Я прекрасно владею тремя языками!
— Ну и какова же ваша цель?
Она наконец повернулась, чтобы увидеть своего собеседника. Перед ней стоял высокий худой человек, темноволосый, черноглазый, в костюме для визитов. Она вдруг поняла, что перед ней Джордж Кадоудэл. О Боже, неудивительно, что он говорит с французским акцентом.
— Моя цель? Что ж, я отвечу вам. Моя правая рука держит в настоящий момент маленький, но очень опасный пистолет, который направлен прямо вам в грудь. Я предлагаю вам, мадам, пройти вместе со мной, сохраняя все ту же милую улыбку на лице. Считайте меня своим любовником, и мы знатно проведем с вами время. Идемте.
Александра прочитала в его глазах холодную решимость, но вместо того, чтобы пойти вместе с ним к выходу, неожиданно крикнула изо всех сил:
— Je ne vais pas!
Одновременно она стукнула его “Таинственным графом” по физиономии, от души надеясь, что сломала ему нос. Увидев, что он поднял руку для удара, она закричала:
— Merde! Merde! Je va a Paris demain avec mon man! Aidez-moi!
Он ударил ее сбоку по голове, не забыв при атом выругаться; все это происходило на глазах застывших в шоке управляющего магазина и посетителей.
— Джеймс, на помощь! Aidez-moi!
— Черт тебя побери, — засвистел у ее лица шепот Кадоудэла, и в следующее мгновение он вышел из магазина. Джеймс был рядом с ней, до смерти напуганный, что не смог уберечь хозяйку от нападения какого-то неизвестного злодея.
— Миледи, с вами все в порядке? О, прошу вас, скажите мне, что с вами ничего не случилось.
Александра потрясла головой, чтобы она прояснилась. От удара у нее потемнело в глазах.
— Да, со мной все в порядке.
Она перевела взгляд на роман, который все еще держала в руках, и расправила помявшиеся страницы.
— Я врезала ему по носу, Джеймс. Ты слышал, как я говорила по-французски?
— Merde, миледи?
На этот раз это был Хезерингтон, человек, о котором Дуглас сказал, что он задирает женщинам юбки прежде, чем узнает, как их зовут; и вот он здесь и улыбается ей. Не сардонической улыбкой ловеласа, а очень искренне. Странно, но она почувствовала теплоту в его улыбке.
— О да, я слышал ваш великолепный французский. Кто был этот несчастный, осмелившийся поднять на вас руку?
— Он ушел, — не стала уточнять Александра и гордо посмотрела по сторонам. — Мой французский лишил его смелости.
Хезерингтон долго взирал на нее, потом рассмеялся. Смех получился хриплым, ведь он давно уже так не смеялся, считая, что смех не вяжется с его имиджем, который он так тщательно создавал. Он смеялся все громче и никак не мог остановиться.
— Merde, — повторял он, — merde. Наконец он успокоился и ушел из магазина. Александра какое-то время смотрела ему вслед, потом расплатилась за роман, не обращая внимания на шепчущихся и разглядывающих ее посетителей магазина. Джеймс не отходил от нее ни на шаг, пока не усадил ее в карету. Через двадцать минут они подъехали к дому. Уже на ступеньках Александра повернулась к Джеймсу и, положив руку ему на рукав, просительно сказала:
— Пожалуйста, Джеймс, я не хочу, чтобы его милость узнал о том маленьком э-э.., происшествии, хорошо? Оно было совершенно незначительным. Этот человек, несомненно, принял меня за кого-то другого, и ничего больше.
Джеймс был в этом не уверен. Он волновался, и не без оснований, так как первым, кого он увидел, войдя в холл, был его милость, и он смотрел на него так, будто сейчас убьет. Определенно, у него чесались руки, чтобы убить его.
Джеймс никогда не слышал, чтобы люди рычали, и вот теперь ему пришлось услышать. Его милость выпрямился во весь свой рост и заорал на жену, которая только что подошла к нему:
— Куда, черт побери, ты ездила? Как ты посмела ослушаться меня? Ну, Александра, на этот раз ты очень далеко зашла! Слишком далеко!
Джеймс отступил назад и врезался в Боргеса, который торопился к месту ссоры. На лице его была написана полнейшая невозмутимость.
