для нее не было большей награды, чем слышать, как потерянный двадцать лет назад сын называет ее матерью.
— Погоди, пока она услышит, как Маркус разговаривает с Дачесс, — заметил Норт. — Это граф Чейз, мама, и его жена. Они возвращаются первого января и отказываются уезжать, пока мы не обнаружим, кто покушался на Кэролайн.
— По крайней мере теперь мы точно знаем, что это не Кум, — заметила Кэролайн. — Не мог же он быть в двух местах одновременно. Миссис Фрили сказала, что теперь никто не верит в его виновность. Но все держатся начеку, потому что убийца живет среди нас, и именно он оставил нож в комнате Кума, чтобы опорочить его.
— Я глубоко оскорблен тем, что злодей попытался очернить меня, — объявил Кум с порога, где вот уже несколько минут молча стоял с блюдом пирожных и сэндвичей.
— Только не благодарите Бога, — предупредила Кэролайн, оборачиваясь, — что кто-то, пытаясь меня убить, снял этим самым подозрение с вас.
— Однако это неожиданное событие позволило мне вновь гордо держать голову и смотреть людям в глаза. Должен добавить только, что, судя по письму, оставленному в вашей спальне, особа, его написавшая, безусловно и совершенно не в себе.
— Вынужден согласиться, — медленно выговорил Норт. — Я с самого начала не верил в здравый рассудок убийцы, но эта записка показала такую бездну безумия… Кроме того, — обратился он к матери, — мы пытались припомнить всех, кто побывал в этот день в Маунт Хок, поскольку один из них наверняка ухитрился оставить записку на туалетном столике Кэролайн. Но гостей было слишком много. И лишь нескольких мы смогли с полной уверенностью исключить.
— Я подозреваю викария, мистера Пламберри, — решила мисс Мэри Патрисия. — Ужасный человек.
— У него кишка тонка для такого, — возразил Кум — Кроме того, викария здесь в тот день не было! Какая жалость! — объяснила Кэролайн, взяв с блюда сэндвич с огурцом.
— Господь милостивый! — охнула мисс Мэри Патрисия, не донеся до рта свой сэндвич.
— Но ведь слуга Пламберри был здесь и разговаривал на кухне с Полгрейном!
— Нет-нет, — нахмурился Норт, — это невозможно.
— Викарий — жалкий трус, — повторил Кум. — Однако я расспрошу Полгрейна насчет этого странного визита. Не беспокойтесь, милорд.
— Спасибо, Кум. Потом расскажешь, что говорил Полгрейн.
— Прежде чем вы уйдете, Кум, — попросила Кэролайн, — объясните, почему вы отправились за матерью Норта, никому не сказав ни слова?
— Мне казалось, что не стоит этого делать. Я не знал точно, жива ли она, и не хотел напрасно воскрешать надежды милорда только затем, чтобы потом горько его разочаровать. Поэтому и решил сначала во всем удостовериться сам. Благодарение Господу нашему, она оказалась жива и здорова, как и мисс Мария, уже взрослая, красивая и так разительно похожая на его милость! Представляете, дед милорда сказал нам, что девочка — точная копия ближайшего друга ее мужа, и еще одна жена Найтингейла оказалась распутной изменницей. Именно тогда он заставил нас поклясться никогда не говорить милорду, что его мать жива.
— Но что заставило тебя изменить слову. Кум? — осведомился Норт, поднимая голову. Теперь он сидел на полу, скрестив ноги и держа на коленях Элинор.
— Вы были так чертовски счастливы, — вздохнул Кум. — И пусть мне очень хотелось презирать ее, верить, что она причинит вам боль, совсем как остальные жены Найтингейлов, в конце концов я понял, что, вероятно, ошибался. Поэтому никому не сказал, что собираюсь сделать, даже мистеру Триджиглу и мистеру Полгрейну. Просто отправился в Холлиуэлл Коттедж, в Чиддингфолде. Какой счастье, что леди Чилтон оказалась там! И повезло еще, что она не захлопнула дверь перед моим носом!
— По правде говоря, мне очень хотелось это сделать, Кум. Я была так удивлена, когда вас увидела! Норт, видишь ли, мне так или иначе пришлось бы написать тебе: у нас почти не осталось денег. Я давала уроки музыки и хороших манер местным детишкам, но нам все равно приходилось нелегко. И тут внезапно на пороге моего дома появляется Кум и при этом выглядит бесконечно довольным собой и одновременно смертельно напуганным.
