.. Она была бойцом, человеком достойным уважения и достойным всей любви, на которую был способен.
Робби наклонился, чтобы поцеловать ее.
Мичи попыталась приподнять плечи, оторвать их от постели. Дикая боль тут же пронзила все ее тело. Она разошлась мощной волной от головы к ногам, затем отступила на мгновение и тут же вернулась такой же мощной волной. Она ослепила Мичи своей мощью. Холодный пот вновь выступил у нее на лбу.
Тогда она пододвинулась ближе к своему мучителю, зная, что он собирается делать. Когда его губы коснулись губ Мичи, она ответила на его поцелуй. Лизнула его губы, затем раскрыла их, теша его ложными надеждами и убаюкивая его бдительность, и вошла языком к нему в рот. Робби расслабился. Он понял, что она любит его так же сильно, как и он ее. Ее язык нежно скользил внутри его рта, перемещаясь по рядам зубов, возвращаясь к губам... Робби открыл рот и полностью отдался этому томительно-страстному поцелую. Он искал своим языком ее язык. Точно так же его собственная душа рвалась навстречу ее душе.
Боль настолько потрясла Робби, склонившегося над распростертым на кровати телом Мичи, что он инстинктивно дернул одной ногой, опрокинув туалетный столик.
Сука! Траханая сука!
Мичи укусила его. Она изо всех сил сжала зубы, погрузив их в мягкую ткань его нижней губы и языка. Ногтями правой руки она полоснула его по лицу, оставив на левой его стороне от уха до подбородка красные борозды, в которых тут же появились капли крови. Она укусила его со всей своей стремительной убывающей силой. Она ощутила у себя во рту вкус его теплой крови и возрадовалась...
Робби вскочил и дважды ударил ее в грудь. От этих мощных, хлестких ударов ее швырнуло обратно спиной на кровать. Изо рта у нее пошла кровь, которая залила ее до того белые зубы и язык. Грудь стала судорожно вздыматься. Ясно было, что ей не хватает воздуха для дыхания. Ее взгляд горел огнем. Она не спускала с него глаз и прожигала его своей ненавистью.
Из всех женщин, с которыми ему приходилось иметь дело, это была первая, которая не показала ему своего страха.
Робби присел на кровать, нагнулся к выпавшему из туалетного столика ящику и достал оттуда целую пачку салфеток. Несколько из них он прижал к своему кровоточащему рту. Он посмотрел вниз на свою одежду. На куртке осталась кровь, но это в конце концов кожа, которую можно отмыть без всякого труда. Как новенькая будет... Взяв из пачки еще несколько салфеток, он принялся тщательно вытирать ими рот Мичи. Она попыталась было не даться, но у нее уже не было сил.
Он силой раздвинул ее губы и челюсти, просунул внутрь пальцы и стал усиленно протирать зубы от крови. Его кровь здесь перемешалась с ее кровью. Когда Мичи сделала неуклюжую попытку укусить его еще раз, Робби просто зажал другой рукой ей нос, перекрывая кислород. Мичи вынуждена была как можно шире открыть рот и стала похожа на пациентку стоматологического кабинета.
Робби убрал окровавленные салфетки к себе в карман. К своему рту он все еще продолжал прижимать отяжелевший от влаги комок. Затем он взял оставшиеся салфетки и стал промокать ими ссадины у себя на лице. Сразу проснулась боль.
Она испортила ему лицо... Она достойна смерти.
Он прошел в гостиную и поднял бутылку шампанского, которая лежала у ножки кресла. Он поднял бутылку на свет. И вправду целая. Робби вернулся в спальню, снял со рта и щек свои примочки, убрал их также в карман куртки и откупорил бутылку. Затем он склонился над Мичи и стал вливать ей шампанское в рот. Это смоет с ее зубов остатки крови, кроме того делу послужит.
Таким образом он заставил ее выпить всю бутылку.
Затем он поставил бутылку на пол, выпрямился и стал расстегивать свои штаны.
В начальные планы изнасилование не входило, но она оказала такое зверское сопротивление, укусила его!.. Теперь уже ничто на земле не могло остановить его от того, чтобы взять ее.
