И уже через полчаса была в курсе последних событий: выяснилось, что Орефьева так же, как и Ладушкин, словно сквозь землю провалилась.
Правда, скорее уж они оба провалились не как сквозь землю, а как сквозь воду, поскольку следы обоих терялись на берегу Кутозера.
Именно здесь их видели в последний раз.
«Прелестное место это Кутозеро, — рассуждала Светлова, стоя на берегу дивной красоты водоема. — Все тут, оказывается, исчезают без следа».
— Покататься не желаете?
Мужик в ушанке, отталкиваясь шестом, как венецианский гондольер, подплыл, что называется, без единого всплеска. Вот что значит искусство управления лодкой, передающееся из поколения в поколение!
— Покататься? — Аня задумчиво смотрела на лодочника.
Вид у гондольера был диковатый, прямо сказать, далеко не венецианский.
Но «Макаров» был при ней.
«А что, если? — подумала Анна. — На ловца и зверь…»
Уж слишком приветлив! И это настораживает.
Жителям бескрайних и малонаселенных пространств все-таки более свойственно недоброжелательное отношение к чужакам. Настоящий абориген скорее умрет от голода и гордости, чем будет улыбаться приезжему. Это тебе не какой-то там услужливый капиталист в густонаселенной и тесной Европе. Это наш гордый и мрачный человек, и смотреть на чужака исподлобья и с подозрением — его исконное свойство.
«Ну и ладно, ну и ничего… Может, оно и к лучшему и стоит дать согласие на „покататься“. Как еще добраться до Ладушкина?» — подумала Светлова, вполне отдавая себе отчет, что ее просто-напросто заманивают.
Но, может быть, все намного проще? Аня вспомнила разговор с водителем машины, который подвозил ее до Кутозера.
После краткого экскурса в краеведение шофер, который вез Светлову сюда, сделав многозначительную паузу, помолчал и сообщил:
— Однако пьют тут у нас.
— Что, сильно?
— Зверски!
Да, возможно, что дело обстояло именно так, именно этим и объясняется радушие лодочника: желание выпить у гондольера — мотив посильнее, чем ксенофобия, то есть враждебность к чужакам.
И тогда все обойдется для Ани всего-навсего расходами на спиртное.
— А вы тут молодого человека, приезжего из Москвы, случайно не встречали? — поинтересовалась она у радушного гандольера.
— Человека? Молодого? — Лодочник почесал затылок, то есть репу.
Анне не приходилось еще видеть человека, которому бы так подходили эти слова. Не то чтобы его большая в ушанке голова напоминала этот славный овощ. А вот подходило — и все тут!
— Нет, не встречал.
Светловой, правда, показалось, что вид у лодочника был неубедительный какой-то.
— Ну, ладно. — Она незаметно пощупала в кармане куртки пистолет и подумала про себя:
«Поедем покатаемся…»
* * *
Все оказалось — глупее не придумаешь. Анна все ждала ловушки, нападения. Она так сосредоточилась на этом противнике, что совсем не приняла в расчет другого.
Кутозеро завораживало своей красотой. Но ветер!..
На озере дул такой ледяной ветер, что Анна минут за двадцать превратилась в настоящую ледышку.
— Все! Поворачиваем! — прокричала она хозяину лодки. — Тут уж не до красоты! — Анне было плевать даже на Ладушкина.
— Как скажете. — Лодочник послушно развернул лодку к берегу.
Уплыли они за двадцать минут недалеко, и Анна надеялась, что скоро уже снова покажутся крыши Кутозера, во всяком случае, раньше, чем она даст дуба. Он так замерзла, что казалось, она уже и слова больше сказать не сможет — так заледенели губы.
Крышка от термоса, наполненная горячим янтарным чаем, которую протянул ей лодочник, явилась соблазном, от которого невозможно было отказаться И Светлова благодарно приняла ее из его рук. Отхлебнула разок, другой.
Вкус показался каким-то странноватым, наверное… Но Светлова этого не распробовала. На таком ледяном ветру главным было то, что чай был обжигающе горячим.
Она жадно допила мгновенно остывающий на ветру чай, и через десять минут вся обмякла, словно тряпичная кукла. После ужасного холода засыпать было так тепло и уютно.
