Кто-то закричал в глубине квартиры: «Сейчас, сейчас, подождите, а то молоко сбежит…»
Дверь Тихонову отворила седая, аккуратно причесанная женщина с энергичным, подвижным лицом.
- Нина Павловна?
- Да.
- Здравствуйте. Я как раз вас и разыскиваю.
- Здравствуй, коль не шутишь. А искать меня нечего. Идем в комнату, побеседуем… Садись, садись, молодец, - усадила она Тихонова в кресло. - Рассказывай, с чем пожаловал. Ко мне ведь много народу ходит, - продолжала она, - у каждого свои заботы.
Старушка зорко глянула на Тихонова.
- Да ты из какого дома? Что-то я тебя и не припоминаю…
- Моя фамилия Тихонов, Нина Павловна. Я из милиции. Пришел к вам по государственному делу, за советом. Поможете?
- Вон что-о! - протянула Захарова. - И старуха понадобилась для дел-то государственных?
- Прямо уж и старуха! - льстиво сказал Тихонов. - Вам шестидесяти-то, наверное, нет!
- Ты мне турусы не подкатывай, - засмеялась Захарова. - Ишь, кавалер нашелся! Показывай документ свой да и выкладывай, зачем пришел?
Тихонов предъявил Захаровой удостоверение и попросил рассказать все, что ей известно, о Мосине.
- Юрка? Жулик, - убежденно сказала Захарова. - Я о нем участковому не раз говорила, а он все одно: «Проверим, проверим…»
- А почему вы думаете, что Мосин жулик? - осторожно спросил Тихонов.
- Да как тебе сказать, - задумалась Нина Павловна. - За руку я его, конечно, не ловила. Только «не пойман - не вор» - это жулики сами себе поговорочку придумали, - так же убежденно продолжала она. - Сидел он дважды? Сидел. А теперь что? К людям гости ходят как гости, а к нему: «Юр, выдь на минуту!» Пошепчутся на лестнице минут пять - и до свидания. Да и названье себе бандитское взял - Жиган, что ли?
- Джага? - подсказал Тихонов.
- Во-во, Джага, он самый. Теперь еще: семья их - пять человек, работает Юрка один, а как пришел из тюрьмы, все новое домой тащит: и костюм, и пальто, пианину привезли, холодильник новый, другую всякую всячину. А тюрьма, сам знаешь, не заграница. Откуда, спрашивается, барахло-то? Факт, жулик! - непреклонно закончила Захарова.
- Нина Павловна, а не заметили вы случайно, не было среди его гостей хромых? - спросил с надеждой Тихонов.
- Хромых? Нет, чего не видела, того говорить не буду. Хромые к нему вроде не приходили.
- А вы не знаете, где Мосин сейчас работает?
- Как не знать! Знаю. На часовом заводе не то монтером, не то слесарем. Дуська, его сестра, на кухне говорила.
Прощаясь, Тихонов оставил Захаровой свой телефон.
- На всякий случай. Если вам что-нибудь интересным покажется или хромой пожалует, звякните нам.
- Да уж чего, - ответила Захарова. - Конечно, звякну, труд небольшой, а телефон у меня личный…
«Умная старуха, - спускаясь по лестнице, думал Тихонов. - И тактичная какая: даже не спросила, в чем, мол, дело».
Возвращение в историю
(третий - лишний)
Да, от радости тоже может быть инфаркт. Бледные щеки Балашова покрылись неровным пятнистым румянцем. Он смотрел, не поднимая головы, в полированную крышку стола и, чтобы не было заметно дрожания его пальцев, разглаживал бумажку, исписанную круглым падающим почерком Крота: «П. В. Коржаев, 1898 года рождения, русский, постоянно прописан в городе Одессе, улица Чижикова, д. 77, кв. 112».
"…Все, раскололи старика. До исподнего. Значит, я был прав. Точно угадал. Молодец, Балашов, молодец. Хорошо, что не выдал Коржаеву уже приготовленный товар. Так-так, этот гость хочет вывезти полный комплект деталей нескольких тысяч «Столиц». Все понятно. Там, у себя, Гастролер их соберет и беспошлинно сбудет. Да по тройным ценам. Вот это бизнес! Он же хапнет на операции не меньше четверти миллиона! Часики-то советские у него из рук расхватают, за две недели уйдут. Дешевле швейцарских гнать будет. А что швейцарские? Красиво? Так наши не хуже. И паблисити отличное - русская икра, русские часы, русские спутники! Да что там говорить - их в СССР сотнями тысяч закупает самая солидная фирма на Западе - «Тайм продактс лимитед». Мистер Уильям Келли знает, что и где покупать… Но этот-то змей! Какой размах, фантазия какая! Вот это партнер!