— Миледи, с возвращением. О, я вижу, вас тщательно оберегают Джеймс и кучер. Конечно, его светлость волновался, даже несмотря на…
— Черт возьми. Боргес! Замолчи! Поверь мне, она прекрасно обойдется без твоего вмешательства! Нечего ее выгораживать.
Дуглас схватил Александру за руку и утащил в гостиную. Ударом ноги он захлопнул дверь.
— Тоже мне, еще защищает ее, — говорил Дуглас, встряхивая ее как грушу. Она молчала, только смотрела на него. Испуг от неожиданной встречи с Джорджем Кадоудэлом прошел, пока они ехали в карете. Сейчас она была совершенно спокойна перед разъяренным Дугласом.
— Я купила Синджен роман, — сказала она, когда он на мгновение успокоился.
— Будь проклят этот ее роман!
— Дуглас, твоя речь становится все беднее. Пожалуйста, успокойся. Ничего не случилось, правда…
Он снова встряхнул ее:
— Мало того, что ты не слушаешься, ты еще и лжешь. Как ты смеешь, Александра? Как ты можешь лгать мне?
"Нет, — подумала она, — нельзя, чтобы он узнал о том, что произошло в книжном магазине”.
— Я встретил Хезерингтона, — сказал он и приготовился услышать очередную ложь, которую исторгнут ее уста.
— О-о, — только и смогла сказать она, сделав робкую попытку улыбнуться. — Хезерингтон не мог знать в точности, что произошло. Просто это был человек, который…
— Это был Джордж Кадоудэл, и он собирался увести тебя.
— Как ты узнал?
— О, Господи, спаси меня от глупых женщин. Александра, твои крики на французском были слышны по всему Лондону. Я встретил и другого человека, которого ты даже не видела, и он тоже рассказал мне о твоем оглушительном “merde”. Об этом уже знают все, и я почти уверен, что в самом скором времени на меня посыпаются визиты людей, жаждущих поведать мне про в высшей степени странное поведение моей жены.
— Я говорила не только это, Дуглас.
— Да, знаю. Завтра ты уезжаешь в Париж вместе со своим мужем.
— На помощь я звала тоже по-французски.
— И еще кое-что, — сказал он, уже начиная оттаивать, но вдруг остолбенел, так как в этот момент она вытащила из ридикюля пистолет.
— Я взяла его с собой. Не так уж я глупа, Дуглас. Этот человек не смог бы причинить мне вреда. Я тщательно подготовилась, прежде чем уйти из дома. Мне наскучило здесь сидеть, пойми, Дуглас, пожалуйста. Мне было скучно и хотелось развлечься. Все прошло как нельзя лучше. Его попытка не удалась. Я тоже хорошенько ударила его романом Синджен. У него не было шансов.
Дугласу только и оставалось, что смотреть на нее. Она так гордится собой, маленькая негодница. Она полностью убеждена в своей правоте. Она — сама бесхитростность и невинность. Против такого человека, как Кадоудэл, у нее было не больше шансов, чем у цыпленка. Он забрал у нее пистолет, ужаснувшись от мысли, что эта штуковина могла быть направлена против нее, и тихо, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
Александра смотрела на закрытую дверь.
— Ему стоит немалых усилий держать себя в руках, — сказала она, ни к кому в особенности не обращаясь.
К обеду он не пришел. И ночью она была тоже одна.
* * *
Они выехали из Лондона следующим утром в восемь тридцать. Летний туман, точно холодным одеялом, плотно окутал весь город и отпустил их только, когда они выехали на дорогу, ведущую на юг.
Дуглас молча сидел рядом с женой. Она как ни в чем не бывало читала этот проклятый роман Синджен. Таинственный граф. Какая несусветная чушь. Он вспомнил, как Синджен рассказывала ему про его греческие пьесы, и вздрогнул. Здесь, скорее всего, героини не раздеваются, а падают в обморок.
— Зачем ты читаешь эту чушь? — раздраженно спросил он.
Александра подняла голову и улыбнулась ему.
— Ты не хочешь разговаривать со мной, пейзаж за окном самый обычный, а спать мне не хочется. Ты можешь предложить что-нибудь получше, чем чтение? Возможно, у тебя есть при себе свод моральных заповедей, чтение которых сделает мои мысли более возвышенными?
— Я могу поговорить с тобой, — сказал он.
