— И несомненно, именно поэтому Гитлер назвал свое наступление на восток планом Барбаросса — для пробуждения великого духа императора Фридриха, давно спящего в горе и ожидающего призыва. Он хотел возродить магическую кровь давно почивших Меровингов. Основать утопический новый мир, основанный на чистоте крови.
КРОВЬ
Считалось, что кровь в их (Меровингов) жилах обладает магическими способностями: проходя по полям, они увеличивали урожайность посевов, умели понимать щебетание птиц и голоса диких зверей и были непобедимы в сражениях, обеспечивая тем самым продолжение рода…
Пипину (первому из Каролингов) не хватало магических способностей, унаследованных по королевской родословной. Поэтому он искал благословения Церкви… доказав, что царство дано ему не по крови, а от Бога. Таким образом, Пипин стал первым монархом милостью Божьей. Для придания важности церковному благословению Пипин был помазан и второй раз, теперь уже вместе с его двумя сыновьями, (Карлом Великим) и Карломаном, дабы соединить новую идею монархии божественного произволения с прежней германской идеей магической силы, передаваемой по крови.
Мартин Китчен. Кембриджская иллюстрированная история Германии

Тиверия, Галилея. Весна 39 года
ЗАЧИН
В то время (Ирод Антипа) практически всецело находился под влиянием женщины, навлекшей на него целый ряд несчастий.
Эмиль Шюрер. История Иудейского народа во времена Иисуса Христа
Несчастья валятся на род наш чередой Из-за стараний дамочки одной.
Гилберт и Салливан
Перед выходом в приемный зал для выслушивания жалоб и ходатайств тетрарх Галилеи и Переи Ирод Антипа, как обычно, заканчивал в своих покоях утренний туалет; он стоял, широко раскинув руки, чтобы троице его личных рабов было удобнее одевать его. Они прикрепили к ремням золотого нагрудника увесистую имперскую цепь и набросили на плечи тетрарха официальную красную мантию. По завершении одевания вольноотпущенник Ирода, Аттик, отпустив коленопреклоненных рабов и выставленную у дверей охрану, вышел вместе с тетрархом из крыла личных покоев огромного дворца Тиберия на утреннюю прогулку. I
Только на такой ежедневной неспешной прогулке Ирод Антипа имел возможность подумать, и как раз сейчас причин для раздумий у него было более чем достаточно. Он уже знал, какие ужасные неприятности ждут его впереди: недавно прибывший императорский гонец, посланный из летней резиденции в Байях самим императором Калигулой (Антипа вообще предпочел бы забыть об этом императоре, возомнившем себя богом).
Антипа понимал, что эта напасть вполне могла оказаться самой худшей из всех несчастий, что выпали за последнее время на его долю. И в данном случае, как и во всех предыдущих неприятностях, проблема заключалась в его собственной семье. Может, так уж написано им на роду, с мрачным юмором подумал Антипа. Многие отмечали, что за короткую историю династии Иродов у них не было недостатка в проблемах, связанных с кровным родством. Казалось, Иродам просто нравилось пестовать собственные семейные проблемы, будь то родственные браки, кровная вражда или даже массовая резня.
Червоточина проявилась в родословной Иродов сразу, начиная с отца Антипы, Ирода Великого, погрязшего в сладострастии и алчности и утолявшего жажду богатства и власти кровью своих же родственников: с десятком жен и множеством отпрысков он расправился с тем же рвением, с каким приносили на алтарь жертвенных животных.
Сам Ирод Антипа поначалу не мог и мечтать о престолонаследии. Но благодаря внезапной нехватке наследников по завещанию Ирода Великого его владения поделили между тремя его сыновьями: самим Антипой, его родным братом Архелаем и сводным братом Филиппом, сыном Клеопатры из Иерусалима. Сейчас уже оба эти брата умерли, и Антипа в свои шестьдесят лет оказался последним Иродом, еще владевшим иудейскими землями. Но сейчас все изменилось самым плачевным образом, по большей части из-за махинаций его амбициозной жены Иродиады.
