Потому как родился я здесь, сам местный, алпатовский. Знают, что числюсь сторожем на лесоскладе – сутки через трое. Только на него уже два года никакого лесоматериала не привозят, потому как перестройка и капитализм все похерили к боговой матери. И фамилию мою – Семенчук – тоже знают, и имя, и отчество: Константин Терентьич. Правда, меня и в академпоселке, где я живу в развалюхе со своей старухой, и на станции, и в райцентре кличут только по прозвищу – Сема. Оно ко мне сызмальства прилипло, да так и не отлипло. Сема. Суки. А я им, паскудам, еще рыбу ношу, за полцены продаю. Где они в городе такой свежей рыбки да за такие гроши купят? Суки, одно слово – суки. Благодарят, когда рыбку берут, лыбятся, слова разные хорошие говорят, а сами за моей спиной, я знаю, издеваются.
Я сам как-то слышал. Продал клиентам рыбку, они расплатились, и я за калитку вышел. Но дальше не пошел, а остановился в тенечке и стал деньги пересчитывать, потому что рыбка-то была последняя из мешка. И услышал, как старая бабка Иванихиных – клиентов моих постоянных – со своей снохой стала мне кости мыть. И что, мол, маленького роста я, огарок, мол, какой-то. И что щуплый, и вид у меня неопрятный, и воняет. А какой у тебя будет вид и запах, коли ты с рыбой день-деньской возишься? Что, от тебя духами должно пахнуть, шанелью-манелью какой?.. Много чего я тогда услышал. И пью много, и глаза у меня, говорят, бегающие и бесцветные, как у ворюги, и вообще не глаза, а глазки. Так про меня говорили, будто я кабан какой, а не человек.
Суки позорные.
Я им после этого случая больше никогда рыбы не носил. Хоть и платили они мне раньше хорошо, не то что некоторые жмоты – те за лишние сто рублей удавятся. Да еще перед этим веревку у тебя в долг попросят.
Ну и что – я и сам знаю, что ростом да мордой не очень вышел. Уже пятьдесят четыре года знаю, промежду прочим. Глаза у меня, верно, маленькие, под белесыми выгоревшими бровями. Да, выгоревшими, потому что я целыми днями на воде. И чушка у меня поэтому докрасна загорелая. А сейчас еще и трехдневной щетиной вся заросла – недосуг мне было побриться. Да и не очень люблю я это дело. Не молодой уже – чего фраериться?
Нет, ну никак эти двое не собираются из воды выходить!
Да и хрен с ними. И я быстро полез в валявшийся на дне лодки старый рюкзак. Рядом с рюкзаком лежал большущий сачок на крепкой дубовой рукояти. А через борт плоскодонки свисал кукан, на котором болталось с десяток жирных карасей да окунишек. Это у меня так, для понта было сделано, для отвода нехороших глаз.
Копаюсь в рюкзаке, а сам краем глаза секу: психи-купальщики что-то делают, не выходя из воды на берег. А вот что именно – я отсюда разглядеть не могу. Банный день устроили, что ли, моются? Да что-то уж больно лениво.
Ништяк, щас они у меня встрепенутся.
Глава 17. АНДРЮША
Я почувствовал ногами плотное песчаное дно, перестал плыть и встал в рост. Алена по-прежнему была у меня на спине: ну, какая-то совершенно невесомая, я еле-еле ощущал ее вес.
Здесь, в пяти-шести метрах от берега, мне было по грудь. Я услышал легкий плеск, и Алена легко скользнула руками по моей спине, потом по плечу и вдруг, совершенно неожиданно для меня, оказалась прямо передо мной и крепко обхватила за шею. И я ощутил, как ее гладкое прохладное тело – все-все, как и тогда, на платформе, – плотно прижимается к моему телу. Но сейчас-то на нас никаких шмоток не было!
Я невольно поднял руки – а куда мне их девать-то было? – и осторожно обнял Алену за плечи. Кожа у нее была, как у русалки, честное слово! Я думал, она сейчас что-нибудь сделает, отодвинется или, еще чего доброго, по морде даст, а она наоборот: не только рук не убрала, но и еще крепче ко мне прижалась. Я совсем обалдел: ну напрочь ничего не соображаю! Что же мне делать? Сказать что-нибудь ей такое, небрежное? А что? Или промолчать? Не отталкивать же ее, в самом деле!
