В ней сидел какой-то парень в форменной рубашке, спиной к людям, лицом к эскалатору. Сердце мое дало сбой: неужели это еще один «я»? Но подойдя поближе, я увидел, что ошибся: дежурный отличался от меня и возрастом, и ростом, и лицом. Белобрысый тип, которого раньше я никогда не встречал.
Оказавшись рядом с кабиной, я, повинуясь безотчетному импульсу, стукнул в липкое стекло костяшками пальцев. Белобрысый повернулся и с удивленным видом приоткрыл дверь:
— Чего надо?
Грубиян. И куда только смотрит незабвенная Гузель Валеевна?
— Извините, — вслух сказал я парню, — а вы давно здесь работаете?
Его белесые брови взметнулись еще выше: видимо, не ожидал такого вопроса. Небось ждал, что я спрошу его, как куда-нибудь проехать — обычно пассажиры принимают дежурных у эскалатора за бесплатное справочное бюро.
— А что? — ответил он вопросом на вопрос.
— Случайно, не помните парня, который тут до вас работал? Его фамилия — Ардалин...
Белобрысый покрутил головой:
— Нет, не помню. А что?
Надоел ты мне своим ачтоканием, дружок. Лучше бы вызвал ремонтную бригаду, чтобы проверили ведущие шестерни — разве не слышишь, как они попискивают?
— А Линючка... то есть Линючева у вас работает?
— Да, работает, — недоуменно подтвердил парень. — Только сегодня не ее смена. А...
Нет уж, еще раз задать твой излюбленный вопрос я не дам.
— Передавайте ей привет, — сказал я. — От Алика Ардалина.
И шагнул на эскалатор, оставив парня в полной растерянности.
Вот так. И что я выяснил? Ничего существенного. Только то, что и в этой реальности существует Гузель Валеевна и что работает она на той же станции метрополитена. Если парень пришел после моего увольнения, то он мог и не знать о том, что работал тут до него один придурок, который в один прекрасный день ушел прямо с работы и больше не вернулся. Наверное, надежнее всего было бы зайти в отдел кадров, но тогда надо тащиться на конечную станцию, а где гарантия, что меня там встретят с распростертыми объятиями?
Эскалатор закончился, и я сошел с него и двинулся по переходу на соседнюю станцию, с любопытством вглядываясь в лица женщин, торгующих газетами, очками, косметикой и прочими жизненно необходимыми товарами. Никого из старых знакомых я не обнаружил, но и это был не показатель: мало ли что могло приключиться за те два года, что я отсутствовал? Наверное, те, кого я знал, поувольнялись, а на их место пришли другие...
И тут я остановился, как вкопанный.
Вальяжно помахивая дубинкой-шокером, навстречу мне вразвалочку шествовал сержант Миша. Все такой же, каким я его знал, только заметно располнел да взгляд его стал ещё суровее и бдительнее. Фуражка небрежно сдвинута на затылок, пухлощекое лицо светится служебным рвением.
Bот и проверим, узнает ли он меня.
Однако Миша лишь скользнул по мне беглым взглядом и, видимо, не найдя ничего подозрительного в человеке, одетом вполне прилично и даже при галстуке, отвернулся.
— Привет, Миш, — сами собой произнесли мои губы, когда сержант поравнялся со мной. — Ну, как служится?
Миша развернулся всем корпусом ко мне и оглядел меня с головы до ног.
— Не понял, — протянул он. — Это вы мне, гражданин?
— Тебе, тебе, — подтвердил я. — Не узнаешь, что ли? Алька Ардалин я, когда-то дежурил у эскалатора нижней станции...
Миша нахмурил белесые брови.
— Извините, — пожал он плечами, — не припоминаю. Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
Рассказать ему, что ли, как зовут его жену, где он живёт и прочие подробности его личной жизни, чтобы доказать, что я не ошибаюсь? А зачем? И так ясно, что он меня никогда раньше не видел.
— Возможно, — согласился я. — Во всяком случае, вы очень похожи на одного моего знакомого милиционера...
И пошел дальше.
Спиной я чувствовал на себе прожигающий до костей взгляд своего бывшего знакомого. Еще, чего доброго, попросит документики предъявить — наверное, я ему показался очень подозрительным типом.
Но Миша меня не окликнул.