Она поняла по его голосу, что он вот-вот вспылит.
— Ах, это было бы очень мило с твоей стороны, Дуглас.
Внимательно прислушавшись к тону, которым были сказаны эти слова, и не уловив в нем иронии, он успокоился и вздохнул:
— Очень хорошо. Я беспокоился о тебе. Ты не должна давать мне повод для беспокойства, особенно если известно, что существует опасность, которая может затронуть и тебя. Хорошо, я готов извиниться за то, что оставил тебя одну, но ты все равно должна меня слушаться.
— Приятно это слышать. Я очень ценю твою заботу. Я оценила бы ее еще больше, если бы ты объяснил мне, в чем заключается опасность.
— Мне бы не хотелось этого делать. Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Неужели ты не понимаешь, что должна доверять мне? Скажи, что понимаешь.
Она посмотрела на его точеный профиль и, сказав: “Да, понимаю”, — вернулась к роману.
Дуглас выдержал в молчании еще целый час. Потом крикнул кучеру в окно, чтобы тот остановился. Они находились в самом сердце страны. Поблизости никого не было видно — ни домов, ни коров, ничего, что могло бы привлечь их внимание; только кусты черной смородины да живая изгородь.
Александра посмотрела на него, в ее глазах был испуг.
— Нет, я просто подумал, что, может быть, ты захочешь поразмяться или уединиться ненадолго на лоне природы.
Он помог ей выйти из экипажа, задержав в объятиях чуть дольше, чем того требовала необходимость.
— Можешь сходить вон к тем кленам. Если я тебе понадоблюсь, позови. Не обязательно на французском, но если хочешь, можно и на нем.
Александра улыбнулась и, помахав ему рукой, отправилась в ту сторону, куда он указал. В роще было тихо, широкие кленовые листья не пропускали солнечного света. Ей стало не по себе, и она уже хотела вернуться, как вдруг чья-то рука закрыла ей рот и какой-то человек крепко прижал ее к себе.
— Наконец-то я тебя поймал, — сказал мужчина, и она узнала голос Джорджа Кадоудэла. — На этот раз тебе не уйти.
Действительно, на этот раз при ней не было ни пистолета, ни кучера, ни лакея Джеймса. Правда, есть Дуглас, если только ей удастся освободиться хотя бы на секунду, чтобы позвать его.
Она укусила его за руку, и на миг он ослабил хватку. Крик уже был готов вырваться из ее груди, как послышался треск и что-то тяжелое ударило ее по виску. Она упала как подкошенная.
Дуглас ходил взад-вперед по тропинке. Прошло уже добрых десять минут, как она ушла. Уж не больна ли она часом? Он постоял еще с минуту, потом чертыхнулся и быстро зашагал к кленам.
— Александра, — позвал он. — Отзовись! Александра! Молчание.
Он закричал:
— Aidez-moi! Je veux aller a Paris demain avec ma femme!
Выкрикивая эти шутливые слова о том, что он хочет завтра же отправиться в Париж вместе со своей женой, он чувствовал, как напрягаются его мускулы и стремительно накатывает страх.
Тишина стала еще глубже. Тишина. Тишина.
Он вбежал в рощу. Она ушла. Он внимательно осмотрел место и наконец увидел следы двух мужчин, стоявших рядом. Следов борьбы не было. Ни звука. Джордж похитил ее, и теперь она или убита, или находится без сознания. Нет, если бы он убил ее, то бросил бы лежать здесь. Дуглас продолжил поиски. Он быстро обнаружил дерево, к которому была привязана лошадь. Потом нашел следы лошади, когда она скакала туда и обратно, и последние следы были глубже, так как теперь ей пришлось нести двоих седоков.
У него не было лошади. Только карета. Ему не догнать их. Прошел еще целый час, пока наконец он въехал в Терктон-он-Байн, где смог получить мало-мальски приличную лошадь, которая не хрипела и не заваливалась на бок, трогаясь с места.
Он был страшно зол и напуган. Через полчаса он снова был в кленовой роще и еще через десять минут нашел следы второй лошади.
Он молил Бога, чтобы не полил дождь, но тяжелые серые тучи, наползавшие с юга, не вселяли надежды. Кадоудэл поскакал на юг, в направлении Истборна, к побережью. Господи, да он собирается увезти ее во Францию! Кровь застыла у него в жилах.