Тут слышу, она мне прямо в ухо шепчет:
– Ты меня спас от ужасной смерти. А можно я теперь так отдохну?..
– Конечно, – сиплю в ответ, потому что голос у меня куда-то подевался.
– Спасибо, – шепчет она, а сама дышит часто, горячо.
– Не за что, – говорю.
– Как это не за что? Ты мой спаситель.
– Да какой я спаситель, – бормочу я и тут же затыкаюсь.
Потому что…
Потому что я с ужасом чувствую, что, несмотря на растерянность и холодную воду, у меня неотвратимо и, главное, совсем-совсем не вовремя встает. Да еще как встает! Мало того: я ощущаю, что мой совсем некстати пробудившийся от спячки предмет окончательно затвердевает и нагло втыкается прямо в Аленин живот. С ума можно сойти! Я сразу окончательно протрезвел – ну просто ни в одном глазу не осталось.
Понятное дело, я лихорадочно начинаю думать о чем-нибудь совершенно постороннем, о тренировках, о спарринге; о том, что через две недели у меня серьезные соревнования в Минске – потому что очень надеюсь: тогда эта штука у меня внизу остынет и примет первоначальное положение. Но не тут-то было – мой предатель и не думает опускаться. Что же делать?! Надо как-то побыстрее от Алены освобождаться и на берег выходить. Я в этот момент даже как-то забыл, что мы оба голые, у меня вообще все из головы вылетело.
И вдруг, представляете, Аленины глаза оказываются прямо перед моими глазами. Я замираю, а она, по-прежнему часто дыша, быстро-быстро проводит губами по моей щеке. А потом, приоткрыв рот, ка-а-ак вопьется мне в губы!
И более того, я вдруг ощущаю, как ее ноги поднимаются, крепко обхватывают меня за бедра и мой член упирается во что-то нежно-шелковистое. И я догадываюсь во что и что сейчас дальше будет. Но только догадываюсь, потому что все это, честно говоря, у меня по-настоящему – впервые в жизни. Стыдно признаться, но до этого дела у меня ни разу еще с девчонками не доходило. Либо все срывалось в последнюю минуту, либо вообще все так и ограничивалось поцелуями да обжимансами. Динамой, иначе говоря. К тому же у меня – режим, не очень-то тренеры дадут разгуляться.
В общем, тут руки у меня от страха затряслись, разжались, и я Алену отпустил. А она отрывается от моих губ и таким, знаете, слегка задыхающимся, низким голосом спрашивает:
– Что же ты меня совсем не держишь, дурачок?
Я опять машинально поднимаю руки и обнимаю Алену за тоненькую нежную талию. А сердце колотится бешено, ну прямо сейчас из груди выскочит! И у нее сердце тоже часто-часто стучит, я же чувствую это, потому что ее груди – прямо влипли мне в грудь.
А Алена негромко, но настойчиво мне велит все тем же горячим шепотом:
– Возьми меня пониже, не бойся… Возьми, я говорю…
И мои ладони, подчиняясь ее приказу, как-то сами собой скользят вниз, и я вдруг начинаю под ними ощущать обалденно упругие круглые ягодицы.
– А теперь держи меня как можно крепче, – снова шепчет Алена мне в ухо.
И я, не веря своим ощущениям, чувствую, как она еще больше раздвигает ноги, чуть-чуть приподнимается и сразу одним таким длинным-длинным, точно рассчитанным движением опускается прямо на мой напряженно стоящий член. И мой член входит во что-то обжигающе горячее по сравнению с прохладой воды, податливо раскрывшееся, мягкое, входит быстро и до самого что ни на есть конца!..
Тут Алена еле слышно застонала. Я, конечно, перепугался – может, я своим здоровилой ей там что-нибудь нарушил? Она ж такая маленькая по сравнению со мной.
– Тебе что, больно?! – спрашиваю.
– Тихо ты, тихо, – шепчет Алена в ответ хриплым голосом. – Да не больно мне совсем. Тихо…
Замолчала тут девушка Алена и только быстро и ритмично задвигалась вверх-вниз: сначала потихоньку, медленно, а потом все более и более сильными и быстрыми толчками, то почти слезая с моего члена, то снова принимая его в себя – и опять без остатка. Нет, ну ничего себе!.. Неужели это происходит со мной? Наяву?!
