Обычно они начинают набирать труппы еще в январе.
— Может быть, литературная работа? Я знала, что они начали работать над программами для ТВ к следующей осени.
— И здесь уже поздно, — сказал он. — Подготовка этих программ завершается обычно даже раньше — к январю.
— Тогда, может быть, есть роль на время пробных показов в провинции?
— неуверенно спросила я. — Вы же знаете, что у меня есть сценический опыт.
И кроме того, я, например, видела в последнем номере «Ва-райэти» сообщение, что у них не хватает новых лиц для показа на телевидении. Он вздохнул.
— Они всегда так говорят, но предпочитают обычно привлекать известных и испытанных, предпочитают играть наверняка, без риска. И кроме того, все съемки ведутся на Западном побережье, и они просто не захотят оплачивать вам дорогу. Даже если бы и не возражали против вас лично.
Словом, помимо всего прочего, для них главное — подешевле.
— Но, может быть, все-таки есть какая-то возможность для меня получить несколько контрактов? Я бы сама оплатила дорогу.
— Не знаю, не знаю... И потом... я — совершенно откровенно — не в курсе этих дел, — он замолчал, задумался. — Позвольте мне связать вас с одним молодым человеком. Он в курсе этих заявок и вакансий. Он работает у нас. Уверен, что сможет вам помочь, — и он поднял телефонную трубку. — Попросите Гарри Крега заглянуть ко мне.
Через несколько минут Гарри Крег вошел в кабинет. Высокий, худой, с взъерошенными волосами, в черном костюме и белой рубашке с черным галстуком, с выражением вежливого внимания на лице — он показался мне одним из типичных безликих молодых агентов.
— Гарри, позволь мне представить тебе одного из наиболее обещающих новых молодых талантливых авторов в нашем агентстве и мою добрую знакомую миссис Джери-Ли Торнтон... то есть Рэндол. Гарри Крег — один из самых многообещающих наших молодых сотрудников.
Гарри улыбнулся наконец, и мы обменялись рукопожатием.
— Я хочу попросить вас сделать для Джери-Ли все, что в ваших силах, Гарри, — продолжил Джордж Фоке. — Я возлагаю на вас личную ответственность. Мы уже заключили контракт с Фэнноном о постановке пьесы, которую она написала. Но я бы попросил вас подумать, в каких еще сферах искусства мы могли бы оказаться полезными нашему талантливому молодому автору.
И прежде чем я успела сообразить — что к чему, я оказалась уже за пределами кабинета Джорджа. А еще через минуту я сидела в крохотной, как шкаф, комнатенке Гарри.
— Хотите кофе? — спросил он, отодвигая в сторону стопку дел, лежавших в центре его письменного стола. Я не возражала.
— Два кофе, — распорядился он по телефону и спросил меня:
— А как вы любите?
— Черный и без сахара.
Еще через минуту его секретарша принесла нам два пластиковых стаканчика с кофе. Все совешенно не походило на офис Джорджа, Там кофе подавали в изысканном серебряном кофейнике и разливали в не менее изысканные веджвудовские чашки.
— Это Джордж заключал для вас контракт, с Фэнноном? — спросил Гарри.
— Нет. Я пробила его сама, но в основном тут заслуга Гая Джонсона.
Без него это, наверное, никогда бы не произошло.
— Думаю, что вы правы.
— Что БЫ имеете в виду? — насторожилась я.
— Джордж не тот человек, который умеет договориться. Он обычно подхватывает, так сказать, упавшие пакеты, — Гарри сделал глоток кофе и продолжал:
— Гай будет ставить?
— Да.
— Вот это хорошо. Мне он нравится, — объявил он. — Вы в хороших отношениях с вашим бывшим?
Видимо, выражение моего лица что-то ему сказало помимо моей воли, и он быстро заговорил:
— Ради Бога, я вовсе не собираюсь встревать в ваши личные отношения с ним. Мне просто хотелось бы знать в интересах дела, как все обстоит.
— Что это даст?
— Уолтер один из самых крупных и важных клиентов нашей фирмы. Если он что-то затаил против вас, имеет на вас зуб, — наше агенство просто похоронит вас, независимо от того, каким при этом сладким дерьмом станут они обмазывать все свои заявления.
И тут я, наконец, точно поняла, что молодой человек мне симпатичен.
