— Принесите ему что-нибудь из одежды.
Клерк испарился, как джинн, готовый исполнить любое приказание. Шеф постоял, продолжая глядеть на Сергея, но чувствовалось, что мысли его находятся сейчас где-то далеко-далеко. Он был подтянут и напряжён, как гончая, вышедшая на зверя.
В комнате снова показался Трофимович со своим чемоданчиком, но шеф цыкнул на него, и он исчез ещё быстрее, чем появился.
Сюда то и дело начали забегать какие-то люди, которые что-то говорили, наклоняясь к Роману Александровичу, он так же тихо отдавал распоряжения, и они уносились прочь.
Появился клерк с одеждой в руках. Роман Александрович кивнул на Крутина и бросил:
— Одень его. И приведи в порядок.
За спиной клерка возник человек-рыба. Шеф, увидев его, встрепенулся, кивнул головой, и они оба вышли из комнаты. Счетовод-делопроизводитель проводил их взглядом, затем вынул из своей охапки рубаху и бросил её Сергею:
— На, одевайся.
Крутин выбрался со стула и выпрямился во весь рост. Все бы ничего, но слабость была такой, что его даже немного покачивало. Из одежды на Сергее были только джинсы да повязка, наложенная Трофимовичем. Куртку, свитер и рубашку с него сняли, когда он находился в отключке.
Крутин подцепил принесённую ему рубаху из плотной тёплой ткани и, действуя только левой рукой, принялся надевать её. Сделать это оказалось неожиданно трудно. Клерк долго стоял, скептически глядя на замысловатые телодвижения Крутина, а затем досадливо крякнул и, положив свою ношу на стул, принялся с некоторой брезгливостью помогать ему. Он даже застегнул пуговицы на рубашке, а Сергей сам уже кое-как запихал её в джинсы. После этого неожиданно превратившийся в пажа клерк взял толстый, грубой вязки пуловер и натянул его на Сергея через голову. Сделав это, клерк отступил назад и осмотрел его с ног до головы, как скульптор осматривает только что завершённое произведение.
— Волосы пригладь, — распорядился он.
— Чем? Расчёску давай.
Клерк сунул руку в карман пиджака, но затем, видимо, вспомнил, что этого предмета там нет.
— Сейчас. — И поспешно вышел из комнаты.
Крутин же поковылял к столу, где остались позабытые в спешке Клерком и Трофимовичем стаканчики из-под кофе. Ни гордость, ни щепетильность не досаждали ему в этот момент, организм изгнал их, требуя лишь одного — влаги. Если бы Сергею сейчас попалось небольшое озерцо, он бы не оторвался от него, не осушив до самого дна.
Но эти жлобы высосали все до последней капли, оставив на дне лишь чёрную гущу. Крутин разочарованно бросил стаканчики обратно на стол. Подавитесь вы своим кофе! Возвращаться назад он не стал, а уселся на стул прямо там, за столом, да ещё по-хамски водрузил на него ноги.
За дверью послышались голоса, она распахнулась, и в комнату вошёл Роман Александрович. Шеф на секунду споткнулся взглядом о пустой стул, где Сергей сидел перед этим, а затем увидел Крутина в дальнем конце комнаты, выложившего ноги на его стол. Лицо Романа Александровича не выразило ни тени удивления, как будто все так и должно быть, но Сергей злорадно понял, что клерку предстоят долгие и малоприятные объяснения.
— Вот, пожалуйста, — объявил Роман Александрович, указывая на него, — ваш товарищ в целости и сохранности.
Дверь скрывала от Сергея того, к кому он обращался, но Крутин понял, кто это, ещё до того, как Войцех Казимирович переступил порог.
Сергей вскочил бы со своего места и бросился к нему, если бы не слабость, заставившая его поумерить пыл. Ему очень не хотелось грохнуться сейчас при всех на пол, поэтому он пошёл к Профессору медленно и даже с некоторой торжественностью. Тот, в свою очередь, тоже вышагивал в обычной для себя манере, как царствующий монарх, небрежно поигрывая тростью.
Они остановились на расстоянии полушага, не отрывая глаз друг от друга.