Я сначала только слегка поддерживал снизу ее тонкое, хрупкое тело. Но буквально через несколько секунд почувствовал, как внутри меня, где-то внизу живота нарастает совершенно невероятное, уже готовое выплеснуться желание. И тогда у меня окончательно отшибло мозги, и я уже сам, крепко сжав Аленино тело в руках, стал его ритмично приподнимать и опускать, удерживая Алену за ягодицы и помогая нашим слаженным, учащающимся движениям.
Она снова застонала, смолкла на секунду, а потом стала стонать громче и громче, к тому же все сильнее покусывая меня зубами за плечо.
– Сильнее!.. Еще сильнее!.. Ну, давай же, давай, милый!.. Только не останавливайся, ради бога! Прошу тебя, сильнее! Я сейчас кончу! – уже почти кричала Алена, и я старался изо всех сил – а я бы и не смог остановиться, даже если бы очень захотел!
Глава 18. УБИЙЦА
В эту же самую минуту в плоскодонке посреди Марьина озера Семенчук вытащил из рюкзака динамитную шашку со вставленным в нее взрывателем и коротким куском бикфордова шнура, рассчитанным на пятнадцать секунд горения. Потом сунул руку в карман своей старой брезентовой куртки и вынул газовую зажигалку "крикет". Щелкнул ею и отработанным движением поднес огонек к кончику бикфордова шнура. Шнур сразу занялся и зашипел, испуская плотный белый дымок. Семенчук пару секунд внимательно наблюдал за ним, боясь, как бы он не погас. Но бикфордов шнур продолжал гореть. Тогда Семенчук привстал на сиденье, размахнулся и зашвырнул шашку подальше, в сторону припозднившихся купальщиков. Сделал он это вполне сознательно, надеясь если не напугать до смерти, то по крайней мере заставить их поскорей убраться отсюда. Шашка описала пологую дымную дугу и с легким всплеском скрылась под водой. Семенчук быстро пригнулся ко дну плоскодонки.
* * *
Чудовище на большой глубине быстро проплыло под плоскодонкой, миновало ее и устремилось к стоящим в воде у берега людям.
Ему оставалось плыть до жертв тридцать секунд.
Чудовище находилось совсем близко от места падения шашки и, естественно, услышало, как она вошла в воду, и тем более оно слышало, как шипит, догорая уже под водой, бикфордов шнур. Но этот слишком маленький и к тому же мертвый предмет чудовище не заинтересовал: настоящая добыча была уже совсем близко. Набирая скорость, чудовище стало подниматься от илистого дна.
Двадцать пять секунд до встречи с жертвами.
Шашка медленно опускалась ко дну. Шнур почти догорел.
Чудовище уже не только отчетливо слышало странные, протяжно-ритмичные звуки, издаваемые добычей, но и ощущало еле уловимый, странно будоражащий запах – подводные течения донесли его до монстра.
* * *
Все произошло почти одновременно.
Алена была близка к оргазму: она хрипло, сладострастно закричала, судорожно выгибаясь назад; она задергалась мелкими движениями в Андрюшиных руках, и тут же он с острым, почти непереносимым наслаждением почувствовал, как из него спазматическими толчками извергается сперма. И, не сдержавшись, он тоже застонал, заскрипел зубами: сладкая судорога согнула его, заставив изо всех сил прижать к себе девушку.
* * *
Чудовище широко распахнуло пасть, в которой открылись ряды ужасающих зубов.
* * *
Шнур догорел, и взрыватель сработал.
В непроглядно-черной толще озерной воды, на глубине почти десяти метров вспыхнуло короткое желто-алое пламя; темная вода заклокотала, забурлила, словно внезапно закипев, и вмиг побелела от мелких пузырьков воздуха. В эпицентре взрыва образовался безостановочно расширяющийся грязно-молочный пузырь. Он молниеносно вырвался на поверхность, и из воды поднялся высокий бело-голубой столб, окутанный сизым дымом. Над уснувшим Марьиным озером разнесся мощный раскат взрыва.
