— Не смешно, право.
— Понятно! — Аня вздохнула. — Значит, оружие!
Значит, именно таким образом генерал согрешил перед мировым сообществом. Пожалуй, для меня это слишком, ведь я все-таки не из международного трибунала в Гааге.
— А я Предлагаю вам сотрудничество. Сразу видно, что вы девушка смелая и решительная.
— А зачем вам смелая девушка? Вы так боитесь генерала?
— Генерала? Да, конечно. — Орлов-Задунайский вдруг задумался и отрешенно уставился куда-то в сторону. В темноту ночи. — И генерала тоже.
— И кого-то еще?
— Вы когда-нибудь слышали о зомби?
Анне показалось, что в эту минуту лживые глаза защитника стали огромными от страха, и этот страх на сей раз был действительно искренним.
— Вы это серьезно?!
— Да, в общем, так сразу все это и не объяснишь.
— Ну, объясните, пусть не сразу. Постепенно.
— Я, в общем-то, боюсь привидений.
— Привидений? А они тут водятся?
— Мне показалось, да. Я ведь тут, видите ли, уже давно кручусь. Присмотрелся к местности…
— В самом деле, привидения? Вы это опять — серьезно?
— Ну.., ха-ха! — весьма принужденно засмеялся Орлов-Задунайский. — Считайте, что я пошутил!
Так как насчет наших совместных действий? Сотрудничества?
— Сотрудничество — это в каком смысле? Вместе приковаться к воротам, что ли?
— А что? И прикуемся! Скажем Тегишеву, что позвонили предварительно в редакции всех влиятельных газет. Генерал испугается скандала, огласки и…
А деньги пополам.
— Какие деньги? — удивилась Светлова.
— Ну…
— Вы же что-то говорили про благородные цели и идеалы?
— Одно другому не помеха. Зря, что ли, мы тут мерзнем?
— Знаете, что… — Аня опять поморщилась. Почему-то чем дольше она общалась с этим защитником, тем чаще это делала.
Она, мягко говоря, недолюбливала подобных типов — трепачей, которые чем больше врут, тем более вдохновляются и распаляются и начинают при этом искренне верить в собственные вымыслы.
Только что он сказал, что генерал «возможно, причастен». Через две минуты и три фразы он уже утверждает, что генерал «безусловно причастен». Причем сам врун так возбужден, что не обращает внимания на подобные словесные тонкости. А по сути дела, разница, мягко говоря, немаловажная: «возможно» или «безусловно».
— Знаете, вы все время раздваиваетесь, прямо на глазах… Как ваша фамилия? То вы Орлов, то вы Задунайский… И каждый из вас двоих говорит разное.
«Хватит раздваиваться!» — хотела строго сказать «защитнику» Светлова, но не успела.
Опешив, Анна смотрела на образовавшуюся перед ней пустоту: Орлов-Задунайский исчез!
Способность раздваиваться была, очевидно, не единственным и, что важно, не главным его удивительным свойством.
Оказалось, что «прощелыга-букашка-гнус» еще умел и растворяться! Вот только что вроде был. Пищал, врал, стонал. И в следующее мгновение — уже нет! Исчез, дематериализовался. Как корова языком слизнула!
— Уф-ф! — Светлова даже перевела дыхание.
Совсем рядом послышался хруст веток, и Анне стала понятна причина столь стремительной пропажи представителя Гринпис: изрядно перебравшему Тегишеву все-таки удалось наконец спуститься с высокого крыльца, и теперь он с ружьем наперевес продирался сквозь зеленые насаждения, бормоча что-то себе под нос.
Что именно он бубнил, угадать можно было и не с трех раз, а сразу!
Ну, разумеется — «прощелыга.., букашка.., гнус…»
Светлова хотела последовать примеру славного защитника окружающей среды и тоже раствориться во тьме ночи.
Однако передумала.
* * *
Принимая это решение, Светлова верно рассчитала психологическую особенность момента.
Когда человек грозится напиться в одиночку, он рад любому, кто разделит с ним тяготы по опустошению бутылки шотландского виски.
— А, адвокатская контора!
Тегишев будто даже и не удивился, обнаружив за деревьями на собственном участке Светлову. Будто бы в том, что представитель адвокатской конторы является на его территорию посреди ночи, не было ничего странного.