— Стоило только один раз увидеть мисс Марию, — добавил Кум, — чтобы понять: все это гнусная ложь, и мы двадцать лет жестоко ошибались. Я упросил леди Чилтон отправиться со мной в Маунт Хок, чтобы все исправить.
— Считай себя снова принятым на службу. Кум, — объявил Норт.
Поднявшись, он отдал мисс Мэри Патрисии ее дочь и протянул лакею руку:
— Если обещаешь больше не спускать с крыши чудовищные маски и не пугать ее милость, можешь оставаться в Маунт Хок до конца дней своих.
Кум величественно выпрямился;
— Должен признать, это было ниже моего достоинства.
— Ниже не бывает, — заметила Кэролайн. — Но по крайней мере вы, надеюсь, хорошенько повеселились, если, конечно, не боялись свалиться с крыши.
— Да.., по правде говоря, я нервничал. Но теперь все изменилось, и я многое вижу в ином свете. И считаю своей обязанностью разоблачить ужасное создание, убившее тетушку ее милости и двух других женщин да еще возымевшую наглость попытаться все свалить на меня. Да, мистер Триджигл, мистер Полгрейн и я обо всем посовещались и уверены, что если миссис Мейхью согласится помочь, мы решим эту загадку. Тогда в стенах Маунт Хок станет звенеть веселый смех и мы постараемся к нему привыкнуть. Возможно, даже сами научимся шутить.
— Я и ее милость будем крайне благодарны, если вы примете и нашу ничтожную помощь, — серьезно добавил Норт.
Глава 37
Ночь на тридцатое декабря оказалась самой холодной за всю зиму, по крайней мере так посчитала Кэролайн, ожидая в гостиной возвращения мужа и прислушиваясь к завыванию ветра. Норт и сэр Рафаэл Карстейрс вместе с Флешем Сэвори отправились в Гунбелл, поскольку Флеш слышал от миссис Фрили, что какой-то мертвецки пьяный клиент хвастался в пивной тем, как легко удалось ему расправиться с подлыми, неверными стервами.
Кэролайн вздрогнула и подвинула кресло поближе к ревущему огню. Холод царил в ее душе, ледяной страх, и она ненавидела его, ненавидела всеми силами, потому что боялась не за себя, а за Норта, больше всего за Норта. Что было, наверное, глупо — такой сильный и умный мужчина может дать отпор убийце, а кроме того, с ним рядом Флеш и сэр Рафаэл. Но все доводы рассудка никак не действовали на Кэролайн. Если бы только муж позволил и ей ехать в Гунбелл!
— Нет, — твердо отказался Норт, прервав поцелуями ее протесты. — На улице такой холод, а ты носишь ребенка. Тебе надо заботиться о нашем малыше, Кэролайн.
Старые часы пробили одиннадцать. С тех пор, как Маркус Уиндем вытащил спрятанный в них золотой браслет, они звучали размеренно и негромко. “По крайней мере, — подумала Кэролайн, — теперь бой у них, как у обыкновенных часов и вовсе не напоминает предсмертный хрип”.
Она снова оглядела браслет. Только сегодня вечером она положила его на алую бархатную подушечку, покоившуюся теперь на том постаменте, где раньше стояла уродливая китайская ваза. Теперь каждый мог любоваться им.
Кэролайн много думала над загадкой браслета и все же решила, что он может быть лишь косвенным доказательством правоты предков Норта. Возможно, король Марк был действительно похоронен здесь. Но, скорее всего, украшение нашли именно недалеко от Фаун, где, по общему свидетельству, и был погребен несчастный король, а какой-то торговец случайно наткнулся на браслет, привез сюда и продал прадеду Норта. А если это так, значит, старый Донниджер Найтингейл сочинил всю эту сказку в подтверждение собственной теории о неверных женах.
Кэролайн вздохнула откинулась на спинку кресла, и закрыла глаза. Норт уехал три часа назад. Как невыносимо ожидание! Она привыкла действовать, а не сидеть в одиночестве и мучиться неопределенностью. Интересно, а Виктория Карстейрс тоже сейчас молится о возвращении сэра Рафаэла? Нет, иногда быть женщиной ужасно плохо, особенно в такие минуты, когда не можешь самостоятельно принимать решения и взять все в свои руки. Господи, чего бы она не дала, лишь бы убедиться, что с Нортом все в порядке!
