Вот только звонил профессор всего лишь для того, чтобы проинформировать: он так ничего и не узнал, и ситуация представляется ему все более таинственной.
— Раньше она так пропадала? — спросил Валдаев.
— Нет, никогда. Она достаточно собранный и щепетильный человек.
Разговор принес только огорчения. Валдаев положил трубку. И тут же послышался звонок в дверь.
В груди екнуло. Он подошел к двери. Поглядел в мугный «глазок» и увидел в полутьме лестничной площадки женскую фигуру.
Он прижмурился. Тяжесть, лежавшая на его плечах, начала куда-то уходить. Он дрожащими руками сдернул цепочку, отодвинул засов, дернул тяжелую дверь. И крикнул:
— Элла!
Волна радости приподняла к небесам Валдаева… И тут его с размаху ударила о камни разочарования. — Вам кого? — сдавленно спросил он.
Девушка, стоящая перед дверью, была вовсе не Элла Хотя в «глазке» нетрудно и перепутать — фигуры у них были схожи. Девице было лет двадцать пять — двадцать семь. одета в мини-юбку и глухую кожаную куртку, застегивающуюся под подбородком. Непонятно было, как она дошла досюда — на таких толстенных и высоченных платформах далеко не уйдешь. Она была рыжая и наглая.
— Вас! — прикрикнула она, ставя ногу на порог так, чтобы Валдаев не закрыл дверь.
— Я вас не знаю.
Тут она вцепилась ему в рукав.
— Зато я тебя знаю.
— Вы кто?
— Я подруга Эллы…
— Тогда… — он сглотнул комок в горле. — Тогда проходите…
Он отступил, пропуская ее в прихожую.
Она прошла туда, прислонилась спиной к стене, скрестила руки на груди и оценивающе, с ног до головы оглядела его. Ему было неприятно от этого взора. Так осматривают вырезку в мясном магазине.
— Извините, как вас зовут? — спросил Валдаев.
— Роза, — презрительно кинула девица.
Валдаев попытался вспомнить, где он слышал это имя… Все правильно, слышал он его от Эллы. Это та самая институтская подруга, которая затащила Эллу на недавнюю вечеринку.
— И что вам надо, Роза? — осведомился он.
— Она к тебе ушла. И ее нет нигде… Где она? — неожиданно девушка оттолкнула Валдаева и прошла в большую комнату. Потом в маленькую.
— Это обыск? — спросил он.
— Где Элла?! — взвизгнула Роза.
— В тумбочке!
Гостья кинула недоуменный взор в сторону тумбочки.
И наконец поняла, что это шутка.
— Она говорила, что ты псих…. Она пошла к тебе. Она говорила, что ты маньяк. Но еще говорила, что любила тебя… А ты… ты… Негодяй, какой негодяй! — Она ринулась к Валдаеву, размахнулась и залепила ему пощечину…
— Да вы что?! — он обхватил обожженную ударом щеку, — Что ты себе позволяешь?
— Она ведь тебя боялась, — девушка плюхнулась на диван. Злобно, как собака, у которой отобрали кость, уставилась на Валдаева. Ему подумалось, что она сейчас кинется на него и вопьется зубами в шею. Эдакий московский рыжеволосый оборотень…
— Ты… Ты убил ее! — крикнула она.
— Да вы что?
— Ты, поганый маньяк, — она огляделась и тут увидела газету со статьей о маньяке, вырывающем сердца. Он взяла газету и криво ухмыльнулась. — Ты, дерьмовый извращенец!
— Вон из квартиры! — крикнул он.
— Чего так глаза выпучил? Убьешь меня? Так же, как ее убьешь? Не выйдет! — Ее рука нырнула в сумочку. И в ней блеснул… Ну ничего себе — она держала никелированный пистолет. — Пристрелю!
Валдаев съежился, видя, как она сняла предохранитель и как палец с черным лаком на ногте дернулся на спусковом крючке.
Он вздрогнул, ожидая грохота, вспышки, болезненного удара в грудь…
Ничего не произошло. Палец не довершил своего смертельного движения.
Впрочем, не смертельного. Он присмотрелся и понял, что пистолет не боевой, а газовый, с соответствующим стволом. И еще он увидел, что гостья бледна от ярости… И от испуга. Она боится его. И этот наглый напор от отчаяния.
— Уйдите, — устало произнес он.