Теперь надо вывести из этой игры Коржаева. Судя по информации Крота, Макс держит старика за горло. Ну, это от стариковской темноты, от дикой жадности Коржаева. Все-таки старичок при всей его ловкости типичный анахронизм. Этакий Гобсек с Малой Арнаутской. Выпал из времени лет на сто. Не понимает, что он для Гастролера дороже матери родной, что Гастролер ему крошки сухие с жирного пирога бросает. Гастролер с ним в правильном ключе работает - в строгости держит. А этот старый дуралей боится, что иностранец к кому-то другому переметнется. Дурак! Этот закордонный волк его наверняка не один год искал, пока нашел. Но старичок-то каков, орел - грудь куриная! На моих, на балашовских, плечах хотел устроиться, дурашка…"
- Ну ничего, скоро тебе там станет неуютно…
- Что? - спросил Крот.
Балашов так задумался, что не заметил, как последние слова произнес вслух.
- Мы с тобой одно целое: я - голова, ты - руки. До тех пор пока руки будут слушать голову, им ничего не грозит. Понятно?
- Не совсем.
- А вот сейчас поймешь совсем. Ведь ты, Крот, очень хотел бы избавиться от меня и жить как хочешь? А?
- Да почему же? - притворно возмутился Крот.
- По кочану и по кочерыжке. Потому. Хотел бы - и точка. И не ври. Только без меня ты ни на шаг. Деньги тебе даю я, документы тебе достал я, где жить - тоже нашел я. Но самое главное - это деньги. Деньги могут дать все: удовольствия, независимость, наконец, свободу. А тех денег, что я тебе даю, может в лучшем случае хватить только на удовольствия. Свобода, брат, она до-орого стоит! А раздавать деньги просто так не в моих принципах. Поэтому деньги - выкуп за свободу - ты должен заработать.
- Какая же может быть свобода, когда у меня каждый мент в глазах двоится?
- У меня есть врач, который полностью изменит твою внешность. Сделает пластическую операцию. А кожу на пальцах он тебе сожжет кислотой и пересадит новую шкуру. Я достану железные документы, и с приличными деньгами ты осядешь где-нибудь на глубинке, пока на тебя какая-нибудь амнистия не свалится. Ну, что, красиво?
- Куда как…
- Но это все надо заработать, потому что я не собес и благотворительностью не занимаюсь.
- Что же, мне свою душу за это продать вам, что ли?
- Нужна мне больно твоя душа. Я гнилым товаром не торгую. Я тебе уже сказал: мне нужны твои руки, ловкость и смелость.
- Ну и что?
- Через пару месяцев поедешь в Одессу и уберешь старика.
- Как это?
- Вот так. Совсем. Начисто!
- Да вы что, Виктор Михалыч? Шутите?
- Шутками пусть занимаются Штепсель и Тарапунька, а у меня дела не ждут, шутить некогда. Ну как, хватит у тебя духу купить себе свободу?
- Виктор Михалыч, это же мокрое дело. За него вышку дают!
- Дают дуракам. А я предпочитаю с дураками дела не иметь. Умно сработаешь - тебе наши замечательные пинкертоны только соли на хвост насыплют…
- Но ведь старика можно просто вышвырнуть из дела! У нас же теперь все козыри в колоде. А если вздумает фордыбачить - прищемлю его где-нибудь, так он сюда дорогу забудет!
- Эх, мальчишка ты еще, Крот, право слово…
Балашов напряженно думал: приоткрыть ли Кроту немножко карты или играть втемную? Крот парень вострый. Он может почувствовать в колоде крап. Тут можно переиграть, и Крот просто сбежит. Решился.
- Слушай меня, Гена, внимательно. Большое мы с тобой дело накололи. Если сделаем его как следует - надолго можно будет успокоиться. Но ошибки в нем быть не может, иначе оба сгорим дотла. И все-таки дело того стоит. Ты слышал, о каких деньгах они договаривались?
- Слышал. О долларах вроде.
- Вот именно. О долларах и английских фунтах. Есть еще у нас кое-где троглодиты, надеются, что Советская власть не вечная, вот они за большие деньги валюту эту покупают. Не знаю, как им, а нам с тобой, Геночка, видать, до этих времен не дожить. Вот мы деньги Гастролера им переплавим - пусть идиоты их по кубышкам гноят. Мы-то с тобой и на советские отлично поживем. Улавливаешь?