* * *
Придя в себя от болевого шока, Ладушкин понял, что угодил в капкан.
Если приветливо манит тропинка и двери избушки гостеприимно растворены настежь, надо быть начеку. Это закон.
Не следовало забывать, ну никак не следовало забывать, что все в здешних местах есть не только рыболовы, но и охотники.
Остров, на котором похититель, по всей видимости, считал себя хозяином, был, как минное поле, нашпигован капканами, капканчиками и всякого рода ловушками. Ни заборов, ни охраны.
Заходи, мил человек, гостем будешь!
Болевой шок — это болевой шок. Мало не покажется.
Несмотря на могучее природное здоровье, Егор Ладушкин, сыщик-профессионал, вырубился…
Потому что сыщик — это все-таки еще не медведь. А зверской силы капкан, предназначенный судя по всему, именно для медведя и чуть не отхвативший ему ногу, сделал свое дело.
Очнулся Ладушкин от холода, потому что ночью на островах Кутозера уже здорово подмораживало.
Есть сыщики, которые берут с собой пистолет и зубную щетку. Но работа в детективном агентстве приучила Ладушкина брать с собой значительно более расширенный по составу «джентльменский набор». В него входила ампула новокаина и сильное обезболивающее с антисептиком. Еще — отмычка-универсал.
Нога распухла.
Потом он долго возился с хитрым капканом.
И освободился. Но силы покинули даже могучего Ладушкина.
* * *
Очнулась Светлова, откушавшая странного чайку из термоса, в каком-то темном подвале.
Сверху пробивался свет. Рядом в пахнувшей плесенью темноте кто-то шевелился.
Приглядевшись, Светлова увидела немолодую тетеньку с бухгалтерско-канцелярским пучочком на голове. В очках и костюмчике.
— Здравствуйте, — сказала тетенька. — Давайте знакомиться. Меня зовут Яна Васильевна.
Так Светлова и оказалась рядом с той, которую она намеревалась повидать. Ради кого и отправилась в это путешествие. Желали, госпожа Светлова? Пожалуйста!
— Извините, Яна Васильевна, а вы случайно не в курсе.., кто же всех нас похитил?
— Да кто-кто. — Яна Васильевна пожала плечами. — Ясное дело кто. Васька Вершинин. Он у нас по чужим сетям работает. Рыбу у соседей тырит. Ну и испугался, что я обнародую. Расскажу об этом вашему товарищу. Жалко мне Ваську.
— Что?! И вам этого Ваську жалко?
— Жалко. То-то и оно. Да он бы, может, и рад не воровать. Не может! Одно слово — клептоман.
Вот, оказывается, что…
Клептомания — народное заболевание, эпидемия в национальных масштабах.
Ладно, простим.
Но где же Ладушкин? Неужто Вершинин его убил?.. Или держит в каком-то другом подвале?
Маловероятно.
Светловой трудно было представить своего сотрудника Ладушкина поверженным. Если только дикий Вершинин и в самом деле не отправил его на тот свет с помощью какой-нибудь рогатины, с которой ходит на медведя.
Но на такой случай и изобретено огнестрельное оружие, а именно — пистолет, которым Гоша Ладушкин владеет в совершенстве.
Светлова не верила, что возможны обстоятельства, при которых Гоша не сумел бы им воспользоваться.
* * *
Охотник и рыболов Вершинин находился в некотором замешательстве.
Количество персонажей, которые подлежали похищению, увеличивалось в геометрической прогрессии.
Ну ладно, эту светловолосую приезжую девушку, которая разыскивает мента и Яну, Вершинин пристроил — места в подвале пока хватает.
Ее хоть похищать было приятно.
Но что, если следом за этими двумя появится кто-то еще? А потом еще и еще? Старую истину о том, что более всего следует опасаться вещей, которые лучше не начинать, потому что дальше все развивается по принципу снежного кома, охотник и рыболов Вершинин вспомнил слишком поздно.
То, что Вершинин занимался браконьерством, было тьфу. Наплевать и забыть. В России закона не боятся. А вот чего следует опасаться, так это своего ближнего, который вершит свой собственный закон, по-своему разуму, прихоти и усмотрению.
И вот тут охотника и рыболова Вершинина могли поджидать крупные неприятности.