— Маньяк, — она шмыгнула носом. Всхлипнула. Из глаз потекли темные ручейки смешанных с тушью слез. — Погаси маньяк.
— Ты просто не понимаешь, что говоришь.
— Просто так тебе это не пройдет, — пообещала она.
Вскочила. Ракетой пролетела мимо него. И с размаху захлопнула тяжелую дверь, так что едва не осыпалась штукатурка.
Он уселся в кресло. Сердце пулеметом барабанило в груди, как будто желало вырваться наружу. Он никак не мог нормализовать дыхание. Не мог прийти в себя. Абсурдность, полная невероятность этого визита. «Элла боялась тебя…» Так, кажется, сказала эта фурия. Элла боялась? Почему? Какие были основания у нее бояться его? «Ты… Ты убил ее!..» — стоял в ушах голос Розы. А потом он вспомнил последние слова — насчет того что просто так это не пройдет. Нужно было предпринять хоть какие-то меры предосторожности.
Он посмотрел на часы. Двенадцатый час. Взял со стола связку ключей. Натянул ботинки. Накинул куртку.
Выползать на ночную улицу ему не хотелось. Под окнами весело горланили «Мурку» алкаши. У «Черного бизона», как обычно, выстроились машины. Ночная улица была полна пугающих звуков и беззвучных угроз. Но выбираться надо было…
Он со вздохом распахнул дверь…
Сон был тяжелый. Валдаев опять наелся снотворного. И просыпаться ему не хотелось. Но он проснулся и с час лежал в кровати. Потом нехотя поднялся.
В двенадцать позвонили с работы.
— Тебя хочет видеть шеф, — сказал ответственный секретарь.
— Опять по материалу о Вуду?
— А я знаю?.. Я шефа еще таким не видел.
Валдаев понял, что на метро до работы не доберется — нет сил на толкучку. Поэтому поймал машину — раздолбанный «БМВ», видимо, подобранный на заброшенной немецкой свалке. И минут сорок выслушивал ругань пожилого, в черной кожаной куртке и кепке-лужковке водителя по поводу московских пробок, гибонов (так ныне прозвали гаишников), «козлов, которые вчера от горшка оторвались, а уже за руль лезут». Валдаеву оставалось вежливо поддакивать, но мысли его были далеко. Он мог только позавидовать незамысловатым заботам и расстройствам шофера.
Он поднялся на этаж, где располагалась редакция. В корреспондентской была Нонна. Она барабанила пальцами по клавиатуре, получалось у нее быстро, мастерски — она вообще все делала хорошо. На Валдаева она посмотрела с сочувствием.
— Что тут у нас на деревне? — спросил он.
— Сомин доел одну упаковку успокоительных. Я ему бегала за второй.
— А чего переживает?
— По-моему, из-за тебя.
— А что из-за меня?
— Не знаю. Изрыгает в твой адрес сдавленные проклятия. Что ты такое устроил?
— Я устроил? — возмутился Валдаев. — Ничего я не устраивал!
— Ладно. Это в конце концов не мое дело, — бросила она и вновь углубилась в работу.
Валдаев причесался перед треснутым зеркалом в углу комнаты. И вздрогнул, когда увидел, что трещина на две части рассекла его лицо и эти две части не совпадали. В этом было что-то жуткое и вещее.
— Черт-те что, — воскликнул он. — Нельзя держать в комнате разбитые зеркала.
— Я же с него энергетику вредную снимала, — кинула Нонна. — Не помнишь?
— Да помню я, — Валдаев поправил зеркало и снова посмотрел на себя.
Из зеркала глядело осунувшееся лицо, взор у этого человека был затравленный, и Валдаеву не хотелось думать, что его лицо принадлежало ему. Ему вдруг показалось, что на него смотрит совершенно чужой человек. Откуда-то из треснутого Зазеркалья.
Он оттянул ворот свитера и отправился в кабинет к главному редактору.
— Здравствуйте, — произнес он, перешагивая через порог.
— Валдаев, — прохрипел Сомин как-то обреченно.
— Что случилось-то? — озабоченно спросил Валдаев.
— Что случилось? — шеф покачал головой. — Что случилось, да? А ты не знаешь?
— Не знаю, — растерялся Валдаев. Таким замордованным он не видел главреда никогда. Тот смотрелся куда более жизнерадостно даже в ту пору, когда на газету одновременно «наехали» налоговая полиция, отдел по экономическим преступлениям и санэпидемслужба с одной целью — разделаться с изданием.
