Потом хлопот не оберешься. А насчет девушки плохого не держи. Она ни при чем.
— Кто ж меня сюда заманил?
— Твоя собственная глупость. Давай куда-нибудь отъедем. Скоро народ побредет на работу. А тут везде презервативы с твоими портретами летают.
Вадим Борисович машинально привел сиденья в вертикальное положение и медленно, осторожно поехал. Два презерватива, зацепившись за антенну, никак не желали расставаться с «мерседесом». Вадим Борисович посмотрел на рэкетира.
Лимон махнул рукой:
— Пусть болтаются.
— Лучше я их сниму, — предложил бизнесмен.
— Не получится. Я тебя из машины не выпущу. Сбежишь.
— Тогда выйди и сними сам.
— Не могу. Ты ведь сразу нажмешь на газ — и только я тебя и видел.
— Что ж мне, с презервативами по Москве ездить? — вспылил Вадим Борисович.
— Нажми на кнопку. Антенна сама спрячется.
Вадим Борисович на самом деле забыл, что антенна убирается автоматически. Он нервно закурил и, стараясь оставаться спокойным, спросил:
— Если девчонка ни при чем, откуда появился ты?
Лимон откинулся на спинку и смотрел в окно, легко перекатывая лимонку из ладони в ладонь, что очень напрягало Вадима Борисовича. Он не мог не наблюдать за этой дурацкой игрой. Антенна спряталась. Презервативы лопнули.
Вадим Борисович вздрогнул.
Лимон рассмеялся. Бизнесмену стало стыдно за свой испуг. Он решил, коль уж влип в историю, то выйти из нее надо быстро и с достоинством.
Содержимое коробки намного дороже, чем его жизнь. Но жизнь — ценнее.
— Хотите забрать коробку? — почти спокойно спросил Вадим Борисович.
— Обижаешь, начальник. Я не сумасшедший.
От удивления Вадим Борисович нажал на тормоза, и они оба чуть не ударились о лобовое стекло.
— Тогда в чем дело?
Лимон спрятал гранату в карман и протянул руку в ожидании пистолета. Бизнесмен медлил.
— В твоих же интересах, Вадя. Ты и так наделал глупостей невпроворот.
— Понятно. Милиция… — выдохнул Вадим Борисович и отдал пистолет.
Лимон рассмеялся громче прежнего. Положил пистолет почему-то в бардачок и похлопал бизнесмена по плечу.
— Ладно. Начну по порядку. Слушай и делай выводы. Я за тобой пятый день наблюдаю. И вчера, когда ты решил отвезти коробку домой, хотел вмешаться.
Но тут появилась девушка и ненароком спасла тебя от оперуполномоченных с Петровки.
— Не понял, — пробурчал бизнесмен.
— Ах, Вадим Борисович, каждого когда-нибудь подводит жадность. Ты — человек неглупый, дело поставил грамотно — перепродаешь антиквариат, приторговываешь гуманитарной помощью, имеешь связи в правительстве города-ну и живи спокойно. Нет, дернул тебя черт связаться с этими иконами. — Лимон вздохнул с сожалением, будто и впрямь переживал за близкого друга. — Неужели я должен тебе объяснять, что некоторые вещи воровать бессмысленно. А уж перепродавать — совсем глупо.
Лимон вытащил из кармана бумажку и принялся ее изучать, комментируя написанное:
— «Икона Божьей Матери, Споручница грешных». Названа так по надписи, сохранившейся на доске, — «Аз Споручница грешных к Моему Сыну».
Подумай, Вадим Борисович, эта икона таким, как ты и я, путь в райские кущи открывает. Она настолько засвечена, что выставить ее на продажу нигде нельзя.
Национальное достояние. Уж лучше б звезды с кремлевских башен перепродавали.
Далее, — Лимон принялся читать по бумажке, — икона «Взыскание погибших» — одна из старинных и ценнейших в Москве. После нашествия французов была найдена расколотой на три части. Следующая икона — «Нечаянной радости». Каждой из этих трех икон посвящен праздничный день, — спрятав бумажку, Лимон резюмировал. — Кто же такие вещи продает? От них бежать надо, как черту от ладана. Вадим Борисович покорно кивнул головой:
— Вы правы, попутал нечистый. Лимон посмотрел на него с досадой:
— Брось, я не из ментовки. У меня свой интерес имеется.
