Элен первой опустила взгляд, насупилась. Я понимал, что девушка гадает, как ее занесло в такую ситуацию и что все это значит. Гладко причесанные волосы у нее на макушке блестели, как черное дерево: сегодня она опять была без шляпки.
— Он искал вас, — тихо произнес я.
— А может быть, вас? — Она подняла зажатый в руке конверт.
— У меня появилась странная мысль, — медленно проговорил я. — Не знает ли он, где Росси?
Элен снова нахмурилась.
— Ни одна мысль не кажется пока особенно разумной, так почему бы и нет? — пробормотала она.
— Я не могу позволить вам вернуться в библиотеку. Или к себе. Он будет сторожить и у общежития.
— Не можете позволить?.. — в голосе послышались раскаты далекой грозы.
— Прошу вас, мисс Росси. Вы хотите тоже исчезнуть? Она помолчала, а затем насмешливо проговорила:
— И каким же образом вы намерены меня защитить? Мне вспомнилось ее странное детство, побег в Венгрию еще во чреве матери, политические интриги, позволившие девушке выбраться в другую половину мира ради научной мести. Если, конечно, ее рассказ был правдив.
— У меня есть идея, — медленно продолжал я. — Я понимаю, что это… не соответствует приличиям, но мне станет легче, если вы мне уступите. Мы можем найти в этой церкви кое-какие… амулеты…
Она подняла бровь.
— Свечи, крестики, что-нибудь такое… и купим чеснока по дороге домой… я хочу сказать, ко мне…
Брови поднялись еще выше.
— Я хотел сказать, если вы согласились бы проводить меня и… мне завтра нужно будет уехать, но вы могли бы…
— Поспать у вас на кушетке?
Она уже надела перчатки и скрестила руки на груди. Я покраснел до ушей.
— Я не могу отпустить вас домой, зная, что там вас станут искать. И в библиотеку, конечно, тоже. А нам надо многое обсудить. Я хотел спросить, почему вы думаете, что ваша матушка…
— Все это можно обсудить и здесь, — возразила она холодно, как мне показалось. — Что касается библиотекаря, не думаю, что он сумеет проникнуть в мою комнату, разве только… — Кажется, у нее на подбородке появилась маленькая ямочка. Или это от саркастической улыбки? — Разве только он уже научился оборачиваться нетопырем. Видите ли, наша матрона не допускает в общежитие вампиров. И мужчин, между прочим, тоже. Кроме того, я надеюсь, что он вернется за мной в библиотеку.
— Надеетесь? — поразился я.
— Он, конечно, не стал бы говорить с нами здесь, в церкви. Возможно, он поджидает нас снаружи. Я брошу ему кость… — Она снова удивила меня свободным владением английским. — Он покушается на мое право пользования библиотекой, а вы полагаете, что он может знать что-то о моем… профессоре Росси. Почему бы не дать ему меня выследить? А по дороге можем побеседовать о моей матушке.
Должно быть, я выглядел ужасно растерянным, потому что Элен вдруг рассмеялась, блеснув ровными белыми зубками.
— Ну, Пол, не кинется же он на вас среди бела дня!
ГЛАВА 21
Около церкви мы библиотекаря не увидели. Прогулочным шагом мы направились к библиотеке. У меня гулко билось сердце, но Элен держалась спокойно. В карманах у нас лежало по маленькому распятию, купленному при входе в церковь: «Возьми и оставь четвертак». Элен, к моему разочарованию, не заговорила о матери. Мне казалось, что она просто временно снисходит к моему безумию и задумала потихоньку улизнуть, едва мы попадем в читальный зал, но девушка снова удивила меня.
— Он опять здесь, — тихо заметила она в двух кварталах от церкви. — Я заметила, когда мы сворачивали. Не оглядывайтесь.
Я подавил готовое вырваться восклицание, и мы пошли дальше.
— Я поднимусь наверх, — сказала Элен. — Скажем, на седьмой этаж. Там уже тихо. Вы за мной не ходите. Он скорее пойдет за мной, если вас рядом не будет: вы сильнее его.
— Ничего подобного вы не сделаете! — пробормотал я, — Я, а не вы, занимаюсь поисками Росси.
