулся он.
– Эх, Тому осталось совсем немного, – вздохнул мистер Вэмпер. – Знаете, друг мой, я, как выпью, так начинаю вспоминать об убийцах и виселицах. Видите ли, я впервые попробовал ром как раз во время одной казни. Тогда вздернули троих бедолаг, а я был так мал, что только-только ходить начал… Господи! – вздохнул он и снова глотнул из бутылки.
У Евы перехватило дыхание. Сэр Мармадьюк наклонился к ней, ласково коснулся стиснутых ладоней девушки.
– Дитя мое, – нежно сказал он, – мне кажется, тебе пора спать.
– Спать? – голос ее прервался, в широко раскрытых глазах мелькнул ужас.
– Пойдем приготовим для тебя постель.
– Где, Джон?
– Вон там, мэм! – Мистер Вэмпер ткнул в темноту устрашающего вида ножом. – Там есть сено, мягкое и душистое, мэм, оно в вашем распоряжении. Видите ли, это не мое сено, но даже если бы оно принадлежало мне, я бы от всей души предоставил его вам!
В дальнем углу действительно обнаружилась солидная охапка свежего сена, при виде которого сэр Мармадьюк не смог подавить зевок.
– Твое платье и обувь высохли, Ева-Энн? – поинтересовался он.
– Да, Джон, но…
– Тогда заройся поглубже в сено и позволь мне укрыть тебя плащом.
Она беспрекословно повиновалась, но когда он наклонился, чтобы укрыть ее, она обхватила его за плечи и притянула к себе.
– Джон, – прошептала она, – мне не нравится этот человек!
– Неудивительно, дитя мое.
– Где ты собираешься спать, Джон? – спросила она все тем же напряженным шепотом.
– Где-нибудь неподалеку от тебя, дитя мое.
– Это хорошо, не уходи далеко, я боюсь, Джон. Обещаешь?
– Обещаю, Ева-Энн. А теперь спи, ты слишком измучилась, так что давай, закрывай глаза!
– Хорошо, Джон, – тихо прошептала она, – но будь рядом, прошу тебя.
– Дай мне руку. – Он сел рядом. – Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
– Храни тебя Господь, Джон!
Так он сидел, пока теплая ладонь девушки не обмякла, и Ева-Энн не задышала глубоко и ровно. Тогда сэр Мармадьюк осторожно встал, с наслаждением зевнул, взглянул на сохнущее у огня пальто и направился к очагу. В тот момент, когда сэр Мармадьюк поднимал пальто, раздался стук в дверь, и с улицы послышался хриплый нечленораздельный крик.
– Господи, помоги мне, это Том! – поежившись, воскликнул мистер Вэмпер и поспешно вскочил. – Садитесь, сэр, и не обращайте внимания на моего товарища, он может показаться вам несколько грубоватым, но не пугайтесь, ибо сердце у Тома золотое, особенно, если речь заходит о прекрасной половине. – С этими словами Вэмпер принялся отпирать дверные засовы.
Сэр Мармадьюк насторожился.
После недолгой возни с запорами Вэмпер распахнул дверь, и внутрь вместе с неистовым порывом ветра ворвался огромный детина в насквозь промокшей одежде. Выглядел новый персонаж довольно свирепо. Детина швырнул на пол мокрую шляпу. Сэр Мармадьюк разглядел тусклые волосы неопределенного оттенка, заросшее лицо и злобный взгляд. Верзила резким пинком захлопнул дверь, отряхнулся и издал звериный рык:
– Чертова ночь, десять тысяч проклятий!
Брови сэра Мармадьюка поползли вверх – выговор у этого человекоподобного существа был на редкость правильным.
– Ничего, Джимми, будь проклята эта погода, ничего! Ни одного чертова… – Он внезапно замолчал.
Угрюмый взгляд уперся в джентльмена. Набычившись еще больше, человек несколько мгновений оценивающе рассматривал сэра Мармадьюка. Потом его глаза скользнули к очагу. Сэр Мармадьюк оглянулся. Шляпка Евы-Энн.
– Вот как? Здесь женщина? – спросил детина, красные пухлые губы растянулись в неприятной улыбке.
Сэр Мармадьюк слегка нахмурился, наклонился и поднял шляпку.
– Так здесь женщина, Джимми?
– Да, Том, леди. Пришла сюда вместе с этим джентльменом. Мокрая, как Венера, выходящая из моря, и столь же изящная и красивая…
– Леди, Джимми, и красивая? Ну это я сам оценю позже, а сейчас я голоден.
