Оливер рассказывал мне, что все эти данные введены в компьютер, все мировые родословные вплетены в микропроцессорную технологию и скрыты в подземной пещере где-то в горах Юты — как рунические гобелены, сотканные мифологическими норнами в Нюрнберге.
Мы определились с нашими целями и задачами, но по-прежнему оставалось проблемой, как мы будем связываться с Сэмом, покинув эту хижину и разойдясь в разные стороны, ведь каждый из нас не мог точно сказать, где окажется завтра. У Сэма возникла одна идея: ежедневно, где бы он ни был, он будет находить какое-нибудь компьютерное бюро и посылать оттуда по факсу информацию на мой рабочий компьютер под вымышленным именем, но с настоящим номером, на который я смогу послать сведения ему. Я тоже буду заходить в компьютерные конторы и посылать ему новые сведения с ключом для их расшифровки и номером для связи. Этого нам хватит на первое время, поскольку интернет-кафе есть сейчас во всех городах мира, за исключением, возможно, Советской России, куда мне тоже предстоит залететь.
Сэм потушил костерок, и мы вышли из хижины. Хотя мы провели в нашем укрытии чуть больше часа, белоснежные верхние луга уже были залиты ослепительным солнечным светом. Не успела я нацепить солнцезащитные очки, как Сэм обнял меня одной рукой и поцеловал в волосы. Потом он отстранился.
— Только не забывай, Умница, что я люблю тебя, — серьезно сказал он. — Больше не соревнуйся в скорости ни с какими лавинами. Мне хочется, чтобы ты вернулась целой и невредимой. И я все-таки совсем не уверен, стоит ли тебе озадачиваться в Париже поисками.
— Я тоже люблю тебя, — с улыбкой оборвала я Сэма, нацепила очки и взяла его за руку. — А пока, мой кровный брат, пусть Дух Великого Медведя идет по следам твоих мокасин. И прежде чем мы расстанемся, ты должен поклясться мне своим тотемом, что тоже не будешь рисковать.
Сэм улыбнулся мне в ответ и торжественно поднял руку ладонью ко мне.
— Честное индейское, — сказал он.
Спускаясь с верхнего луга, я увидела на голубоватом снежном склоне нижнего луга спортивную фигуру в блестящем темном лыжном костюме и защитных очках, с волосами, взлохмаченными утренним ветерком. Мне не нужно было видеть его лица. Больше никто на свете не мог передвигаться по снегу с такой грациозной легкостью и стремительностью. Разумеется, это был Вольфганг Хаузер. Он шел в мою сторону, следуя моим же путем, поскольку никто больше не успел наследить там после вчерашнего снегопада.
Святое дерьмо! Слава богу, что мы с Сэмом сразу решили пойти разными путями. Но при той скорости, с которой двигался Вольфганг, он очень скоро должен был оказаться в том месте, где сегодня утром я встретилась с Сэмом. Как же, черт возьми, объяснить ему, с чего вдруг мне взбрело в голову кататься на лыжах в этих дебрях в такую несусветную рань? И естественно, пришлось отбросить пока вопрос о том, что сам Вольфганг делает здесь, когда ему положено быть в Неваде, в шестистах милях отсюда.
В панике я съехала с горки и устремилась в лесную глушь. Мне даже не пришло в голову, что надо бы вернуться по оставленным мною утром следам. Учитывая, в какой темноте мы с Сэмом встретились, я вообще сомневалась, что найду место нашей встречи. Моим единственным стремлением было как можно скорее найти Вольфганга, ведь если он сам найдет то место, то мне будет чертовски сложно придумать правдоподобное объяснение. Я с такой скоростью бежала по затененному лесу, что едва не пролетела мимо Вольфганга.
— Ариэль! — донеслось до меня откуда-то из глубин космоса, и я со свистом затормозила, едва не влетев в дерево.
Развернувшись, я осторожно двинулась навстречу Вольфгангу. Лавируя между деревьями, он отклонял в стороны еловые лапы, отягощенные выпавшим за ночь снегом. Тронутые им ветви с тихим шлепком сбрасывали снежные ноши. Когда мы встретились в рассеянном пятнистом свете, он посмотрел на меня вопросительным, но строгим взглядом, и я решила, что надо первой бросаться в атаку.