— Хочешь забрать? — оживился Вадим Борисович.
— Опять за свое. На хрена они мне нужны? Нет. Вариант интересней имеется. То, что Квадрат и Мокруха эти иконы дернули, — это нормально. Какой с них спрос? Люди темные, не разбирающиеся. То, что твой знакомый кореец решил их купить, — тоже не наше дело. Но ты, согласившись на посредничество, подставил себя крупно.
— Откуда тебе все известно? — дрожащим голосом тихо спросил Вадим Борисович.
— Информация о кражах завтра появится в газетах, а ты один в полном неведении. Менты разрабатывают версии. Квадрат лег на дно. Мокруха умотал в Стамбул. А за твоим другом, корейским бизнесменом Те Тень Гу, установлено наблюдение.
— Тебе про это в ментовке доложили, — смятение охватило Вадима Борисовича.
— Глупости. Когда я узнал о кражах, сразу прикинул — кто купит. И наткнулся на корейца. Потом проработал его контакты и вышел на тебя. А увидев однажды проехавшего рядом с твоим офисом Квадрата, понял принцип сделки. Твое счастье, что я догадался раньше, чем менты.
— Чего же ты хочешь? — Вадим Борисович настолько потерял контроль над собой, что остановил машину у первого попавшегося столба.
— Хочу продать иконы Те Тень Гу.
— Продавай, — оживился Вадим Борисович.
— У меня он не возьмет. Тут без тебя никак не обойтись. Тебе доверяют. А я человек посторонний. За тобой гарантии, что иконы подлинные, за мной — труба.
— Как же продавать, если за ним следят?
— Не только за ним. За тобой тоже. — Лимон смотрел в упор на изменения, происходящие на лице бизнесмена. Тот не в силах был скрывать панику.
— Да, да, дорогой Вадим Борисович. Твои звонки и разговоры с корейцем записаны и отрабатываются на Петровке. Они установили за тобой слежку. Если бы ты вчера поехал домой, там бы тебя взяли тепленьким. Но судьба смилостивилась. Ты вчера сумел от них умотать. На некоторое время я сам потерял тебя из виду. Как ты умудрился соскочить? Неужели просек, что они у тебя висят на колесе?
— Впервые слышу, — признался пораженный Вадим Борисович.
— Значит — это судьба, — согласился Лимон. — Представляю, какой разнос идет на Петровке.
— Но я действительно ни от кого не скрывался. Мне не до того было.
— Понятно. Девчонка, наверное, решила, что ты и есть тот самый убийца, — Лимону нравилась реакция бизнесмена.
— Какой убийца?
— Который убил ее подругу.
— Вы все с ума спятили? — совершенно одурев, просвистел Вадим Борисович.
Лимон снова рассмеялся. Несуетно закурил, оглянулся по сторонам.
— Значит, торговля национальным достоянием, убийство девушки…
Ох, и много же ты, Вадим Борисович, на себя повесил.
В ответ ни звука. Вадима Борисовича охватила истерическая немота.
Единственное, что он смог выдавить, — совершенно ненужный вопрос:
— Тебя как зовут?
Лимон пожал плечами:
— Зови, например, кассиром.
— Почему?
— Ты убийца, я — кассир. Помнишь, по телевизору было: ты не кассир, ты — убийца.
Вадим Борисович отрицательно помотал головой. Он больше не мог воспринимать информацию. Страх перешел в вялое безразличие. Занимаясь иконами, он ни разу не задумался о возможных неприятностях. Подумаешь, продать знакомому иностранцу несколько икон. А что ворованные, так у нас семьдесят лет воруют и продают. Кому какое дело? Правда, ценность этих икон неизмеримо выше остальных.
Но не он же их воровал. И тем не менее образ лесоповала все больше наваливался на расстроенную психику бизнесмена, вызывая нервную дрожь во всем теле, озноб и головокружение. К такому раскладу он был явно не готов.
Лимон тоже проникся сочувствием. Разудалая улыбочка соскользнула, и обозначились жесткие упрямые складки, расходящиеся в стороны и вниз от уголков губ. Он сделал несколько жевательных движений, потер указательным и большим пальцами левой руки подбородок и сказал решительно:
— Соберись. Сейчас ты должен быть в хорошей спортивной форме.