Сергей почувствовал, как его охватывает неизведанное ранее чувство. Как будто горячая волна накрывает его с головой. И Крутин сейчас впервые по-настоящему понял, насколько близок стал ему этот старик. Сергею захотелось броситься к нему и обнять — крепко, до хруста, забыв про раненое плечо. Но за спиной Войцеха Казимировича маячил Роман Александрович, а у дверей уже скучились человек-рыба, и мордастый Валера, и клерк выставлял свою занюханную рожицу из-за их спин. Поэтому Крутин лишь протянул Профессору левую руку и сказал:
— Здравствуй… Войтек.
В глазах старика заплясали искорки, он неловко пожал протянутую руку и сказал, словно отвечая на невысказанный вопрос:
— Все в порядке, Серёжа. Все будет хорошо.
— Ну, что? — подал голос Роман Александрович. — К делу?
— Что у тебя с плечом? — тихо спросил Профессор, не обращая внимания на шефа.
— Пустяки. — Сергей виновато улыбнулся. — Задело, когда мы пытались выбраться. Войцех Казимирович кивнул.
— Сейчас тебя выпустят отсюда. Отвезут в центр города и там высадят. Как только выйдешь из машины, сразу же переходи площадь и иди к торговому центру.
Там много людей, легче затеряться. Как действовать, ты знаешь сам. После того как будешь уверен, что за тобой никто не следует, позвонишь мне на наш мобильный телефон. Ты помнишь номер?
Крутин кивнул. Роман Александрович и все остальные в это время отошли к столу и расположились возле него, все так же глядя на них.
— Ты все понял? — спросил Профессор.
— Да, — Сергей прочистил горло, какой-то комок мешал ему говорить. — А как же вы?
— Со мной все будет в порядке. Вот увидишь, — ответил Войцех Казимирович и добавил, как бы усиливая собственную уверенность:
— Все будет в полном порядке.
И тут Крутин понял, что происходит. Но от этого понимания ему стало так тяжело и больно, словно кто-то кромсал его сердце грубым мясницким ножом.
Старик пожертвовал собой, чтобы вытащить Сергея отсюда. Он заманил их дискетой, придумал какой-то трюк, спрятав её, и заставил выпустить его. И ещё Крутин понял, что с самого начала знал, наверняка знал, что Профессор не бросит его на произвол судьбы. Старик сделает все возможное и невозможное, чтобы изменить ситуацию и спасти его. Но не такой ценой!
— Нет, — прошептал Сергей.
Взгляд Вой цеха Казимировича посуровел, в нем появился стальной отблеск.
— Да, — жёстко сказал он. — Так нужно, Серёжа. Понимаешь? Именно так, и никак иначе.
Конечно, Сергей понимал. И в том положении, в котором они находились, не было иного выхода, кроме как предусмотренного Профессором. Но бог свидетель, до чего же ему не хотелось уходить отсюда и оставлять Войцеха Казимировича здесь самого.
— Вы закончили? — резко, с ноткой нетерпения спросил Роман Александрович.
Профессор кивнул Крутану, затем повернулся к нему спиной и, подойдя к столу, уселся на единственный незанятый стул.
— Да, — ответил он.
Роман Александрович кивнул человеку-рыбе и Валере:
— Проводите его. И проследите, чтобы все было как следует.
Эти двое встали и подошли к Сергею.
— Пойдём, — сухо бросил ему человек-рыба.
Крутин направился к двери. Они молча последовали за ним. Позади всех крался клерк. Уже у самой двери Сергей оглянулся. Войцех Казимирович сидел в своей привычной позе, выпрямившись на стуле, уперев трость в пол и сложив на ней обе руки. И хотя на нем была немыслимая зелёная спецовка вместо чёрного всегдашнего пальто, все равно его монументальная фигура дышала величием и несокрушимостью.
У Сергея вдруг защемило сердце. И возникло тоскливое предчувствие, что он видит Профессора в последний раз.
БОМЖ. ТОЧКИ НАД «И»
Человек, который назвался Романом Александровичем, устремил на Профессора свой взгляд, чуть наклонив голову влево. Войцех Казимирович, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на него. Перед ним сидел убийца. Именно таким он себе его и представлял, Управляющего из Конторы, которая так пугала Сергея, существуя в его больном воображении, и которая оказалась не менее страшной в реальности.
