Шум в ушах стал постепенно исчезать, и Войцех Казимирович мало-помалу различил голос Клары:
— …такое? Что с вами, Профессор? Сердце, наверное, фу-ты, черт, ну и напугали вы нас. Это от духоты. Сегодня с утра ужасная парилка. А вы ещё в этом пальто… Или вы из-за Крысы перенервничали? Да бросьте вы тогда так расстраиваться! В конце концов, ничего такого уж слишком страшного не произошло. У Шурика вон уже и зажило все. Правда, Шурик? Покажи Войцеху Казимировичу…
И пока Профессор слушал всю эту милую болтовню Клары, глядя поочерёдно то на неё, то на Шурика, озарение снизошло наконец на него, представив все события в новом свете.
Крыса, который так и не попал в руки милиции, потому что не имел постоянного места обитания, забрался в лежбище Шурика утром, когда они отправились на полигон. Это он убил Нику, самоотверженно защищавшую жильё своего хозяина. Когда вернулся Шурик, Крыса оглушил его, забрал курточку и джинсы, а затем выгнал взашей. Ближе к концу дня, перебирая вещи Шурика, он наткнулся на термитный заряд, решил посмотреть, что это такое, и едва успел выскочить из норы.
Вот тут-то его и нашли люди Управляющего. Отнятые вещи сыграли с Крысой дурную шутку. Шурика ведь искали по описанию, а не по фотографии, и вот в нужном месте они находят парня в той же одежде и тоже рыжего. А поскольку объяснить Крыса ничего не мог, то его и забрали вместо Шурика.
И, что самое главное, все это было так очевидно. Езус! Какой же он дурак!
С самого начала кровавое зрелище на железнодорожной насыпи казалось Профессору не правильным. Что-то в нем было не так. Теперь Войцех Казимирович понял, что не давало ему покоя все это время. Шнурки. Чёрные нити шнурков, тянувшиеся за ногами погибшего. У Шурика никогда не было шнурованных туфель. Он всегда носил кроссовки на липучках, настолько старые и рваные, что на них не позарился даже Крыса. Эти кроссовки и сейчас были на ногах у Шурика. Войцех Казимирович должен был сразу обратить на это внимание, но в тот момент на него словно затмение нашло. Курточка с жёлтой улыбающейся рожицей сбила его с толку.
Но все это уже не имело значения. Шурик, его Шурик, который умудрился остаться живым, стоял сейчас передо ним, и Клара сидела на корточках рядом, гладила его руку и с тревогой заглядывала в глаза. А Профессор смотрел на них, любовался их лицами и все хотел сказать, какие они прекрасные и милые, черти, и как он их безумно любит, но что-то тугое и тяжёлое застряло у него в горле, сжимая его все сильнее и сильнее, и Войцех Казимирович так и не смог произнести ни одного слова.
И тут Шурик вдруг кашлянул и, словно вспомнив о чем-то, поставил свою синюю холщовую сумку у ног Профессора. А старик внезапно почувствовал, как остро-колючий мороз прошёл по его коже, и в голове молнией пронеслась неожиданная мысль. Когда Шурик под надзором Крысы переодевался в это рваньё, была ли у него возможность?..
Или нет? Улыбка медленно сползла с лица Войцеха Казимировича.
Вот так он и сидел со своими ребятами перед старой матерчатой сумкой в самом центре огромного зала ожидания, набитого людьми, и не мог заставить себя прикоснуться к ней.
Профессор уже догадался, что может там сейчас оказаться.
КРУТИН СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
Он шёл по траве, подняв голову к желтолицему солнцу, и полной грудью вдыхал аромат полевых цветов. Трава была высокая, выше колен, и Сергей на ходу гладил её рука-.ми. Её стебли ласкали кончики пальцев, и от этого становилось так хорошо, что сердце начинало таять.
А потом Сергей бросился на землю лицом вниз, прямо в эту траву, провитую ветром и впитавшую в себя тепло мягких солнечных лучей. Он купался в ней, прижимая к себе упругие стебли, и задыхался от её смешанного с землёй запаха. А небо, бескрайнее и прозрачное, обнимало его своими голубыми крыльями.
Крутин открыл глаза. Прямо передо ним сидел Мусей и внимательно смотрел на него. Убедившись, что все в порядке и что хозяин проснулся, он коротко мавкнул и принялся за своё всегдашнее утреннее умывание, время от времени косясь на Сергея жёлтым сатанинским глазом.
Крутин потёр переносицу, встряхнул головой и сел на кровати. Настроение у него почему-то было приподнятое, а на душе так легко, как когда-то в далёком детстве, когда только что сдан последний экзамен, а впереди такие вожделенные длинные каникулы.
Плечо уже почти не болело и только слегка напоминало о себе тупым нытьём.
Сергей поправил повязку, встал на залитый солнцем ковёр, зажмурил глаза и с наслаждением потянулся. В его памяти мягко всплыл утренний сон о том, как он купался в тёплой траве, и даже лёгкий запах её опять защекотал ему ноздри.
Сергей открыл рот, чтобы зевнуть, и вдруг так и замер посреди комнаты с разинутым ртом.
Черт! Это же сон! Самый настоящий сон! Бля-а-а… Хана. Он начинает бредить. Что-то ему сделали с головой. Точно! Эта старая сука Трофимович с его В-5, чтоб ему всю жизнь свои препараты жрать! Они же ещё что-то говорили насчёт воздействия на мозг, только Крутин тогда закумаренный был, поэтому помнит плохо, но это точно от их уколов. Больше неоткуда.
Сергей попятился и сел на кровать. Вот ур-р-роды! Это же надо, достали они его все-таки. А может, нет? Может быть, все ещё поправимо и поддаётся лечению?
Сергей прислушался к себе. Никаких тревожных симптомов не наблюдается. Ничего подозрительного. Вот только… Голова не болит, что уже само по себе необычно, и даже какая-то она лёгкая и необыкновенно ясная. Может быть, это ещё и не сумасшествие вовсе? Хотя, что ни говори, появление галлюцинаций — признак очень нехороший. И очень тревожный.
Все! К чёртовой матери! Если в течение ближайшей пары дней эти глюки у него не пройдут, с понедельника придётся обращаться к психиатру.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61