- Чего уж тут не улавливать.
- Так вот, старика из дела мы выпихнуть не сможем. Если послать его сейчас к черту, то он сможет по своим каналам связаться с Гастролером и перенести встречу - только мы его и видели. Если мы их накроем во время встречи, то получим с этого гроши: во-первых, переговоры будет вести старик, а он уже впал в детство и не сможет с этого залетного сорвать даже трети того, что смогу я. Во-вторых, придется делиться этим немногим с ним - и получим мы за все наши страхи, за весь риск, да и за товар-то за наш собственный кукиш с маслом. Но это все колеса. Самое главное в другом. А что, если старик со зла донесет на нас? А? Как тебе нравится переодеть дакроновый костюм на лагерный бушлат? Вот такие пироги. Так что, думай - и поскорее.
- А когда ответ давать?
- Ну, времени у тебя, Крот, полно. Ответ мне можешь дать через… через… минут пять. Достаточно?
- Сколько? - тихо переспросил Крот.
- Пять. Пять минут! Наш с тобой старый контракт действует еще пять минут, после чего или автоматически пролонгируется, или навсегда - я это подчеркиваю - навсегда расторгается.
- За горло берете?
- Дурачок. Зачем же так грубо? Просто поворачиваю тебя лицом к солнцу. Думаю, что тебе есть смысл согласиться. Это по-дружески.
- А что мне еще остается?
- Да, скажем прямо, выбор у тебя небогатый. Так как же?
- Хорошо. Я согласен. Сколько?
- Вот это уже деловой разговор. Только о деньгах беседовать сейчас бессмысленно. Ты знаешь - я тебя никогда не обижал.
- Это верно…
В это мгновение Крот тоже подписал себе приговор. Ему невдомек было, что Балашов и не думает перепродавать валюту. Балашов сам ею распорядится. И там, куда он собирался податься, ему такой компаньон, как Крот, был не нужен.
ВЕСЬМА СРОЧНО!
Москва, Петровка, 38
Старшему инспектору тов. Тихонову
Центральная справочная картотека сообщает, что проверяемый Вами гражданин Ланде Генрих Августович (он же Орлов, он же Костюк Геннадий Андреевич), отбывая срок наказания по приговору Мосгорсуда за спекуляцию часовой фурнитурой, 19 декабря 1963 года совершил побег из мест заключения и в настоящее время объявлен во всесоюзный розыск.
Пальцевый отпечаток на представленном Вами снимке идентичен отпечатку среднего пальца правой руки Ланде - Орлова - Костюка (дактилокарта Ланде, архивный No 78162).
Справку наводила Архипова
- Красиво! - Тихонов положил на стол голубой листочек справки. - В нашей разработке появляются все новые звенья. Ну, а ты что обо всем этом полагаешь, Сережа?
- Мне ясно пока одно: связь Джаги с Коржаевым - явление не случайное, - пожал плечами Приходько. - Я не могу еще это доказать, но уверен, что между ними стоял Ланде - Костюк, который, очень возможно, и отправил Коржаева к праотцам. Но вот зачем? Почему? Непонятно. И какова здесь роль Хромого?
- Видишь ли, то, что эти два прохвоста и раньше промышляли часами, снова наводит на мысль о Хромом как о деятеле часовой промышленности. Уж очень заманчиво поверить, что мы его найдем где-то на циферблатной ниве…
- Попробуем…
Возвращение в историю
(Снова пузырек из-под валокордина)
«Это верно», - сказал тогда Крот. Деваться все равно некуда. Балашов держит его так за горло, что не пикнешь. Бежать из Москвы? А куда? Ткнуться не к кому. А с его паспортом куда-то пристроиться работать и думать нечего. Сразу возьмут на казенный харч. Да и что он может работать-то? Сроду специальности не имел. Шофером бы пойти к какому-нибудь начальнику на персональную. Водит машину он отлично. Так персональных машин мало. На самосвал? За полторы сотни в месяц? Ну это пусть у них робот за полторы сотни баранку крутит. Не дождутся. Обратно же, права шоферские надо получать в милиции, а он с нею дела иметь не желает. Так что выхода никакого. Впрочем, есть еще один выход - пойти на Петровку, 38 и поколоться. Сдать дочиста Балашова, сказать, что осознал, мол, хочу искупить вину, вон какую крупную птицу вам доставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Дверь Тихонову отворила седая, аккуратно причесанная женщина с энергичным, подвижным лицом.