Но грохотом дело не ограничилось.
* * *
Гидравлическая ударная волна за считанные доли секунды, еще до того, как над водой вспух белый столб, пронеслась в воде и со страшной силой ударила по чудовищу, сжав его тело и оглушив, словно огромную рыбину. Барабанные перепонки в ушных щелях чудовища мгновенно лопнули, и из зигзагообразных отверстий вырвалась темно-красная, почти черная кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Я сам как-то слышал. Продал клиентам рыбку, они расплатились, и я за калитку вышел. Но дальше не пошел, а остановился в тенечке и стал деньги пересчитывать, потому что рыбка-то была последняя из мешка. И услышал, как старая бабка Иванихиных – клиентов моих постоянных – со своей снохой стала мне кости мыть. И что, мол, маленького роста я, огарок, мол, какой-то. И что щуплый, и вид у меня неопрятный, и воняет. А какой у тебя будет вид и запах, коли ты с рыбой день-деньской возишься? Что, от тебя духами должно пахнуть, шанелью-манелью какой?.. Много чего я тогда услышал. И пью много, и глаза у меня, говорят, бегающие и бесцветные, как у ворюги, и вообще не глаза, а глазки. Так про меня говорили, будто я кабан какой, а не человек.
Суки позорные.
Я им после этого случая больше никогда рыбы не носил. Хоть и платили они мне раньше хорошо, не то что некоторые жмоты – те за лишние сто рублей удавятся. Да еще перед этим веревку у тебя в долг попросят.
Ну и что – я и сам знаю, что ростом да мордой не очень вышел. Уже пятьдесят четыре года знаю, промежду прочим. Глаза у меня, верно, маленькие, под белесыми выгоревшими бровями. Да, выгоревшими, потому что я целыми днями на воде. И чушка у меня поэтому докрасна загорелая. А сейчас еще и трехдневной щетиной вся заросла – недосуг мне было побриться. Да и не очень люблю я это дело. Не молодой уже – чего фраериться?
Нет, ну никак эти двое не собираются из воды выходить!
Да и хрен с ними. И я быстро полез в валявшийся на дне лодки старый рюкзак. Рядом с рюкзаком лежал большущий сачок на крепкой дубовой рукояти. А через борт плоскодонки свисал кукан, на котором болталось с десяток жирных карасей да окунишек. Это у меня так, для понта было сделано, для отвода нехороших глаз.
Копаюсь в рюкзаке, а сам краем глаза секу: психи-купальщики что-то делают, не выходя из воды на берег. А вот что именно – я отсюда разглядеть не могу. Банный день устроили, что ли, моются? Да что-то уж больно лениво.
Ништяк, щас они у меня встрепенутся.
Глава 17. АНДРЮША
Я почувствовал ногами плотное песчаное дно, перестал плыть и встал в рост. Алена по-прежнему была у меня на спине: ну, какая-то совершенно невесомая, я еле-еле ощущал ее вес.
Здесь, в пяти-шести метрах от берега, мне было по грудь. Я услышал легкий плеск, и Алена легко скользнула руками по моей спине, потом по плечу и вдруг, совершенно неожиданно для меня, оказалась прямо передо мной и крепко обхватила за шею. И я ощутил, как ее гладкое прохладное тело – все-все, как и тогда, на платформе, – плотно прижимается к моему телу. Но сейчас-то на нас никаких шмоток не было!
Я невольно поднял руки – а куда мне их девать-то было? – и осторожно обнял Алену за плечи. Кожа у нее была, как у русалки, честное слово! Я думал, она сейчас что-нибудь сделает, отодвинется или, еще чего доброго, по морде даст, а она наоборот: не только рук не убрала, но и еще крепче ко мне прижалась. Я совсем обалдел: ну напрочь ничего не соображаю! Что же мне делать? Сказать что-нибудь ей такое, небрежное? А что? Или промолчать? Не отталкивать же ее, в самом деле!
Тут слышу, она мне прямо в ухо шепчет:
– Ты меня спас от ужасной смерти. А можно я теперь так отдохну?..
– Конечно, – сиплю в ответ, потому что голос у меня куда-то подевался.
– Спасибо, – шепчет она, а сама дышит часто, горячо.
