Непонятные блоки, устройства и приборы высились штабелями по всему периметру овального помещения. Тем не менее это не могло быть складом, потому что в том месте, где дуга овала была наименьшей, на стене был укреплен большой стереоэкран, а в центре зала возвышалось нечто вроде диспетчерского пульта, который обычно имеется на энергостанциях. Судя по количеству кресел с высокой спинкой, за пультом одновременно могли бы работать не менее десяти человек, но сейчас в зале не было никого.
Однако аппаратура в зале безостановочно функционировала: мигали разноцветные индикаторы, что-то гудело, что-то жужжало, время от времени какой-то прибор принимался стрекотать, как электронный кузнечик, а потом опять умолкал. И перед каждым креслом на пульте лежал шлем, напоминающий тот, который обычно применяется для погружения в Виртуальность.
Куда же подевались сотрудники «обсерватории»?
Неужели они так испугались вторжения непрошеного гостя, что разом покинули свои посты?
Гарс огляделся, в каждую секунду ожидая, какого-нибудь неприятного сюрприза, но ничего подозрительного не обнаружил.
Тогда он подошел к самому крайнему креслу за пультом и решительно уселся в него.
«Меня наверняка застукают, — подумал он. — Рано. или поздно это должно случиться. И другого шанса побывать здесь у меня уже не будет. Значит, надо использовать нежданную удачу на всю катушку».
Он надел шлем и воззрился на панель управления со множеством кнопок и переключателей. Каждая кнопка здесь была обозначена буквами и цифрами. Он принялся нажимать наобум разные кнопки, и перед его глазами тотчас же стали возникать и сменять друг друга изображения. Они были такими четкими и яркими, что Гарсу показалось, будто то, что он видит, происходит перед ним на самом деле.
Сначала он решил, что это отрывки из каких-то художественных фильмов, но люди, которые попадали в поле зрения, не походили ни на актеров, ни на виртуальные персонажи компьютерных игр. Они не играли, они вели себя так обыденно и естественно, что становилось ясно: они — обычные, реально живущие люди.
Значит, то, что наблюдал Гарс с помощью шлема, было трансляцией. Или воспроизведением ранее сделанных записей — в сущности, это не столь важно.
Да, помещение, куда Гарс попал, действительно было обсерваторией. Но в значении «наблюдательный пункт». И люди, которые здесь работали, вели наблюдение не за звездами и даже не за небом, а за населенными пунктами, которые были недоступны для проникновения извне из-за огромных анизотропных колпаков, именуемых внутри этих поселений Горизонтом.
С помощью переключателей можно было менять масштаб изображения, а кнопки служили для включения камер, установленных в разных местах хомоценозов, находившихся на поверхности планеты за тысячи миль от этого помещения. Эти камеры фиксировали самые интимные подробности жизни людей, населявших большие и мелкие Оазисы, их ежедневные занятия, беседы, предательства, измены, любовь и вражду. Ничто не укрывалось от внимания тех людей, что, сидя в этих удобных креслах, наблюдали за человечеством.
Нетрудно было понять, для чего Когниции понадобилось такое наблюдение. Стремясь познать как можно больше явлений окружающего мира, исследователи не могли оставить без внимания такой богатый и удобный для всестороннего изучения материал, как герметично закрытые мирки людских сообществ. На этом материале они строили гипотезы и разрабатывали стройные теории, выявляли закономерности и обобщали результаты сравнительного анализа в научных докладах и диссертациях. Наблюдая за людьми во всем спектре их состояний и во всем разнообразии ситуаций, можно было уяснить, — какими путями эволюционирует разум, если его деятельность ограничить искусственными рамками, и как люди будут вести себя в обычных и в экстремальных ситуациях.