Глава 13
Выйдя из автобуса, я спустился в подземный переход, чтобы перейти улицу, — и тут меня ждал еще один сюрприз.
Стоя возле стены со своим неизменным магнитофончиком, слепой старик пел про горную лаванду, и стояла перед ним все та же кепка с россыпью сердобольной мелочи.
Вот тебе наглядное подтверждение того, что мир тут все-таки чуточку изменился. Только как определить, до какой степени? Если допустить, что изменения эти связаны только с тобой, то при чем тут он, этот слепой певец, не имевший в твоей прошлой жизни к тебе никакого отношения? Неужели твоя и его судьбы связаны каким-то мистическим образом, и выходит, что в его смерти в том мире виновен ты? Нет, косвенно ты, конечно, виновен, потому что не остановил вовремя подонков с ножом, не вспугнул их, не заорал, не затеял драку. Но ведь не ты же воткнул старику нож под ребро!..
Черт знает, что отсюда следует. По этой версии получается, что я-прошлый влиял на все, что меня окружало, и теперь, когда я стал другим, то и люди, с которыми я когда-то соприкасался, тоже стали другими?
Я покрутил недоверчиво головой, но, проходя мимо старика, не удержался и бросил ему в кепку-дароносицу крупную купюру. Словно тем самым пытался замолить свою вину перед ним, выпросить прощение за то, что не заступился перед ним в другой своей жизни.
На другой стороне улицы, рядом с автобусной остановкой, имелись прозрачные пузыри телефонов-автоматов, и я нашарил в кармане телефонную карту, приобретенную загодя в метро.
Раз пошла такая пьянка, то почему бы не позвонить по тем номерам, которые сохранились в памяти из прежнего круга бытия?
Первой в этой очереди была, разумеется, моя сестра Алка.
В трубке долго слышались гудки вызова, потом ответил старушечий голос:
— Алло?
— Извините, — несколько обалдело сказал я. — А Алла дома?
— Какая еще Алла? — раздраженно прошамкала трубка. — нет здесь никакой Аллы и никогда не было!
— A это номер 340-79-80? — уточнил я.
— Да, но Аллы здесь нет, — сердито отрезала трубка. — Советую вам обратиться в справочную, молодой человек! Или позвонить на телевидение!
— Зачем? — слегка офигел я.
— Там вам скажут номер Аллы Пугачевой! — послышалось в трубке, и сразу пошли гудки отбоя.
Оказывается, бабульки тоже способны на приколы.
Зачем я позвонил в компьютерную фирму, где директором был Лелик.
Ответил мне приятный женский голос:
— Здравствуйте, фирма Пэ-Тэ-Эс, служба технической поддержки.
— Извините, а Ксюшу можно?
— Одну минуточку, сейчас я вас переключу.
Мелодичная заставка, потом — знакомый голосок:
— Алло?
— Ксюша, привет, — сказал я. — Это я, Алька Ардалин.
— Простите, кто? — вежливо удивились в трубке.
Все было ясно, и можно было бы не продолжать разговор, но я вспомнил, как тот же милый голосок говорил когда-то: «Он и раньше отличался нечестностью, но такой подлости от него я никак не ожидала».
— Дело в том, что у меня компьютер забарахлил, девушка, — сказал я.
— Обратитесь в службу технической поддержки.
— А вы мне не можете помочь?
— Ну, я не знаю, — засмущалась Ксюша. — А что именно у вас не работает?
— Память, — сказал я. — Видно, «мозгов» не хватает...
— А в чем это проявляется?
— Никто меня не узнаёт, — сказал я.
И повесил трубку.
Чем ближе я подходил к дому — своему _настоящему дому, а не тому, который считался здесь моим местом жительства, — тем все больше испытывал странное волнение. Будто вернулся сюда после длительного отсутствия. А ведь, если вдуматься, еще вчера я безвылазно жил здесь и, наверное, закончил свое первое пребывание на этом свете.
Дверь квартиры оказалась не такой, какой она была у меня. Обычная деревянная и довольно обшарпанная дверь.
Наверное, не имело смысла звонить. Наверняка здесь живут люди, которые никогда не слышали об Алике Ардалине.
Но, повинуясь безотчетному импульсу, я все-таки трижды нажал кнопку звонка.