– Не за что, – говорю.
– Как это не за что? Ты мой спаситель.
– Да какой я спаситель, – бормочу я и тут же затыкаюсь.
Потому что…
Потому что я с ужасом чувствую, что, несмотря на растерянность и холодную воду, у меня неотвратимо и, главное, совсем-совсем не вовремя встает. Да еще как встает! Мало того: я ощущаю, что мой совсем некстати пробудившийся от спячки предмет окончательно затвердевает и нагло втыкается прямо в Аленин живот. С ума можно сойти! Я сразу окончательно протрезвел – ну просто ни в одном глазу не осталось.
Понятное дело, я лихорадочно начинаю думать о чем-нибудь совершенно постороннем, о тренировках, о спарринге; о том, что через две недели у меня серьезные соревнования в Минске – потому что очень надеюсь: тогда эта штука у меня внизу остынет и примет первоначальное положение. Но не тут-то было – мой предатель и не думает опускаться. Что же делать?! Надо как-то побыстрее от Алены освобождаться и на берег выходить. Я в этот момент даже как-то забыл, что мы оба голые, у меня вообще все из головы вылетело.
И вдруг, представляете, Аленины глаза оказываются прямо перед моими глазами. Я замираю, а она, по-прежнему часто дыша, быстро-быстро проводит губами по моей щеке. А потом, приоткрыв рот, ка-а-ак вопьется мне в губы!
И более того, я вдруг ощущаю, как ее ноги поднимаются, крепко обхватывают меня за бедра и мой член упирается во что-то нежно-шелковистое. И я догадываюсь во что и что сейчас дальше будет. Но только догадываюсь, потому что все это, честно говоря, у меня по-настоящему – впервые в жизни. Стыдно признаться, но до этого дела у меня ни разу еще с девчонками не доходило. Либо все срывалось в последнюю минуту, либо вообще все так и ограничивалось поцелуями да обжимансами. Динамой, иначе говоря. К тому же у меня – режим, не очень-то тренеры дадут разгуляться.
В общем, тут руки у меня от страха затряслись, разжались, и я Алену отпустил. А она отрывается от моих губ и таким, знаете, слегка задыхающимся, низким голосом спрашивает:
– Что же ты меня совсем не держишь, дурачок?
Я опять машинально поднимаю руки и обнимаю Алену за тоненькую нежную талию. А сердце колотится бешено, ну прямо сейчас из груди выскочит! И у нее сердце тоже часто-часто стучит, я же чувствую это, потому что ее груди – прямо влипли мне в грудь.
А Алена негромко, но настойчиво мне велит все тем же горячим шепотом:
– Возьми меня пониже, не бойся… Возьми, я говорю…
И мои ладони, подчиняясь ее приказу, как-то сами собой скользят вниз, и я вдруг начинаю под ними ощущать обалденно упругие круглые ягодицы.
– А теперь держи меня как можно крепче, – снова шепчет Алена мне в ухо.
И я, не веря своим ощущениям, чувствую, как она еще больше раздвигает ноги, чуть-чуть приподнимается и сразу одним таким длинным-длинным, точно рассчитанным движением опускается прямо на мой напряженно стоящий член. И мой член входит во что-то обжигающе горячее по сравнению с прохладой воды, податливо раскрывшееся, мягкое, входит быстро и до самого что ни на есть конца!..
Тут Алена еле слышно застонала. Я, конечно, перепугался – может, я своим здоровилой ей там что-нибудь нарушил? Она ж такая маленькая по сравнению со мной.
– Тебе что, больно?! – спрашиваю.
– Тихо ты, тихо, – шепчет Алена в ответ хриплым голосом. – Да не больно мне совсем. Тихо…
Замолчала тут девушка Алена и только быстро и ритмично задвигалась вверх-вниз: сначала потихоньку, медленно, а потом все более и более сильными и быстрыми толчками, то почти слезая с моего члена, то снова принимая его в себя – и опять без остатка. Нет, ну ничего себе!.. Неужели это происходит со мной? Наяву?!
