— Спите хоть в коридоре! Или с Тони, ведь он тоже ваш муж.
— Дуглас…
Александра больше не сказала ни слова и вышла из комнаты. В холле она взяла свечу с испанского столика и медленно стала подниматься по широкой лестнице. А чего она ожидала? Что он посмотрит на нее и придет в восторг от сюрприза, который преподнес ему Тони? Что, сравнив ее с Мелисандой, он предпочтет ее? Что он страстно полюбит ее с первого взгляда? Что он пропоет аллилуйю и до конца жизни будет прославлять Тони за его заботу? Или ее отца за то, что он убедил ее сделать это?
Она точно вспомнила, что она говорила, когда отец умолял ее согласиться, как он настаивал, используя против нее ее же чувства, как… Александра покачала головой. Нет, нечего сваливать вину на других. В конце концов ее согласие было решающим. Если бы она действительно захотела отказаться, отец не смог бы принудить ее выйти за Дугласа таким способом. Но он так отчаянно нуждался в этих деньгах и так надеялся, что сможет выручить Реджинальда с помощью денег Тони Пэриша и Дугласа Шербрука, сможет вернуть его в Англию и наконец заставить его взяться за ум.
Ах! Она снова пытается найти какие-то разумные доводы, чтобы убедить себя в правильности того, что сделала. В то время как никаких оправданий нет. Дугласа предали. Его предал кузен, предала Мелисанда, предал ее отец. И она сама тоже. Она надеялась, отчаянно надеялась, что он не отвергнет ее вот так сразу, даже не сделав попытки узнать ее поближе. Но вот он приехал, и она оказалась лицом к лицу с реальностью. Все будет хорошо. Ты не должна отступать. Все будет хорошо. Какой же самонадеянной она была! Ей казалось, она сумеет доказать ему, что из нее получится прекрасная хозяйка дома. Но откуда она знает, что ему нужна хозяйка? Может быть, ему действительно нужна просто красивая женщина, с которой весело, на которую приятно смотреть и которой можно гордиться на людях. Именно такая, как Мелисанда…
Мелисанда стояла наверху, томясь ожиданием.
— Ну? — взволнованно окликнула ее она. — Они больше не дерутся? Они не хватались за пистолеты и шпаги? Они будут стреляться из-за меня?
— Ты трепещешь от этой мысли?
— Не будь дурочкой. Что ты хочешь этим сказать?
В ответ Александра лишь покачала головой.
Какое право она имеет упрекать сестру за то, что та оказалась яблоком раздора?
— Он велел мне идти в постель, — сказала она самым бесстрастным голосом, на который была способна.
— Ты должна была предполагать, что так случится, Алике. Я предупреждала тебя; я предупреждала папу, чтобы он не втягивал тебя. Я предупреждала Тони. Все вы прекрасно знали, что Дуглас хочет жениться на мне, и только на мне. Да и как он мог думать о ком-нибудь другом с тех пор, как увидел меня? Ведь он даже не вспомнил тебя, признайся!
Александра снова покачала головой.
— Ты только не подумай, что я не хочу, чтобы ты стала графиней, Алике. Просто мне не хочется видеть тебя несчастной. Как можно быть счастливой, когда твой муж ненавидит тебя, когда он не выносит одного твоего вида, когда он покидает комнату, как только ты входишь в нее? Ты не сможешь так жить, Алике. Да, сестренка, человек предполагает, а Бог располагает. Мне бы тоже следовало быть графиней или герцогиней, а я всего лишь виконтесса. Но я сама сделала выбор, не так ли? Я выбрала Тони, тем самым не оставив выбора ему. Бедная Алике! Бедный Дуглас! Так ты уверена, что Дуглас больше не сделает попытки убить Тони?
— Холлис там присматривает за ними. Мелисанда состроила гримаску.
— Дворецкий, который отдает приказания. Я бы тут же пресекла это, если бы стала здесь хозяйкой. Это более чем странно.
— Да, — согласилась Александра, проходя мимо сестры, и тихо добавила через плечо:
— Конечно, он хочет именно тебя, Мелисанда, и возможно, так будет всегда.