Дверь долго не открывалась, а когда все-таки открылась, я оцепенел.
— Ну, что уставился, будто не узнаешь? — спросила Алка.
И в самом деле — не узнаю, хотел сказать я, но губы мои словно склеились.
Она была не той благополучной обывательницей, которой я привык ее видеть раньше. На ней были какая-то грязная желтая футболка с дыркой под мышкой, юбка дерюжного цвета, затасканные шлепанцы. Мешки под глазами, нездоровый цвет лица, всклокоченные, давно не мытые волосы... И сигарета в манерно отставленной руке.
— Ну, заходи, коли пришел, братан, — усмехнулась она.
Я вошел в прихожую (бывшую _мою прихожую), и в нос ударил запах несвежего белья и чего-то несъедобного, явно подгоревшего в процессе приготовления.
Нет, все-таки это была не моя квартира. Мебель здесь была совсем другая, только телевизор, который остался от родителей, имел место под пыльной серой салфеткой.
— Каким ветром тебя ко мне занесло? — спросила сестра, небрежно гася окурок в консервной банке, стоявшей на тумбочке в прихожей. — Неужто со своей Светкой полаялся? Если так, то учти — у меня места для тебя нету, понял? Я — женщина одинокая и пока еще свободная... — Она вдруг пошатнулась, и только теперь я понял, что она под градусом.
— Алка, — потрясенно сказал я. — Что с тобой?
— Ничего, — мотнула она головой. — Все в порядке... Просто с работы поперли ни за что ни про что. Этот хрен моржовый, чтоб ему!.. Не устраивает его, видите ли, что я покупателям не говорю «добрый день». А с какой стати я должна перед всякими придурками лебезить, а?
Бог ты мой, значит, в этой реальности она работает в торговле! Точнее — работала...
— Ладно, что мы тут стоим? — махнула рукой Алка. — Пошли на кухню... отметим твой приезд... А то бог знает сколько уже не виделись. И все из-за этой твоей стервозницы и ее мамашки. Говорила я тебе, Алька, не женись ты на этой дуре — нет, не послушался...
На кухне был почти тот же беспорядок, который имел место и в мою бытность здесь. С той лишь разницей, что пустые бутылки стояли не на полу, а на подоконнике.
— Что будешь пить? — спросила Алка, залезая в холодильник. — Хотя подожди, кажется, у меня только портвейн остался...
— А кофе у тебя есть? — спросил я.
Она погремела банками на полке.
— Тебе повезло. На донышке еще есть немного.
Она принялась разжигать газ и заливать воду в чайник, а я смотрел на нее, и что-то щемило внутри меня.
— Кстати, — спросила вдруг она, не оборачиваясь, — Как у тебя с деньгами? Не займешь немного, а то я — на мели...
— Конечно, — торопливо сказал я и полез за бумажником. — Тысячи хватит?
Она смотрела на меня так, словно не верила своим глазам. Потом лицо ее вдруг исказилось, и на глаза набежали слезы.
— Ты чего, Ал? — спросил я. — Что-то не так?
— А, не обращай внимания, Алька, — махнула рукой Алла, смахивая украдкой слезу. — Просто ты сегодня какой-то не такой как всегда. Обычно от тебя доброго слова не дождешься. Сразу пилить начинаешь: такая я да сякая. А теперь хоть впервые за много лет по-человечески ко мне относишься...
Она опять всхлипнула.
— Ну-ну, — сказал я, не зная, что делать. — Не плачь, сестренка. Лучше расскажи, как ты попала в мою квартиру.
Слезы на ее глазах вмиг высохли.
— В твою квартиру? Ты что — сдурел? С каких это пор она стала твоей?
Вот черт, подумал я. Дернуло же тебя проговориться, болван!..
— Прости, я не так выразился... Ты давно здесь живешь?
— Будто ты сам не знаешь!
— Я... я не помню, Ал.
Она подозрительно уставилась на меня не обращая внимания на свисток закипевшего чайника.
— Как это — не помнишь?
И тогда я решил рассказать ей все.
В конце концов, в этом мире она оставалась моим единственным родным человеком.
Сестра слушала меня, не перебивая, Подперев голову кулаком и время от времени прикладываясь к стакану с портвейном.