По крайней мере, он был честен.
— У нас с Уолтером сохранились добрые дружеские отношения, — сказала я. — И знаешь что — зови меня Джери-Ли.
— С удовольствием. Скажи, а Джорджу это известно?
— Не знаю, — сказала я.
— Было бы очень полезно для дела, если бы он узнал. Во всяком случае, мне это поможет весьма и весьма. В данный момент он, скорее всего, совершенно не представляет, какие у вас отношения, как обстоит дело.
— И поэтому он спровадил меня сюда, к тебе?
— Если ты не станешь ссылаться на мои слова, могу сказать — да.
— Все понятно, — сказала я и поднялась на ноги. — Есть ли в таком случае хоть какой-нибудь смысл в нашем разговоре?
— Садись, садись, — торопливо сказал он. — Вовсе незачем выскакивать от меня взъерошенной, как петух перед боем. У тебя есть пьеса, у нас на нее контракт, так что придется тебе пройти и вторую половину пути с нами — ничего не поделаешь. Не говоря о том, что мы, вполне возможно, вытянем счастливый номер.
Я вернулась, села, взяла пластиковый стаканчик с остывшим кофе, сделала глоток. Поморщилась — всегда терпеть не могла вкуса кофе из пластикового стаканчика.
— Так что же ты хочешь? — спросил он, как ни в чем не бывало.
— Работу, — ответила я. — Любую — актерскую, литературную.
— Почему?
— Я должна сама себя содержать. Некоторое время он молчал. Не знаю, поверил он мне или нет, но, тем не менее, совершенно по-деловому сказал:
— О'кей, с чего-то нужно начинать. У тебя есть какие-нибудь фотографии, годные для рекламы?
— До известной степени. — Я извлекла коричневый конверт из кейса и протянула ему. — На мой взгляд, не Бог весть что... Все это снято, когда я только начинала играть — четыре или пять лет назад.
Он быстро просмотрел фото.
— Нам придется сделать новую съемку. Тогда ты выглядела совсем девочкой.
— Я и по роли была девочкой.
— Мне нужно иметь полный фотонабор: портрет, в профиль и анфас, жанровую съемку и снимки со всякого рода улыбками — ну, понимаешь, чтобы ослепительно. У тебя есть фотограф?
— Нет. Но я знаю нескольких.
— Согласится ли кто-нибудь из них сделать такую съемку для тебя?
— Не знаю, но могу спросить.
— Если не согласится, я знаю одного — он сделает как раз то, что нужно, за пару сотен. А если ты разрешишь ему сделать с тобой, как с моделью, разворот для журнала, тебе не только не придется платить, но ты и заработаешь несколько долларов.
— Какой разворот?
— Для «Плейбоя». Получишь пятнадцать сотен.
— Я должна подумать о таком заработке, — сказала я. — Не помешает ли это моей сценической и писательской карьере?
— Ты можешь считать так, я — эдак, наперед никто точно ничего не скажет. Тем более, что отношение публики к таким вещам меняется. Эти студии уже не испытывают такие трудности, как в прошлом.
— Согласится ли он сделать весь набор необходимых фото за две сотни при условии, что он не станет делать ничего для журнала?
— Да.
— Тогда давай остановимся на нем. Две сотни я могу себе позволить.
— Чудесно, Я договорюсь. Теперь последнее — у тебя есть экземпляр пьесы для меня? Я должен ведь прочитать, да?
Я достала экземпляр пьесы и передала ему.
— Здесь есть роль для тебя? — спросил он.
— Есть. Главная. Но Фэннон предпочитает Энн Бэнк-рофт.
— Хорошо, я прочту. У меня хотя бы будет представление о том, как хорошо ты пишешь.
— Я сказала Джорджу, что согласна даже поехать на побережье, если ты сумеешь получить для меня одну или две «гостевые» роли на время предварительного показа спектаклей. Любых.
Зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал секретаря и сказал:
— Соедини его со мной.
— Хэлло, Тони! — бодро сказал он, когда секретарь соединила его.
В трубке рокотал чей-то голос.
— Возможно, что нам просто повезло, Тони. Да-да, чертовски повезло.
