Постройка, из которой они появились, была серого цвета, длинной и приземистой, похожей на складское помещение. Что характерно, когда Войцеха Казимировича вели к Сергею, то заходили они в другое здание и совсем на другом участке заводской территории. Муравейник какой-то, а не завод. Интересно, во сколько раз он станет больше, если вскрыть все эти его секретные помещения и военно-стратегические пункты?
Здесь же, во дворе, к ним присоединились ещё четверо. Серьёзность этих людей подчёркивало не только хмурое выражение лиц, но и насторожённые взгляды, бросаемые в разные стороны, и недвусмысленно оттопыривающиеся куртки, под которыми скрывались либо автоматы, либо дробовые ружья.
Окружённые столь воинственным кортежем, они пересекли двор, прошли через крошечную проходную, в которой в этот момент не было даже признаков вахтёра, и оказались на улице, где стояли, внимательно разглядывая окрестности, ещё шесть человек. Количество лиц, сопровождавших Войцеха Казимировича, росло с каждой минутой.
Не теряя времени, все стали рассаживаться по машинам, припаркованным у ограды. Войцеху Казимировичу достался высокий темно-синий «Ниссан» с тонированными стёклами. Славик со своим неразговорчивым партнёром загрузили Профессора на зад неё сиденье, сев по бокам и сдавив своими торсами так, что он не мог не только пошевелиться, но даже нормально вздохнуть.
Сюда же поднялись ещё два человека из тех, с тяжёлой артиллерией, и сам Управляющий. Садясь, он осмотрел всех и грозно приказал, указывая на Войцеха Казимировича:
— Смотрите. Если что, отвечаете за него головой. И всем остальным хозяйством.
— Вы слишком высокого мнения обо мне, — подал Профессор голос с заднего сиденья. Говорить было тяжело из-за налегавших на него хлопцев, курвы их мамы!Вы думаете, у меня под началом целая армия, чтобы сразиться с вами?
— Да мало ли? Всякое бывает, уважаемый вы наш Профессор. Насторожённость продлевает жизнь, особенно в таких делах, а беспечность её…
— Если бы у меня было хоть с полдюжины ребят, мы бы с вами уже не беседовали, — мрачно проворчал Войцех Казимирович.
— Поехали, — приказал Управляющий шофёру и бросил в сторону Профессора:
— Насколько же вы злобный и неуживчивый тип, Рушинский. Все-таки общество право в том, что отвергает вас и таких, как вы.
Войцех Казимирович промолчал.
Вереница автомобилей тронулась с места. Впереди «Ниссана» ехала красная «Шкода» последней модели, а замыкал шествие приземистый вместительный «БМВ». В таком порядке они двигались по улицам, то вливаясь в оживлённый поток машин, то выныривая из него и сворачивая в тихие улочки и сквозные переулки, а затем снова возвращались на один из главных проспектов. «Шкода» и «БМВ» вели наблюдение за тем, чтобы никто не вцепился им в хвост. Управляющий действительно был очень осторожен и старался учитывать все варианты.
Милицейские и военные посты встречались им на каждом шагу. Видно было, как они придирчиво и дотошно изучали документы у остановленных водителей. Но их всюду пропускали беспрепятственно, лишь бросив внимательный взгляд на номерные знаки.
— Карантинные мероприятия в действии, — сказал Профессор, когда они проезжали мимо одного из таких постов. — Прекращать не собираетесь?
— Вот сегодня и прекратим, — ответил Управляющий. — Сейчас убедимся, что все в порядке. К вечеру сообщим, что количество инфицированных начало резко снижаться, а завтра объявим, что никакой эпидемии не было, а была просто новая разновидность вируса, скажем, гриппа, которую успешно нейтрализовали наши доблестные врачи. И снимем карантин.
— А те люди, что в больницах?
— Выпишем, куда же их девать? Пусть идут на все четыре стороны, — сказал Управляющий с такой железной уверенностью, что даже менее недоверчивый человек, чем Войцех Казимирович, засомневался бы в этих словах.