— Вот так сюрприз, доктор Хаузер! — сказала я, пытаясь изобразить улыбку, хотя еще не была уверена, нашел ли он наши следы. — Мы сталкиваемся друг с другом в самых удивительных местах, нет так ли? Мне почему-то думалось, что сейчас ты где-то в Неваде.
— Но я же говорил тебе, что, возможно, заеду сюда, если успею, — слегка раздраженно произнес он. — Ради этого мне пришлось ехать целую ночь.
— Именно поэтому, я подозреваю, ты и решил размяться после ночного бдения, прогулявшись на лыжах в дремучем лесу? — сухо заметила я.
— Ариэль, пожалуйста, не играй со мной в эти игры. Я приехал в «Приют» еще до рассвета и сразу же направился в твой номер. Обнаружив, что тебя там нет, я жутко встревожился, не представляя, что могло случиться. Но до того как поднимать общую тревогу, я зашел на парковку и выяснил, что твоей машины тоже нет. А единственный колесный след на свежевыпавшем снегу вел в этом направлении, поэтому я поехал по нему, нашел твою машину возле леса и по твоей лыжне дошел сюда. Теперь твоя очередь объяснить мне, с чего вдруг тебе вздумалось ни свет ни заря кататься в одиночестве вдали от отеля.
Ага! Если он думает, что я каталась в одиночестве, значит, не нашел место нашей встречи. Это избавляло меня от следующего шага, к которому я уже приготовилась, — от вранья без зазрения совести. Однако следовало как-то объяснить, почему меня занесло в этот лес.
— Я надеялась, что легкая пробежка по лесу поможет выветрить коньячок, который мы с твоей сестрой распивали в моем номере этой ночью, — поведала я ему.
Мне даже лгать не пришлось.
— С Беттиной? — изумленно произнес он, и я поняла, что нажала на правильные клавиши. — Беттина тоже остановилась в «Приюте»?
— Мы тут оттянулись по полной, — сказала я и, заметив недоумевающее выражение на лице Вольфганга, перевела: — Мы напились вдвоем, и я выкачала из нее сведения о тебе. Теперь мне понятно, почему ты подчеркнул, что просто знаком с моим дядей Лафкадио, а не дружишь с ним. Но в нашем пространном разговоре о моей семье ты мог бы хоть упомянуть, что последние десять лет твоя сестра живет у моего дядюшки.
— Извини. — Вольфганг встряхнул головой, словно только что проснулся (это вполне могло быть, если он действительно целую ночь колесил по дорогам), и взглянул на меня заспанными синими глазами. — Я уже давно не видел Беттину. Наверное, она объяснила тебе причину этого?
— Да, но я предпочла бы получить объяснение от тебя. Я имею в виду, почему ты и Бэмб… твоя сестра перестали общаться друг с другом из-за такого обожающего драматические сцены комедианта, как дядя Лаф?
— По правде говоря, мы с сестрой видимся время от времени, — сказал Вольфганг, уклоняясь от прямого ответа на мой вопрос. — Но меня удивило, что Лафкадио привез ее сюда из Вены. Вероятно, он даже не подозревал, что я тоже могу оказаться здесь.
— Теперь уж он точно узнает, — сказала я ему. — Давайте сегодня позавтракаем все вместе и посмотрим, какой он устроит салют.
Вольфганг воткнул лыжные палки в снег и положил руки мне на плечи.
— Ты очень храбрая, если планируешь такую трапезу. Я еще не успел сказать, как скучал по тебе и какое поистине ужасное место ваша Невада!
— А мне казалось, что немцы обожают всяческие неоновые рекламы, — сказала я.
— Немцы? — удивился Вольфганг, убирая руки с моих плеч. — Кто тебе сказал… Ах, Беттина. Очевидно, ты и правда ее подпоила.
Я улыбнулась в ответ и, пожав плечами, призналась:
— Мой излюбленный способ дознания, я впитала его с молоком матери. Кстати, раз уж благодаря тесному общению моего дядюшки и твоей сестры мы стали почти родственниками, то, наверное, я вправе слегка отойти от официальных отношений и поинтересоваться, к примеру, что скрывается под буквой «К» в твоем имени?
Вольфганг продолжал улыбаться, но удивленно приподнял брови.
— Обычно она указывает на мое второе имя: Каспар. А почему ты спросила?
— Каспар — дружелюбное привидение? — усмехнувшись, сказала я.