Какой смысл вздыхать и сожалеть? Скажи лучше, ты совершил последнюю глупость — звонил из машины корейцу?
Вадим Борисович покорно склонил голову на плечо и закатил глаза, что должно было подтверждать сделанное.
— Вот и отлично. Значит, они засекли и разговор отсюда. В таком случае они знают, что ты провел ночь в машине. Сидят и отрабатывают разные версии. Ведь им никогда не додуматься, что ты просто трахался всю ночь, забыв об иконах, лежащих в багажнике. Но именно это российское разгильдяйство тебя и спасло.
— Спасло? — простонал Вадим Борисович.
— Да. Сейчас ты позвонишь на Петровку и скажешь, что находишься в руках рэкетиров, которые уже несколько дней вынуждают тебя пойти на преступление и продать похищенные ими иконы твоему знакомому корейскому бизнесмену. В данный момент тебя случайно оставили в машине одного, прикованного наручниками к рулю, но ты исхитрился дотянуться до телефона и звонишь им.
— А дальше? — промямлил Вадим Борисович, не веря своим ушам.
— Дальше попросишь не мешать передаче икон, иначе тебя тут же пристрелят. А когда они получат деньги, тогда оставят тебя в покое, и их можно будет арестовать. Главного в их банде зовут Кассир. Тебе понятно?
— Нет, — признался сбитый с толку бизнесмен. Лимон покачал головой:
— Как же с такой сообразительностью ты умудрился выйти на миллионные обороты?
— Потому что никогда не сталкивался с милицейскими вариантами.
Вадим Борисович хотел сказать эту фразу гордо и независимо, но получилось, как будто оправдывается. Слушая Кассира (Лимона), он не мог отказаться от мысли, что все подстроено уголовным розыском. Слишком прямолинейно и просто действует его, непонятно откуда взявшийся, спаситель. Но в любом случае, имея неопровержимые улики в багажнике, приходится сдаваться на милость победителя. А милость Кассира сулила еще и некоторую прибыль, если предположить, что он не врет.
Лимон продолжал втолковывание своего плана. Менты должны поверить бизнесмену, попавшему в руки безжалостных и жестоких рэкетиров. Этим сразу объяснятся метания Вадима Борисовича и его старания уговорить корейца купить предлагаемые иконы. Далее — еще проще. После сообщения на Петровку бизнесмен звонит Те Тень Гу и предлагает встретиться для передачи икон. Встречу назначить на Преображенской площади под рекламным щитом «Интермода». Деньги только наличными, никаких чеков. Кореец должен сесть в машину на переднее сиденье.
Отдать деньги сидящему сзади, взять иконы и тут же распрощаться.
— Зачем говорить по телефону обо всех деталях, — не понял Вадим Борисович.
— Вас же будут прослушивать на Петровке. Нужно, чтобы товарищи были в курсе событий. А то начнут нервничать. Попытаются блокировать машину, освобождать тебя. А это нежелательно. При таком раскладе тебя придется убить.
— Шутишь?! — возмутился бизнесмен.
— Нет. С этой минуты наша жизнь на тонком, хотя и прочном, волоске. Сколько кореец дает «зеленых»?
Вопрос явно озадачил Вадима Борисовича. Ему очень не хотелось называть сумму. Трудно расставаться с деньгами даже тогда, когда они еще не твои, но и уже не твои.
— Ладно. Это детали, — Лимон решил не зацикливаться.
Оценив его деликатность, Вадим Борисович признался:
— Двести пятьдесят.
— Недорого оценили народное достояние.
— Зато наличными и сразу.
— Учитывая, что иконы вернутся в свои храмы, четверть миллиона тоже деньги. Получишь пятьдесят тысяч… если не сваляешь дурака.
Это сообщение почти успокоило понуро сидящего бизнесмена. И его вопрос прозвучал по-деловому:
— Как звонить на Петровку?
Лимон рассмеялся:
— Столько лет воруешь и не знаешь главный телефон? Набирай ноль два, они соединят со справочной. И гляди, Вадим Борисович, без глупостей.
Уголовный розыск пришел в движение. По коридорам заметались люди.
В прокуренных кабинетах собрались на экстренные совещания. Информация убеждала своей неожиданностью. Оставалось выяснить, что это: уловка грабителей, почуявших за собой слежку, или действительно примитивный, хотя и наглый способ продажи краденого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Кто ж меня сюда заманил?