Не то беда, что приезжий мент — а именно в эту категорию зачислил, и не без оснований, охотник и рыболов Гошу Ладушкина — привлечет его к ответственности. А то, что при этом откроются его художества по ограблению и экспроприации содержимого сетей и капканов, принадлежащих родным кутозерчанам. И тогда самосуда Вершинину не избежать.
Был человек — и нету. Полуостров в этом смысле крайне удобен. Тут и живых-то людей порой не сыщешь, не то что мертвых…
Вон в Красной Щели — прелестное, кстати, название — самолеты уже сколько времени не летают.
Керосина нет. А ведь там люди живут. Живут в этой Щели Красной. Что с ними стало? Одичали, перемерли, приспособились к дикой природе, «мауглизировались»? Кто знает. Кого спрашивать? Все равно не получишь ответа. В этом смысле ничего, никаких новостей — с прошлого столетия.
А открыть вершининские художества приезжий мент мог запросто — с помощью Яны Васильевны.
Ей и в чашу с водой глядеть не надо — без нее все видит. Другое дело, что сама она помалкивает. Не дура. То есть про наводнение в Южной Америке — это она запросто расскажет, поделится с народом впечатлениями. А вот кто рыбу вынимает из чужих сетей, про это — молчок. Ясновидеть — это ведь тоже нужно с умом, избирательно.
Но приезжий мент ее, конечно, сначала расколет. Потом привлечет к ответственности Вершинина. Тот заплатит штраф и чуток посидит в кутузке.
А вот когда выйдет, осиновый кол ему в зад — это самая наименьшая неприятность, которая его ждет.
А выход какой? Выход один. Чтобы предотвратить все эти неприятности, Яну нужно похитить.
Припрятать на время. Ну, не убирать — нет! За это, как и за рыбу, можно схлопотать от своих же.
А припрятать на время — это мысль. Мент подождет-подождет да и уедет восвояси.
Вот такой у охотника и рыболова Вершинина был расчет.
* * *
Наступление утра можно было угадать по тонкой полоске серого цвета, забрезжившей сквозь крышку, закрывающую вход в подпол, — она была сколочена из толстых, тяжелых, грубых досок.
«Эх, Светлова, горе-детектив». — Аня безнадежно подергала толстые тяжелые доски.
Яна Васильевна, сидевшая дотоле тихо в уголке, встрепенулась вдруг, как птица, с которой сняли колпачок. Завертела нервно головой. И забормотала:
— Солнце, солнце…
— Какое там солнце! — Светлова хмуро смотрела на серые полоски света над головой.
— Солнце.
— Я бы все-таки этого не утверждала.
— Вижу, вижу! — повторяла Орефьева.
— А я ничего не вижу! — тяжело вздохнула Светлова.
— Вижу солнце.., много солнца.., оно больно их жжет.., гонит на камни.., воды им не хватает, воды.., умирают без воды…
— Да что это с вами, Яна Васильевна?
— Вяжу, вижу, все вижу.
— Ну, понятно. С вами все ясно, — опять вздохнула Анна. — Слышали, знаем. «Высоко сижу — далеко гляжу» — фольклор умалишенных.
— Ужасное солнце.., черное солнце.., жжет, жжет…
— Что вы все-таки видите-то, Яна Васильевна?
Поточнее нельзя ли? — поинтересовалась Светлова, больше от скуки, чем от действительного интереса.
— Солнце.., остров.., камни… Солнце жжет нестерпимо… Черепахи… Мужчина с женщиной спасают…
— Ну, этак и я — закрою глаза и что-нибудь увижу, представляя. Насочинять можно все, что угодно. А как проверить?
Но Яна Васильевна Аню будто и не замечала. Она впилась слепым невидящим взглядом в темноту и продолжила бормотать:
— Ужасное солнце.., черное солнце…
И Светлова вдруг пристыженно притихла.
Ведь предсказала Орефьева смерть Полоцухина!
И он действительно умер. И притом в точно назначенный ею срок.
Состояние, в котором находилась эта женщина, действительно можно было охарактеризовать как транс. Но что Яна видела в этом своем трансе?