Через два часа полил дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Ну и какова же ваша цель?
Она наконец повернулась, чтобы увидеть своего собеседника. Перед ней стоял высокий худой человек, темноволосый, черноглазый, в костюме для визитов. Она вдруг поняла, что перед ней Джордж Кадоудэл. О Боже, неудивительно, что он говорит с французским акцентом.
— Моя цель? Что ж, я отвечу вам. Моя правая рука держит в настоящий момент маленький, но очень опасный пистолет, который направлен прямо вам в грудь. Я предлагаю вам, мадам, пройти вместе со мной, сохраняя все ту же милую улыбку на лице. Считайте меня своим любовником, и мы знатно проведем с вами время. Идемте.
Александра прочитала в его глазах холодную решимость, но вместо того, чтобы пойти вместе с ним к выходу, неожиданно крикнула изо всех сил:
— Je ne vais pas!
Одновременно она стукнула его “Таинственным графом” по физиономии, от души надеясь, что сломала ему нос. Увидев, что он поднял руку для удара, она закричала:
— Merde! Merde! Je va a Paris demain avec mon man! Aidez-moi!
Он ударил ее сбоку по голове, не забыв при атом выругаться; все это происходило на глазах застывших в шоке управляющего магазина и посетителей.
— Джеймс, на помощь! Aidez-moi!
— Черт тебя побери, — засвистел у ее лица шепот Кадоудэла, и в следующее мгновение он вышел из магазина. Джеймс был рядом с ней, до смерти напуганный, что не смог уберечь хозяйку от нападения какого-то неизвестного злодея.
— Миледи, с вами все в порядке? О, прошу вас, скажите мне, что с вами ничего не случилось.
Александра потрясла головой, чтобы она прояснилась. От удара у нее потемнело в глазах.
— Да, со мной все в порядке.
Она перевела взгляд на роман, который все еще держала в руках, и расправила помявшиеся страницы.
— Я врезала ему по носу, Джеймс. Ты слышал, как я говорила по-французски?
— Merde, миледи?
На этот раз это был Хезерингтон, человек, о котором Дуглас сказал, что он задирает женщинам юбки прежде, чем узнает, как их зовут; и вот он здесь и улыбается ей. Не сардонической улыбкой ловеласа, а очень искренне. Странно, но она почувствовала теплоту в его улыбке.
— О да, я слышал ваш великолепный французский. Кто был этот несчастный, осмелившийся поднять на вас руку?
— Он ушел, — не стала уточнять Александра и гордо посмотрела по сторонам. — Мой французский лишил его смелости.
Хезерингтон долго взирал на нее, потом рассмеялся. Смех получился хриплым, ведь он давно уже так не смеялся, считая, что смех не вяжется с его имиджем, который он так тщательно создавал. Он смеялся все громче и никак не мог остановиться.
— Merde, — повторял он, — merde. Наконец он успокоился и ушел из магазина. Александра какое-то время смотрела ему вслед, потом расплатилась за роман, не обращая внимания на шепчущихся и разглядывающих ее посетителей магазина. Джеймс не отходил от нее ни на шаг, пока не усадил ее в карету. Через двадцать минут они подъехали к дому. Уже на ступеньках Александра повернулась к Джеймсу и, положив руку ему на рукав, просительно сказала:
— Пожалуйста, Джеймс, я не хочу, чтобы его милость узнал о том маленьком э-э.., происшествии, хорошо? Оно было совершенно незначительным. Этот человек, несомненно, принял меня за кого-то другого, и ничего больше.
Джеймс был в этом не уверен. Он волновался, и не без оснований, так как первым, кого он увидел, войдя в холл, был его милость, и он смотрел на него так, будто сейчас убьет. Определенно, у него чесались руки, чтобы убить его.
Джеймс никогда не слышал, чтобы люди рычали, и вот теперь ему пришлось услышать. Его милость выпрямился во весь свой рост и заорал на жену, которая только что подошла к нему:
— Куда, черт побери, ты ездила? Как ты посмела ослушаться меня? Ну, Александра, на этот раз ты очень далеко зашла! Слишком далеко!
Джеймс отступил назад и врезался в Боргеса, который торопился к месту ссоры. На лице его была написана полнейшая невозмутимость.