— Твоя собственная глупость. Давай куда-нибудь отъедем. Скоро народ побредет на работу. А тут везде презервативы с твоими портретами летают.
Вадим Борисович машинально привел сиденья в вертикальное положение и медленно, осторожно поехал. Два презерватива, зацепившись за антенну, никак не желали расставаться с «мерседесом». Вадим Борисович посмотрел на рэкетира.
Лимон махнул рукой:
— Пусть болтаются.
— Лучше я их сниму, — предложил бизнесмен.
— Не получится. Я тебя из машины не выпущу. Сбежишь.
— Тогда выйди и сними сам.
— Не могу. Ты ведь сразу нажмешь на газ — и только я тебя и видел.
— Что ж мне, с презервативами по Москве ездить? — вспылил Вадим Борисович.
— Нажми на кнопку. Антенна сама спрячется.
Вадим Борисович на самом деле забыл, что антенна убирается автоматически. Он нервно закурил и, стараясь оставаться спокойным, спросил:
— Если девчонка ни при чем, откуда появился ты?
Лимон откинулся на спинку и смотрел в окно, легко перекатывая лимонку из ладони в ладонь, что очень напрягало Вадима Борисовича. Он не мог не наблюдать за этой дурацкой игрой. Антенна спряталась. Презервативы лопнули.
Вадим Борисович вздрогнул.
Лимон рассмеялся. Бизнесмену стало стыдно за свой испуг. Он решил, коль уж влип в историю, то выйти из нее надо быстро и с достоинством.
Содержимое коробки намного дороже, чем его жизнь. Но жизнь — ценнее.
— Хотите забрать коробку? — почти спокойно спросил Вадим Борисович.
— Обижаешь, начальник. Я не сумасшедший.
От удивления Вадим Борисович нажал на тормоза, и они оба чуть не ударились о лобовое стекло.
— Тогда в чем дело?
Лимон спрятал гранату в карман и протянул руку в ожидании пистолета. Бизнесмен медлил.
— В твоих же интересах, Вадя. Ты и так наделал глупостей невпроворот.
— Понятно. Милиция… — выдохнул Вадим Борисович и отдал пистолет.
Лимон рассмеялся громче прежнего. Положил пистолет почему-то в бардачок и похлопал бизнесмена по плечу.
— Ладно. Начну по порядку. Слушай и делай выводы. Я за тобой пятый день наблюдаю. И вчера, когда ты решил отвезти коробку домой, хотел вмешаться.
Но тут появилась девушка и ненароком спасла тебя от оперуполномоченных с Петровки.
— Не понял, — пробурчал бизнесмен.
— Ах, Вадим Борисович, каждого когда-нибудь подводит жадность. Ты — человек неглупый, дело поставил грамотно — перепродаешь антиквариат, приторговываешь гуманитарной помощью, имеешь связи в правительстве города-ну и живи спокойно. Нет, дернул тебя черт связаться с этими иконами. — Лимон вздохнул с сожалением, будто и впрямь переживал за близкого друга. — Неужели я должен тебе объяснять, что некоторые вещи воровать бессмысленно. А уж перепродавать — совсем глупо.
Лимон вытащил из кармана бумажку и принялся ее изучать, комментируя написанное:
— «Икона Божьей Матери, Споручница грешных». Названа так по надписи, сохранившейся на доске, — «Аз Споручница грешных к Моему Сыну».
Подумай, Вадим Борисович, эта икона таким, как ты и я, путь в райские кущи открывает. Она настолько засвечена, что выставить ее на продажу нигде нельзя.
Национальное достояние. Уж лучше б звезды с кремлевских башен перепродавали.
Далее, — Лимон принялся читать по бумажке, — икона «Взыскание погибших» — одна из старинных и ценнейших в Москве. После нашествия французов была найдена расколотой на три части. Следующая икона — «Нечаянной радости». Каждой из этих трех икон посвящен праздничный день, — спрятав бумажку, Лимон резюмировал. — Кто же такие вещи продает? От них бежать надо, как черту от ладана. Вадим Борисович покорно кивнул головой:
— Вы правы, попутал нечистый. Лимон посмотрел на него с досадой:
— Брось, я не из ментовки. У меня свой интерес имеется.