Их блуждание по городу закончилось на одной из улиц за стадионом железнодорожников, перед длинным двухэтажным зданием, окна которого были затянуты витыми решётками. Фасад здания украшали буквы «Интраст». И все.
Никакой дополнительной информации, что это такое: фирма, банк или ресторан.
Скорее всего, и то, и другое, и третье, вместе взятое, но для узкого круга людей.
Они остановились на вымощенной площадке перед зданием и, к величайшему облегчению Войцеха Казимировича, выбрались из машин. Сдавленная грудная клетка Профессора настоятельно требовала полноценного глотка свежего воздуха. Но как следует отдышаться ему не дали, а опять, подхватив под руки, чуть ли не бегом провели по площадке и втолкнули в тяжёлую дверь тёмного дерева, отделанную с другой стороны железом.
Внутри их встретили два человека, один из которых протянул Управляющему конверт из плотной жёлтой бумаги. Тот принял конверт как нечто незначительное, не стоящее даже толики внимания, а не то что нескольких месяцев кропотливой работы.
— В операторскую, — приказал он сопровождающим. — Где Дзигуро?
— Уже там, Роман Александрович, — ответил один из встречавших.
Они прошли по широкому коридору, свернули налево и, открыв большую двустворчатую дверь, оказались в помещении, являвшем собой нечто среднее между актовым залом и диспетчерской аэропорта. Что-то общее в нем было и с квартирой Юры Хвата, но здесь все было покруче, намного круче, если быть объективным.
— Туда его, — распорядился Управляющий, указав на стоявший посреди зала столик с тонкими металлическими ножками. Похожие, но, конечно, попроще столы ранее можно было встретить в наших пельменных, студенческих столовых и иных пунктах общественного питания.
Сторожа подтащили Войцеха Казимировича к этому столу и усадили на жёсткий и весьма неудобный стул с виниловым покрытием. Наручников они так и не сняли.
Когда Профессор молча продемонстрировал им свои скованные руки, Славик отвернулся, а другой — неприязненно процедил:
— Сиди, дед. Незачем тебе сейчас руками размахивать. В носу можешь и так поковыряться.
И почему он вызывает у всех их сотрудников такое негативное отношение, подумал Войцех Казимирович. Хотя у него они симпатии тоже не вызывали.
Тем временем, по знаку Управляющего, четыре человека, находившиеся в зале до их появления, начали покидать помещение.
— Владимир Иннокентиевич, а вы задержитесь, — остановил Управляющий высокого человека с залысинами, на длинном хрящеватом носу которого поблёскивали очки в тонкой золотистой оправе.
Управляющий взял со стола пластинку для вскрывания конвертов, провёл ею по пакету из жёлтой бумаги и извлёк из него хорошо знакомую Профессору дискету.
— Вот, — протянул он её худощавому Владимиру Иннокентиевичу. — Забросьте её, посмотрим, что там.
Тот взял дискету, деловито осмотрел, подошёл к крайнему компьютеру, загрузил её в дисковод и начал выстукивать клавишами.
— Графики, диаграммы, таблицы, — отозвался он через минуту. — Судя по всему, иллюстрированный материал к отчётной документации.
— А дальше? — требовательно спросил Управляющий, внимательно вглядываясь через его плечо в экран монитора.
Какое-то время они копались в информации, записанной на дискете, что живо напомнило Войцеху Казимировичу похожую сцену в квартире Юры Хвата. И сразу же вспомнился Шурик, тихонько сидевший на краешке кресла в углу его комнаты со своим неразлучным пакетом, зажатым между коленями. И вслед за этим со дна памяти опять поднялась не правильная картина, и Профессор снова увидел страшное, лежащее между рельсами, и обрубок тела, хранящего остатки жизни, которой уже не было, и ноги с длинными змеями шнурков, беспомощно скребущие по щебёнке. И опять все вокруг заволокло красным туманом, грозящим вырваться изнутри наружу.
Войцех Казимирович, пытаясь сдерживаться, поднял взгляд на Управляющего, занятого тем, что происходило на экране монитора.
Словно уловив волну, исходящую от Профессора, тот обернулся и внимательно посмотрел в его глаза.
— Так что, Войцех Казимирович, — громко спросил он, — та это дискета или нет?
