Что случается по истечении нескольких десятилетий на обработанной, очищенной, санированной, но когда-то зараженной территории?
Откуда, скажем, произошла внезапная вспышка сибирской язвы в Свердловской области в 1992 году?
На этот вопрос мог бы ответить небезызвестный институт в славном городе Кольцове Новосибирской области. Так вот, поди ж, не отвечает.
То, что появилось, — уже есть. А то, что уже есть, — не исчезает. Никогда не исчезает до конца и бесследно. Обретает новую форму, переходит в другое состояние, но существует, живет. Ищет новые возможности выжить. Вот почему так опасно создавать монстров: от них потом трудно избавиться.
Знаете, вот Пастеровский институт в Париже, например, выделил штаммы, не поддающиеся антибиотикам.
И вообще… Микроорганизмы засыпают, видоизменяются, мимикрируют. Борьба с ними сейчас, в канун нового тысячелетия, при всех достижениях науки и медицины, не имеет конца. Побежденная оспа, скажем, находит возможность появиться вновь.
И вот еще что. Вирус умен! И вирус одновременно «подлый» микроорганизм: он проникает в клетку и заставляет ее работать на себя.
Кроме того, в науке известны случаи, когда вирус выходит из-под контроля во время экспериментов. И их немало. Скажем, один в соответствующей «конторе» отдел, занимающийся созданием биологического оружия, уже закончил работу, а другой — работающий над созданием вакцины и защиты! — запаздывает.
— И как же мы все от этого защищены?
— Да, в общем, если «гром грянет» — никак. Обычная защита от бактериологической атаки — противогаз. Герметичная спецодежда…
Но если вирус просыпается и начинает действовать и никто об этом еще не догадывается… Мы ведь не ходим по улице в герметичной одежде.
— Но что же это может быть за вирус? Вирус из Октябрьского-27?
— Вы спрашиваете, Аня, что это может быть за вирус? Ну.., предположительных вариантов — тьма!
Возможно, этот вирус — создание генной инженерии. Один из тех выращенных в лаборатории микроорганизмов, которые ранее никогда не существовали в природе. Вирус с заданными параметрами!
Военные это направление исследовательской работы считают, кстати, очень важным. Например, их очень волнует запрограммированность бактериологического оружия. Чтобы, скажем, заражались, попадали под влияние вируса только молодые мужчины в возрасте двадцати-тридцати лет.
— Вот как?! Понимаете, я по ходу следствия познакомилась с Антониной Семеновой, которая тоже работала в Октябрьском-27 на одном из объектов уборщицей. Так на нее вирус вообще не подействовал.
— Возможно…
— — Но! Семенова, вопреки всем инструкциям, брала с собой на работу маленького ребенка, ставила в лаборатории детскую коляску, а сама мыла полы.
— У Семеновой был сын?
— Да!
— Ну вот…
— И вирус нашел себе жертву!
— Получается, что нашел.
— Так! Но сын Семеновой тоже не ощутил на себе действие вируса, результатов его разрушительной работы. Такое в принципе возможно?
— Да, разумеется. Я же говорю.., штаммы некоторых вирусов могут дремать в организме довольно долго.
— Но сын Семеновой погиб от другой напасти…
— А что с ним случилось?
— Его убили не очень давно в обычной бандитской разборке. Евгений погиб смертью, заурядной для нашего времени. Можно даже сказать, учитывая современную криминальную обстановку, даже «естественной», а не смертью экзотической, от вируса, как Гец или Осипов… Но.., у его сына — Жени Семенова номер два — были врожденные аномалии!
— Что ж.., возможно, именно так вирус из Октябрьского-27 продолжил свою работу. И очевидно, это и объясняет врожденные аномалии младенца. Хотя существуют и другие объяснения.
— Какие же?
— Строго говоря, параметры-то вирусу его создателями заданы. Но вирус ведь может совершенствоваться. Он живой и, повторюсь, умный. Он не всегда может действовать в соответствии с программой, заданной для него его создателями.
Например, запрограммировано поражение вирусом молодых мужчин. Но как он подействует на их потомство? Каково будет его вмешательство в гены?..
— Никто наверняка этого толком не знает?
— В общем, да.