– Конечно, Том, у нас есть сыр и…
– Сыр?! – свирепо воскликнул Том. – А что случилось с тушеной говядиной?
– Бедная леди была очень голодна, Том, а столь красивой особе бедный Джимми не смог отказать. Ты же меня знаешь, Том! И…
– Я купил ужин! – сухо произнес сэр Мармадьюк.
– Ах вот как! И за сколько же?
– Цена хорошая, Том, очень хорошая.
– Семь шиллингов, – обронил сэр Мармадьюк.
– Семь… Черт возьми! А ну, Джимми, раскошеливайся!
– Осторожней, Том, – вскричал мистер Вэмпер, вырываясь из крепких рук своего товарища. – Я всегда рад с тобой поделиться. Давай отойдем, и я тебе все объясню.
– Объяснишь? Ха, черт тебя побери, ты всегда что-нибудь объясняешь! – проворчал Том, но все-таки последовал за приятелем в угол комнаты.
Усевшись у очага, сэр Мармадьюк внимательно наблюдал за ними. Суматошная жестикуляция маленького человечка, неторопливые кивки верзилы; временами, когда порывы ветра стихали, до слуха джентльмена доносились обрывки разговора. Сэр Мармадьюк прислушивался, но мало что мог разобрать.
– Гиден, Том, и много… и отолоз, говорю тебе… даю слово… ты же знаешь Джимми.
Сэр Мармадьюк взял крепкое полено и начал задумчиво тыкать им в огонь; через какое-то время он заметил, что держит в руках вовсе не полено, а спицу от тележного колеса. Прошло еще несколько минут. Внезапно он осознал, что верзила неотрывно смотрит на него сквозь пламя очага. Сэр Мармадьюк продолжал беззаботно помешивать угли, пока, наконец, Том не заговорил. И хотя слова и голос его были грубы, но сэр Мармадьюк понял, что человек этот когда-то получил хорошее воспитание.
– Что скажешь, приятель?
– Ничего.
– Ты, конечно же, совсем не то, что мы?
– Безусловно, – спокойно ответил сэр Мармадьюк, не поднимая головы, – слава Богу!
– Полегче, если не хочешь иметь неприятностей. Понятно?
– Это зависит от обстоятельств.
– К черту обстоятельства! Что за игру ты ведешь? Ну, давай, выкладывай!
– Выражайтесь яснее.
– Кто ты и откуда?
– Путник.
– Куда направляешься?
– Куда-нибудь.
Том презрительно рассмеялся.
– Ты всегда так неразговорчив?
– Обычно да.
– Ну со мной это не пройдет, придется поработать языком. Давай…
Сэр Мармадьюк зевнул, прикрыв рот рукой.
– Спать хотите, господин хороший? – проревел Том.
– Да.
– Так вот, послушай, приятель, сегодня я расположен поболтать с тобой. Тут, как я понял, присутствует леди, почему бы ей не присоединиться к нам?
Сэр Мармадьюк поднял голову и взглянул на бродягу. Глаза под тяжелыми веками возбужденно блестят, брови нахмурены. Лоб перерезает неровный белый шрам, наполовину скрытый темными прядями тусклых волос. Какое-то время они не сводили друг с друга глаз, не произнося ни слова. В сарае повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь заунывными всхлипами ветра.
– Помоги нам Господь, что за ночь! – суетливо воскликнул мистер Вэмпер, переводя встревоженный взгляд с одного на другого.
Двое не пошевелились и не произнесли ни слова, все так же глядя глаза в глаза. Беснующийся ветер рвал и метал, стены скрипели и жалобно стонали, эти тоскливые звуки не мог заглушить даже громкий шум дождя. Затем неожиданно и громко Том спросил, казалось, против собственной воли:
– Какого черта вы на меня так уставились?
– У вас шрам над правой бровью.
Тяжелые веки сузились, глаза превратились в сверкающие щелочки, лохматая голова подалась вперед.
– И что с того?
Сэр Мармадьюк перевел взгляд на рваный выцветший платок, обмотанный вокруг волосатой шеи.
– Я удивлен, – коротко ответил он.
И в третий раз вопрос, казалось, слетел с языка Тома помимо воли:
– Чему вы удивлены?
Сэр Мармадьюк зевнул и поднялся.
– Невероятным вещам! – он небрежно кивнул и медленно направился в дальний угол, покачивая в руке спицу от колеса. Некоторое время он неподвижно стоял, глядя на едва различимую фигуру Евы, почти целиком скрытую душистым сеном. Тонкие брови джентльмена были нахмурены, казалось, он о чем-то мучительно размышляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил сэр Мармадьюк.