Все произошло очень быстро. Он был очень возбужден и не мог себя сдерживать, затягивая акт и усугубляя наслаждение. К тому же вновь пошла кровь изо рта и пришлось сделать еще одну «промокашку» из салфеток. Поддерживать ее рукой на месте и одновременно трахать женщину — нелегкое занятие. Пару раз салфетки едва не выпали из рук.
Тем не менее, наслаждение, которое он испытал при оргазме, было удивительно острым, мощным. Дрожь несколько раз пробежала по его телу, когда он кончал.
Поднявшись и застегнув ширинку, Робби одной рукой еще крепче стал прижимать салфетку ко рту, а другой запахнул кимоно на полубесчувственной Мичи.
Он задержал на ней взгляд и долго не мог его оторвать. Он решил про себя, что любит ее...
Мичи приоткрыла глаза.
— Манни... Манни...
Робби отрицательно покачал головой. Нет, не Манни.
Он взял правую руку Мичи, вложил в нее кухонный нож и поднес лезвие к левой стороне ее горла.
Хачиман.
Одним легким движением Робби вскрыл артерию. Мичи слабо дернулась и вся напряглась. Кровь обильно полила на кимоно и белое постельное белье под ней. Робби отпустил ее руку. Теперь на рукоятке ножа остались ее «пальчики».
Остальное было делом техники. Робби расположил лезвие напротив правой стороны горла и нанёс туда глубокую рану. Мичи вздрогнула и попыталась было подняться. Робби несильно, почти символически ударил ее кулаком в живот и она без сил повалилась обратно на кровать. С минуту или больше он любовался тем, как из ее маленького стройного и молодого тела вытекает ручей крови. Обе рапы давали очень сильное кровотечение. Жизнь быстро улетучивалась из организма Мичи. Затем Робби бросил нож на пол около кровати, приложил влажные салфетки ко рту другой стороной и прошел в прихожую. Там его взгляд тут же остановился на дорожном чемодане, который был перетянут ремнями. Робби снял один ремень, вернулся с ним в спальню и аккуратно связал им лодыжки Мичи, чтобы все было похоже на женское сеппуку.
Покончив с этим, он тщательно расправил складки на ее кимоно. Еще раз остановился взглядом на умирающей женщине. Теперь она не представляла никакой опасности. Теперь у нее осталось сил только на то, чтобы достойно умереть. Больше ни на что.
Он вышел из спальни, стараясь не наступать на разбросанные по полу тарелки и стекло. Ему даже не пришел в голову вопрос: а почему, собственно, у нее в номере стоит такой беспорядок? Подобные мысли олицетворяли собой уклонение в сторону от поставленной цели, размывание концентрации. Робби предпочел не расслаблять себя этим. Подойдя к входной двери, он немного подождал у нее, прислушиваясь к тишине, затем вышел в холл и огляделся по сторонам. Никого не было. Робби закрыл за собой дверь.
Вдруг он услышал шелест канатов лифтовой кабины и гул мотора. Опасность. Робби бросился к пожарной лестнице, распахнул дверь и нырнул в спасительную темноту. Он закрыл за собой дверь, но не до конца, а так, чтобы оставалась щелочка для наблюдения.
Лифт остановился на последнем этаже. Двери открылись и в холле показался человек. Робби глянул на него... О, боже! Деккер!
Детектив быстро прошел мимо Робби, остановился перед дверью номера Мишель Асамы, чуть помедлил, потом решительно постучался.
Робби осклабился. Рот у него саднило, но он все равно улыбался. Потому что все было сработано очень удачно и неожиданно-приятным сюрпризом для него явилось пришествие Деккера.
Повернувшись, Робби на цыпочках стал быстро спускаться по лестнице. Он продолжал прижимать ко рту салфетки. Настроение было прекрасное.
* * *
Появившись в международном аэропорту «Кеннеди», Эллен Спайсленд показала свою бляху и удостоверение личности охраннику и тот кивком головы дал понять, что она может следовать дальше. Впереди был таможенный зал.
Эллен люто ненавидела все аэропорты.
Сегодня она должна была бы бегать по магазинам, готовясь к рождеству, но нужно было ехать сюда. Чтобы предупредить Манни.