Я только что заполучил нового клиента. Ты помнишь Джери-Ли Рэндол? Ну, бывшую жену Уолтера Торнтона? Она играла на Бродвее в его пьесе целый год и она сейчас как раз в том возрасте, какой тебе нужен. Двадцать три.
Совершенно верно, старик. И выглядит она потрясающе. Правда, есть одна проблема: я не знаю, согласится ли она на такую роль. Дело в том, что она настоящая дама.
Некоторое время он слушал с непроницаемым лицом, затем перебил:
— Пришли мне сценарий, я прочту и. поговорю с ней. И мы посмотрим, что можно сделать. — Он помолчал, слушая.
— Нет, Тони, — сказал он в трубку. — Я же сказал тебе, что она настоящая дама. Да-ма! И не станет брать твои чертовы интервью во время коктейля. Это не ее стиль. — Он опять помолчал, слушая, потом внимательно посмотрел на меня. — Как она выглядит? — переспросил, видимо, для меня, — Потрясно! У нее всего много, так много, что даже не верится при ее стройности, но все вместе — высший класс. Что-то между Евой Гарднер и Грей Келли. Она относится к тому типу женщин, которые... ну, как бы тебе сказать... Словом, когда такая женщина входит в твой офис, тебе хочется встать на колени, чтобы поцеловать ее в... сам знаешь куда, — из чистого уважения. Словом, пришли мне рукопись, я прочту и провентилирую этот вопрос.
Он положил трубку.
— Прости, что пришлось говорить подобным образом. Но это единственный язык, который они понимают, эти сукины дети. Тони думает, что он может трахать любую актрису, которая появляется в его офисе.
— Кто он?
— Тони Стайлз. У него есть вакантная роль в картине. Они начинают съемки здесь, в Нью-Йорке, на будущей неделе, а девушка, на которую они расчитывали, получила выгодное предложение на побережье и дала согласие.
О Стайлзе я слышала. Помнится, что я даже знакомилась с ним как-то в Голливуде, когда была там с Уолтером. Вульгарный низенький человек, и рот у него. такой, что хочется сказать — грязный. Но он и его брат делали картины, приносящие деньги. Братья Стайлз.
***
— Что за роль? — спросила я.
— Работа на две недели. Нью-йоркская девица по вызовам, но высокого класса, на протяжении всей картины одевается и раздевается. Он говорит, что у нее есть несколько хороших реплик, но я смогу сказать с уверенностью только когда прочитаю сценарий. Он в сложном положении и, как мне кажется, заплатит двадцать пять сотен за двухнедельную работу.
— А я смогу прочитать после тебя? — спросила я.
— Конечно, — ответил он и бросил взгляд на свои часы. — О Боже — время ленча. Ты с кем-нибудь уже договаривалась на ленч?
— Я свободна.
— Чудесно. Я приглашаю тебя, и мы сможем поговорить поподробнее.
И ленч оказался совсем не таким, как я привыкла, — мы перекусили сандвичами у него в кабинете.
Глава 8
— Артистическое начало в нашей семье олицетворяет Джон. Безупречный вкус, хорошие манеры, высокий класс. Ну а я — пробивняк. Пройдоха, делец.
Но мы отлично ладим и дополняем друг друга. Я снимаю все дерьмо. Джон снимает картины.
Я сидела на кушетке в его офисе. Рядом со мной сидел Гарри. Напротив нас за письменным столом восседал Тони, а Джон стоял, небрежно прислонившись к стене. Кроме обычного приветствия, он не сказал еще ни слова, но глаза его внимательно изучали нас.
— Вам понравился сценарий? — спросил Тони.
— Она в восторге, — быстро сказал Гарри, опередив меня.
— Неужели? — заговорил, наконец, Джон. Интонация его мне совершенно не понравилась. Он ясно давал понять, что сомневается, будто кто-либо, обладающий хорошим вкусом, способен придти в восторг от сценария. И, к сожалению, он был совершенно прав. Я встретила его взгляд и сказала:
— Не совсем.
Гарри затих и напрягся.
— А что вы в действительности думаете? — спросил Джон.
Я успокоила себя мыслью, что все равно, так или иначе, эту роль я не получу, и сказала:
— Сценарий — большой кусок дерьма. Возможно, коммерчески выгодного дерьма, но в любом случае — дерьма.