— Хочешь забрать? — оживился Вадим Борисович.
— Опять за свое. На хрена они мне нужны? Нет. Вариант интересней имеется. То, что Квадрат и Мокруха эти иконы дернули, — это нормально. Какой с них спрос? Люди темные, не разбирающиеся. То, что твой знакомый кореец решил их купить, — тоже не наше дело. Но ты, согласившись на посредничество, подставил себя крупно.
— Откуда тебе все известно? — дрожащим голосом тихо спросил Вадим Борисович.
— Информация о кражах завтра появится в газетах, а ты один в полном неведении. Менты разрабатывают версии. Квадрат лег на дно. Мокруха умотал в Стамбул. А за твоим другом, корейским бизнесменом Те Тень Гу, установлено наблюдение.
— Тебе про это в ментовке доложили, — смятение охватило Вадима Борисовича.
— Глупости. Когда я узнал о кражах, сразу прикинул — кто купит. И наткнулся на корейца. Потом проработал его контакты и вышел на тебя. А увидев однажды проехавшего рядом с твоим офисом Квадрата, понял принцип сделки. Твое счастье, что я догадался раньше, чем менты.
— Чего же ты хочешь? — Вадим Борисович настолько потерял контроль над собой, что остановил машину у первого попавшегося столба.
— Хочу продать иконы Те Тень Гу.
— Продавай, — оживился Вадим Борисович.
— У меня он не возьмет. Тут без тебя никак не обойтись. Тебе доверяют. А я человек посторонний. За тобой гарантии, что иконы подлинные, за мной — труба.
— Как же продавать, если за ним следят?
— Не только за ним. За тобой тоже. — Лимон смотрел в упор на изменения, происходящие на лице бизнесмена. Тот не в силах был скрывать панику.
— Да, да, дорогой Вадим Борисович. Твои звонки и разговоры с корейцем записаны и отрабатываются на Петровке. Они установили за тобой слежку. Если бы ты вчера поехал домой, там бы тебя взяли тепленьким. Но судьба смилостивилась. Ты вчера сумел от них умотать. На некоторое время я сам потерял тебя из виду. Как ты умудрился соскочить? Неужели просек, что они у тебя висят на колесе?
— Впервые слышу, — признался пораженный Вадим Борисович.
— Значит — это судьба, — согласился Лимон. — Представляю, какой разнос идет на Петровке.
— Но я действительно ни от кого не скрывался. Мне не до того было.
— Понятно. Девчонка, наверное, решила, что ты и есть тот самый убийца, — Лимону нравилась реакция бизнесмена.
— Какой убийца?
— Который убил ее подругу.
— Вы все с ума спятили? — совершенно одурев, просвистел Вадим Борисович.
Лимон снова рассмеялся. Несуетно закурил, оглянулся по сторонам.
— Значит, торговля национальным достоянием, убийство девушки…
Ох, и много же ты, Вадим Борисович, на себя повесил.
В ответ ни звука. Вадима Борисовича охватила истерическая немота.
Единственное, что он смог выдавить, — совершенно ненужный вопрос:
— Тебя как зовут?
Лимон пожал плечами:
— Зови, например, кассиром.
— Почему?
— Ты убийца, я — кассир. Помнишь, по телевизору было: ты не кассир, ты — убийца.
Вадим Борисович отрицательно помотал головой. Он больше не мог воспринимать информацию. Страх перешел в вялое безразличие. Занимаясь иконами, он ни разу не задумался о возможных неприятностях. Подумаешь, продать знакомому иностранцу несколько икон. А что ворованные, так у нас семьдесят лет воруют и продают. Кому какое дело? Правда, ценность этих икон неизмеримо выше остальных.
Но не он же их воровал. И тем не менее образ лесоповала все больше наваливался на расстроенную психику бизнесмена, вызывая нервную дрожь во всем теле, озноб и головокружение. К такому раскладу он был явно не готов.
Лимон тоже проникся сочувствием. Разудалая улыбочка соскользнула, и обозначились жесткие упрямые складки, расходящиеся в стороны и вниз от уголков губ. Он сделал несколько жевательных движений, потер указательным и большим пальцами левой руки подбородок и сказал решительно:
— Соберись. Сейчас ты должен быть в хорошей спортивной форме.