Какой-то остров в каком-то океане. «Мимо острова Буяна в царство славного Салтана». Что там, на этом острове, все-таки происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Правда, скорее уж они оба провалились не как сквозь землю, а как сквозь воду, поскольку следы обоих терялись на берегу Кутозера.
Именно здесь их видели в последний раз.
«Прелестное место это Кутозеро, — рассуждала Светлова, стоя на берегу дивной красоты водоема. — Все тут, оказывается, исчезают без следа».
— Покататься не желаете?
Мужик в ушанке, отталкиваясь шестом, как венецианский гондольер, подплыл, что называется, без единого всплеска. Вот что значит искусство управления лодкой, передающееся из поколения в поколение!
— Покататься? — Аня задумчиво смотрела на лодочника.
Вид у гондольера был диковатый, прямо сказать, далеко не венецианский.
Но «Макаров» был при ней.
«А что, если? — подумала Анна. — На ловца и зверь…»
Уж слишком приветлив! И это настораживает.
Жителям бескрайних и малонаселенных пространств все-таки более свойственно недоброжелательное отношение к чужакам. Настоящий абориген скорее умрет от голода и гордости, чем будет улыбаться приезжему. Это тебе не какой-то там услужливый капиталист в густонаселенной и тесной Европе. Это наш гордый и мрачный человек, и смотреть на чужака исподлобья и с подозрением — его исконное свойство.
«Ну и ладно, ну и ничего… Может, оно и к лучшему и стоит дать согласие на „покататься“. Как еще добраться до Ладушкина?» — подумала Светлова, вполне отдавая себе отчет, что ее просто-напросто заманивают.
Но, может быть, все намного проще? Аня вспомнила разговор с водителем машины, который подвозил ее до Кутозера.
После краткого экскурса в краеведение шофер, который вез Светлову сюда, сделав многозначительную паузу, помолчал и сообщил:
— Однако пьют тут у нас.
— Что, сильно?
— Зверски!
Да, возможно, что дело обстояло именно так, именно этим и объясняется радушие лодочника: желание выпить у гондольера — мотив посильнее, чем ксенофобия, то есть враждебность к чужакам.
И тогда все обойдется для Ани всего-навсего расходами на спиртное.
— А вы тут молодого человека, приезжего из Москвы, случайно не встречали? — поинтересовалась она у радушного гандольера.
— Человека? Молодого? — Лодочник почесал затылок, то есть репу.
Анне не приходилось еще видеть человека, которому бы так подходили эти слова. Не то чтобы его большая в ушанке голова напоминала этот славный овощ. А вот подходило — и все тут!
— Нет, не встречал.
Светловой, правда, показалось, что вид у лодочника был неубедительный какой-то.
— Ну, ладно. — Она незаметно пощупала в кармане куртки пистолет и подумала про себя:
«Поедем покатаемся…»
* * *
Все оказалось — глупее не придумаешь. Анна все ждала ловушки, нападения. Она так сосредоточилась на этом противнике, что совсем не приняла в расчет другого.
Кутозеро завораживало своей красотой. Но ветер!..
На озере дул такой ледяной ветер, что Анна минут за двадцать превратилась в настоящую ледышку.
— Все! Поворачиваем! — прокричала она хозяину лодки. — Тут уж не до красоты! — Анне было плевать даже на Ладушкина.
— Как скажете. — Лодочник послушно развернул лодку к берегу.
Уплыли они за двадцать минут недалеко, и Анна надеялась, что скоро уже снова покажутся крыши Кутозера, во всяком случае, раньше, чем она даст дуба. Он так замерзла, что казалось, она уже и слова больше сказать не сможет — так заледенели губы.
Крышка от термоса, наполненная горячим янтарным чаем, которую протянул ей лодочник, явилась соблазном, от которого невозможно было отказаться И Светлова благодарно приняла ее из его рук. Отхлебнула разок, другой.
Вкус показался каким-то странноватым, наверное… Но Светлова этого не распробовала. На таком ледяном ветру главным было то, что чай был обжигающе горячим.
Она жадно допила мгновенно остывающий на ветру чай, и через десять минут вся обмякла, словно тряпичная кукла. После ужасного холода засыпать было так тепло и уютно.
* * *
Придя в себя от болевого шока, Ладушкин понял, что угодил в капкан.