Я сначала только слегка поддерживал снизу ее тонкое, хрупкое тело. Но буквально через несколько секунд почувствовал, как внутри меня, где-то внизу живота нарастает совершенно невероятное, уже готовое выплеснуться желание. И тогда у меня окончательно отшибло мозги, и я уже сам, крепко сжав Аленино тело в руках, стал его ритмично приподнимать и опускать, удерживая Алену за ягодицы и помогая нашим слаженным, учащающимся движениям.
Она снова застонала, смолкла на секунду, а потом стала стонать громче и громче, к тому же все сильнее покусывая меня зубами за плечо.
– Сильнее!.. Еще сильнее!.. Ну, давай же, давай, милый!.. Только не останавливайся, ради бога! Прошу тебя, сильнее! Я сейчас кончу! – уже почти кричала Алена, и я старался изо всех сил – а я бы и не смог остановиться, даже если бы очень захотел!
Глава 18. УБИЙЦА
В эту же самую минуту в плоскодонке посреди Марьина озера Семенчук вытащил из рюкзака динамитную шашку со вставленным в нее взрывателем и коротким куском бикфордова шнура, рассчитанным на пятнадцать секунд горения. Потом сунул руку в карман своей старой брезентовой куртки и вынул газовую зажигалку "крикет". Щелкнул ею и отработанным движением поднес огонек к кончику бикфордова шнура. Шнур сразу занялся и зашипел, испуская плотный белый дымок. Семенчук пару секунд внимательно наблюдал за ним, боясь, как бы он не погас. Но бикфордов шнур продолжал гореть. Тогда Семенчук привстал на сиденье, размахнулся и зашвырнул шашку подальше, в сторону припозднившихся купальщиков. Сделал он это вполне сознательно, надеясь если не напугать до смерти, то по крайней мере заставить их поскорей убраться отсюда. Шашка описала пологую дымную дугу и с легким всплеском скрылась под водой. Семенчук быстро пригнулся ко дну плоскодонки.
* * *
Чудовище на большой глубине быстро проплыло под плоскодонкой, миновало ее и устремилось к стоящим в воде у берега людям.
Ему оставалось плыть до жертв тридцать секунд.
Чудовище находилось совсем близко от места падения шашки и, естественно, услышало, как она вошла в воду, и тем более оно слышало, как шипит, догорая уже под водой, бикфордов шнур. Но этот слишком маленький и к тому же мертвый предмет чудовище не заинтересовал: настоящая добыча была уже совсем близко. Набирая скорость, чудовище стало подниматься от илистого дна.
Двадцать пять секунд до встречи с жертвами.
Шашка медленно опускалась ко дну. Шнур почти догорел.
Чудовище уже не только отчетливо слышало странные, протяжно-ритмичные звуки, издаваемые добычей, но и ощущало еле уловимый, странно будоражащий запах – подводные течения донесли его до монстра.
* * *
Все произошло почти одновременно.
Алена была близка к оргазму: она хрипло, сладострастно закричала, судорожно выгибаясь назад; она задергалась мелкими движениями в Андрюшиных руках, и тут же он с острым, почти непереносимым наслаждением почувствовал, как из него спазматическими толчками извергается сперма. И, не сдержавшись, он тоже застонал, заскрипел зубами: сладкая судорога согнула его, заставив изо всех сил прижать к себе девушку.
* * *
Чудовище широко распахнуло пасть, в которой открылись ряды ужасающих зубов.
* * *
Шнур догорел, и взрыватель сработал.
В непроглядно-черной толще озерной воды, на глубине почти десяти метров вспыхнуло короткое желто-алое пламя; темная вода заклокотала, забурлила, словно внезапно закипев, и вмиг побелела от мелких пузырьков воздуха. В эпицентре взрыва образовался безостановочно расширяющийся грязно-молочный пузырь. Он молниеносно вырвался на поверхность, и из воды поднялся высокий бело-голубой столб, окутанный сизым дымом. Над уснувшим Марьиным озером разнесся мощный раскат взрыва.
Но грохотом дело не ограничилось.
* * *
Гидравлическая ударная волна за считанные доли секунды, еще до того, как над водой вспух белый столб, пронеслась в воде и со страшной силой ударила по чудовищу, сжав его тело и оглушив, словно огромную рыбину. Барабанные перепонки в ушных щелях чудовища мгновенно лопнули, и из зигзагообразных отверстий вырвалась темно-красная, почти черная кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67