На пассажирской половине таможенного зала Эллен вновь предъявила свою бляху и удостоверение личности. На этот раз чернокожей женщине в форме таможенника.
Пассажиры выстроились в три хвоста. Каждому не терпелось поскорее миновать таможенного инспектора и пойти за багажом. Эллен, чертыхаясь про себя на гигантские пространства сооружения аэропорта, упорно шла вперед. Ноги разнылись и хотели отдохнуть.
Она попыталась представить себе всю глубину страданий, перенесенных Деккером после того, как он узнал о гибели его девушки. Скорбь длилась уже десять дней. Самый тяжелый период...
Наконец Эллен остановилась, приподнялась на цыпочки, и покачиваясь из стороны в сторону, стала искать взглядом, скользившим по многочисленным головам пассажиров, Манни. Через минуту она выхватила его глазами из общей толпы. Помахала рукой. Он ее не замечал. Тогда она стала звать его по имени. Только после того, как Эллен три раза кликнула его, он поднял глаза в ее сторону. Вид и взгляд у него был такой, что Эллен инстинктивно прикрыла рот рукой от ужаса. Манни выглядел ужасно!
Она подошла к началу той очереди, в которой стоял Манни, и стала терпеливо ждать его. Он похудел, осунулся, под глазами четко различались темные круги. Создавалось такое впечатление, что он находится в состоянии постоянного оцепенения. Таможенный осмотр он прошел быстро. Багаж его состоял из одного чемодана, который был бегло осмотрен. На его декларации проставили печать и отпустили с богом. Когда он закрывал чемодан, Эллен не выдержала и бросилась к нему. Он обнял ее за плечи.
Эллен отклонилась и смахнула слезы с его глаз своей рукой, затянутой в перчатку.
— Господи, ты ужасно выглядишь, мой мальчик! Манни!..
Она вновь прижалась к нему, затем взяла его за руку и решительно повела из полупустого огромного здания на свежий воздух. Она застегнула на нем пальто на все пуговицы, поправила на голове шляпу и нежно прикоснулась к его небритой щеке.
— Тебя что, не кормили в Японии?
Он попытался было улыбнуться, но тут же оставил эту невыполнимую затею.
— Еще как кормили... Они проявили обо мне поистине большую заботу.
— Что-то не видно.
На стоянке такси распоряжался долговязый диспетчер в красной кепке. Он увидел полицейскую со спутником и подал знак одной машине остановиться перед ними. Эллен взяла Деккера под локоть, как какого-то старичка, и помогла ему забраться в машину. Шофер закинул чемодан Манни в багажник. Такси отвалило от здания аэропорта и выехало на дорогу в город.
Эллен взяла Деккера за руку и сжала ее.
— Если не хочешь говорить, не говори. Скажу я. Я приехала сюда не просто так встретить тебя. У меня есть кое-какая информация для тебя... Не хочу, чтобы тебе ее выплеснули в лицо, когда ты появишься в участке...
Он взглянул в ее глаза. Ее слова отвлекли его на минуту от тяжелых дум. Он ждал продолжения. Эллен боролась со слезами.
— Ле Клер... Он вышвырнул тебя из состава оперативной группы.
Деккер что-то нечленораздельно буркнул. По крайней мере, на его лице не отразилось удивления при этом сообщении.
Эллен решила продолжить:
— Хуже того... Помнишь, с каким трудом мы собирали информацию по делу этого кайшаку? Ле Клер приказал передать все сведения ему. Список турниров, даты преступлений. Одним словом, все, что мы успели собрать. Я уже отдала ему все наши бумаги. Не было другого выхода — он большой начальник.
Она напряженно ожидала реакции Деккера на все сказанное.
Реакции не было никакой.
— Что скажешь? — нетерпеливо спросила она.
— Я уже слышал об этом, — ответил Деккер. — Еще в Токио. Мне рассказал обо всем этом человек по имени Шигейзи Шина. Он работает в японской военной разведке.
— Это что, твой друг? — удивленно спросила Эллен.
— Друг Мичи. Служил во время Второй мировой вместе с ее отцом. В Токио он, что называется, принял меня по наследству. Я жил у него. Он взял меня в синтоистский храм, где проходила погребальная церемония.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Робби наклонился, чтобы поцеловать ее.