А когда я закончил, прищурилась и сказала:
— Слушай, Алька, ты что — совсем за дуру меня принимаешь? Думаешь, мне можно любую лапшу на уши повесить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Оказавшись рядом с кабиной, я, повинуясь безотчетному импульсу, стукнул в липкое стекло костяшками пальцев. Белобрысый повернулся и с удивленным видом приоткрыл дверь:
— Чего надо?
Грубиян. И куда только смотрит незабвенная Гузель Валеевна?
— Извините, — вслух сказал я парню, — а вы давно здесь работаете?
Его белесые брови взметнулись еще выше: видимо, не ожидал такого вопроса. Небось ждал, что я спрошу его, как куда-нибудь проехать — обычно пассажиры принимают дежурных у эскалатора за бесплатное справочное бюро.
— А что? — ответил он вопросом на вопрос.
— Случайно, не помните парня, который тут до вас работал? Его фамилия — Ардалин...
Белобрысый покрутил головой:
— Нет, не помню. А что?
Надоел ты мне своим ачтоканием, дружок. Лучше бы вызвал ремонтную бригаду, чтобы проверили ведущие шестерни — разве не слышишь, как они попискивают?
— А Линючка... то есть Линючева у вас работает?
— Да, работает, — недоуменно подтвердил парень. — Только сегодня не ее смена. А...
Нет уж, еще раз задать твой излюбленный вопрос я не дам.
— Передавайте ей привет, — сказал я. — От Алика Ардалина.
И шагнул на эскалатор, оставив парня в полной растерянности.
Вот так. И что я выяснил? Ничего существенного. Только то, что и в этой реальности существует Гузель Валеевна и что работает она на той же станции метрополитена. Если парень пришел после моего увольнения, то он мог и не знать о том, что работал тут до него один придурок, который в один прекрасный день ушел прямо с работы и больше не вернулся. Наверное, надежнее всего было бы зайти в отдел кадров, но тогда надо тащиться на конечную станцию, а где гарантия, что меня там встретят с распростертыми объятиями?
Эскалатор закончился, и я сошел с него и двинулся по переходу на соседнюю станцию, с любопытством вглядываясь в лица женщин, торгующих газетами, очками, косметикой и прочими жизненно необходимыми товарами. Никого из старых знакомых я не обнаружил, но и это был не показатель: мало ли что могло приключиться за те два года, что я отсутствовал? Наверное, те, кого я знал, поувольнялись, а на их место пришли другие...
И тут я остановился, как вкопанный.
Вальяжно помахивая дубинкой-шокером, навстречу мне вразвалочку шествовал сержант Миша. Все такой же, каким я его знал, только заметно располнел да взгляд его стал ещё суровее и бдительнее. Фуражка небрежно сдвинута на затылок, пухлощекое лицо светится служебным рвением.
Bот и проверим, узнает ли он меня.
Однако Миша лишь скользнул по мне беглым взглядом и, видимо, не найдя ничего подозрительного в человеке, одетом вполне прилично и даже при галстуке, отвернулся.
— Привет, Миш, — сами собой произнесли мои губы, когда сержант поравнялся со мной. — Ну, как служится?
Миша развернулся всем корпусом ко мне и оглядел меня с головы до ног.
— Не понял, — протянул он. — Это вы мне, гражданин?
— Тебе, тебе, — подтвердил я. — Не узнаешь, что ли? Алька Ардалин я, когда-то дежурил у эскалатора нижней станции...
Миша нахмурил белесые брови.
— Извините, — пожал он плечами, — не припоминаю. Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
Рассказать ему, что ли, как зовут его жену, где он живёт и прочие подробности его личной жизни, чтобы доказать, что я не ошибаюсь? А зачем? И так ясно, что он меня никогда раньше не видел.
— Возможно, — согласился я. — Во всяком случае, вы очень похожи на одного моего знакомого милиционера...
И пошел дальше.
Спиной я чувствовал на себе прожигающий до костей взгляд своего бывшего знакомого. Еще, чего доброго, попросит документики предъявить — наверное, я ему показался очень подозрительным типом.
Но Миша меня не окликнул.
Глава 13
Выйдя из автобуса, я спустился в подземный переход, чтобы перейти улицу, — и тут меня ждал еще один сюрприз.