Таково свойство крепких напитков, не разбавленных водой и льдом. Они каким-то непостижимым образом помогают находить объяснения самому необъяснимому. Человека, опорожнившего в одиночку половину бутылки виски, в общем, уже трудно чем-либо удивить.
— Ну, заходите в дом, гостьей будете! Чего уж тут по кустам сшиваться! — радушно пригласил генерал. — Знаете, у меня график жизни такой: раз в неделю уезжаю на дачу напиваться. То есть отдыхать., я хотел сказать.
— Понимаю.
* * *
И Светлова приглашение приняла.
* * *
В доме горел камин. И виски, которым генерал бодро принялся наполнять бокалы, тоже пришелся кстати.
— Надеюсь, вы не выкинете меня таким же образом, как вашего предыдущего гостя? — на всякий случай поинтересовалась Светлова.
— А, этот… Букашка! Гнус — Успокойтесь! — Аня уже была не рада, что напомнила генералу больную тему. Но его уже было не унять.
— Прощелыга! Гнус!
Тегишев грохотал, сотрясая воздух собственным, так сказать, авторским набором ругательств.
— Игорь Багримович! — Аня отпила минералки. — Ваша настоящая фамилия случайно не Троекуров?
— То есть?
— Ну, был такой помещик. Травил медведями, стрелял в гостей. И все у него были букашки. А вы просто какая-то адская смесь советского генерала и помещика Троекурова.
— Ну, кто-то же должен был продолжить линию! — хмыкнул Тегишев.
— Вы, между прочим, человека ранили, Игорь Багримович!
— Ох, так уж и ранил!
— Да. Он даже сказал, что каким-то секретным оружием спецслужб.
— Секретным оружием, говорите? — Тегишев расхохотался. — Да солью в него пальнул маленько! Вот держу дома.., на всякий случай.
— По-вашему, это нормально?
— Да что с ним будет-то, с вашим Гринписом?!
В тазу посидит маленько и как новенький станет!
Мой папаня таким секретным оружием по любителям чужих яблок шмалял. И ничего, все живы остались. Здоровое выросло поколение.
— Слышали, слышали! — закивала Светлова. — «Здоровое поколение» — с солью в заднице, привычкой воровать чужие яблоки, похмельным синдромом, при этом не готовое поступаться принципами.
Битое, поротое, спившееся, но здоро-вое!
— На идеологические темы собираетесь иронизировать?
В комнате вдруг появился какой-то странный запах. А Тегишев смотрел поверх Аниной головы, довольно ухмыляясь.
Странный, что-то напоминающий запах. Ах, да… детство.., зоопарк.., маленькая Анна стоит возле клетки…
Злорадная улыбочка Тегишева подсказала ей, что не стоит делать резких движений, может быть, даже вообще никаких движений… И в этот момент Аня осторожно оглянулась.
Посреди «зимнего сада» под пальмою стоял не шевелясь пятнистый зверь.
Желтые глаза смотрели не мигая на Светлову.
— Это Маша, — представил зверя генерал. — Маша кусается. — Он ухмыльнулся. — И кусается больно.
— Да, с медведями я не угадала, Игорь Багримович, — заметила, вздохнув, Светлова. — А во всем остальном, кажется, точно. Это кто же такой?
— Так.., рысь.
Анна улыбнулась.
— А чему вы радуетесь?!
— Просто недавно читала где-то, как ОМОН обыскивал усадьбу какого-то магната нашего нового.
Так не удержались ребята и у павлинов все хвосты повыдергивали. У вас есть павлины?
— Есть.
— Я так и думала. Бедные птички! Наш спецназ — сущие большие дети, простодушные и сильные, просто не в состоянии устоять перед красивыми птичьими перышками и хвостиками.
«Теперь понятно, почему Тегишеву не нужны высокие заборы и бегающие вокруг дома псы. Заведи себе такую Машу и спи спокойно, даже если и не заплатил налоги…»
Аня не знала, действует ли с дикими хищниками известное правило безопасности — не смотреть в глаза? Вот, например, собаки воспринимают взгляд в упор как вызов человека, а Светлова совсем не хотела бы эту Машу «вызывать». И решила, что лучше все-таки не смотреть.
Самое страшное у диких тварей — вот это безмолвие. Ни лая. Ни даже рычания. Лишь неслышное переступание лапами, неприятный отпугивающий запах.
Чтобы избавиться от Светловой навсегда, генералу, наверное, даже не надо и Машу на нее натравливать: достаточно просто зверю не мешать.