— Миледи, с возвращением. О, я вижу, вас тщательно оберегают Джеймс и кучер. Конечно, его светлость волновался, даже несмотря на…
— Черт возьми. Боргес! Замолчи! Поверь мне, она прекрасно обойдется без твоего вмешательства! Нечего ее выгораживать.
Дуглас схватил Александру за руку и утащил в гостиную. Ударом ноги он захлопнул дверь.
— Тоже мне, еще защищает ее, — говорил Дуглас, встряхивая ее как грушу. Она молчала, только смотрела на него. Испуг от неожиданной встречи с Джорджем Кадоудэлом прошел, пока они ехали в карете. Сейчас она была совершенно спокойна перед разъяренным Дугласом.
— Я купила Синджен роман, — сказала она, когда он на мгновение успокоился.
— Будь проклят этот ее роман!
— Дуглас, твоя речь становится все беднее. Пожалуйста, успокойся. Ничего не случилось, правда…
Он снова встряхнул ее:
— Мало того, что ты не слушаешься, ты еще и лжешь. Как ты смеешь, Александра? Как ты можешь лгать мне?
"Нет, — подумала она, — нельзя, чтобы он узнал о том, что произошло в книжном магазине”.
— Я встретил Хезерингтона, — сказал он и приготовился услышать очередную ложь, которую исторгнут ее уста.
— О-о, — только и смогла сказать она, сделав робкую попытку улыбнуться. — Хезерингтон не мог знать в точности, что произошло. Просто это был человек, который…
— Это был Джордж Кадоудэл, и он собирался увести тебя.
— Как ты узнал?
— О, Господи, спаси меня от глупых женщин. Александра, твои крики на французском были слышны по всему Лондону. Я встретил и другого человека, которого ты даже не видела, и он тоже рассказал мне о твоем оглушительном “merde”. Об этом уже знают все, и я почти уверен, что в самом скором времени на меня посыпаются визиты людей, жаждущих поведать мне про в высшей степени странное поведение моей жены.
— Я говорила не только это, Дуглас.
— Да, знаю. Завтра ты уезжаешь в Париж вместе со своим мужем.
— На помощь я звала тоже по-французски.
— И еще кое-что, — сказал он, уже начиная оттаивать, но вдруг остолбенел, так как в этот момент она вытащила из ридикюля пистолет.
— Я взяла его с собой. Не так уж я глупа, Дуглас. Этот человек не смог бы причинить мне вреда. Я тщательно подготовилась, прежде чем уйти из дома. Мне наскучило здесь сидеть, пойми, Дуглас, пожалуйста. Мне было скучно и хотелось развлечься. Все прошло как нельзя лучше. Его попытка не удалась. Я тоже хорошенько ударила его романом Синджен. У него не было шансов.
Дугласу только и оставалось, что смотреть на нее. Она так гордится собой, маленькая негодница. Она полностью убеждена в своей правоте. Она — сама бесхитростность и невинность. Против такого человека, как Кадоудэл, у нее было не больше шансов, чем у цыпленка. Он забрал у нее пистолет, ужаснувшись от мысли, что эта штуковина могла быть направлена против нее, и тихо, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
Александра смотрела на закрытую дверь.
— Ему стоит немалых усилий держать себя в руках, — сказала она, ни к кому в особенности не обращаясь.
К обеду он не пришел. И ночью она была тоже одна.
* * *
Они выехали из Лондона следующим утром в восемь тридцать. Летний туман, точно холодным одеялом, плотно окутал весь город и отпустил их только, когда они выехали на дорогу, ведущую на юг.
Дуглас молча сидел рядом с женой. Она как ни в чем не бывало читала этот проклятый роман Синджен. Таинственный граф. Какая несусветная чушь. Он вспомнил, как Синджен рассказывала ему про его греческие пьесы, и вздрогнул. Здесь, скорее всего, героини не раздеваются, а падают в обморок.
— Зачем ты читаешь эту чушь? — раздраженно спросил он.
Александра подняла голову и улыбнулась ему.
— Ты не хочешь разговаривать со мной, пейзаж за окном самый обычный, а спать мне не хочется. Ты можешь предложить что-нибудь получше, чем чтение? Возможно, у тебя есть при себе свод моральных заповедей, чтение которых сделает мои мысли более возвышенными?
— Я могу поговорить с тобой, — сказал он.
Она поняла по его голосу, что он вот-вот вспылит.