Стоя возле стены со своим неизменным магнитофончиком, слепой старик пел про горную лаванду, и стояла перед ним все та же кепка с россыпью сердобольной мелочи.
Вот тебе наглядное подтверждение того, что мир тут все-таки чуточку изменился. Только как определить, до какой степени? Если допустить, что изменения эти связаны только с тобой, то при чем тут он, этот слепой певец, не имевший в твоей прошлой жизни к тебе никакого отношения? Неужели твоя и его судьбы связаны каким-то мистическим образом, и выходит, что в его смерти в том мире виновен ты? Нет, косвенно ты, конечно, виновен, потому что не остановил вовремя подонков с ножом, не вспугнул их, не заорал, не затеял драку. Но ведь не ты же воткнул старику нож под ребро!..
Черт знает, что отсюда следует. По этой версии получается, что я-прошлый влиял на все, что меня окружало, и теперь, когда я стал другим, то и люди, с которыми я когда-то соприкасался, тоже стали другими?
Я покрутил недоверчиво головой, но, проходя мимо старика, не удержался и бросил ему в кепку-дароносицу крупную купюру. Словно тем самым пытался замолить свою вину перед ним, выпросить прощение за то, что не заступился перед ним в другой своей жизни.
На другой стороне улицы, рядом с автобусной остановкой, имелись прозрачные пузыри телефонов-автоматов, и я нашарил в кармане телефонную карту, приобретенную загодя в метро.
Раз пошла такая пьянка, то почему бы не позвонить по тем номерам, которые сохранились в памяти из прежнего круга бытия?
Первой в этой очереди была, разумеется, моя сестра Алка.
В трубке долго слышались гудки вызова, потом ответил старушечий голос:
— Алло?
— Извините, — несколько обалдело сказал я. — А Алла дома?
— Какая еще Алла? — раздраженно прошамкала трубка. — нет здесь никакой Аллы и никогда не было!
— A это номер 340-79-80? — уточнил я.
— Да, но Аллы здесь нет, — сердито отрезала трубка. — Советую вам обратиться в справочную, молодой человек! Или позвонить на телевидение!
— Зачем? — слегка офигел я.
— Там вам скажут номер Аллы Пугачевой! — послышалось в трубке, и сразу пошли гудки отбоя.
Оказывается, бабульки тоже способны на приколы.
Зачем я позвонил в компьютерную фирму, где директором был Лелик.
Ответил мне приятный женский голос:
— Здравствуйте, фирма Пэ-Тэ-Эс, служба технической поддержки.
— Извините, а Ксюшу можно?
— Одну минуточку, сейчас я вас переключу.
Мелодичная заставка, потом — знакомый голосок:
— Алло?
— Ксюша, привет, — сказал я. — Это я, Алька Ардалин.
— Простите, кто? — вежливо удивились в трубке.
Все было ясно, и можно было бы не продолжать разговор, но я вспомнил, как тот же милый голосок говорил когда-то: «Он и раньше отличался нечестностью, но такой подлости от него я никак не ожидала».
— Дело в том, что у меня компьютер забарахлил, девушка, — сказал я.
— Обратитесь в службу технической поддержки.
— А вы мне не можете помочь?
— Ну, я не знаю, — засмущалась Ксюша. — А что именно у вас не работает?
— Память, — сказал я. — Видно, «мозгов» не хватает...
— А в чем это проявляется?
— Никто меня не узнаёт, — сказал я.
И повесил трубку.
Чем ближе я подходил к дому — своему _настоящему дому, а не тому, который считался здесь моим местом жительства, — тем все больше испытывал странное волнение. Будто вернулся сюда после длительного отсутствия. А ведь, если вдуматься, еще вчера я безвылазно жил здесь и, наверное, закончил свое первое пребывание на этом свете.
Дверь квартиры оказалась не такой, какой она была у меня. Обычная деревянная и довольно обшарпанная дверь.
Наверное, не имело смысла звонить. Наверняка здесь живут люди, которые никогда не слышали об Алике Ардалине.
Но, повинуясь безотчетному импульсу, я все-таки трижды нажал кнопку звонка.
Дверь долго не открывалась, а когда все-таки открылась, я оцепенел.
— Ну, что уставился, будто не узнаешь? — спросила Алка.