– Не стоит благодарностей, сэр. Я всего лишь Джимми Вэмпер, а Джимми можно и не благодарить. Господи, да Джимми никогда не прогнал бы усталых путников, будь это даже два бродячих пса, и, если выражаться охотничьим языком, кобель с…
– Дверь, – поспешно прервал его сэр Мармадьюк, – вы забыли запереть дверь!
– Да, да, – закивал человечек. – Так располагайтесь же как дома, друзья. Для вас и для леди вон в том углу найдется сено, на котором можно поспать. Это не мое сено, так что не стоит благодарить Джимми Вэмпера.
– Но огонь-то, я полагаю, ваш, мистер Вэмпер, а от котелка исходит крайне аппетитный дух.
– Верно, сэр, – Вэмпер потер ладони. – Верно, и Джимми приглашает вас к вышеупомянутому очагу и котелку, но ужин, предназначенный для двоих, вряд ли насытит четверых.
– Во всяком случае, он горяч и весьма аппетитно пахнет.
– Возможно, друг мой. Превосходная говядина с луком, репой и…
– В таком случае, мистер Вэмпер, я покупаю его у вас…
– Ого! – воскликнул Вэмпер, приподнимая крышку котелка и втягивая аромат. – Идет, мой друг, я согласен!
– Сколько вы хотите?
– Ну, скажем… три боба и таннер.
– Для ровного счета пять шиллингов. – Сэр Мармадьюк достал туго набитый кошелек.
– Нет, Джон, – вступила в разговор Ева, гревшаяся у весело потрескивающего пламени, – он просит всего лишь три шиллинга и шесть пенсов, но даже этого слишком много…
– Конечно, – кивнул сэр Мармадьюк, – но ты забыла о приятном тепле, так, значит, шесть шиллингов, мистер Вэмпер.
– Но, Джон…
– Ева, ты очень голодна?
– Да, Джон, но…
– Тогда семь шиллингов, мистер Вэмпер.
При этих словах Ева перевела взгляд на котелок и нахмурилась.
– Вы очень щедры, сэр! – Вэмпер поклонился и еще радостней потер ладони. – Но учитывая обстоятельства и из уважения к вашей даме, я решительно отказываюсь взять больше, чем пять бобов!
– Вот, – сэр Мармадьюк отсчитал монеты, – ваши семь шиллингов. – Он высыпал деньги в подставленную ладонь мистера Вэмпера.
– Сэр, Джимми склоняет голову перед вашим великодушием. И уверяю вас, что содержимого этого котелка хватит и для вас, и для леди.
– А как же ты, друг мой? – обеспокоенно спросила Ева.
– Пусть будут благословенны ваши глаза и ваше сердце, мэм. Джимми обойдется хлебом, сыром и луком. Вы не должны забивать свою хорошенькую головку мыслями о бедном Джимми! Хотя есть еще и Том, а Том – это очень серьезная проблема, особенно когда он голоден. Бедняга Том!
– Том? – Сэр Мармадьюк внимательно огляделся.
– Мой приятель, сэр, мой верный спутник. Половина этого котелка предназначалась ему. Я жду его уже несколько часов, но сегодня не самая подходящая погода для прогулок, и Том, видать, решил переночевать где-нибудь в другом месте.
И вот, усевшись перед уютным очагом, они принялись за ужин. Стены просторного сарая грохотали от порывов ветра и дождя. Сарай, приютивший наших путников, представлял собой огромное сумрачное помещение с массивными балками под потолком и стенами, сложенными из грубо обтесанных бревен. Пламя отбрасывало вокруг причудливые тени, ветер тоскливо завывал в каминной трубе, а когда на крыше что-то зашумело, Ева, испуганно оглянувшись, придвинулась поближе к сэру Мармадьюку.
Покончив с ужином, пригревшись у веселого огня, Ева вскоре начала клевать носом, да и сэр Мармадьюк с трудом подавлял зевоту. Сидевший по другую сторону очага Вэмпер перестал жевать, достал массивную черную бутылку и, причмокивая, с бульканьем начал вливать в себя ее содержимое.
– Ром! – вдруг воскликнул он. Его голос, скрипучий и веселый, резанул чувствительный слух джентльмена. – Ром! Не хотите ли глотнуть, сэр? А, может, и леди пожелает?
Сэра Мармадьюка передернуло.
– Спасибо, нет! – вежливо улыбнулся он.