Мелисанда улыбнулась;
— Я говорила Тони, что граф не простит его. Я говорила ему, но он, как всегда, остался при своем мнении. Я заметила, что мужчины иногда предпочитают не замечать правды, даже если она совершенно очевидна. Они всегда надеются, что смогут все исправить. — Она сделала паузу, потом наморщила свой мраморный лобик:
— Мне уже начинает казаться, что я совершила ошибку. Мне не надо было выходить за Тони. Он пытается командовать мной и обращается со мной как с собственностью. Он даже сказал мне, что он не джентльмен в отличие от Дугласа. И вообще он позволял себе вольности со мной, когда мы ехали домой, и все это при свете дня, всего в часе езды от Клейборн-холла! Ты представляешь? Он вел себя как какой-то неотесанный мужлан! Надеюсь, Дуглас не такой черствый и бестактный в отношении женщин. Да, теперь я вижу, как я ошиблась. Ты знаешь, он мне угрожал…
Мелисанда вдруг умолкла, наконец осознав, как отражаются ее излияния на сестре.
Александра в ужасе смотрела на сестру. Мелисанда уже жалеет, что вышла за Тони? Но как такое возможно? Тони и правда не всегда уступал ей и был довольно насмешлив, но ей казалось, что Мелисанде это даже нравится. О Боже!
— Тогда почему же ты не встала на сторону Дугласа, когда они дрались?
— Потому что ты накинулась на Тони. И мне показалось, что я должна его защитить. Прежде, чем Тони ушел от меня, чтобы снова поговорить с Дугласом, он сжал меня в объятиях и сказал, что я могла бы сразиться с драконом. Ему понравилось, что я вела себя, как простая деревенская девица, что я оглушила Дугласа и чуть не выдрала ему все волосы. Все это очень странно. Никогда не знаешь, чего хотят эти мужчины.
— Тони сумеет поладить с Дугласом, — сказала Александра. — Холлис говорит, что они очень близки и всегда хорошо понимали друг друга.
Мелисанда пожала плечами:
— Я думаю. Тони очень страдает от всей этой истории.
— Ты говоришь так, словно ты тут ни при чем.
— Тони — мужчина, поэтому вся ответственность лежит на нем.
— Какая чушь, — возмутилась Александра и ушла, оставив сестру стоять, облокотившись на перила лестницы, в ожидании мужа.
Александра быстро шла по коридору, на стенах которого висели портреты Шербруков прошлых поколений; по лицам и костюмам на этих портретах можно было легко догадаться о времени, в которое они были написаны. Она вошла в свою комнату, примыкавшую к спальне графа, и встала посреди нее, пытаясь унять охватившую ее дрожь. В этой комнате кровать была намного уже и короче, чем в соседней. Она вспомнила, как Холлис показывал ей графские комнаты и как она стояла в его спальне, глядя на огромную кровать. Тогда она впервые поняла, что мужья и жены иногда должны спать вместе, если они хотят иметь детей, и что именно на этой кровати должен появиться наследник. Он плохо представляла себе, как все это должно происходить, но мысль о том, чтобы раздеться перед мужчиной, приводила ее в ужас. Холлис, добрая душа, тогда сказал ей:
— Я думаю, будет лучше, если граф сначала попривыкнет к вам. Прежде чем он признает вас своей невестой, миледи, он должен признать вас как жену.
В тот день эта спальня показалась ей страшно пустой и холодной, но приехал Дуглас, и комната сразу стала другой.
Александра задула свечу и забралась в кровать, все еще дрожа под холодными простынями. Она подумала, что в этой кровати она, возможно, будет спать всю свою оставшуюся жизнь. На минуту она утратила свой оптимизм в отношении этого замужества. А что, если Мелисанда окажется права? Что, если она будет для Дугласа пустым местом или он станет плохо обращаться с ней?
Для него это не было даже браком по расчету. Ведь ему самому придется платить за нее. Заплатить такие огромные деньги он обещал за Мелисанду, а взамен получил ее. И ничего больше.
Тони часами ходил за ней, рассказывая ей о Дугласе и забавляя ее светскими анекдотами. Она понимала, что он проводит с ней столько времени, чтобы решить для себя, достойна ли она его драгоценного кузена. В конце концов она выдержала экзамен. В глазах Тони появился радостный блеск, который так обожала Мелисанда, и он заявил, что согласен взять ее в жены для графа.