- Нина Павловна?
- Да.
- Здравствуйте. Я как раз вас и разыскиваю.
- Здравствуй, коль не шутишь. А искать меня нечего. Идем в комнату, побеседуем… Садись, садись, молодец, - усадила она Тихонова в кресло. - Рассказывай, с чем пожаловал. Ко мне ведь много народу ходит, - продолжала она, - у каждого свои заботы.
Старушка зорко глянула на Тихонова.
- Да ты из какого дома? Что-то я тебя и не припоминаю…
- Моя фамилия Тихонов, Нина Павловна. Я из милиции. Пришел к вам по государственному делу, за советом. Поможете?
- Вон что-о! - протянула Захарова. - И старуха понадобилась для дел-то государственных?
- Прямо уж и старуха! - льстиво сказал Тихонов. - Вам шестидесяти-то, наверное, нет!
- Ты мне турусы не подкатывай, - засмеялась Захарова. - Ишь, кавалер нашелся! Показывай документ свой да и выкладывай, зачем пришел?
Тихонов предъявил Захаровой удостоверение и попросил рассказать все, что ей известно, о Мосине.
- Юрка? Жулик, - убежденно сказала Захарова. - Я о нем участковому не раз говорила, а он все одно: «Проверим, проверим…»
- А почему вы думаете, что Мосин жулик? - осторожно спросил Тихонов.
- Да как тебе сказать, - задумалась Нина Павловна. - За руку я его, конечно, не ловила. Только «не пойман - не вор» - это жулики сами себе поговорочку придумали, - так же убежденно продолжала она. - Сидел он дважды? Сидел. А теперь что? К людям гости ходят как гости, а к нему: «Юр, выдь на минуту!» Пошепчутся на лестнице минут пять - и до свидания. Да и названье себе бандитское взял - Жиган, что ли?
- Джага? - подсказал Тихонов.
- Во-во, Джага, он самый. Теперь еще: семья их - пять человек, работает Юрка один, а как пришел из тюрьмы, все новое домой тащит: и костюм, и пальто, пианину привезли, холодильник новый, другую всякую всячину. А тюрьма, сам знаешь, не заграница. Откуда, спрашивается, барахло-то? Факт, жулик! - непреклонно закончила Захарова.
- Нина Павловна, а не заметили вы случайно, не было среди его гостей хромых? - спросил с надеждой Тихонов.
- Хромых? Нет, чего не видела, того говорить не буду. Хромые к нему вроде не приходили.
- А вы не знаете, где Мосин сейчас работает?
- Как не знать! Знаю. На часовом заводе не то монтером, не то слесарем. Дуська, его сестра, на кухне говорила.
Прощаясь, Тихонов оставил Захаровой свой телефон.
- На всякий случай. Если вам что-нибудь интересным покажется или хромой пожалует, звякните нам.
- Да уж чего, - ответила Захарова. - Конечно, звякну, труд небольшой, а телефон у меня личный…
«Умная старуха, - спускаясь по лестнице, думал Тихонов. - И тактичная какая: даже не спросила, в чем, мол, дело».
Возвращение в историю
(третий - лишний)
Да, от радости тоже может быть инфаркт. Бледные щеки Балашова покрылись неровным пятнистым румянцем. Он смотрел, не поднимая головы, в полированную крышку стола и, чтобы не было заметно дрожания его пальцев, разглаживал бумажку, исписанную круглым падающим почерком Крота: «П. В. Коржаев, 1898 года рождения, русский, постоянно прописан в городе Одессе, улица Чижикова, д. 77, кв. 112».
"…Все, раскололи старика. До исподнего. Значит, я был прав. Точно угадал. Молодец, Балашов, молодец. Хорошо, что не выдал Коржаеву уже приготовленный товар. Так-так, этот гость хочет вывезти полный комплект деталей нескольких тысяч «Столиц». Все понятно. Там, у себя, Гастролер их соберет и беспошлинно сбудет. Да по тройным ценам. Вот это бизнес! Он же хапнет на операции не меньше четверти миллиона! Часики-то советские у него из рук расхватают, за две недели уйдут. Дешевле швейцарских гнать будет. А что швейцарские? Красиво? Так наши не хуже. И паблисити отличное - русская икра, русские часы, русские спутники! Да что там говорить - их в СССР сотнями тысяч закупает самая солидная фирма на Западе - «Тайм продактс лимитед». Мистер Уильям Келли знает, что и где покупать… Но этот-то змей! Какой размах, фантазия какая! Вот это партнер!
