Признавайся давай!
Вот тут, наверное, и надо было Гарсу повиниться и признаться. Но вместо этого он встал в позу и принялся причитать, что не потерпит гнусных поклепов на себя ни от кого, даже от своей собственной супруги.
Расплата последовала незамедлительно. Иногда интуиция жены поражала Гарса своей безошибочностью.
В следующий момент Люмина вытащила с полки кладовой приборчик, сделанный мастером Друмом по заказу Гарса еще месяц назад, в o6rfteH на злополучный держатель, и недоуменно повертела его в руках.
— А это еще что такое? — вопросила она. — Откуда это у тебя, Гарс?
— Да так… — отвел взгляд в сторону Гарс. — Было дело… нужна была мне эта штука для кое-каких опытов, вот я и попросил Друма…
— Ах вот оно что! — прозрела Люмина. — А чем ты с ним рассчитался, а? Ну-ка, скажи мне!..
Она грозно подбоченилась. Гарс еще попытался пошло отшутиться, пролепетав, что расчеты натурой между мужчинами традиционно не приняты, в отличие от коммерческих взаимоотношений представителей противоположных полов, но Люмина уже впала в такое состояние, когда потуги породить юмор действовали на нее, как красная тряпка на быка.
— Ты мне голову не морочь! — потребовала она, надвигаясь на мужа. — Знаю я, какДрум не берет плату натурой!.. Значит, это ты ему отдал наш держатель, да? За какой-то вшивый прибор, который тебе был нужен наверняка для похода за Горизонт, да? Значит, ты все-таки опять принялся за старое, да, Гарс? Мои слова для тебя пустым звуком оказались? А я-то, дура, поверила тебе!.. Думала: наконец-то за ум мой Гарс решил взяться — а он, оказывается, по-прежнему спит и видит свой проклятый Горизонт!..
— Ну чего ты взъелась, Лю? — попытался остановить жену Гарс. Он и сам был уже не рад, что сразу не сказал ей правду. — Хорошо, это я виноват… Да, я действительно расплатился с Друмом этим дурацким держателем! Кстати, в свое время он стал нашим достоянием благодаря мне… Но при чем тут Горизонт, милая? Это же было давно… Еще до того, как я обещал тебе не ходить больше к Горизонту!
— Не ври! — взвизгнула Люмина, топнув ногой. — Ты и так уже весь изоврался!.. Я тебе вообще уже не верю, понял? И я хорошо помню, что еще неделю назад видела держатель в нижнем ящике стола на кухне! Ты все это время обманывал меня, притворяясь, что Горизонт тебе не нужен, а сам тайком бегал к нему и тайком бегал к Друму — все тайком от меня!..
— Послушай, дорогая, — все еще пытался образумить не на шутку разошедшуюся супругу Гарс. — Ты не права… Держатель я действительно умыкнул из дома месяц тому назад, был такой грех с моей стороны. Но с тех пор я, честное слово, не занимался Горизонтом!.. И потом; раз уж об этом зашла речь… Дался тебе этот несчастный держатель! Что, без него стала жизнь невозможна, что ли? Да если хочешь, я сегодня же схожу к Друму и заберу его обратно. А если он уже разобрал его, закажу новый, еще лучше прежнего — и Друм его сделает!.. Ты хоть скажи, в чем причина столь внезапной потребности в этой глупой игрушке? Зачем он тебе так срочно потребовался?
И тут Люмина ошарашила его. Да так, что Гарс чуть не выронил молоток из рук себе на ногу.
— Дурак ты, дурак! — в сердцах сказала она. — Да не мне он нужен вовсе, не мне!.. А ребеночку, когда он родится и подрастет. Понятно?
— К-какому ребеночку? — невольно заикаясь, переспросил Гарс.
— Нашему, какому же еще!.. Или ты думаешь, что у нас с тобой не может быть ребенка? Вспомни, сколько раз в последнее время мы с тобой не предохранялись!..
Гарс добросовестно вспомнил. Получалось — много. В течение последнего месяца они вообще усиленно занимались любовью — как-то это само собой получалось. Не то проявлялось таким образом сближение между ними, не то причиной всему был избыток энергии, которую раньше Гарс тратил на исследование Горизонта…
— Выходит, ты беременна, Лю? — задал он очередной глупый вопрос.
— Немножко, — издевательски ухмыльнулась жена.