— Я так прочно введу вас в нашу семью, — сказал он, — что вы уже не сможете от нас ускользнуть.
Снова и снова он убеждал ее, что Дуглас не любит по-настоящему Мелисанду, что это брак по расчету, в котором приданым является красота, что он совсем не знает ее и что, женившись на ней, вскоре проклинал бы себя за это. А вот он, Тони, очень хорошо знает, на ком женился, и не жалеет об этом. Но все это не имело значения, потому что Тони — это Тони, а Дуглас — это Дуглас. Боже, как ей стыдно за все эти интриги!
Так, значит, Дуглас не любит Мелисанду и хотел жениться на ней только из-за ее красоты. Ха! Теперь он женат на дурнушке без приданого и также не любит ее.
Александра еще глубже зарылась в простыни, вспомнив, как Дуглас ворвался в спальню. Она не видела его целых три года. В последние два дня она все думала, как он изменился за это время — возможно, он растолстел и поседел или у него поредели волосы. Но когда он появился в ее спальне, она окаменела, не в силах сказать ни слова от нахлынувших на нее чувств. Да, он стал старше, думала она, черты лица стали несколько резче, но в остальном он был все такой же — темные волосы, еще более темные глаза, нос с легкой горбинкой, который придавал ему такой высокомерный и неприступный вид, стройная подтянутая фигура и выражение превосходства на лице. Он был по-прежнему красив, этот мужчина, ставший теперь ее мужем.
Увидев его, она страшно разволновалась, но, как ни странно, по-настоящему не осознавала силы своего чувства, пока он не запрокинул голову, взвыл как сумасшедший и налетел на кузена.
Как она хотела быть рядом с этим человеком! Ее природный оптимизм опять взял верх. “Все будет хорошо”, — повторяла она снова и снова.
Через шесть часов Александра проснулась, услышала его шаги в соседней комнате и вспомнила все, что произошло вчера.
Что ей готовит новый день? Посмотрим. Пора вставать.
Глава 7
— Какого черта вам здесь нужно? Было семь часов утра, действительно слишком ранний час для того, чтобы оказаться именно здесь, в громадной шербрукской конюшне. Утро — туманное, мокрое и облачное — как нельзя более подходило к их мрачному настроению… В помещении стояли любимые Дугласом запахи — сена, льняного масла, кожи и лошадей. Она огляделась в полумраке и не увидела никого из работавших здесь конюхов. На Дугласе были штаны из оленьей кожи, темно-коричневое пальто и высокие ботфорты, которые не мешало бы почистить. “Усталый, небритый и страшно раздраженный”, — отметила про себя Александра. Тому, кто его не знал, он мог сейчас показаться неряшливым и не умеющим себя вести грубияном. Но на ее пристрастный взгляд он смотрелся замечательно.
— Я хотела прокатиться, милорд.
— Быть может, после яркого света зрение обманывает меня, но что-то я не вижу в стойлах ни одной новой лошади. Где же та лошадь, на которой вы хотели прокатиться? Или это не лошадь? Однако, хоть я и показал себя ослом во всей этой истории, на мне ездить не удастся.
Помолчав с минуту, Александра ответила довольно спокойным голосом:
— Мистер Мак-Колэм разрешал мне кататься на Фанни, пока вас здесь не было.
— Фанни — кобылка моей сестры.
— Я знаю. Она очень послушная лошадка, и ездить на ней — одно удовольствие. Я умею обращаться с лошадьми, милорд. Вы можете не беспокоиться за Фанни. Может быть, вы предпочитаете, чтобы я каталась на другой лошади?
Он хмуро глядел на нее:
— То есть своих лошадей вы сюда не привели?
— Нет.
Отец продал большинство их лошадей два месяца назад, чтобы как-то выкрутиться. Это было еще до предложения Дугласа и до того, как он узнал, что и обеспечения зятя не хватит для спасения Клейборн-холла.
— Я вижу, вы в костюме для верховой езды, хотя он и не новый, и даже не по моде последних лет. Но тем не менее ваш отец и этот низкий ворюга, по-видимому, снабдили вас необходимым гардеробом на некоторое время, до тех пор пока вам не удастся вытянуть из меня побольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51