И в самом деле — не узнаю, хотел сказать я, но губы мои словно склеились.
Она была не той благополучной обывательницей, которой я привык ее видеть раньше. На ней были какая-то грязная желтая футболка с дыркой под мышкой, юбка дерюжного цвета, затасканные шлепанцы. Мешки под глазами, нездоровый цвет лица, всклокоченные, давно не мытые волосы... И сигарета в манерно отставленной руке.
— Ну, заходи, коли пришел, братан, — усмехнулась она.
Я вошел в прихожую (бывшую _мою прихожую), и в нос ударил запах несвежего белья и чего-то несъедобного, явно подгоревшего в процессе приготовления.
Нет, все-таки это была не моя квартира. Мебель здесь была совсем другая, только телевизор, который остался от родителей, имел место под пыльной серой салфеткой.
— Каким ветром тебя ко мне занесло? — спросила сестра, небрежно гася окурок в консервной банке, стоявшей на тумбочке в прихожей. — Неужто со своей Светкой полаялся? Если так, то учти — у меня места для тебя нету, понял? Я — женщина одинокая и пока еще свободная... — Она вдруг пошатнулась, и только теперь я понял, что она под градусом.
— Алка, — потрясенно сказал я. — Что с тобой?
— Ничего, — мотнула она головой. — Все в порядке... Просто с работы поперли ни за что ни про что. Этот хрен моржовый, чтоб ему!.. Не устраивает его, видите ли, что я покупателям не говорю «добрый день». А с какой стати я должна перед всякими придурками лебезить, а?
Бог ты мой, значит, в этой реальности она работает в торговле! Точнее — работала...
— Ладно, что мы тут стоим? — махнула рукой Алка. — Пошли на кухню... отметим твой приезд... А то бог знает сколько уже не виделись. И все из-за этой твоей стервозницы и ее мамашки. Говорила я тебе, Алька, не женись ты на этой дуре — нет, не послушался...
На кухне был почти тот же беспорядок, который имел место и в мою бытность здесь. С той лишь разницей, что пустые бутылки стояли не на полу, а на подоконнике.
— Что будешь пить? — спросила Алка, залезая в холодильник. — Хотя подожди, кажется, у меня только портвейн остался...
— А кофе у тебя есть? — спросил я.
Она погремела банками на полке.
— Тебе повезло. На донышке еще есть немного.
Она принялась разжигать газ и заливать воду в чайник, а я смотрел на нее, и что-то щемило внутри меня.
— Кстати, — спросила вдруг она, не оборачиваясь, — Как у тебя с деньгами? Не займешь немного, а то я — на мели...
— Конечно, — торопливо сказал я и полез за бумажником. — Тысячи хватит?
Она смотрела на меня так, словно не верила своим глазам. Потом лицо ее вдруг исказилось, и на глаза набежали слезы.
— Ты чего, Ал? — спросил я. — Что-то не так?
— А, не обращай внимания, Алька, — махнула рукой Алла, смахивая украдкой слезу. — Просто ты сегодня какой-то не такой как всегда. Обычно от тебя доброго слова не дождешься. Сразу пилить начинаешь: такая я да сякая. А теперь хоть впервые за много лет по-человечески ко мне относишься...
Она опять всхлипнула.
— Ну-ну, — сказал я, не зная, что делать. — Не плачь, сестренка. Лучше расскажи, как ты попала в мою квартиру.
Слезы на ее глазах вмиг высохли.
— В твою квартиру? Ты что — сдурел? С каких это пор она стала твоей?
Вот черт, подумал я. Дернуло же тебя проговориться, болван!..
— Прости, я не так выразился... Ты давно здесь живешь?
— Будто ты сам не знаешь!
— Я... я не помню, Ал.
Она подозрительно уставилась на меня не обращая внимания на свисток закипевшего чайника.
— Как это — не помнишь?
И тогда я решил рассказать ей все.
В конце концов, в этом мире она оставалась моим единственным родным человеком.
Сестра слушала меня, не перебивая, Подперев голову кулаком и время от времени прикладываясь к стакану с портвейном.
А когда я закончил, прищурилась и сказала:
— Слушай, Алька, ты что — совсем за дуру меня принимаешь? Думаешь, мне можно любую лапшу на уши повесить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73