Мичи попыталась приподнять плечи, оторвать их от постели. Дикая боль тут же пронзила все ее тело. Она разошлась мощной волной от головы к ногам, затем отступила на мгновение и тут же вернулась такой же мощной волной. Она ослепила Мичи своей мощью. Холодный пот вновь выступил у нее на лбу.
Тогда она пододвинулась ближе к своему мучителю, зная, что он собирается делать. Когда его губы коснулись губ Мичи, она ответила на его поцелуй. Лизнула его губы, затем раскрыла их, теша его ложными надеждами и убаюкивая его бдительность, и вошла языком к нему в рот. Робби расслабился. Он понял, что она любит его так же сильно, как и он ее. Ее язык нежно скользил внутри его рта, перемещаясь по рядам зубов, возвращаясь к губам... Робби открыл рот и полностью отдался этому томительно-страстному поцелую. Он искал своим языком ее язык. Точно так же его собственная душа рвалась навстречу ее душе.
Боль настолько потрясла Робби, склонившегося над распростертым на кровати телом Мичи, что он инстинктивно дернул одной ногой, опрокинув туалетный столик.
Сука! Траханая сука!
Мичи укусила его. Она изо всех сил сжала зубы, погрузив их в мягкую ткань его нижней губы и языка. Ногтями правой руки она полоснула его по лицу, оставив на левой его стороне от уха до подбородка красные борозды, в которых тут же появились капли крови. Она укусила его со всей своей стремительной убывающей силой. Она ощутила у себя во рту вкус его теплой крови и возрадовалась...
Робби вскочил и дважды ударил ее в грудь. От этих мощных, хлестких ударов ее швырнуло обратно спиной на кровать. Изо рта у нее пошла кровь, которая залила ее до того белые зубы и язык. Грудь стала судорожно вздыматься. Ясно было, что ей не хватает воздуха для дыхания. Ее взгляд горел огнем. Она не спускала с него глаз и прожигала его своей ненавистью.
Из всех женщин, с которыми ему приходилось иметь дело, это была первая, которая не показала ему своего страха.
Робби присел на кровать, нагнулся к выпавшему из туалетного столика ящику и достал оттуда целую пачку салфеток. Несколько из них он прижал к своему кровоточащему рту. Он посмотрел вниз на свою одежду. На куртке осталась кровь, но это в конце концов кожа, которую можно отмыть без всякого труда. Как новенькая будет... Взяв из пачки еще несколько салфеток, он принялся тщательно вытирать ими рот Мичи. Она попыталась было не даться, но у нее уже не было сил.
Он силой раздвинул ее губы и челюсти, просунул внутрь пальцы и стал усиленно протирать зубы от крови. Его кровь здесь перемешалась с ее кровью. Когда Мичи сделала неуклюжую попытку укусить его еще раз, Робби просто зажал другой рукой ей нос, перекрывая кислород. Мичи вынуждена была как можно шире открыть рот и стала похожа на пациентку стоматологического кабинета.
Робби убрал окровавленные салфетки к себе в карман. К своему рту он все еще продолжал прижимать отяжелевший от влаги комок. Затем он взял оставшиеся салфетки и стал промокать ими ссадины у себя на лице. Сразу проснулась боль.
Она испортила ему лицо... Она достойна смерти.
Он прошел в гостиную и поднял бутылку шампанского, которая лежала у ножки кресла. Он поднял бутылку на свет. И вправду целая. Робби вернулся в спальню, снял со рта и щек свои примочки, убрал их также в карман куртки и откупорил бутылку. Затем он склонился над Мичи и стал вливать ей шампанское в рот. Это смоет с ее зубов остатки крови, кроме того делу послужит.
Таким образом он заставил ее выпить всю бутылку.
Затем он поставил бутылку на пол, выпрямился и стал расстегивать свои штаны.
В начальные планы изнасилование не входило, но она оказала такое зверское сопротивление, укусила его!.. Теперь уже ничто на земле не могло остановить его от того, чтобы взять ее.