Тони торжествующе сказал, глядя на брата:
— Ясно? Я же сказал тебе, что ей понравится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Может быть, литературная работа? Я знала, что они начали работать над программами для ТВ к следующей осени.
— И здесь уже поздно, — сказал он. — Подготовка этих программ завершается обычно даже раньше — к январю.
— Тогда, может быть, есть роль на время пробных показов в провинции?
— неуверенно спросила я. — Вы же знаете, что у меня есть сценический опыт.
И кроме того, я, например, видела в последнем номере «Ва-райэти» сообщение, что у них не хватает новых лиц для показа на телевидении. Он вздохнул.
— Они всегда так говорят, но предпочитают обычно привлекать известных и испытанных, предпочитают играть наверняка, без риска. И кроме того, все съемки ведутся на Западном побережье, и они просто не захотят оплачивать вам дорогу. Даже если бы и не возражали против вас лично.
Словом, помимо всего прочего, для них главное — подешевле.
— Но, может быть, все-таки есть какая-то возможность для меня получить несколько контрактов? Я бы сама оплатила дорогу.
— Не знаю, не знаю... И потом... я — совершенно откровенно — не в курсе этих дел, — он замолчал, задумался. — Позвольте мне связать вас с одним молодым человеком. Он в курсе этих заявок и вакансий. Он работает у нас. Уверен, что сможет вам помочь, — и он поднял телефонную трубку. — Попросите Гарри Крега заглянуть ко мне.
Через несколько минут Гарри Крег вошел в кабинет. Высокий, худой, с взъерошенными волосами, в черном костюме и белой рубашке с черным галстуком, с выражением вежливого внимания на лице — он показался мне одним из типичных безликих молодых агентов.
— Гарри, позволь мне представить тебе одного из наиболее обещающих новых молодых талантливых авторов в нашем агентстве и мою добрую знакомую миссис Джери-Ли Торнтон... то есть Рэндол. Гарри Крег — один из самых многообещающих наших молодых сотрудников.
Гарри улыбнулся наконец, и мы обменялись рукопожатием.
— Я хочу попросить вас сделать для Джери-Ли все, что в ваших силах, Гарри, — продолжил Джордж Фоке. — Я возлагаю на вас личную ответственность. Мы уже заключили контракт с Фэнноном о постановке пьесы, которую она написала. Но я бы попросил вас подумать, в каких еще сферах искусства мы могли бы оказаться полезными нашему талантливому молодому автору.
И прежде чем я успела сообразить — что к чему, я оказалась уже за пределами кабинета Джорджа. А еще через минуту я сидела в крохотной, как шкаф, комнатенке Гарри.
— Хотите кофе? — спросил он, отодвигая в сторону стопку дел, лежавших в центре его письменного стола. Я не возражала.
— Два кофе, — распорядился он по телефону и спросил меня:
— А как вы любите?
— Черный и без сахара.
Еще через минуту его секретарша принесла нам два пластиковых стаканчика с кофе. Все совешенно не походило на офис Джорджа, Там кофе подавали в изысканном серебряном кофейнике и разливали в не менее изысканные веджвудовские чашки.
— Это Джордж заключал для вас контракт, с Фэнноном? — спросил Гарри.
— Нет. Я пробила его сама, но в основном тут заслуга Гая Джонсона.
Без него это, наверное, никогда бы не произошло.
— Думаю, что вы правы.
— Что БЫ имеете в виду? — насторожилась я.
— Джордж не тот человек, который умеет договориться. Он обычно подхватывает, так сказать, упавшие пакеты, — Гарри сделал глоток кофе и продолжал:
— Гай будет ставить?
— Да.
— Вот это хорошо. Мне он нравится, — объявил он. — Вы в хороших отношениях с вашим бывшим?
Видимо, выражение моего лица что-то ему сказало помимо моей воли, и он быстро заговорил:
— Ради Бога, я вовсе не собираюсь встревать в ваши личные отношения с ним. Мне просто хотелось бы знать в интересах дела, как все обстоит.
— Что это даст?
— Уолтер один из самых крупных и важных клиентов нашей фирмы. Если он что-то затаил против вас, имеет на вас зуб, — наше агенство просто похоронит вас, независимо от того, каким при этом сладким дерьмом станут они обмазывать все свои заявления.
И тут я, наконец, точно поняла, что молодой человек мне симпатичен.