С самого начала этой порочной любви, вожделенной и всепоглощающей страсти, испытываемой им к женщине, являвшейся, в сущности, его племянницей и — на момент их знакомства в Риме — женой его сводного брата Филиппа, Антипа знал, что на его голову посыплются проклятия. Недовольство его иудейских подданных в Галилее, вызванное воровством законной супруги брата, усугубилось разводом Антипы с его первой женой, принцессой королевской крови.
Но дела пошли еще хуже, когда десять лет назад по подстрекательству Иродиады и ее дочери Саломеи Антипа устроил жестокую казнь духовного вождя популярной среди иудеев секты ессеев, повинного лишь в том, что он публично назвал жену тетрарха блудницей. Не удовлетворившись для спасения своей репутации казнью одного человека, жадная до власти Иродиада продолжала строить козни, на сей раз нацелив их против собственной семьи, давно готовой к подобным разборкам.
Более сорока лет назад, когда Ирод Великий казнил ее отца, мать увезла юную Иродиаду и ее брата Агриппу в Рим, где они воспитывались вместе с детьми императорской семьи. Агриппастал теперь избалованным сверх всякой меры. Дожив почти до пятидесяти лет, он продолжал предаваться роскоши и разврату, а его единственная заслуга заключалась в приобретении царских замашек. В этом-то и была главная сложность. Ведь благодаря дружбе с Калигулой Агриппа, взлелеявший царские замашки, действительно стал царем.
После смерти Тиберия Калигула — этот ничтожный бывший плясун, унаследовавший императорский трон, — освободил Агриппу из тюрьмы и одарил его всяческими милостями, землями и титулами с той же безудержностью, которую он вскоре проявил и в иной сфере, растранжирив меньше чем за год наследство Тиберия, насчитывавшее двадцать семь миллионов золотых сестерциев. В числе вышеупомянутых пожалований Калигула отписал Агриппе владения, которые, по мнению Иродиады, безусловно должны были перейти к ее супругу Антипе, включая священную землю, где находился гроб Авеля, сына Адама и Евы, — то место, где пролилась первая человеческая кровь.
Еврейский народ извечно ломал голову над этим кровным парадоксом, ведь их Бог запретил пролитие любой крови заповедью «Не убий». Антипа, возможно, был единственным новообращенным еврейским сыном самаритянки, но, с заповедью или без нее, такой запрет оказался как его личным испытанием, так и его личным страданием. И сейчас его вновь ждут испытания и страдания.
Ирод Антипа прекрасно знал, что отрава вожделенной власти еще бродит по жилам его родственников, не говоря уже о его жене. Уязвленная тем, что ее брат стал царем, хотя муж до сих пор оставался простым тетрархом, Иродиада пилила Антипу до тех пор, пока он не послал в Рим делегацию из Галилеи с дарами для алчного юного императора, надеясь на равное вознаграждение. Но такой подход сработал против них. Только что прибывший из Байев посланник Калигулы привез список дополнительных подношений, ожидаемых от тетрарха. И в этом списке было нечто такое, отчего сердце Антипы сжалось, поскольку предмет этот, помимо его известной ценности, имел глубинное значение лично для него, для него одного.
Это уходило в те времена, когда они приехали во дворец, построенный Иродом Великим в Махарее, к востоку от Мертвого моря, чтобы отпраздновать день рождения Антипы. С ними прибыла и Саломея, очаровательная юная дочь Иродиады. В честь праздника Саломея исполнила танец. Но конечно же, выбирая Махеру для празднования, Иродиада знала, что именно в этой крепости давно сидел в тюрьме ее заклятый враг. И после своего очаровательного танца Саломея попросила выполнить ее желание.