"Меня обманывали с самого начала, — с горечью подумал Гарс. — Купола по всей Земле были воздвигнуты не превенторами и не экстроперами. Это было делом рук когниторов. Именно Когниция была заинтересована в том, чтобы иметь в своем распоряжении объекты для скрытого наблюдения. Ей нужны были такие испытательные полигоны, замкнутые социумы, множество подопытных кроликов, не подозревающих о том, что их изучают с помощью скрытых камер, от которых некуда укрыться.
Но это — лишь начало. С учетом тех экспериментов, которые проводятся в секторе двести три, можно сделать вывод, что когниторы стремятся не только досконально изучить психологию и поведение людских сообществ, но и научиться управлять ими. Мы все, живущие в Оазисах, были только черновым материалом, на котором должны были отрабатываться методики и технические средства Воздействия, а конечной целью для Когниции скорее всего является применение этого Воздействия против тех, кто уже много лет ведет опустошительную войну за право определять, каким должно быть человечество и каким должно быть его место во Вселенной.
Значит, Когниция не хочет оставаться в роли вечного наблюдателя за стычками двух великих драчунов. И она решила создать особое оружие — оружие бескровное, но эффективное. Таким оружием является Воздействие — дистанционный способ подчинения своей воле любых людей. А ведь и превенторы, и экстроперы, несмотря на все их экстраординарные возможности и способности, до сих пор остаются людьми.
Да, может быть, руководящая роль, к которой так стремится Когниция, вовсе не означает этакой мировой диктатуры. Скорее всего стремление управлять людскими массами вызвано самыми благородными и гуманными побуждениями. Вспомни — «обращение к непреходящим ценностям, к уважению существования себя самого и ближнего своего», «мир на Земле», «царство культуры» и прочие идеалы, о которых делал заметки в своем комп-ноте доктор Прегон. И вполне возможно, что, добившись своего, Когниция действительно сделает все, чтобы возродить цивилизацию на нашей планете и продолжить путь к горизонтам Познания.
Но по какому праву людей исключили из этой схватки за будущее, отняв у них право самим определять, как и куда они должны идти и должны ли идти куда-то вообще?! Почему все эти всемогущие оголтелые гуманисты, кулаками доказывающие друг другу превосходство своих идеалов, решили запереть человечество в золотые клетки Оазисов, как бы приговаривая: вы, ребятки, посидите в теплом уютном уголке, пока мы тут разберемся, кто из нас сильнее. Разве никому из этих драчунов не пришло в голову, что нет большего унижения, чем покорное ожидание слабого, несмышленого малыша, когда за право распоряжаться твоей судьбой дерутся сильные взрослые дяди? Они все предусмотрели, эти люди, получившие могущество богов, но сохранившие в себе чисто человеческие качества. Они даже предугадали, что кому-то из обитателей клеток захочется вырваться на свободу, и они не стали вешать замок на Горизонты. Пусть, мол, пташки вылетят в открытое окно, если им не сидится возле кормушки.
Только пусть потом не сетуют, что на воле им суждено погибнуть, — сами виноваты.
Гарс машинально продолжал нажимать кнопки, и картинки чужой жизни мелькали на экранчике шлема, представляя собой единый коллаж, символизирующий жалкое, позорное существование человечества. В какой-то момент ему удалось включить камеру, транслирующую изображение мертвой поверхности планеты вне Оазисов, и он вздрогнул. В памяти ожили воспоминания о том, как они брели, корчась от болезненных ожогов и борясь с тошнотой, голодом, жаждой и усталостью, по черной равнине, где не было ничего, кроме смертоносного солнечного света и зловещего пепла.
Он щелкнул каким-то переключателем, и камера сменила ракурс.
Гарс с трудом удержался от того, чтобы не вскочить.
По равнине опять шли люди! Их было трое, и даже на расстоянии было видно, как им тяжко приходится. В отличие от Гарса и его спутников, они были лучше подготовлены к походу за Горизонт. Во всяком случае, одеты они были более основательно, у каждого к спине был прикреплен большой зонт для защиты от солнечных лучей, а на груди висел вместительный рюкзак. Время от времени путники останавливались, чтобы утолить жажду — в рюкзаках у них были специальные термосы. При этом они беспомощно озирались, пытаясь увидеть хоть что-то на горизонте, но, видимо, ориентиров для движения не было никаких, и они вновь продолжали свой путь в никуда, вздымая при ходьбе облачка черного пепла.