— Ошибаетесь, Росси занимаюсь именно я, — так же тихо огрызнулась она. — И пожалуйста, не думайте, что я делаю это ради вас, мистер Голландский купец.
Я покосился на нее сбоку. Понемногу я начал привыкать к ее резким шуткам, и складка губ показалась мне насмешливой, почти игривой.
— Хорошо. Но я прослежу за ним и, если вы попадете в беду, смогу сразу оказаться рядом.
У дверей библиотеки мы расстались, изобразив дружеское прощание.
— Удачи в работе, мистер Голландец, — улыбнулась Элен, протягивая мне руку в перчатке.
— И вам, мисс…
— Тсс! — шепнула она и отошла. Я скрылся за стойку каталога и для виду вытащил наугад один из ящичков. Мне попался «Бен Гур — Бенедектин». Склонившись над карточками, я поглядывал на стол дежурного: Элен выписывала пропуск в фонды. Ее стройная черная спина была демонстративно обращена к длинному нефу библиотеки. Затем я увидел и библиотекаря, крадущегося вдоль дальней стены, под прикрытием стоек каталога. Когда Элен вошла в двери фондов, он успел уже добраться до «Е». Дверь была моей доброй знакомой, я чуть не каждый день проходил в нее, но никогда ее проем не разверзался так многозначительно, как теперь перед Элен. Вход в фонды оставался открыт целый день, но вахтер проверял пропуска у каждого входящего. Библиотекарь задержался у следующей буквы, затем нашарил что-то в кармане пиджака — должно быть, свой пропуск сотрудника, взмахнул карточкой перед вахтером и скрылся за дверью.
Я бросился к дежурной.
— Прошу вас, мне нужен пропуск в фонды.
Незнакомая дежурная писала ужасно медленно — мне показалось, прошла целая вечность, пока ее полная рука протянула мне желтый листок пропуска. Наконец-то и я прошел в ту же дверь и начал осторожный подъем по ступеням. Между металлическими ступеньками с каждого этажа виден был один пролет вверх — но не более того. Библиотекарь уже скрылся из виду, и я не слышал его шагов. Я миновал второй этаж — экономику и социологию. На третьем тоже было пустынно, только пара студентов занимались в своих отсеках. На четвертом я начал всерьез беспокоиться. Слишком уж было тихо. Нельзя было позволять Элен разыгрывать из себя наживку. Мне вспомнилась история Хеджеса — друга Росси, и я ускорил шаг. Пятый этаж — археология и антропология. Полно студентов, занятия какой-то группы младшекурсников: записывают, тихонько переговариваются. На душе у меня стало легче: ни здесь, ни этажом выше нет места тайным преступлениям. На шестом этаже я услышал над головой шаги, а на седьмом — в отделе истории — остановился, задумавшись, как войти, не выдавая своего присутствия.
Но этот этаж я знал как свои пять пальцев: это были мои владения, и я мог бы расхаживать здесь с закрытыми глазами, не задев ни единого стула, не зацепив плечом ряды не умещавшихся на полке фолиантов. Сперва все казалось так же тихо, как на других этажах, но, прислушавшись, я уловил в углу за отсеками сдавленные голоса. Голос Элен я узнал сразу, а второй — неприятный скрежещущий голос — наверняка принадлежал библиотекарю. У меня перевернулось сердце. Я понял, что они разговаривают в отделе Средневековья, — я уже подошел так близко, что различал слова, хотя все еще не решался обогнуть последний стеллаж. Они стояли за полками по правую руку от меня.
— Это верно? — враждебно спрашивала Элен. Снова раздался скрежещущий голос:
— Вы не имеете права совать нос в эти книги, мадам.
— В эти книги? Но, кажется, это собственность университета? Кто вы такой, чтобы конфисковывать библиотечные книги?
В голосе библиотекаря смешались злоба и сладкая настойчивость:
— Не надо вам иметь дела с такими книжками. Неподходящее это чтение для молодой леди. Сдайте их сегодня же, и забудем об этом.
— Они вам так необходимы? — Элен говорила раздельно и твердо. — Может быть, дело в профессоре Росси?
Я, скрючившись за стеной английского феодализма, не знал, браниться или кричать «Ура!». Элен несомненно заинтересовалась. Не сочла меня сумасшедшим. И готова мне помогать, пусть даже и в собственных целях.