Сзади послышались шаги. Кэролайн обернулась и увидела Кума, с чайным подносом, на котором красовался начищенный серебряный сервиз начала восемнадцатого века.
— Времен царствования Георга Первого, — пояснил он Кэролайн, когда та приехала сюда впервые. — Приобретен прадедом милорда, в году 1722-м.
С того момента Кэролайн возненавидела этот сервиз.
— Как холодно, — пробормотала она, дождавшись, пока Кум расставит сервиз на столике.
— Начинается дождь. Нехорошо, что милорда в такую погоду нет дома. Не нравится мне это.
— И мне тоже. Я должна была ехать с ним. Позаботиться о том, чтобы он не промок и не заболел.
Если Кум и посчитал подобное заявление несколько нелогичным, то не подал вида. Поднося к губам чашку, Кэролайн попросила:
— Не уходите, Кум. Мне так одиноко. Лучше скажите, не известно ли вам, кто спрятал этот браслет в старые часы?
— Не имею ни малейшего понятия, миледи. Я спрашивал у мистера Триджигла и мистера Полгрейна, но они в таком же недоумении, как и я. И это обстоятельство ни одному из нас не приходится по душе.
— Неужели это был прадед Норта? К чему столько труда? Наоборот, браслет послужил бы подтверждением его теории о том, что могила короля Марка действительно находится на землях Найтингейлов. Нет, не вижу во всем этом ни малейшего смысла! Браслет пролежал в часах долгие годы. И ни один из Найтингейлов, кроме прадеда Норта, не упоминал о нем. Иисусе, как я ненавижу тайны!
— Говоря по правде, миледи, я сейчас думаю о более важном. Я уже говорил его милости, а сейчас скажу вам, что слуга Пламберри действительно был здесь в тот день, когда в вашей спальне появилась эта гнусная записка. Однако, если верить Полгрейну, слуга не покидал кухни, точнее, это не слуга, а служанка, старая дева по имени Аида, неравнодушная к мистеру Полгрейну, чем приводит его в невероятное смущение и сбивает с толку.
— Иначе говоря, эта самая служанка Пламберри могла совершенно спокойно обосноваться в гостиной с чашкой чая и Полгрейн ничего не заметил бы?
— Боюсь, такое возможно.
— Прекрасно. Но, насколько я помню, вся округа, кроме Карстейрсов, в тот день побывала у нас в гостях.
— Да, кстати, и тот парень, Флеш Сэвори. Не доверяю я ему, миледи. Слишком уж он красив, и нахал изрядный.
— О нем я и не подумала. Нет, Кум, скорее всего, Флеш тут ни при чем, но кто знает? Он приезжал повидаться с его милостью и, возможно, с мисс Эвелин.
— Ах, вот куда ветер дует!
— Ветер всегда дует в этом направлении. Слава Богу, он на своих крыльях принес его милость в Дорчестер, ко мне.
— Когда-то я посчитал бы этот ветер неблагоприятным, миледи, но теперь.., наверное, этот ветер, ставший причиной вашего появления здесь, не такой уж отвратительный. Просто немного необычный.
— Спасибо, — поблагодарила Кэролайн, поднимаясь. — Думаю, мне пора спрятаться под великолепные одеяла, которые Триджигл расстелил на кровати его милости. Вам тоже стоит отправиться спать. Кум. Неизвестно, когда вернется милорд, черт бы его побрал.
Кум снова вытянулся во весь свой немалый рост, так, что Кэролайн пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Не я ношу наследника Найтингейлов, миледи, а поэтому стану дожидаться возвращения его милости и согрею ему стаканчик коньяку.
Кэролайн была не прочь сама отведать хорошего контрабандного французского коньяка, но трудно было даже представить возмущение Кума, если тот узнает, что беременная леди собирается пить спиртное.
— Мисс Марии получше?
— Да, просто небольшой насморк и кашель. Леди Сесилия осталась с ней и просила меня пожелать вам доброй ночи. Скорее всего, завтра они уже спустятся вниз.
Грустно напевая, Кэролайн поднялась по ступенькам, поглядывая на пустую стену, где скоро будет повешен портрет Сесилии Найтингейл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62