По крайней мере, он был честен.
— У нас с Уолтером сохранились добрые дружеские отношения, — сказала я. — И знаешь что — зови меня Джери-Ли.
— С удовольствием. Скажи, а Джорджу это известно?
— Не знаю, — сказала я.
— Было бы очень полезно для дела, если бы он узнал. Во всяком случае, мне это поможет весьма и весьма. В данный момент он, скорее всего, совершенно не представляет, какие у вас отношения, как обстоит дело.
— И поэтому он спровадил меня сюда, к тебе?
— Если ты не станешь ссылаться на мои слова, могу сказать — да.
— Все понятно, — сказала я и поднялась на ноги. — Есть ли в таком случае хоть какой-нибудь смысл в нашем разговоре?
— Садись, садись, — торопливо сказал он. — Вовсе незачем выскакивать от меня взъерошенной, как петух перед боем. У тебя есть пьеса, у нас на нее контракт, так что придется тебе пройти и вторую половину пути с нами — ничего не поделаешь. Не говоря о том, что мы, вполне возможно, вытянем счастливый номер.
Я вернулась, села, взяла пластиковый стаканчик с остывшим кофе, сделала глоток. Поморщилась — всегда терпеть не могла вкуса кофе из пластикового стаканчика.
— Так что же ты хочешь? — спросил он, как ни в чем не бывало.
— Работу, — ответила я. — Любую — актерскую, литературную.
— Почему?
— Я должна сама себя содержать. Некоторое время он молчал. Не знаю, поверил он мне или нет, но, тем не менее, совершенно по-деловому сказал:
— О'кей, с чего-то нужно начинать. У тебя есть какие-нибудь фотографии, годные для рекламы?
— До известной степени. — Я извлекла коричневый конверт из кейса и протянула ему. — На мой взгляд, не Бог весть что... Все это снято, когда я только начинала играть — четыре или пять лет назад.
Он быстро просмотрел фото.
— Нам придется сделать новую съемку. Тогда ты выглядела совсем девочкой.
— Я и по роли была девочкой.
— Мне нужно иметь полный фотонабор: портрет, в профиль и анфас, жанровую съемку и снимки со всякого рода улыбками — ну, понимаешь, чтобы ослепительно. У тебя есть фотограф?
— Нет. Но я знаю нескольких.
— Согласится ли кто-нибудь из них сделать такую съемку для тебя?
— Не знаю, но могу спросить.
— Если не согласится, я знаю одного — он сделает как раз то, что нужно, за пару сотен. А если ты разрешишь ему сделать с тобой, как с моделью, разворот для журнала, тебе не только не придется платить, но ты и заработаешь несколько долларов.
— Какой разворот?
— Для «Плейбоя». Получишь пятнадцать сотен.
— Я должна подумать о таком заработке, — сказала я. — Не помешает ли это моей сценической и писательской карьере?
— Ты можешь считать так, я — эдак, наперед никто точно ничего не скажет. Тем более, что отношение публики к таким вещам меняется. Эти студии уже не испытывают такие трудности, как в прошлом.
— Согласится ли он сделать весь набор необходимых фото за две сотни при условии, что он не станет делать ничего для журнала?
— Да.
— Тогда давай остановимся на нем. Две сотни я могу себе позволить.
— Чудесно, Я договорюсь. Теперь последнее — у тебя есть экземпляр пьесы для меня? Я должен ведь прочитать, да?
Я достала экземпляр пьесы и передала ему.
— Здесь есть роль для тебя? — спросил он.
— Есть. Главная. Но Фэннон предпочитает Энн Бэнк-рофт.
— Хорошо, я прочту. У меня хотя бы будет представление о том, как хорошо ты пишешь.
— Я сказала Джорджу, что согласна даже поехать на побережье, если ты сумеешь получить для меня одну или две «гостевые» роли на время предварительного показа спектаклей. Любых.
Зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал секретаря и сказал:
— Соедини его со мной.
— Хэлло, Тони! — бодро сказал он, когда секретарь соединила его.
В трубке рокотал чей-то голос.
— Возможно, что нам просто повезло, Тони. Да-да, чертовски повезло.
Я только что заполучил нового клиента. Ты помнишь Джери-Ли Рэндол? Ну, бывшую жену Уолтера Торнтона? Она играла на Бродвее в его пьесе целый год и она сейчас как раз в том возрасте, какой тебе нужен. Двадцать три.