— Все, Валдаев. Расчет. Увольняю тебя по собственному желанию.
— Почему?
— Еще спрашивает.
— Николай Николаевич, мы столько проработали вместе. И вы без объяснений выкидываете меня за порог.
— И ты меня так подставил — Сомин обхватил голову руками. — Так подставил…
— Я?
— А что, забыл?
— Забыл…
— Издеваешься?.. Работаешь с человеком. Считаешь, что неплохо знаешь его. ан нет. У него двойное дно. Такая гнильца.
— Что вы такое говорите?! — воскликнул Валдаев и почувствовал, что в горле стоит комок от обиды. Обвинения были несправедливы. И, что еще хуже, они отлично укладывались в новую логику существования Валдаева, которая подразумевала именно отсутствие всякой логики. В театре абсурда начинался новый акт.
— Эх, Валдаев. Плохо вы кончите. Плохо, — вздохнул шеф, сразу как-то постарев. Он перешел на «вы», видимо демонстрируя, что теперь они уже в разных измерениях бытия. И отныне они никак не соотносятся друг с другом.
Теперь они врозь.
— Это вы плохо кончите, — вдруг неожиданно для себя со злой угрозой произнес Валдаев и чуть-чуть подался вперед.
— Выйдите! — в голосе Сомина взорвались визгливые нотки. И Валдаев с удивлением отметил, что главред боится. Он испуган до дрожи.
— О Господи, — прошептал Валдаев. Он не привык вызывать страх, и это ощущение было странным — с одной стороны, оно вызывало стыд, а с другой — мимолетное злое ликование от собственной власти. — До свидания, — он обернулся и вышел из кабинета, с треском захлопнув дверь…
И чуть ли не лбом в лоб столкнулся с Нонной.
Она отпрянула.
— Уф, разогнался, — выдохнула она и за рукав оттащила его в сторону от начальственного кабинета. — Ну как?
— Все отлично.
— Оттаял главный?
— Он оттаял… А я иду на биржу труда.
— Ты о чем? — напряглась Нонна.
— Уволили. Вышибли. Выкинули.
— И за что?
— Это только шефу известно. Но он и под пыткой не скажет.
— Может, переговорить с ним?
— Спасибо. Но это бесполезно…
За его спиной захлопнулась массивная, на тугой пружине входная дверь в здание. Валдаев замер на миг. Ему в лицо Дохнуло теплым ветерком. Погода сегодня выдалась солнечная. Изумительная погода. Почти лето… Вот только где она, радость?
Он качнулся, будто от резкой слабости. И подумал, что У него сейчас подкосятся ноги и он рухнет на тротуар. Но слабость длилась долю секунды. Он как бы перешагнул через барьер.
Так оно и было. Все. Нет теперь корреспондента газеты «Запределье» Валерия Валдаева. Есть безработный Валерий Валдаев. Человек с непонятным статусом, у которого не в порядке с памятью, у которого при странных обстоятельствах исчезла любовница, за которым ходит смерть с косой и которого все, будто сговорясь, решили сжить со свету.
Интересно, можно математически описать допустимое по теории вероятностей количество неприятностей, которые выпадают на долю человека? Сколько всего посыпалось на него — это любая теория вероятностей надорвется лопнет мыльным пузырем.
Валдаев съежился. Солнце не грело его. Холод жег его изнутри. Внутри него все росла и наваливалась тяжестью холодная склизкая масса, пожирающая его нервы, волю к жизни. С каждым днем для него действительность становилась все более призрачной и чужой. И Валдаеву казалось, что эта новая, непонятная его жизнь все ближе сближается со смертью. В тяжелые минуты смерть все чаще казалась ему освобождением.
Он неуверенно огляделся, согнувшись пошел по краю тротуара, рядом с проезжей частью. Железным потоком на большой скорости неслись машины.
Вдруг его ошпарила мысль — а ведь все просто. Не нужен даже его фирменный ремень, приглянувшийся ему в ту жутковатую ночь. Ведь есть этот поток автомобилей. Они несутся быстро и мощно. Не много нужно усилий, чтобы ступить на проезжую часть. И вон тот «Ниссан» не успеет ни притормозить, ни вывернуть. И будет дребезг бьющегося стекла. Металлический грохот… И царство покоя.
Он шагнул, зажмурившись, на дорогу.
— Осторожнее, — резко дернули его за рукав сзади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35