Гарс скрипнул зубами. Ничего он не может сделать для своих бывших коллег-"горизонтщиков", абсолютно ничего — только смотреть, как они бесцельно плетутся по Мертвой зоне!..
Внезапно земля чуть правее путников вспучилась, и на поверхность вынырнула какая-то штуковина, напоминающая большую блестящую змею. Люди шли, не замечая ее. «Змея» развернулась в их направлении, затвердела, принимая форму толстой трубы, и Гарс догадался, что сейчас произойдет.
— Гады! — прошептал он, затаив дыхание. — Не смейте убивать их, слышите?!
Но его не услышали. А если бы и услышали — вряд ли выполнили бы его просьбу. Потому что все, что двигалось в Мертвой зоне, было потенциальной целью. И если движущийся объект не отвечал на запросы автоматов-идентификаторов, его следовало уничтожить как безусловного противника.
Из трубы сверкнула очередь ослепительных даже при солнечном свете вспышек, и люди, шедшие гуськом друг за другом, упали лицом в пепел. Труба опять превратилась в подобие «змеи» и исчезла под землей. Гарс выждал несколько минут, но лежавшие на равнине не шевелились, и тогда дикая злоба охватила его.
Он содрал с себя шлем и принялся в исступлении колотить кулаками по пульту, пытаясь разбить приборы и панели. Он пинал ногами серую бесчувственную громаду пульта, не ощущая, как по его лицу текут слезы, смешанные с кровью из прокушенной нижней губы.
Вдруг взгляд его упал на большой экран, занимавший почти всю переднюю стену зала, и Гарс обомлел.
На экране виднелось какое-то знакомое помещение, и Гарсу потребовалось немного времени, чтобы опознать в нем комнатку, которую предоставили ему в Когниции. Из-за малых размеров она была похожа на корабельную каюту. Одинокому холостяку в должности лаборанта не положен крупногабаритный жилой отсек. Здесь было самое необходимое — койка, стол, шкаф, встроенный в стену. И даже фальш-окно, за которым был расположен источник дневного света.
В комнате кто-то двигался. И причем чувствовал себя там хозяином. Этот тип, лица которого пока не было видно, потому что он стоял спиной к камере, рылся в столе Гарса так же бесцеремонно и свободно, как роются в своем собственном имуществе, чтобы найти нужную вещь. Перерыв все ящики стола, человек небрежно задвинул их ногой и уселся на кровать, озираясь по сторонам. Когда он потянулся к дверцам шкафа, свет упал на его лицо, и Гарс разглядел, что это был не кто иной, как его наставник и «крестный отец» Джанком Тарраф.
— Сволочь, — пробормотал Гарс, невольно стискивая кулаки. — Какого дьявола ты обыскиваешь мои шмотки? Убирайся, скотина!
Словно услышав его, Тарраф задумчиво покачал головой и вышел из комнаты.
На пульте за спиной Гарса щелкнуло, и на экране. возникло изображение коридора четвертого яруса, где располагались бытовые помещения. Он хорошо просматривался в обе стороны. Потом Гарс увидел свою лабораторию, где в это время Лапорт с горящими ушами изливал на Герта Адамцева свой гнев по поводу «бездарно составленного теста». Затем замелькали виды других помещений Когниции. Некоторые из них были знакомы Гарсу, в других он еще ни разу не бывал.
Он обессиленно плюхнулся обратно в кресло, не отрывая взгляда от экрана, услужливо показывавшего самые отдаленные закоулки подземного филиала. Его поразило, что скрытое наблюдение распространялось и на самих когниторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49