Если приветливо манит тропинка и двери избушки гостеприимно растворены настежь, надо быть начеку. Это закон.
Не следовало забывать, ну никак не следовало забывать, что все в здешних местах есть не только рыболовы, но и охотники.
Остров, на котором похититель, по всей видимости, считал себя хозяином, был, как минное поле, нашпигован капканами, капканчиками и всякого рода ловушками. Ни заборов, ни охраны.
Заходи, мил человек, гостем будешь!
Болевой шок — это болевой шок. Мало не покажется.
Несмотря на могучее природное здоровье, Егор Ладушкин, сыщик-профессионал, вырубился…
Потому что сыщик — это все-таки еще не медведь. А зверской силы капкан, предназначенный судя по всему, именно для медведя и чуть не отхвативший ему ногу, сделал свое дело.
Очнулся Ладушкин от холода, потому что ночью на островах Кутозера уже здорово подмораживало.
Есть сыщики, которые берут с собой пистолет и зубную щетку. Но работа в детективном агентстве приучила Ладушкина брать с собой значительно более расширенный по составу «джентльменский набор». В него входила ампула новокаина и сильное обезболивающее с антисептиком. Еще — отмычка-универсал.
Нога распухла.
Потом он долго возился с хитрым капканом.
И освободился. Но силы покинули даже могучего Ладушкина.
* * *
Очнулась Светлова, откушавшая странного чайку из термоса, в каком-то темном подвале.
Сверху пробивался свет. Рядом в пахнувшей плесенью темноте кто-то шевелился.
Приглядевшись, Светлова увидела немолодую тетеньку с бухгалтерско-канцелярским пучочком на голове. В очках и костюмчике.
— Здравствуйте, — сказала тетенька. — Давайте знакомиться. Меня зовут Яна Васильевна.
Так Светлова и оказалась рядом с той, которую она намеревалась повидать. Ради кого и отправилась в это путешествие. Желали, госпожа Светлова? Пожалуйста!
— Извините, Яна Васильевна, а вы случайно не в курсе.., кто же всех нас похитил?
— Да кто-кто. — Яна Васильевна пожала плечами. — Ясное дело кто. Васька Вершинин. Он у нас по чужим сетям работает. Рыбу у соседей тырит. Ну и испугался, что я обнародую. Расскажу об этом вашему товарищу. Жалко мне Ваську.
— Что?! И вам этого Ваську жалко?
— Жалко. То-то и оно. Да он бы, может, и рад не воровать. Не может! Одно слово — клептоман.
Вот, оказывается, что…
Клептомания — народное заболевание, эпидемия в национальных масштабах.
Ладно, простим.
Но где же Ладушкин? Неужто Вершинин его убил?.. Или держит в каком-то другом подвале?
Маловероятно.
Светловой трудно было представить своего сотрудника Ладушкина поверженным. Если только дикий Вершинин и в самом деле не отправил его на тот свет с помощью какой-нибудь рогатины, с которой ходит на медведя.
Но на такой случай и изобретено огнестрельное оружие, а именно — пистолет, которым Гоша Ладушкин владеет в совершенстве.
Светлова не верила, что возможны обстоятельства, при которых Гоша не сумел бы им воспользоваться.
* * *
Охотник и рыболов Вершинин находился в некотором замешательстве.
Количество персонажей, которые подлежали похищению, увеличивалось в геометрической прогрессии.
Ну ладно, эту светловолосую приезжую девушку, которая разыскивает мента и Яну, Вершинин пристроил — места в подвале пока хватает.
Ее хоть похищать было приятно.
Но что, если следом за этими двумя появится кто-то еще? А потом еще и еще? Старую истину о том, что более всего следует опасаться вещей, которые лучше не начинать, потому что дальше все развивается по принципу снежного кома, охотник и рыболов Вершинин вспомнил слишком поздно.
То, что Вершинин занимался браконьерством, было тьфу. Наплевать и забыть. В России закона не боятся. А вот чего следует опасаться, так это своего ближнего, который вершит свой собственный закон, по-своему разуму, прихоти и усмотрению.
И вот тут охотника и рыболова Вершинина могли поджидать крупные неприятности.