– Эх, Тому осталось совсем немного, – вздохнул мистер Вэмпер. – Знаете, друг мой, я, как выпью, так начинаю вспоминать об убийцах и виселицах. Видите ли, я впервые попробовал ром как раз во время одной казни. Тогда вздернули троих бедолаг, а я был так мал, что только-только ходить начал… Господи! – вздохнул он и снова глотнул из бутылки.
У Евы перехватило дыхание. Сэр Мармадьюк наклонился к ней, ласково коснулся стиснутых ладоней девушки.
– Дитя мое, – нежно сказал он, – мне кажется, тебе пора спать.
– Спать? – голос ее прервался, в широко раскрытых глазах мелькнул ужас.
– Пойдем приготовим для тебя постель.
– Где, Джон?
– Вон там, мэм! – Мистер Вэмпер ткнул в темноту устрашающего вида ножом. – Там есть сено, мягкое и душистое, мэм, оно в вашем распоряжении. Видите ли, это не мое сено, но даже если бы оно принадлежало мне, я бы от всей души предоставил его вам!
В дальнем углу действительно обнаружилась солидная охапка свежего сена, при виде которого сэр Мармадьюк не смог подавить зевок.
– Твое платье и обувь высохли, Ева-Энн? – поинтересовался он.
– Да, Джон, но…
– Тогда заройся поглубже в сено и позволь мне укрыть тебя плащом.
Она беспрекословно повиновалась, но когда он наклонился, чтобы укрыть ее, она обхватила его за плечи и притянула к себе.
– Джон, – прошептала она, – мне не нравится этот человек!
– Неудивительно, дитя мое.
– Где ты собираешься спать, Джон? – спросила она все тем же напряженным шепотом.
– Где-нибудь неподалеку от тебя, дитя мое.
– Это хорошо, не уходи далеко, я боюсь, Джон. Обещаешь?
– Обещаю, Ева-Энн. А теперь спи, ты слишком измучилась, так что давай, закрывай глаза!
– Хорошо, Джон, – тихо прошептала она, – но будь рядом, прошу тебя.
– Дай мне руку. – Он сел рядом. – Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
– Храни тебя Господь, Джон!
Так он сидел, пока теплая ладонь девушки не обмякла, и Ева-Энн не задышала глубоко и ровно. Тогда сэр Мармадьюк осторожно встал, с наслаждением зевнул, взглянул на сохнущее у огня пальто и направился к очагу. В тот момент, когда сэр Мармадьюк поднимал пальто, раздался стук в дверь, и с улицы послышался хриплый нечленораздельный крик.
– Господи, помоги мне, это Том! – поежившись, воскликнул мистер Вэмпер и поспешно вскочил. – Садитесь, сэр, и не обращайте внимания на моего товарища, он может показаться вам несколько грубоватым, но не пугайтесь, ибо сердце у Тома золотое, особенно, если речь заходит о прекрасной половине. – С этими словами Вэмпер принялся отпирать дверные засовы.
Сэр Мармадьюк насторожился.
После недолгой возни с запорами Вэмпер распахнул дверь, и внутрь вместе с неистовым порывом ветра ворвался огромный детина в насквозь промокшей одежде. Выглядел новый персонаж довольно свирепо. Детина швырнул на пол мокрую шляпу. Сэр Мармадьюк разглядел тусклые волосы неопределенного оттенка, заросшее лицо и злобный взгляд. Верзила резким пинком захлопнул дверь, отряхнулся и издал звериный рык:
– Чертова ночь, десять тысяч проклятий!
Брови сэра Мармадьюка поползли вверх – выговор у этого человекоподобного существа был на редкость правильным.
– Ничего, Джимми, будь проклята эта погода, ничего! Ни одного чертова… – Он внезапно замолчал.
Угрюмый взгляд уперся в джентльмена. Набычившись еще больше, человек несколько мгновений оценивающе рассматривал сэра Мармадьюка. Потом его глаза скользнули к очагу. Сэр Мармадьюк оглянулся. Шляпка Евы-Энн.
– Вот как? Здесь женщина? – спросил детина, красные пухлые губы растянулись в неприятной улыбке.
Сэр Мармадьюк слегка нахмурился, наклонился и поднял шляпку.
– Так здесь женщина, Джимми?
– Да, Том, леди. Пришла сюда вместе с этим джентльменом. Мокрая, как Венера, выходящая из моря, и столь же изящная и красивая…
– Леди, Джимми, и красивая? Ну это я сам оценю позже, а сейчас я голоден.
– Конечно, Том, у нас есть сыр и…
– Сыр?! – свирепо воскликнул Том. – А что случилось с тушеной говядиной?