Пауза затягивалась, и Светлова, словно наяву, представляла свое растерзанное диким зверем тело.
— А нервы у вас крепкие! — похвалил генерал.
— Не обязательно было проверять. — Светлова перевела дыхание. — Могли бы просто спросить, а я бы ответила: да, крепкие.
Генерал взял Машу за ошейник и вывел из комнаты.
Машу. Желтоглазую, пятнистую.
— Кстати, привычка называть животных именами знакомых женщин свойственна не только вам, генерал, — заметила Светлова, когда хозяин вернулся.
— О чем это вы?
— Ну, товарищ генерал, отрицать, что вы знать не знаете женщину, которая оставила вам такое наследство, просто несерьезно с вашей стороны.
— Что, догадались?
— Представьте.
— Да, было дело. — Игорь Багримович вздохнул. — Но это была ошибка. Ошибка юности!
— Ну, и насколько вы тогда были юным?
— Да уж с тех пор лет двадцать прошло. Знаете, полагаю, вам трудно будет это понять.
— Я постараюсь.
— Вряд ли… Вряд ли у вас это все-таки получится. — Игорь Багримович усмехнулся. — Понимаете, глухое место. Вы таких, верно, никогда и не видели.
Скука, отдаленный гарнизон. Отношения с женщиной — одно из немногих развлечений, а иногда просто спасение. Это был недолгий роман. Он закончился вместе с моим переводом.
«И повышением, — додумала Аня. — Далеко не всегда хочется делить успех со второй половиной, особенно если она поднадоела, а новые возможности сулят и новую половину…»
— Вот и все! Я и понятия не имел, куда потом Крамарову жизнь забросит. Аж в Голландию! И, честно говоря, не понимаю, что означает сей ее жест — завещание. Я о Маше забыл. Был уверен, что и она забыла обо мне.
— И вы точно ей о себе не напоминали? — с сомнением поинтересовалась Светлова.
— Помилуйте! Зачем бы мне это могло понадобиться?! Какая-то интрижка двадцатилетней давности. Да кто же в состоянии удержать в голове такие подробности жизни?
«Маша, — решила Светлова. — Желтоглазая пятнистая рысь Маша своим именем опровергала уверения генерала в его забывчивости! Вряд ли эта холеная пятнистая, явно обожаемая хозяином дома хищница стала тезкой Маши Крамаровой случайно».
— Вы и на Орлова Машу натравливали? — поинтересовалась Анна.
— Не смешите!
— И не думала.
— Да покажи я этому хлысту мою Машу — прощай ковры! Он бы мне все тут обгадил от страха. Или бы дух испустил.
— Зачем вы так, Игорь Багримович?! У человека есть убеждения.., и он.., он им следует.
— А, бросьте! — Тегишев брезгливо махнул рукой. — Говорю вам, прощелыга. Повторяю, повторяю, а вы не слышите. Умная девушка, а как об стенку горох! Не понимаете…
— Чего же это я не понимаю?
— Ваш-то «с убеждениями».., деньги у меня выцыганивает. Баксы ему нужны, а не убеждения. Думает, если я военный, так у меня обязательно грешки какие-то есть. Отступных захотел! А вот ему! — Тегишев сложил фигу. — Не дождется! Много их таких! Много!
— Много?
— Да уж.., немало, — бормотал на глазах засыпающий генерал. — А у меня такое оружие есть…
Особое. Такое… И неслышно.., и убивает… Убивает точно, без сомнений. Ха-ха! Это вам не солью в задницу из ружья. Мне подарил один человек. Кто — не скажу. Вместо пуль циан. Храню как память. — Генеральская голова медленно клонилась набок.
Вечеринка явно подошла к концу.
Еще минута-другая, и Тегишев откровенно захрапел.
* * *
Светлова покидала столь гостеприимный дом…
«Интересно… Не иначе, он выпускает рысь Машу погулять возле дома, — подумала про себя Анна. — Значит, вот кого „защитник“ Орлов так боялся! Боялся больше, чем генерала. Хорошо, что хоть сейчас Маша заперта».
Кажется, происходящее в природе уже можно было назвать рассветом. Разведенный в воде мел, как образно выразился кто-то из поэтов.
Некая туманная муть.
Светлова постояла на крыльце, втягивая носом холодный мокрый воздух, прежде чем проститься с домом-зверинцем генерала Тегишева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41