— И давно?
— Нет, недавно. А что? Это имеет для тебя какое-то значение, Гарс? Неужели ты не рад, что у нас наконец-то будет маленький?!.
— Да нет, рад, конечно, — торопливо заверил жену Гарс. — Только…
Он умолк, лишь теперь осознав, что для него означает признание жены. О вылазке за Горизонт отныне придется забыть окончательно. Навсегда. На всю жизнь. Ведь все эти годы он не решался уйти за Купол, боясь, что жена останется соломенной вдовой и он никогда не сможет ее увидеть. А если у них появится ребенок", то об уходе нечего и думать. Потому что о ребенке нужно будет заботиться, растить его, воспитывать… Он не смог бросить жену одну, но, если она будет вдвоем с малышом, он тем более не сможет этого сделать.
— Лю, а может быть?.. Ведь еще не поздно… принять меры, — в отчаянии заговорил он. — Может быть, мы вместе подумаем над этим, а?..
— А что тут думать? — удивилась Люмина. — Не думать, а готовиться надо… Чтобы когда малыш появится, у него все было!..
Потом она поняла, что имел в виду муж, и на несколько секунд потеряла дар речи. А когда вновь обрела способность говорить, то накинулась на Гарса с удвоенной силой.
— Ах вот, значит, ты как?!. — кричала она. — Ты предлагаешь мне избавиться от ребенка — от нашего будущего малыша, которого мы так хотели?! По-твоему, он будет мешать тебе, да? Ну как же, ведь тогда тебе некогда будет шататься к Горизонту!.. И ради этого вонючего Горизонта ты готов даже убить наше дитя до того, как оно появится на свет!..
Волосы ее растрепались, лицо покраснело, глаза метали молнии. В гневе Люмина была просто отвратительна. «Боже мой, — невольно подумал Гарс. — И эту фурию я считаю своей любимой женщиной!»
— Успокойся, — попросил он. — Может быть, ты все-таки ошиблась и тогда весь этот разговор напрасен? Бывает же такое, что женщины ошибаются, полагая, что они беременны!
— Как бы не так! — с презрением выкрикнула Люмина. — Никакой ошибки быть не может! Я на днях проверялась на диагносте, и Юнон мне сказал, что у меня будет ребенок!.. Он даже определил пол нашего малыша. Это будет мальчик, понятно тебе?
В голове Гарса появилась вдруг непрошеная мысль, и он не сумел сдержаться.
— Послушай, Лю, — сказал он, наклонив голову к плечу, — а ты… Ты говоришь мне правду сейчас? Я вот что подумал… Что, если ты все это выдумала? Ну, насчет своей беременности… Может, ты таким способом хочешь удержать меня, а? Скажи честно!
Люмина была в шоке. Она судорожно ловила ртом воздух, словно задыхаясь. А потом взревела, вытаращив глаза:
— Подлец! Негодяй! Придурок недоразвитый!.. Вот кто ты после этого, Гарс!.. Уходи! Я не хочу видеть тебя! Убирайся из моего дома и чтоб ноги твоей здесь больше не было!..
Передатчик Друма все еще был у нее в руках — обе части: и ПБДД, и МБДД. Словно желая усилить эффект своих заявлений, Люмина с размаху швырнула приборы на пол, и по гостиной разлетелись пластиковые брызги корпуса, какие-то микросхемы, чипы…
Гарс растерянно обвел взглядом обломки приборов, и в душе его стало пусто и горько.
А потом в голове словно щелкнул какой-то невидимый переключатель, и он потерял над собой контроль.
Он не помнил, какие именно слова бросал в лицо жене. Он не помнил, что делал, только молотка почему-то в его руках уже не оказалось — наверное, в порыве бешенства он куда-то метнул его. Он не помнил, как выскочил из дома прямо в рабочем комбинезоне, заляпанном старыми пятнами краски и порванном в нескольких местах.
Он пришел в себя только за калиткой.