— Нет, скорее Каспар из компании Балтазара и Мельхиора — помнишь трех волхвов, принесших дары младенцу Иисусу? — Помолчав, Вольфганг добавил: — Кто надоумил тебя задать мне такой вопрос?
Вот черт! Возможно, я и способна потрясающе развязывать языки легко пьянеющим особам, но сама являюсь совершеннейшим профаном, когда требуется исподволь подвести человека к неожиданному вопросу. Я попыталась отбить удар в его же ворота.
— Наверное, ты пока не знаешь, что у меня фотографическая память, — сказала я, слегка уклоняясь от вопроса. — Я видела твое имя в журнале на проходной в нашем центре, со всеми твоими регалиями: герр профессор, доктор и так далее. Заметила даже, что прибыл ты из австрийского Кремса. А что, собственно, это за город такой? — беспечно щебетала я, надеясь, что мне удалось избавиться от проницательного и весьма недоверчивого взгляда Вольфганга.
— В сущности, именно туда мы с тобой и направимся во вторник, — сказал Вольфганг. — Ты сможешь составить о нем личное впечатление.
Я не стала особо настаивать на своем, чувствуя, что голова моя начала побаливать от остаточных последствий ночного возлияния.
— Ты говоришь о ближайшем вторнике? — уточнила я, слегка занервничав. Ну почему все так резко меняется? Ведь я только что нашла Сэма — и опять теряю его до тех пор, пока он сам не свяжется со мной. — Ты имеешь в виду, что послезавтра мы улетаем в Австрию?
Вольфганг кивнул и сообщил мне с явной озабоченностью:
— Вчера в Неваду мне позвонил Пастор Дарт. Он пытался найти нас обоих и с облегчением узнал, что мне известно, где ты находишься. Наш самолет в Вену вылетает поздно вечером в понедельник, то есть завтра. Чтобы успеть на этот рейс, нам придется вылететь утром из Айдахо. Потому-то я и ехал целую ночь из Невады, решив прихватить тебя по пути, чтобы ты успела заехать домой и собраться. Я подумал, что поскольку Максфилд тоже будет здесь, то он сможет позже доставить обратно твою машину, а ты поедешь на моей. До отъезда нам еще необходимо обсудить в частном порядке много вопросов. Мы, конечно, можем здесь позавтракать, но должны…
— Тпру! — воскликнула я, поднимая лыжную перчатку. — Могу я поинтересоваться, с какой стати мы с тобой должны обязательно лететь в Вену вместе? Разве мы «сливки общества», отправляющиеся на модный курорт? Я предпочла бы добраться туда самостоятельно.
— О, разве я еще не сказал? — с какой-то смущенной улыбкой заметил он. — Наши визы в Советский Союз уже утверждены посольством. И Вена — наша первая остановка по пути в Ленинград.
Вольфганг вручил мне маленький англо-русский разговорник для туристов, и я читала его, пока он вез меня в Айдахо из Солнечной долины. Мне сразу захотелось подыскать русские слова, отражающие мое нынешнее настроение и внутреннее состояние. Безвыходность ситуации напоминала нечто среднее между «запором» и «поносом», а внутренние ощущения, на мой взгляд, ближе всего соответствовали расстройству «кишечника». И хотя я узнала, что сам Вольфганг бегло говорит по-русски, мне было неловко спрашивать у него, есть ли у русских выражение, аналогичное моему излюбленному «святому дерьму».
Сказать, что наш ланч прошел в довольно напряженной обстановке, было бы слишком мягко. После нашего внезапного появления там Лаф едва не просверлил меня свирепым взглядом, пока Бэмби обнималась с братом. Потом на протяжении всей трапезы на меня свирепо поглядывал Оливер, на которого обрушился ворох сведений: а) Бэмби приходится сестрой Вольфгангу; б) Вольфганг увозит меня после завтрака домой, а Оливеру придется позже доставить туда же мою машину и кота; с) мы с Вольфгангом завтра утром отправляемся вместе в некое идиллическое путешествие в СССР.
Правда, Лаф слегка воспрянул духом, когда я сообщила ему, что наша первая остановка на самом деле будет в Вене, куда он сам планировал вернуться из Сан-Франциско вечером в понедельник, и что я смогу повидаться с ним там, если нам понадобится о чем-то еще договорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101