Теперь надо вывести из этой игры Коржаева. Судя по информации Крота, Макс держит старика за горло. Ну, это от стариковской темноты, от дикой жадности Коржаева. Все-таки старичок при всей его ловкости типичный анахронизм. Этакий Гобсек с Малой Арнаутской. Выпал из времени лет на сто. Не понимает, что он для Гастролера дороже матери родной, что Гастролер ему крошки сухие с жирного пирога бросает. Гастролер с ним в правильном ключе работает - в строгости держит. А этот старый дуралей боится, что иностранец к кому-то другому переметнется. Дурак! Этот закордонный волк его наверняка не один год искал, пока нашел. Но старичок-то каков, орел - грудь куриная! На моих, на балашовских, плечах хотел устроиться, дурашка…"
- Ну ничего, скоро тебе там станет неуютно…
- Что? - спросил Крот.
Балашов так задумался, что не заметил, как последние слова произнес вслух.
- Мы с тобой одно целое: я - голова, ты - руки. До тех пор пока руки будут слушать голову, им ничего не грозит. Понятно?
- Не совсем.
- А вот сейчас поймешь совсем. Ведь ты, Крот, очень хотел бы избавиться от меня и жить как хочешь? А?
- Да почему же? - притворно возмутился Крот.
- По кочану и по кочерыжке. Потому. Хотел бы - и точка. И не ври. Только без меня ты ни на шаг. Деньги тебе даю я, документы тебе достал я, где жить - тоже нашел я. Но самое главное - это деньги. Деньги могут дать все: удовольствия, независимость, наконец, свободу. А тех денег, что я тебе даю, может в лучшем случае хватить только на удовольствия. Свобода, брат, она до-орого стоит! А раздавать деньги просто так не в моих принципах. Поэтому деньги - выкуп за свободу - ты должен заработать.
- Какая же может быть свобода, когда у меня каждый мент в глазах двоится?
- У меня есть врач, который полностью изменит твою внешность. Сделает пластическую операцию. А кожу на пальцах он тебе сожжет кислотой и пересадит новую шкуру. Я достану железные документы, и с приличными деньгами ты осядешь где-нибудь на глубинке, пока на тебя какая-нибудь амнистия не свалится. Ну, что, красиво?
- Куда как…
- Но это все надо заработать, потому что я не собес и благотворительностью не занимаюсь.
- Что же, мне свою душу за это продать вам, что ли?
- Нужна мне больно твоя душа. Я гнилым товаром не торгую. Я тебе уже сказал: мне нужны твои руки, ловкость и смелость.
- Ну и что?
- Через пару месяцев поедешь в Одессу и уберешь старика.
- Как это?
- Вот так. Совсем. Начисто!
- Да вы что, Виктор Михалыч? Шутите?
- Шутками пусть занимаются Штепсель и Тарапунька, а у меня дела не ждут, шутить некогда. Ну как, хватит у тебя духу купить себе свободу?
- Виктор Михалыч, это же мокрое дело. За него вышку дают!
- Дают дуракам. А я предпочитаю с дураками дела не иметь. Умно сработаешь - тебе наши замечательные пинкертоны только соли на хвост насыплют…
- Но ведь старика можно просто вышвырнуть из дела! У нас же теперь все козыри в колоде. А если вздумает фордыбачить - прищемлю его где-нибудь, так он сюда дорогу забудет!
- Эх, мальчишка ты еще, Крот, право слово…
Балашов напряженно думал: приоткрыть ли Кроту немножко карты или играть втемную? Крот парень вострый. Он может почувствовать в колоде крап. Тут можно переиграть, и Крот просто сбежит. Решился.
- Слушай меня, Гена, внимательно. Большое мы с тобой дело накололи. Если сделаем его как следует - надолго можно будет успокоиться. Но ошибки в нем быть не может, иначе оба сгорим дотла. И все-таки дело того стоит. Ты слышал, о каких деньгах они договаривались?
- Слышал. О долларах вроде.
- Вот именно. О долларах и английских фунтах. Есть еще у нас кое-где троглодиты, надеются, что Советская власть не вечная, вот они за большие деньги валюту эту покупают. Не знаю, как им, а нам с тобой, Геночка, видать, до этих времен не дожить. Вот мы деньги Гастролера им переплавим - пусть идиоты их по кубышкам гноят. Мы-то с тобой и на советские отлично поживем. Улавливаешь?