Глава 10
Анин путь теперь лежал в славный город П.
Что ожидало ее там?
Во всяком случае, Аня была уверена, одна загадка должна точно разрешиться.
Гец перед смертью составил список людей, которых, кроме него самого, мог погубить вирус. Так сказать, список гипотетических жертв.
Но все они теперь были уже жертвами не гипотетическими, а вполне реальными. Смерть их свершилась.
Все погибшие были мужчинами.
Как там ей сказали в фонде? Светлова припомнила эти слова:
"…Возможно, это создание генной инженерии.
Один из выращенных в лаборатории микроорганизмов, ранее не существовавших в природе… Вирус с заданными параметрами. Военные это направление работы считают важным. Избирательность бактериологического оружия. Чтобы попадали под влияние вируса только молодые мужчины в возрасте двадцати-тридцати лет…"
Возможно, при исследованиях в Октябрьском-27 задача была упрощена: своими жертвами вирус должен был выбирать только мужчин, неважно, какого возраста.
Александр Полоцухин, Геннадий Гец, Осип Николаев, младенец Женя Семенов…
Очевидно, Геннадий Гец внес в свой список Семенову, поскольку то самое «начальство», тайком от которого Тоня брала на работу коляску, разумеется, было все-таки «в курсе». При тех строгостях, которые существовали в подобных режимных конторах, иное вряд ли было возможно…
Начальство знало, но просто, возможно, закрывало глаза на то, что Семенова берет с собой на работу ребенка. Ведь найти уборщицу — это всегда проблема. Начальство, как и сама Тоня, надеялось на вечный русский «авось».
Потом, после посещения «женщины в белом», перепуганный Геннадий Гец, перебирая в уме возможных жертв вируса, включая и себя самого, вспомнил об этом ребенке. Вспомнил, что в детской коляске на особом объекте, пока Семенова мыла пол, мирно спал мальчик. Не девочка. Именно мальчик.
Итак, очевидно, что всеми пострадавшими от вируса были мужчины.
Почему же тогда Женщина в белом?
Почему не Мужчина в белом?
Как тогда объяснить, что Фокина женщина?
* * *
Соседка Алевтины Фокиной, любознательная, как многие другие жители этого города, из-за забора сообщила Светловой, что хозяйка дома обычно в это время гуляет в городском саду. "Идите и вы туда.
Это рядом. И найти легко… Потому что кто же еще средь бела дня, рабочего дня, там гуляет? Только такие, как она".
И Аня отправилась в городской сад, куда ее так любезно послали.
Женщина в белом…
Аня увидела ее силуэт в аллее сада. В разгар солнечного дня. В куртке с большим просторным капюшоном, почти целиком, если наклонить голову, закрывающим лицо.
Действительно, нелегко было понять — женщина ли это?
Как-то неприятно, неуютно становится на душе, когда не имеешь возможности увидеть — томительно долго! — лица человека. Человек упорно его прячет, не поворачивает головы. И возникает от этого ужасное предчувствие.
Аня, например, каждый раз, даже заранее зная развязку, вздрагивала, когда смотрела фильм про мистера Хайда. Она вспомнила тот напряженный момент финала, когда малютка Джекил, перестав играть, поворачивает наконец к зрителю свое ужасное лицо…
Что-то похожее Аня испытывала и теперь.
Наконец Светлова приблизилась к той, кого она искала так долго.
— Мне дала ваш адрес Тоня Семенова, — сказала ей в спину Светлова. — Я все знаю… Точнее, знаю почти все. Мне нужно с вами поговорить.
Фигура в капюшоне обернулась.
Аня постаралась не дрогнуть.
Но все-таки вздрогнула.
Хотя, в общем-то, ничего сверхъестественного она не увидела, если, конечно, не считать того, что вид человеческой болезни и мучений не может не вызвать сострадания даже у самых твердокаменных.
Это была очень сильная экзема.
Но теперь стало понятно, почему все, кого она посещала, были так перепуганы.
Аля Фокина предупредила о том, что вирус проснулся, и страшным доказательством тому было лицо, открывшееся из-под откинутого капюшона.
Однако самым удивительным было не это.