– Бедная леди была очень голодна, Том, а столь красивой особе бедный Джимми не смог отказать. Ты же меня знаешь, Том! И…
– Я купил ужин! – сухо произнес сэр Мармадьюк.
– Ах вот как! И за сколько же?
– Цена хорошая, Том, очень хорошая.
– Семь шиллингов, – обронил сэр Мармадьюк.
– Семь… Черт возьми! А ну, Джимми, раскошеливайся!
– Осторожней, Том, – вскричал мистер Вэмпер, вырываясь из крепких рук своего товарища. – Я всегда рад с тобой поделиться. Давай отойдем, и я тебе все объясню.
– Объяснишь? Ха, черт тебя побери, ты всегда что-нибудь объясняешь! – проворчал Том, но все-таки последовал за приятелем в угол комнаты.
Усевшись у очага, сэр Мармадьюк внимательно наблюдал за ними. Суматошная жестикуляция маленького человечка, неторопливые кивки верзилы; временами, когда порывы ветра стихали, до слуха джентльмена доносились обрывки разговора. Сэр Мармадьюк прислушивался, но мало что мог разобрать.
– Гиден, Том, и много… и отолоз, говорю тебе… даю слово… ты же знаешь Джимми.
Сэр Мармадьюк взял крепкое полено и начал задумчиво тыкать им в огонь; через какое-то время он заметил, что держит в руках вовсе не полено, а спицу от тележного колеса. Прошло еще несколько минут. Внезапно он осознал, что верзила неотрывно смотрит на него сквозь пламя очага. Сэр Мармадьюк продолжал беззаботно помешивать угли, пока, наконец, Том не заговорил. И хотя слова и голос его были грубы, но сэр Мармадьюк понял, что человек этот когда-то получил хорошее воспитание.
– Что скажешь, приятель?
– Ничего.
– Ты, конечно же, совсем не то, что мы?
– Безусловно, – спокойно ответил сэр Мармадьюк, не поднимая головы, – слава Богу!
– Полегче, если не хочешь иметь неприятностей. Понятно?
– Это зависит от обстоятельств.
– К черту обстоятельства! Что за игру ты ведешь? Ну, давай, выкладывай!
– Выражайтесь яснее.
– Кто ты и откуда?
– Путник.
– Куда направляешься?
– Куда-нибудь.
Том презрительно рассмеялся.
– Ты всегда так неразговорчив?
– Обычно да.
– Ну со мной это не пройдет, придется поработать языком. Давай…
Сэр Мармадьюк зевнул, прикрыв рот рукой.
– Спать хотите, господин хороший? – проревел Том.
– Да.
– Так вот, послушай, приятель, сегодня я расположен поболтать с тобой. Тут, как я понял, присутствует леди, почему бы ей не присоединиться к нам?
Сэр Мармадьюк поднял голову и взглянул на бродягу. Глаза под тяжелыми веками возбужденно блестят, брови нахмурены. Лоб перерезает неровный белый шрам, наполовину скрытый темными прядями тусклых волос. Какое-то время они не сводили друг с друга глаз, не произнося ни слова. В сарае повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь заунывными всхлипами ветра.
– Помоги нам Господь, что за ночь! – суетливо воскликнул мистер Вэмпер, переводя встревоженный взгляд с одного на другого.
Двое не пошевелились и не произнесли ни слова, все так же глядя глаза в глаза. Беснующийся ветер рвал и метал, стены скрипели и жалобно стонали, эти тоскливые звуки не мог заглушить даже громкий шум дождя. Затем неожиданно и громко Том спросил, казалось, против собственной воли:
– Какого черта вы на меня так уставились?
– У вас шрам над правой бровью.
Тяжелые веки сузились, глаза превратились в сверкающие щелочки, лохматая голова подалась вперед.
– И что с того?
Сэр Мармадьюк перевел взгляд на рваный выцветший платок, обмотанный вокруг волосатой шеи.
– Я удивлен, – коротко ответил он.
И в третий раз вопрос, казалось, слетел с языка Тома помимо воли:
– Чему вы удивлены?
Сэр Мармадьюк зевнул и поднялся.
– Невероятным вещам! – он небрежно кивнул и медленно направился в дальний угол, покачивая в руке спицу от колеса. Некоторое время он неподвижно стоял, глядя на едва различимую фигуру Евы, почти целиком скрытую душистым сеном. Тонкие брови джентльмена были нахмурены, казалось, он о чем-то мучительно размышляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42