— Ах, это было бы очень мило с твоей стороны, Дуглас.
Внимательно прислушавшись к тону, которым были сказаны эти слова, и не уловив в нем иронии, он успокоился и вздохнул:
— Очень хорошо. Я беспокоился о тебе. Ты не должна давать мне повод для беспокойства, особенно если известно, что существует опасность, которая может затронуть и тебя. Хорошо, я готов извиниться за то, что оставил тебя одну, но ты все равно должна меня слушаться.
— Приятно это слышать. Я очень ценю твою заботу. Я оценила бы ее еще больше, если бы ты объяснил мне, в чем заключается опасность.
— Мне бы не хотелось этого делать. Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Неужели ты не понимаешь, что должна доверять мне? Скажи, что понимаешь.
Она посмотрела на его точеный профиль и, сказав: “Да, понимаю”, — вернулась к роману.
Дуглас выдержал в молчании еще целый час. Потом крикнул кучеру в окно, чтобы тот остановился. Они находились в самом сердце страны. Поблизости никого не было видно — ни домов, ни коров, ничего, что могло бы привлечь их внимание; только кусты черной смородины да живая изгородь.
Александра посмотрела на него, в ее глазах был испуг.
— Нет, я просто подумал, что, может быть, ты захочешь поразмяться или уединиться ненадолго на лоне природы.
Он помог ей выйти из экипажа, задержав в объятиях чуть дольше, чем того требовала необходимость.
— Можешь сходить вон к тем кленам. Если я тебе понадоблюсь, позови. Не обязательно на французском, но если хочешь, можно и на нем.
Александра улыбнулась и, помахав ему рукой, отправилась в ту сторону, куда он указал. В роще было тихо, широкие кленовые листья не пропускали солнечного света. Ей стало не по себе, и она уже хотела вернуться, как вдруг чья-то рука закрыла ей рот и какой-то человек крепко прижал ее к себе.
— Наконец-то я тебя поймал, — сказал мужчина, и она узнала голос Джорджа Кадоудэла. — На этот раз тебе не уйти.
Действительно, на этот раз при ней не было ни пистолета, ни кучера, ни лакея Джеймса. Правда, есть Дуглас, если только ей удастся освободиться хотя бы на секунду, чтобы позвать его.
Она укусила его за руку, и на миг он ослабил хватку. Крик уже был готов вырваться из ее груди, как послышался треск и что-то тяжелое ударило ее по виску. Она упала как подкошенная.
Дуглас ходил взад-вперед по тропинке. Прошло уже добрых десять минут, как она ушла. Уж не больна ли она часом? Он постоял еще с минуту, потом чертыхнулся и быстро зашагал к кленам.
— Александра, — позвал он. — Отзовись! Александра! Молчание.
Он закричал:
— Aidez-moi! Je veux aller a Paris demain avec ma femme!
Выкрикивая эти шутливые слова о том, что он хочет завтра же отправиться в Париж вместе со своей женой, он чувствовал, как напрягаются его мускулы и стремительно накатывает страх.
Тишина стала еще глубже. Тишина. Тишина.
Он вбежал в рощу. Она ушла. Он внимательно осмотрел место и наконец увидел следы двух мужчин, стоявших рядом. Следов борьбы не было. Ни звука. Джордж похитил ее, и теперь она или убита, или находится без сознания. Нет, если бы он убил ее, то бросил бы лежать здесь. Дуглас продолжил поиски. Он быстро обнаружил дерево, к которому была привязана лошадь. Потом нашел следы лошади, когда она скакала туда и обратно, и последние следы были глубже, так как теперь ей пришлось нести двоих седоков.
У него не было лошади. Только карета. Ему не догнать их. Прошел еще целый час, пока наконец он въехал в Терктон-он-Байн, где смог получить мало-мальски приличную лошадь, которая не хрипела и не заваливалась на бок, трогаясь с места.
Он был страшно зол и напуган. Через полчаса он снова был в кленовой роще и еще через десять минут нашел следы второй лошади.
Он молил Бога, чтобы не полил дождь, но тяжелые серые тучи, наползавшие с юга, не вселяли надежды. Кадоудэл поскакал на юг, в направлении Истборна, к побережью. Господи, да он собирается увезти ее во Францию! Кровь застыла у него в жилах.
Через два часа полил дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51