Все произошло очень быстро. Он был очень возбужден и не мог себя сдерживать, затягивая акт и усугубляя наслаждение. К тому же вновь пошла кровь изо рта и пришлось сделать еще одну «промокашку» из салфеток. Поддерживать ее рукой на месте и одновременно трахать женщину — нелегкое занятие. Пару раз салфетки едва не выпали из рук.
Тем не менее, наслаждение, которое он испытал при оргазме, было удивительно острым, мощным. Дрожь несколько раз пробежала по его телу, когда он кончал.
Поднявшись и застегнув ширинку, Робби одной рукой еще крепче стал прижимать салфетку ко рту, а другой запахнул кимоно на полубесчувственной Мичи.
Он задержал на ней взгляд и долго не мог его оторвать. Он решил про себя, что любит ее...
Мичи приоткрыла глаза.
— Манни... Манни...
Робби отрицательно покачал головой. Нет, не Манни.
Он взял правую руку Мичи, вложил в нее кухонный нож и поднес лезвие к левой стороне ее горла.
Хачиман.
Одним легким движением Робби вскрыл артерию. Мичи слабо дернулась и вся напряглась. Кровь обильно полила на кимоно и белое постельное белье под ней. Робби отпустил ее руку. Теперь на рукоятке ножа остались ее «пальчики».
Остальное было делом техники. Робби расположил лезвие напротив правой стороны горла и нанёс туда глубокую рану. Мичи вздрогнула и попыталась было подняться. Робби несильно, почти символически ударил ее кулаком в живот и она без сил повалилась обратно на кровать. С минуту или больше он любовался тем, как из ее маленького стройного и молодого тела вытекает ручей крови. Обе рапы давали очень сильное кровотечение. Жизнь быстро улетучивалась из организма Мичи. Затем Робби бросил нож на пол около кровати, приложил влажные салфетки ко рту другой стороной и прошел в прихожую. Там его взгляд тут же остановился на дорожном чемодане, который был перетянут ремнями. Робби снял один ремень, вернулся с ним в спальню и аккуратно связал им лодыжки Мичи, чтобы все было похоже на женское сеппуку.
Покончив с этим, он тщательно расправил складки на ее кимоно. Еще раз остановился взглядом на умирающей женщине. Теперь она не представляла никакой опасности. Теперь у нее осталось сил только на то, чтобы достойно умереть. Больше ни на что.
Он вышел из спальни, стараясь не наступать на разбросанные по полу тарелки и стекло. Ему даже не пришел в голову вопрос: а почему, собственно, у нее в номере стоит такой беспорядок? Подобные мысли олицетворяли собой уклонение в сторону от поставленной цели, размывание концентрации. Робби предпочел не расслаблять себя этим. Подойдя к входной двери, он немного подождал у нее, прислушиваясь к тишине, затем вышел в холл и огляделся по сторонам. Никого не было. Робби закрыл за собой дверь.
Вдруг он услышал шелест канатов лифтовой кабины и гул мотора. Опасность. Робби бросился к пожарной лестнице, распахнул дверь и нырнул в спасительную темноту. Он закрыл за собой дверь, но не до конца, а так, чтобы оставалась щелочка для наблюдения.
Лифт остановился на последнем этаже. Двери открылись и в холле показался человек. Робби глянул на него... О, боже! Деккер!
Детектив быстро прошел мимо Робби, остановился перед дверью номера Мишель Асамы, чуть помедлил, потом решительно постучался.
Робби осклабился. Рот у него саднило, но он все равно улыбался. Потому что все было сработано очень удачно и неожиданно-приятным сюрпризом для него явилось пришествие Деккера.
Повернувшись, Робби на цыпочках стал быстро спускаться по лестнице. Он продолжал прижимать ко рту салфетки. Настроение было прекрасное.
* * *
Появившись в международном аэропорту «Кеннеди», Эллен Спайсленд показала свою бляху и удостоверение личности охраннику и тот кивком головы дал понять, что она может следовать дальше. Впереди был таможенный зал.
Эллен люто ненавидела все аэропорты.
Сегодня она должна была бы бегать по магазинам, готовясь к рождеству, но нужно было ехать сюда. Чтобы предупредить Манни.