— Сами решайте, — ответ у Профессора получился глухой, потому что он сейчас медленно гасил то, что полыхало внутри. — Дискета у вас, теперь думайте, нужна она вам или нет.
— Володя, посмотри под картинками, может быть, там что-то есть, — негромко сказал Управляющий своему спецу по компьютерам.
— Уже смотрю, Роман Александрович, — отозвался тот. — Пока ничего нет.
— М-да, — Управляющий повернулся к Профессору. — Ну что же, вы решили немного поиграть, дорогой наш пан Войтек?
Старик пожал плечами:
— Ищите получше. Если эта дискета вас так интересовала, значит, там должно что-то быть.
— Поищем, — сказал Управляющий. — Если там это есть, мы его найдём. Но вот если ничего не окажется…
Он не успел договорить, и Войцех Казимирович так и не узнал, что же его ждёт, если дискета окажется бесполезной. Дверь открылась, и в зале появился помощник Управляющего, похожий на ящера. Выражение лица у него было как… как у собаки, что нагадила в комнате на глазах у хозяина. Хотя нет, подумал Войцех Казимирович, у собаки морда более выразительная, чем у него.
Он подошёл к своему шефу, что-то тихо сказал ему, затем оба отошли в дальний конец зала и принялись там негромко беседовать.
То, что клокотало у Профессора внутри, улеглось. Не исчезло, но именно улеглось, а вместо него пришла тихая радость, потому что он знал: ящер сейчас рассказывает Управляющему, как они упустили Сергея и каким образом это могло произойти. И его оправдания, хоть Войцех Казимирович и не мог их слышать, были ему как бальзам на рану. По крайней мере, одно сражение он у них уже выиграл. Управляющий вернулся назад, просверлил Профессора взглядом, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Хотя глаза его были весьма красноречивы, и, глядя в них, Войцех Казимирович понял, что лёгкой смерти ему ждать не приходится.
И тут подал голос сидевший у компьютера Владимир Иннокентиевич:
— Есть. Диаграмма двенадцать.
Это подействовало на всех, как разряд тока. Каждый устремился к монитору, пытаясь рассмотреть, что же там такое. Даже соглядатаи Профессора вытянули шеи, повернувшись к нему спиной и наплевав на свои обязанности.
Первым вернулся в своё обычное состояние Управляющий. Он отвернулся от экрана, поправил узел на галстуке, шумнул на всех, чтобы разошлись и не мешали работать, и подбодрил носатого Владимира Иннокентиевича, который, казалось, слился со своим компьютером в одно целое:
— Давай-давай, ищи, Володя. Там должно быть много всего…
Затем, вынув из кармана телефон, он направился к выходу. Проходя мимо Войцеха Казимировича, Управляющий остановился и почти дружески сказал:
— Ну вот, а вы, оказывается, вполне разумный человек, Рушинский. Но наш с вами разговор ещё не закончен. Сейчас я вернусь, и мы продолжим.
Не оглядываясь, он вышел из зала. А Профессор встретился глазами с застывшим блеклым взглядом ящера. Эта рептилия подошла к нему и, механически двигая нижней челюстью, произнесла ровно, без интонаций, но с легко улавливаемой ненавистью:
— Повезло тебе тогда, Профессор. Отпустил я тебя, хотя чувствовал: что-то не так. Слишком уж задушевно ты беседовал с тем дегенератом на тротуаре. Не так, как другие прохожие. Ну, вы ведь с ним, оказывается, из одной помойки.
Нужно было тебя забрать тогда и отправить вместе с остальными.
— Не причитай, — грубо сказал ему старик. — Работать научись без ошибок. А то обосрался, а теперь жалуешься.
Ящер замер, будто Войцех Казимирович стеганул его хлыстом. Его глаза сузились.
— Ты не понима-аешь, — растягивая гласные, сладострастно зашептал он. — Ты не знаешь, куда попал. Ты думаешь, тебе тогда повезло? Не-ет. Тогда бы все кончилось быстро и легко. Почти легко. А сейчас я буду работать с тобой. А последние твои часы мы проведём вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61