— Какой профессор? Не понимаю вас! — почти выкрикнул библиотекарь.
— Вам известно, где он сейчас? — резко спросила Элен.
— Мадам, я совершенно не представляю, о чем вы говорите. Однако я настаиваю, чтобы вы вернули книги, необходимые библиотеке для иных целей. И предупреждаю — отказ отразится на вашей научной карьере.
— Неужто? — фыркнула Элен. — Но я никак не могу сейчас вернуть книги. Они нужны мне для важной работы.
— Так я вас заставлю их вернуть. Где они?
Я услышал звук, словно Элен отступила на шаг назад. Я готов был уже вырваться из-за стеллажа и обрушить на голову мерзкого «хорька» фолиант цистерцианского аббатства, но тут Элен зашла с нового козыря.
— Вот что я вам скажу, — предложила она. — Если вы расскажете мне о профессоре Росси, я, может быть, покажу вам одну… — Она выдержала паузу. — Одну карту, которую недавно видела.
Сердце у меня оборвалось с седьмого этажа до самых подвалов. Карту? О чем она только думает? Как могла проговориться о жизненно важных сведениях? Эта карта, если Росси правильно оценил ее значение, самый опасный из наших документов и самый важный. Самый опасный из моих документов, поправился я. Неужели Элен ведет двойную игру? Все мгновенно прояснилось: она надеется воспользоваться картой, чтобы первой добраться до Росси, довести до конца начатое им исследование; она использует меня, чтобы вызнать все, известное ему, опубликовать, сорвать его планы… времени на дальнейшие разоблачения у меня не осталось, потому что библиотекарь взревел:
— Карту! У тебя карта Росси! Убью!
Элен слабо ахнула, затем послышался вскрик и звук глухого удара.
— Убери! — завопил библиотекарь.
Я добрался до него одним прыжком, не касаясь земли. Его головенка ударилась о пол со звуком, от которого перевернулись мозги и у меня в голове. Элен нагнулась надо мной. Она была совсем белой и совершенно спокойной. Серебряный крестик, купленный за двадцать пять центов, свисал из ее руки к лицу плюющегося и брыкающегося человечка. Библиотекарь был слабоват, и через несколько минут возни я прижал его к земле — ценой немалых усилий, потому что и сам проводил время над старинными бумагами, а не в спортзале.
Он обмяк в моих руках, и я прижал ему бедра коленом.
— Росси, — визжал побежденный. — Это нечестно. Была моя очередь! Ради этого я двадцать лет вел поиски.
Он зарыдал — отвратительные, жалкие всхлипывания. Голова его моталась то вправо, то влево, и мне хорошо видны были две ранки над краем воротничка — два неровных прокола. Я старался не касаться их пальцами.
— Где Росси? — зарычал я. — Говорите сейчас же — где он! Что вы с ним сделали?
Элен ближе поднесла к его лицу крестик, и он отвернулся, корчась под моими коленями. Даже в такое время меня поразило, какое действие производит символ веры на эту тварь. Что это — Голливуд, суеверие или история? Но ведь он вошел в церковь, хотя держался поодаль от алтаря и приделов. Мне припомнилось, что даже перед служительницей алтаря он попятился.
— Я его не трогал! Ничего не знаю!
— Еще как знаешь! — Элен нагнулась ниже.
На лице ее была ярость, но щеки белы как мел, и теперь я заметил, что свободной рукой она зажимает горло.
— Элен!
Должно быть, я закричал, но она только отмахнулась, нависнув над библиотекарем.
— Где Росси? Чего ты ждал двадцать лет? Он съежился на полу.
— Положить тебе его на лоб? — пригрозила Элен, опуская распятие.
— Нет! — взвизгнул он. — Я скажу. Росси не хотел. Я хотел. Нечестно. Он взял Росси вместо меня. Взял силой — когда я готов был служить ему по доброй воле, помогать ему, каталогизи… — Он вдруг захлопнул рот.
— Кто? — Я слегка приложил его затылком об пол. — Кто забрал Росси? И где вы его держите?
Элен поднесла ему крестик к самому носу, и человечек всхлипнул.
— Мой повелитель, — прохныкал он.
Элен протяжно вздохнула у меня над ухом и села, откинувшись на пятки, словно брезгливо отстраняясь от его признаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108