На пассажирской половине таможенного зала Эллен вновь предъявила свою бляху и удостоверение личности. На этот раз чернокожей женщине в форме таможенника.
Пассажиры выстроились в три хвоста. Каждому не терпелось поскорее миновать таможенного инспектора и пойти за багажом. Эллен, чертыхаясь про себя на гигантские пространства сооружения аэропорта, упорно шла вперед. Ноги разнылись и хотели отдохнуть.
Она попыталась представить себе всю глубину страданий, перенесенных Деккером после того, как он узнал о гибели его девушки. Скорбь длилась уже десять дней. Самый тяжелый период...
Наконец Эллен остановилась, приподнялась на цыпочки, и покачиваясь из стороны в сторону, стала искать взглядом, скользившим по многочисленным головам пассажиров, Манни. Через минуту она выхватила его глазами из общей толпы. Помахала рукой. Он ее не замечал. Тогда она стала звать его по имени. Только после того, как Эллен три раза кликнула его, он поднял глаза в ее сторону. Вид и взгляд у него был такой, что Эллен инстинктивно прикрыла рот рукой от ужаса. Манни выглядел ужасно!
Она подошла к началу той очереди, в которой стоял Манни, и стала терпеливо ждать его. Он похудел, осунулся, под глазами четко различались темные круги. Создавалось такое впечатление, что он находится в состоянии постоянного оцепенения. Таможенный осмотр он прошел быстро. Багаж его состоял из одного чемодана, который был бегло осмотрен. На его декларации проставили печать и отпустили с богом. Когда он закрывал чемодан, Эллен не выдержала и бросилась к нему. Он обнял ее за плечи.
Эллен отклонилась и смахнула слезы с его глаз своей рукой, затянутой в перчатку.
— Господи, ты ужасно выглядишь, мой мальчик! Манни!..
Она вновь прижалась к нему, затем взяла его за руку и решительно повела из полупустого огромного здания на свежий воздух. Она застегнула на нем пальто на все пуговицы, поправила на голове шляпу и нежно прикоснулась к его небритой щеке.
— Тебя что, не кормили в Японии?
Он попытался было улыбнуться, но тут же оставил эту невыполнимую затею.
— Еще как кормили... Они проявили обо мне поистине большую заботу.
— Что-то не видно.
На стоянке такси распоряжался долговязый диспетчер в красной кепке. Он увидел полицейскую со спутником и подал знак одной машине остановиться перед ними. Эллен взяла Деккера под локоть, как какого-то старичка, и помогла ему забраться в машину. Шофер закинул чемодан Манни в багажник. Такси отвалило от здания аэропорта и выехало на дорогу в город.
Эллен взяла Деккера за руку и сжала ее.
— Если не хочешь говорить, не говори. Скажу я. Я приехала сюда не просто так встретить тебя. У меня есть кое-какая информация для тебя... Не хочу, чтобы тебе ее выплеснули в лицо, когда ты появишься в участке...
Он взглянул в ее глаза. Ее слова отвлекли его на минуту от тяжелых дум. Он ждал продолжения. Эллен боролась со слезами.
— Ле Клер... Он вышвырнул тебя из состава оперативной группы.
Деккер что-то нечленораздельно буркнул. По крайней мере, на его лице не отразилось удивления при этом сообщении.
Эллен решила продолжить:
— Хуже того... Помнишь, с каким трудом мы собирали информацию по делу этого кайшаку? Ле Клер приказал передать все сведения ему. Список турниров, даты преступлений. Одним словом, все, что мы успели собрать. Я уже отдала ему все наши бумаги. Не было другого выхода — он большой начальник.
Она напряженно ожидала реакции Деккера на все сказанное.
Реакции не было никакой.
— Что скажешь? — нетерпеливо спросила она.
— Я уже слышал об этом, — ответил Деккер. — Еще в Токио. Мне рассказал обо всем этом человек по имени Шигейзи Шина. Он работает в японской военной разведке.
— Это что, твой друг? — удивленно спросила Эллен.
— Друг Мичи. Служил во время Второй мировой вместе с ее отцом. В Токио он, что называется, принял меня по наследству. Я жил у него. Он взял меня в синтоистский храм, где проходила погребальная церемония.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75