"Она выгнала меня! — стучало в его голове. — Она не захотела понять ни мои чувства, ни мои идеи! Она пошла на поводу у инстинктов, диктующих каждой бабе во что бы то ни стало рожать детей, не думая о том, как и зачем ее отпрыски будут существовать в этом гнусном, исковерканном мире!.. "И сказал Господь детям своим: «Плодитесь и размножайтесь». И мы размножаемся, как безмозглые амебы. Мы стремимся к продолжению рода своего, не згАумываясь, зачем это нужно и нужно ли вообще. И не она одна такая — все люди вокруг слепо живут, слепо любят и умирают тоже вслепую. Даже когда перед ними приоткрывается щель, через которую можно заглянуть в мир, они старательно закрывают глаза и пятятся от этой прорехи в занавесе как можно дальше…
Хорошо, я уйду, — с внезапной решимостью подумал он. — Я долго шел к этому, а теперь наступил самый подходящий момент, чтобы уйти. Пусть все эти слепые, жалкие люди не заметят моего ухода — мне уже все равно. Теперь-то я знаю, что никогда не смогу жить так, как живут они. Им не дано понять меня, а мне — их. Вот и все. Как у Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток — они никогда не встретятся…» Словно это сказано про меня и про всех остальных. Наши пути действительно не пересеклись. И теперь уже не пересекутся никогда. Потому. что я ухожу, ухожу, ухожу!"
Он зачем-то вытер о комбинезон руки и двинулся в сторону Горизонта.
Он прошел несколько шагов и ощутил странный зуд внутри себя. Что-то подмывало его оглянуться на свой дом. Но, сжав челюсти, он не стал этого делать.
Глава 10
Он хотел уйти никем не замеченным, но случай словно нарочно подсовывал ему на пути к Горизонту то одного соседа, то другого. И каждому было интересно узнать, куда это он собрался. Однако Гарс, не собираясь пускаться в объяснения, только нелюбезно отмахивался и шел дальше.
Но на самом краю поселка Гарс встретился с Гроном. Вот уж с кем он вовсе не желал разговаривать — тем более сейчас. Неприятнее этой встречи трудно было придумать — судьба словно испытывала напоследок прочность нервов Гарса. Обойти мэра было никак нельзя, да это и выглядело бы как трусость.
Грон в замешательстве топтался возле дома Коула, который был последним на улице — дальше начинался пустырь. Вид у Грона был озадаченный и растерянный. Футболка-безрукавка на нем была надета почему-то наизнанку, а на левой руке красовалась серая нитяная перчатка сомнительной свежести.
Увидев приближающегося Гарса, Грон просиял:
— Привет, старина! — сказал оживленно он. — Сам бог мне тебя послал! Ты не поможешь мне?
Гарс сунул руки в карманы, чтобы дать понять, что он не собирается обмениваться рукопожатиями.
— Я не собираюсь помогать предателям! — процедил он сквозь зубы. — Я с ними даже разговаривать не желаю!
Но Грона такое недружелюбное заявление не обескуражило.
— Подожди, Гарс, — попросил он. — Пожалуйста, не лезь в бутылку. Я понимаю, что ты на меня дуешься за то, что я перестал с тобой ходить к Горизонту. Может быть, ты считаешь меня карьеристом и властолюбцем, плохим другом и предателем, но сейчас не время для разборок. Мне во что бы то ни стало надо выяснить, что там с Коулом. Жив ли он вообще?
Гарс саркастически хмыкнул, но все же остановился.
— А зачем? — осведомился он. — Зачем он тебе понадобился?
Грон вытащил из правого глаза линзу — он с детства был близорук — и принялся протирать ее мятым носовым платком.
— Во-первых, — ровным голосом начал объяснять он, — мы не имеем права проявлять равнодушие к людям, и Коул — наиболее показательный пример этого. Почему-то никому в поселке — ни моим предшественникам, ни даже ближайшим соседям — ни разу не пришло в голову, что с этим человеком могла случиться какая-то беда. Сколько лет он уже не подает никаких признаков жизни, помнишь?
— Нет, не помню, — с вызовом сказал Гарс. — И по-моему, я знаю, почему никто до тебя не ломился в этот дом. Сказать?
— Ну, скажи, — растерянно разрешил Грон.
— Просто до тебя на посту мэра были нормальные люди, — злорадно объявил Гарс. — Им и в голову не могло прийти нарушить право личности на неприкосновенность жилища и на свободу делать то, что ей вздумается. В том числе и безвылазно сидеть в четырех стенах.
Грон сморщил лицо.
— Ты не прав, старина, — вяло возразил он. — Мне кажется, ты слишком произвольно трактуешь понятие свободы… Да, каждый волен делать то, что хочет. Но не нарушая при этом Закон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49