Холёный и преуспевающий человек, получивший право распоряжаться чужими жизнями, жестокий и равнодушный к тем, кто находится в его власти. Такие люди хорошо приживаются в тоталитарном режиме, но, как видно, и демократия не может без них обойтись. Поэтому Профессор так не любил государство. Как ни крути, а это всегда машина подавления. И каждое правительство находило этой машине соответствующее применение.
— Да, — прервал молчание Управляющий, закончив рассматривать Войцеха Казимировича и, видимо, составив о нем своё мнение, — должен признать, мы заблуждались, господин Рушинский. Но кто мог предположить, что мы имеем дело лишь со случайным совпадением, а не с целенаправленной, тщательно продуманной операцией, направленной против нас? Честно говоря, мы посчитали вас и вашего товарища Крутина представителями иной заинтересованной стороны. А отсюда уже вытекали наши ответные действия, не скрою, зачастую излишне радикальные.
— Хорошо излагаете, — ответил Профессор, избегая называть этого человека по имени, пусть даже оно было ненастоящим, как и показная любезность в разговоре. — Вы называете «излишне радикальными действиями» убийство трех человек, которые были близки мне. Кроме того, я ничего не знаю о судьбе тех, которые по вашему указанию находятся сейчас в следственном изоляторе.
— Но мы же договорились с вами. Эти люди уже выпущены. Все до единого.
Ничего с ними не случилось, все в полном порядке, вот разве что дозу свою привычную не получили. А вы сами, Войцех Казимирович, кстати, далеко не безгрешны. За вами шесть трупов моих людей плюс четверо раненых.
Профессор вздёрнул подбородок.
— Мы не нападали ни на одного из них. Убивать нам приходилось только в порядке самозащиты.
Дверь за его спиной отворилась, и в комнату вошли два атлетически сложенных молодых человека. Они расположились по обе стороны от Профессора, не сводя с него насторожённых, цепких взглядов.
— Кстати, о самозащите, — произнёс Управляющий. — Вы уж, господин Рушинский, отдайте свою трость. Вам она не так и нужна, а мы уже наслышаны о том, что вы можете с ней проделать.
Войцех Казимирович пожал плечами, перехватил трость посередине и протянул её молодому человеку, сидевшему справа от него.
— У каждого свои понятия о самозащите, — сказал Управляющий, проследив взглядом за тем, как парень относит трость подальше. — Мы тоже вынуждены были страховаться от утечки информации. За исключением, конечно, третьего случая. Я не знаю, что там произошло, скорее всего, нелепая случайность. Но этот паренёк должен был остаться в живых. По крайней мере, мои люди получили именно такие указания.
Перед глазами Профессора снова появилось тело Шурика, лежащее на рельсах, его ноги, скребущие по гравию, и страшный кроваво-бурый комок вдали. Он потряс головой. Не правильное и жуткое это видение потускнело, но не исчезло совсем.
— А в остальном, — продолжал Управляющий, — вы же сами понимаете.
Оставлять свидетелей… Особенно в таком деле.
— Когда речь идёт о деньгах и власти, все средства хороши. Так, по-вашему?
Управляющий откинулся на спинку стула.
— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ситуации. Следовательно, дискета действительно у вас. И более того, вы видели, что на ней находится.
Войцех Казимирович сидел молча, не подтверждая и не опровергая его.
Впрочем, Управляющему никакие подтверждения и не требовались.
— Вот только вы ошибаетесь, Рушинский. Дело не в деньгах, вы слишком узко смотрите на вещи. Решается судьба страны, будущее целого народа. Неужели вы не видите, что жить так, как мы живём сейчас, нельзя? Вам нравится ваша жизнь? Ах да. Кого я об этом спрашиваю? Ну, так вам разве не хочется, чтобы это все изменилось? К власти должно прийти новое правительство, которое прекратит наконец-то все безобразия и наведёт порядок в стране.
— Опять диктатура? — спросил Войцех Казимирович.
— Диктатура, — подтвердил Управляющий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61