Та отвратительная сцена до сих пор снится Антипе в ночных кошмарах. Даже сейчас, после стольких лет, он с трудом мог думать об этом. Разъяренная Иродиада не удовольствовалась этой страшной смертью и стремилась усилить свое торжество. Она приказала, чтобы отрезанную голову ее жертвы принесли в большой зал, где они пиршествовали. О боги, ее принесли, точно голову кабана на блюде! Сама ситуация, конечно, была ужасной и тошнотворной, но об одной ее тайной и важной подробности Антипа частенько вспоминал, хотя и никому не говорил о ней все эти годы. Его тайные страхи касались самого блюда.
Антипа знал это блюдо с юности. Эту реликвию откопали в Храмовой горе во время грандиозной восьмилетней перестройки второго Храма, устроенной по приказу Ирода Великого. Считалось, что обнаруженную реликвию из числа сокровища царя Соломона в спешке зарыли, предвидя разрушение первого Храма. Но его отец Ирод обычно шутил (хотя Антипа даже подумать об этом боялся), что на самом деле то был щит, с помощью которого Персей защищался от змееголовой Медузы-Горгоны и превратил ее в камень.
И эта ужасная вещь теперь ассоциировалась в мыслях Антипы с отрезанной головой жертвы его жены: изможденное и искаженное лицо, открытые мертвые глаза и пропитанные кровью волосы.
Интересно, откуда Калигула узнал об этом золотом блюде? И почему, во имя Господа, этот возомнивший себя богом мальчишка решил потребовать его в качестве подношения?

Рим. 24 января 41 года
ДУХ И ПЛОТЬ
Вовсе не парадокс, но великая истина, подтвержденная всей историей, заключается в том, что человеческая цивилизация развивается лишь благодаря столкновению противоположностей.
И. Я. Бахофен
Именно расхождение во мнениях вынуждает лошадь скакать.
Марк Твен
Тяжело отдуваясь, Ирод Агриппа с трудом взбирался по склону холма. Сердце колотилось о ребра, по лбу струился пот, а его ношу разделял лишь один солдат из преторианцев — личной императорской гвардии. Ужасно, если о них узнают. Ведь все произошло при свете дня. А больше всего он боялся, что кто-то может догадаться, что именно они несут сейчас под этим покрывалом.
Кто бы мог подумать, удивлялся Агриппа, что такой стройный и изящный юноша, такой гибкий плясун, претендовавший на роль духа или бога, окажется тяжеленным, как мешок камней? Однако тридцать ножевых ударов, изрезавших лицо, живот и гениталии покойного Гая Цезаря, всего лишь двадцать минут назад резвившегося на колоннаде, должны были убедить любого, что император Калигула был кем угодно, только не богом.
Плоть была еще теплой, когда они волокли его останки вверх по склону Эсквилинского холма под сень Ламианских садов, но пропитанная кровью тога, подмерзшая на холодном январском воздухе, уже прилипла к покрывалу. Агриппа осознавал, что торжественные похороны едва ли возможны, учитывая обстоятельства жестокой смерти императора, но молился по крайней мере о том, чтобы им удалось быстро и тайно захоронить тело, прежде чем безумные толпы обнаружат труп и примутся за излюбленное в Риме развлечение — издевательство над покойными.
Жестокое убийство свершилось прямо на глазах у Агриппы. Он вместе с Клавдием и Калигулой едва успел выйти из зрительного зала, где они смотрели поэтические состязания. Калигула задержался, чтобы понаблюдать, как юноши репетируют военный танец троянцев, который им предстояло показать зрителям после обеда. Тогда-то на него и набросились.
Целый отряд мужчин — к изумлению Агриппы, в этот отряд входили избранные самим императором германские и фракийские телохранители — скопом набросились на Калигулу с копьями и мечами, выкрикивая богохульства и заживо разрубая его на части. За занавесом одной из колонн преторианцы обнаружили спрятавшегося Клавдия и ради его же собственной безопасности выдворили его за городские ворота.
Завершая адское деяние, отколовшаяся группа поспешила избавиться от жены и сына Калигулы, а заговорщики из числа сенаторов побежали созывать чрезвычайное заседание, чтобы устроить голосование за восстановление республики. Все произошло так быстро, за считанные мгновения, что Агриппа поднимался на холм, пребывая в полном смятении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101