Теперь, когда Светлова наконец увидела эту «женщину», она, кажется, начинала понимать, в чем дело. Вот так разгадывалась загадка! Пострадать от вируса могли только мужчины или, изъясняясь современным языком, «лица мужского пола». Но тут… перед Светловой, несомненно, оказалось лицо мужчины! Скорее мужчины, чем женщины, тут же мысленно поправила она себя.
Вот почему видевшие Фокину затруднялись утверждать, что это была именно женщина!
— Удивлены?
Фокина опустила капюшон ниже — почти на глаза, Так она и продолжала говорить дальше — наклонив голову и глядя куда-то в землю.
— Знаете, в жизни еще не встретился никто, кто бы понял меня. Единственный, согласившийся с моей правотой и уверенностью в том, что я мужчина… Жестокий парадокс! Это был вирус! Ведь этот вирус, как вы уже, наверное, догадались, избирателен: его жертвами становятся только мужчины…
Аня с изумлением смотрела на свою собеседницу.., собеседника. Так вот в чем дело…
Первым, по жестокой иронии судьбы, от вируса из Октябрьского-27 пострадал транссексуал!
Женщина-мужчина Алевтина Фокина.
У нее было обезображено лицо.
* * *
… С самого детства девочка Аля всегда носила брюки. А когда кто-то случайно переделал ее имя Аля в шутливое Алик, ей странным образом это очень понравилось.
Маленькая Аля-Алик всегда играла с мальчиками, наивно и чистосердечно считая себя мальчиком.
Когда детский сад выехал летом на дачу и в первый раз детей повели в душ, Аля расплакалась. Оказывается, у нее все было как у девочек.
Сколько раз позже, повзрослев, шагая стремительным размашистым мужским шагом и дымя на ходу сигаретой, она слышала, как к ней обращались: «Молодой человек! Гражданин!» И всякий раз, когда ее, вот так, обознавшись, принимали за мужчину, когда к ней обращались как мужчине, на сердце у Али —Алика происходило невероятное…
Когда она чувствовала себя мужчиной, она чувствовала себя человеком.
Эта ее уверенность в том, что она мужчина, всегда делала транссексуала Алю Фокину в жизни изгоем.
Объектом насмешек и презрения. Вряд ли, рядом с ней был когда-нибудь хоть кто-то, кто бы ее понимал.
* * *
Аня печально, не проронив ни слова, слушала грустную исповедь Али-Алика.
И в самом деле: «жестокий парадокс!». Единственный, кто «согласился» с ее правотой и уверенностью в том, что она мужчина, был вирус.
Правда, избранные для подтверждения этой правоты аргументы были хоть и несокрушимы, но слишком жестоки. Болезнь.
Оказывается, вирус выбирал не только «настоящих мужчин».
Пострадали не только настоящие мужчины. Досталось и «ненастоящим».
Правда, поскольку все-таки Аля-Алик была некоего «среднего пола» — и действие вируса было половинчатым. Она не умерла, как другие. Но постоянно мучила сильно кровоточащая экзема.
— Ал… — Светлова запнулась. — Аля!
Все-таки Светлова была, очевидно, слишком консервативна, чтобы называть эту женщину Аликом.
У нее не получалось. Не настолько Анна оказалась продвинутой… Однако спросить Алю-Алика следовало о многом.
— Что вы делали возле дачи Тегишева? — задала она первый вопрос.
— Вы, очевидно, думаете, что я хотела его убить?!
Нет! Вовсе нет. Я совсем не собиралась ему мстить.
Я просто хотела посмотреть ему в глаза и порасспросить кое о чем. Не верите? Знаете, поскольку обычно я очень волнуюсь, когда говорю о чем-то, слишком для меня важном, то даже записала то, что хотела ему сказать. Вот…
Она протянула Ане листок бумаги.
Светлова взяла протянутый, слегка дрожащий в руках Фокиной листок и принялась читать…
"Я перебрала по песчинкам, по мгновениям свою жизнь, чтобы понять, за что ниспослано мне такое несчастье. За что я расплачиваюсь.
И я не нашла ничего, даже отдаленно напоминающего… Кроме… Кроме, может быть, своего недолгого пребывания в городе Октябрьский-27.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41