Не то беда, что приезжий мент — а именно в эту категорию зачислил, и не без оснований, охотник и рыболов Гошу Ладушкина — привлечет его к ответственности. А то, что при этом откроются его художества по ограблению и экспроприации содержимого сетей и капканов, принадлежащих родным кутозерчанам. И тогда самосуда Вершинину не избежать.
Был человек — и нету. Полуостров в этом смысле крайне удобен. Тут и живых-то людей порой не сыщешь, не то что мертвых…
Вон в Красной Щели — прелестное, кстати, название — самолеты уже сколько времени не летают.
Керосина нет. А ведь там люди живут. Живут в этой Щели Красной. Что с ними стало? Одичали, перемерли, приспособились к дикой природе, «мауглизировались»? Кто знает. Кого спрашивать? Все равно не получишь ответа. В этом смысле ничего, никаких новостей — с прошлого столетия.
А открыть вершининские художества приезжий мент мог запросто — с помощью Яны Васильевны.
Ей и в чашу с водой глядеть не надо — без нее все видит. Другое дело, что сама она помалкивает. Не дура. То есть про наводнение в Южной Америке — это она запросто расскажет, поделится с народом впечатлениями. А вот кто рыбу вынимает из чужих сетей, про это — молчок. Ясновидеть — это ведь тоже нужно с умом, избирательно.
Но приезжий мент ее, конечно, сначала расколет. Потом привлечет к ответственности Вершинина. Тот заплатит штраф и чуток посидит в кутузке.
А вот когда выйдет, осиновый кол ему в зад — это самая наименьшая неприятность, которая его ждет.
А выход какой? Выход один. Чтобы предотвратить все эти неприятности, Яну нужно похитить.
Припрятать на время. Ну, не убирать — нет! За это, как и за рыбу, можно схлопотать от своих же.
А припрятать на время — это мысль. Мент подождет-подождет да и уедет восвояси.
Вот такой у охотника и рыболова Вершинина был расчет.
* * *
Наступление утра можно было угадать по тонкой полоске серого цвета, забрезжившей сквозь крышку, закрывающую вход в подпол, — она была сколочена из толстых, тяжелых, грубых досок.
«Эх, Светлова, горе-детектив». — Аня безнадежно подергала толстые тяжелые доски.
Яна Васильевна, сидевшая дотоле тихо в уголке, встрепенулась вдруг, как птица, с которой сняли колпачок. Завертела нервно головой. И забормотала:
— Солнце, солнце…
— Какое там солнце! — Светлова хмуро смотрела на серые полоски света над головой.
— Солнце.
— Я бы все-таки этого не утверждала.
— Вижу, вижу! — повторяла Орефьева.
— А я ничего не вижу! — тяжело вздохнула Светлова.
— Вижу солнце.., много солнца.., оно больно их жжет.., гонит на камни.., воды им не хватает, воды.., умирают без воды…
— Да что это с вами, Яна Васильевна?
— Вяжу, вижу, все вижу.
— Ну, понятно. С вами все ясно, — опять вздохнула Анна. — Слышали, знаем. «Высоко сижу — далеко гляжу» — фольклор умалишенных.
— Ужасное солнце.., черное солнце.., жжет, жжет…
— Что вы все-таки видите-то, Яна Васильевна?
Поточнее нельзя ли? — поинтересовалась Светлова, больше от скуки, чем от действительного интереса.
— Солнце.., остров.., камни… Солнце жжет нестерпимо… Черепахи… Мужчина с женщиной спасают…
— Ну, этак и я — закрою глаза и что-нибудь увижу, представляя. Насочинять можно все, что угодно. А как проверить?
Но Яна Васильевна Аню будто и не замечала. Она впилась слепым невидящим взглядом в темноту и продолжила бормотать:
— Ужасное солнце.., черное солнце…
И Светлова вдруг пристыженно притихла.
Ведь предсказала Орефьева смерть Полоцухина!
И он действительно умер. И притом в точно назначенный ею срок.
Состояние, в котором находилась эта женщина, действительно можно было охарактеризовать как транс. Но что Яна видела в этом своем трансе?
Какой-то остров в каком-то океане. «Мимо острова Буяна в царство славного Салтана». Что там, на этом острове, все-таки происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41