Какой смысл вздыхать и сожалеть? Скажи лучше, ты совершил последнюю глупость — звонил из машины корейцу?
Вадим Борисович покорно склонил голову на плечо и закатил глаза, что должно было подтверждать сделанное.
— Вот и отлично. Значит, они засекли и разговор отсюда. В таком случае они знают, что ты провел ночь в машине. Сидят и отрабатывают разные версии. Ведь им никогда не додуматься, что ты просто трахался всю ночь, забыв об иконах, лежащих в багажнике. Но именно это российское разгильдяйство тебя и спасло.
— Спасло? — простонал Вадим Борисович.
— Да. Сейчас ты позвонишь на Петровку и скажешь, что находишься в руках рэкетиров, которые уже несколько дней вынуждают тебя пойти на преступление и продать похищенные ими иконы твоему знакомому корейскому бизнесмену. В данный момент тебя случайно оставили в машине одного, прикованного наручниками к рулю, но ты исхитрился дотянуться до телефона и звонишь им.
— А дальше? — промямлил Вадим Борисович, не веря своим ушам.
— Дальше попросишь не мешать передаче икон, иначе тебя тут же пристрелят. А когда они получат деньги, тогда оставят тебя в покое, и их можно будет арестовать. Главного в их банде зовут Кассир. Тебе понятно?
— Нет, — признался сбитый с толку бизнесмен. Лимон покачал головой:
— Как же с такой сообразительностью ты умудрился выйти на миллионные обороты?
— Потому что никогда не сталкивался с милицейскими вариантами.
Вадим Борисович хотел сказать эту фразу гордо и независимо, но получилось, как будто оправдывается. Слушая Кассира (Лимона), он не мог отказаться от мысли, что все подстроено уголовным розыском. Слишком прямолинейно и просто действует его, непонятно откуда взявшийся, спаситель. Но в любом случае, имея неопровержимые улики в багажнике, приходится сдаваться на милость победителя. А милость Кассира сулила еще и некоторую прибыль, если предположить, что он не врет.
Лимон продолжал втолковывание своего плана. Менты должны поверить бизнесмену, попавшему в руки безжалостных и жестоких рэкетиров. Этим сразу объяснятся метания Вадима Борисовича и его старания уговорить корейца купить предлагаемые иконы. Далее — еще проще. После сообщения на Петровку бизнесмен звонит Те Тень Гу и предлагает встретиться для передачи икон. Встречу назначить на Преображенской площади под рекламным щитом «Интермода». Деньги только наличными, никаких чеков. Кореец должен сесть в машину на переднее сиденье.
Отдать деньги сидящему сзади, взять иконы и тут же распрощаться.
— Зачем говорить по телефону обо всех деталях, — не понял Вадим Борисович.
— Вас же будут прослушивать на Петровке. Нужно, чтобы товарищи были в курсе событий. А то начнут нервничать. Попытаются блокировать машину, освобождать тебя. А это нежелательно. При таком раскладе тебя придется убить.
— Шутишь?! — возмутился бизнесмен.
— Нет. С этой минуты наша жизнь на тонком, хотя и прочном, волоске. Сколько кореец дает «зеленых»?
Вопрос явно озадачил Вадима Борисовича. Ему очень не хотелось называть сумму. Трудно расставаться с деньгами даже тогда, когда они еще не твои, но и уже не твои.
— Ладно. Это детали, — Лимон решил не зацикливаться.
Оценив его деликатность, Вадим Борисович признался:
— Двести пятьдесят.
— Недорого оценили народное достояние.
— Зато наличными и сразу.
— Учитывая, что иконы вернутся в свои храмы, четверть миллиона тоже деньги. Получишь пятьдесят тысяч… если не сваляешь дурака.
Это сообщение почти успокоило понуро сидящего бизнесмена. И его вопрос прозвучал по-деловому:
— Как звонить на Петровку?
Лимон рассмеялся:
— Столько лет воруешь и не знаешь главный телефон? Набирай ноль два, они соединят со справочной. И гляди, Вадим Борисович, без глупостей.
Уголовный розыск пришел в движение. По коридорам заметались люди.
В прокуренных кабинетах собрались на экстренные совещания. Информация убеждала своей неожиданностью. Оставалось выяснить, что это: уловка грабителей, почуявших за собой слежку, или действительно примитивный, хотя и наглый способ продажи краденого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36