Совершенно верно, старик. И выглядит она потрясающе. Правда, есть одна проблема: я не знаю, согласится ли она на такую роль. Дело в том, что она настоящая дама.
Некоторое время он слушал с непроницаемым лицом, затем перебил:
— Пришли мне сценарий, я прочту и. поговорю с ней. И мы посмотрим, что можно сделать. — Он помолчал, слушая.
— Нет, Тони, — сказал он в трубку. — Я же сказал тебе, что она настоящая дама. Да-ма! И не станет брать твои чертовы интервью во время коктейля. Это не ее стиль. — Он опять помолчал, слушая, потом внимательно посмотрел на меня. — Как она выглядит? — переспросил, видимо, для меня, — Потрясно! У нее всего много, так много, что даже не верится при ее стройности, но все вместе — высший класс. Что-то между Евой Гарднер и Грей Келли. Она относится к тому типу женщин, которые... ну, как бы тебе сказать... Словом, когда такая женщина входит в твой офис, тебе хочется встать на колени, чтобы поцеловать ее в... сам знаешь куда, — из чистого уважения. Словом, пришли мне рукопись, я прочту и провентилирую этот вопрос.
Он положил трубку.
— Прости, что пришлось говорить подобным образом. Но это единственный язык, который они понимают, эти сукины дети. Тони думает, что он может трахать любую актрису, которая появляется в его офисе.
— Кто он?
— Тони Стайлз. У него есть вакантная роль в картине. Они начинают съемки здесь, в Нью-Йорке, на будущей неделе, а девушка, на которую они расчитывали, получила выгодное предложение на побережье и дала согласие.
О Стайлзе я слышала. Помнится, что я даже знакомилась с ним как-то в Голливуде, когда была там с Уолтером. Вульгарный низенький человек, и рот у него. такой, что хочется сказать — грязный. Но он и его брат делали картины, приносящие деньги. Братья Стайлз.
***
— Что за роль? — спросила я.
— Работа на две недели. Нью-йоркская девица по вызовам, но высокого класса, на протяжении всей картины одевается и раздевается. Он говорит, что у нее есть несколько хороших реплик, но я смогу сказать с уверенностью только когда прочитаю сценарий. Он в сложном положении и, как мне кажется, заплатит двадцать пять сотен за двухнедельную работу.
— А я смогу прочитать после тебя? — спросила я.
— Конечно, — ответил он и бросил взгляд на свои часы. — О Боже — время ленча. Ты с кем-нибудь уже договаривалась на ленч?
— Я свободна.
— Чудесно. Я приглашаю тебя, и мы сможем поговорить поподробнее.
И ленч оказался совсем не таким, как я привыкла, — мы перекусили сандвичами у него в кабинете.
Глава 8
— Артистическое начало в нашей семье олицетворяет Джон. Безупречный вкус, хорошие манеры, высокий класс. Ну а я — пробивняк. Пройдоха, делец.
Но мы отлично ладим и дополняем друг друга. Я снимаю все дерьмо. Джон снимает картины.
Я сидела на кушетке в его офисе. Рядом со мной сидел Гарри. Напротив нас за письменным столом восседал Тони, а Джон стоял, небрежно прислонившись к стене. Кроме обычного приветствия, он не сказал еще ни слова, но глаза его внимательно изучали нас.
— Вам понравился сценарий? — спросил Тони.
— Она в восторге, — быстро сказал Гарри, опередив меня.
— Неужели? — заговорил, наконец, Джон. Интонация его мне совершенно не понравилась. Он ясно давал понять, что сомневается, будто кто-либо, обладающий хорошим вкусом, способен придти в восторг от сценария. И, к сожалению, он был совершенно прав. Я встретила его взгляд и сказала:
— Не совсем.
Гарри затих и напрягся.
— А что вы в действительности думаете? — спросил Джон.
Я успокоила себя мыслью, что все равно, так или иначе, эту роль я не получу, и сказала:
— Сценарий — большой кусок дерьма. Возможно, коммерчески выгодного дерьма, но в любом случае — дерьма.
Тони торжествующе сказал, глядя на брата:
— Ясно? Я же сказал тебе, что ей понравится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72