- Чего уж тут не улавливать.
- Так вот, старика из дела мы выпихнуть не сможем. Если послать его сейчас к черту, то он сможет по своим каналам связаться с Гастролером и перенести встречу - только мы его и видели. Если мы их накроем во время встречи, то получим с этого гроши: во-первых, переговоры будет вести старик, а он уже впал в детство и не сможет с этого залетного сорвать даже трети того, что смогу я. Во-вторых, придется делиться этим немногим с ним - и получим мы за все наши страхи, за весь риск, да и за товар-то за наш собственный кукиш с маслом. Но это все колеса. Самое главное в другом. А что, если старик со зла донесет на нас? А? Как тебе нравится переодеть дакроновый костюм на лагерный бушлат? Вот такие пироги. Так что, думай - и поскорее.
- А когда ответ давать?
- Ну, времени у тебя, Крот, полно. Ответ мне можешь дать через… через… минут пять. Достаточно?
- Сколько? - тихо переспросил Крот.
- Пять. Пять минут! Наш с тобой старый контракт действует еще пять минут, после чего или автоматически пролонгируется, или навсегда - я это подчеркиваю - навсегда расторгается.
- За горло берете?
- Дурачок. Зачем же так грубо? Просто поворачиваю тебя лицом к солнцу. Думаю, что тебе есть смысл согласиться. Это по-дружески.
- А что мне еще остается?
- Да, скажем прямо, выбор у тебя небогатый. Так как же?
- Хорошо. Я согласен. Сколько?
- Вот это уже деловой разговор. Только о деньгах беседовать сейчас бессмысленно. Ты знаешь - я тебя никогда не обижал.
- Это верно…
В это мгновение Крот тоже подписал себе приговор. Ему невдомек было, что Балашов и не думает перепродавать валюту. Балашов сам ею распорядится. И там, куда он собирался податься, ему такой компаньон, как Крот, был не нужен.
ВЕСЬМА СРОЧНО!
Москва, Петровка, 38
Старшему инспектору тов. Тихонову
Центральная справочная картотека сообщает, что проверяемый Вами гражданин Ланде Генрих Августович (он же Орлов, он же Костюк Геннадий Андреевич), отбывая срок наказания по приговору Мосгорсуда за спекуляцию часовой фурнитурой, 19 декабря 1963 года совершил побег из мест заключения и в настоящее время объявлен во всесоюзный розыск.
Пальцевый отпечаток на представленном Вами снимке идентичен отпечатку среднего пальца правой руки Ланде - Орлова - Костюка (дактилокарта Ланде, архивный No 78162).
Справку наводила Архипова
- Красиво! - Тихонов положил на стол голубой листочек справки. - В нашей разработке появляются все новые звенья. Ну, а ты что обо всем этом полагаешь, Сережа?
- Мне ясно пока одно: связь Джаги с Коржаевым - явление не случайное, - пожал плечами Приходько. - Я не могу еще это доказать, но уверен, что между ними стоял Ланде - Костюк, который, очень возможно, и отправил Коржаева к праотцам. Но вот зачем? Почему? Непонятно. И какова здесь роль Хромого?
- Видишь ли, то, что эти два прохвоста и раньше промышляли часами, снова наводит на мысль о Хромом как о деятеле часовой промышленности. Уж очень заманчиво поверить, что мы его найдем где-то на циферблатной ниве…
- Попробуем…
Возвращение в историю
(Снова пузырек из-под валокордина)
«Это верно», - сказал тогда Крот. Деваться все равно некуда. Балашов держит его так за горло, что не пикнешь. Бежать из Москвы? А куда? Ткнуться не к кому. А с его паспортом куда-то пристроиться работать и думать нечего. Сразу возьмут на казенный харч. Да и что он может работать-то? Сроду специальности не имел. Шофером бы пойти к какому-нибудь начальнику на персональную. Водит машину он отлично. Так персональных машин мало. На самосвал? За полторы сотни в месяц? Ну это пусть у них робот за полторы сотни баранку крутит. Не дождутся. Обратно же, права шоферские надо получать в милиции, а он с нею дела иметь не желает. Так что выхода никакого. Впрочем, есть еще один выход - пойти на Петровку, 38 и поколоться. Сдать дочиста Балашова, сказать, что осознал, мол, хочу искупить вину, вон какую крупную птицу вам доставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25