— Украсим алтарь и закажем новую крестильную купель, — улыбается Дракула. — Приглашайте лучших мастеров. Плачу за все, и еще останется довольно на мою гробницу.
— Вашу гробницу, господин? — переспрашивает монах, почтительно потупив взгляд.
— Да, преподобный. — Рука князя снова гладит рукоять меча. — Я все обдумал. Похороните меня под алтарем и положите мраморную плиту. Не сомневаюсь, что вы отпоете меня как надо. Пожалуй, для такого случая пригласите второй хор певчих.
Настоятель согласно наклоняет голову, но его тревожит лицо собеседника, расчетливый блеск его глаз.
— И еще одно распоряжение — запомните его хорошенько. Пусть на могильной плите нарисуют мой портрет, и никаких крестов.
Потрясенный настоятель поднимает взгляд.
— Как же без креста, господин?
— Без креста, — твердо повторяет князь, глядя прямо в глаза монаху, и тот не осмеливается спорить. Но он — духовный отец этого человека, и, выждав минуту, он заговаривает снова.
— Все могилы отмечены знаком страданий Спасителя нашего, и вам подобает та же честь.
Лицо Дракулы омрачается.
— Я не намерен долго оставаться в плену у смерти, — тихо говорит он.
— Есть лишь один способ избежать смерти, — храбро возражает монах, — милостью Спасителя нашего, дарующего нам жизнь вечную.
Несколько минут Дракула смотрит в лицо настоятелю, и тот не дерзает отвести взгляд.
— Может, и так, — наконец говорит он. — Но мне недавно встретился один человек, купец, побывавший в западных монастырях. Он рассказал, что в Галлии есть место — старейшая из церквей в нашей части света, — где монахи нашли тайное средство пережить смерть. Он предложил продать мне их тайну, записанную им в книгу. Настоятель содрогается.
— Храни нас Бог от подобных ересей, — поспешно произносит он. — Я уверен, сын мой, что ты устоял перед искушением.
Дракула усмехается:
— Вы ведь знаете, как я люблю книги.
— Есть лишь одна истинная Книга, которую следует любить всем сердцем и всей душой.
Но, говоря это, монах не смеет отвести взгляд от изрезанной шрамами руки князя, играющей драгоценной рукоятью меча. На мизинце этой руки — кольцо; и настоятель, не глядя, может описать изображенный на этом кольце символ — свирепого зверя.
— Но довольно об этом. — К облегчению настоятеля, его собеседник, видимо, утомлен спором и легко поднимается на ноги. — Я хочу повидать ваших писцов. У меня для них особое поручение.
Они входят в тесный скрипториум, где трое монахов по старинке вручную переписывают манускрипты, а четвертый вырезает буквы, чтобы отпечатать страницу «Жития святого Антония». Печатный пресс стоит в углу. Это первый печатный стан в Валахии, и Дракула с гордостью гладит его крышку тяжелой широкой ладонью. Старший из писцов, стоя у пресса, чертит резцом по деревянной доске. Дракула склоняется над ней.
— И что это будет, отец?
— Святой Михаил, поражающий дракона, ваша милость, — лепечет старый монах, поднимая на князя подслеповатые глаза под кустистыми белыми бровями.
— Вырежи лучше дракона, поражающего неверных, — хмыкает Дракула.
Старик кивает, однако настоятель снова содрогается.
— У меня есть для вас новая работа, — говорит резчику Дракула. — Набросок я оставлю у отца настоятеля.
Выйдя на солнечный двор, он останавливается.
— Я задержусь, чтобы послушать службу и принять у вас причастие, — улыбаясь, говорит он настоятелю. — Найдется у вас для меня постель в келье на одну ночь?
— Всегда найдется, господин. Сей дом Господа — ваш дом.
— А теперь поднимемся на мою башню.
Настоятелю хорошо знаком этот обычай покровителя монастыря: он любит озирать озеро и его берега с высшей точки монастыря, подобно часовому, высматривающему врага. И тому есть веские причины, думает настоятель. Турки много лет охотятся за его головой, король Венгерский ненавидит его, и собственные бояре тоже боятся и ненавидят своего повелителя. Кто не враг ему, помимо населяющих этот остров? Настоятель медленно поднимается вслед за ним по винтовой лестнице, заранее готовя себя принять первый удар колокольного звона. Скоро зазвонят к службе, а здесь, на колокольне, звон бьет прямо в уши.
В куполе колокольни пробиты длинные окна на все стороны света. Когда монах добирается до верхней площадки, Дракула уже стоит на своем любимом месте, глядя вдаль, на озеро, и руки сцеплены у него за спиной: обычная поза, когда он обдумывает или задумывает что-то. Настоятелю случалось видеть, как он стоит, заложив руки за спину, перед своими воинами, давая указания для завтрашней вылазки. Он совсем не похож на человека, со всех сторон окруженного опасностями, — этот воевода, которого ежечасно подстерегает смерть, которому следовало бы ежечасно думать о спасении души. Нет, думает настоятель, он выглядит так, словно весь мир лежит у его ног.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108