Нет лауреата, не приглашённого хотя бы на один из множества праздников, которые устраивают стокгольмские студенческие объединения. Водители лимузинов «вольво-пульман», предоставленных в распоряжение лауреатов на всё время их пребывания в Стокгольме, хорошо знают дорогу, но и без того каждого лауреата сопровождает целый кортеж студентов, молодёжи с горящими глазами, для которой они – идолы, что-то вроде поп-звёзд научного мира.
На этих праздниках можно увидеть и членов Нобелевского комитета. В них чувствуется особая радость и лёгкость: вот и ещё раз всё завершилось, всё прошло благополучно. Кажется, они расслабляются больше, чем все остальные. Может быть, потому что передышка даётся им в принципе только на эту ночь. Уже на следующее утро продолжится работа, которой нет конца: отыскивать и отбирать лауреатов будущего года.
Но на сей раз что-то пошло не так.
Глава 2
Нобелевская премия знает только победителей. Никаких вторых и третьих мест, не говоря уже о более низких рангах. Для общественности так и остаётся тайной, кто был в действительности номинирован и как проходило голосование – известно лишь, кто победил. Все решения окончательные, обжалованию не подлежат.
Задача выбора лауреатов возлагается на Нобелевские комитеты – по комитету на каждую категорию премии. Альфред Нобель назвал в своём завещании конкретные учреждения, ответственные за это, – по ведомствам, даже не спросив их об этом. После смерти Нобеля 10 декабря 1896 года прошло несколько лет, прежде чем все названные институции оказались готовы взять на себя задуманные для них функции, так что впервые Нобелевские премии были вручены лишь в 1901 году: немцу Вильгельму Конраду Рентгену – за открытие «Х-лучей», названных так им самим, голландцу Якобусу Вант-Гоффу – за выявление закономерностей осмотического давления, немцу Эмилю Адольфу фон Берингу – за его работы по сыворотной терапии и французскому поэту Сюлли-Прюдому. Первая Нобелевская премия мира досталась пополам французу Фредерику Пасси и швейцарцу Анри Жану Дюнану, основателю Красного Креста.
С тех пор премии по физике и химии определяет Королевская Шведская Академия наук, за выбор лауреата в области медицины или психологии отвечает Каролинский институт в Стокгольме, Нобелевская премия по литературе – дело Шведской Академии, а Нобелевская премия мира определяется комитетом, выбранным норвежским парламентом, Storting. В 1968 году Шведский государственный банк в память Альфреда Нобеля учредил премию по экономическим наукам, которую с тех пор оспаривают и требуют её отмены, поскольку она не «настоящая» Нобелевская премия.
Правила выдвижения кандидатов в разных премиях разные. Но два основных правила общие для всех: во-первых, никто не может выдвинуть самого себя. Во-вторых, выдвигать имеют право как члены комитета, так и предыдущие лауреаты. Кроме того, у каждого Нобелевского комитета по всему миру есть разветвлённая сеть контактов с важнейшими институциями в своей области. Этот круг охватывает несколько тысяч персон, которым ежегодно рассылаются письма с просьбой назвать кандидата на Нобелевскую премию. Все выдвижения, которые будут рассматриваться в текущем году, должны быть представлены соответствующему Нобелевскому комитету до первого февраля.
С первого февраля Нобелевские комитеты приступают к оценке кандидатов. В этом участвуют специально учреждённые в своё время Нобелевские институты, поскольку комитеты из пяти человек не в силах даже просмотреть важнейшую отраслевую литературу, не говоря уже о том, чтобы оценить работы, сделанные кандидатами.
Однако и Нобелевский комитет лишь готовит своё решение, но не принимает его. Премию даёт, в конце концов, Нобелевское собрание, и задача комитета – лишь представить список отобранных кандидатов до заседания в начале октября. На практике рекомендации комитетов в большинстве случаев и предрешают премию, однако собрание не связано этими рекомендациями и теоретически может выбрать и того, кого комитет вовсе не предлагал. Так, в 1979 году Нобелевское собрание, состоявшее из пятидесяти профессоров Каролинского института, отклонило тогдашнего выдвиженца комитета, о котором теперь известно лишь, что он занимался фундаментальными исследованиями в области биомедицины, и присудило Нобелевскую премию изобретателю компьютерной томографии.
Непосредственно после голосования следует знаменитый звонок победителю или победителям, и на пресс-конференции затем объявляют будущих лауреатов. Премия может быть разделена, по решению Альфреда Нобеля, самое большее между тремя победителями. За исключением Нобелевской премии мира, которая может присуждаться и организациям, и группам, все остальные Нобелевские премии присуждаются только индивидуальным лицам, которые, к тому же, на момент выбора должны быть живыми. Лишь те, кто умирает в промежутке между объявлением в октябре и вручением в декабре, получают Нобелевскую премию посмертно. Последний такой случай был в 1996 году, когда Вильям Спенсер Викри умер от сердечного удара вскоре после объявления о присуждении ему премии в области экономической науки.
Денежное вознаграждение Нобелевской премии в размере около одного миллиона евро – одно из самых высоких в мире. И так было всегда. Правда, в первые годы своего существования, до крупных инфляции и мировых войн, номинально она была меньше, но и тогда соответствовала двадцатипятилетнему денежному содержанию профессора высшего учебного заведения и представляла, пожалуй, даже большую ценность, чем в наши дни. Нобель хотел – отсюда и революционная по тем временам ориентированность премии на индивидуальные лица – поддержать молодого, подающего большие надежды исследователя или деятеля искусства и сделать его независимым от материальных ограничений.
На практике, однако, лауреатами становятся в основном старые мужчины, которые награждаются за давние открытия. Уже многие десятилетия средний возраст нобелевского лауреата – шестьдесят два года, а доля женщин среди них – 4 процента. Однако, несмотря на всю критику и враждебность, Нобелевская премия как была, так и остаётся – может быть, даже больше, чем когда бы то ни было – самой желанной в мире наградой. Это уже институция. Ей не надо ни представлять себя, ни оправдываться, ни отчитываться перед кем бы то ни было. Существует множество премий за множество разнообразных достижений, у некоторых денежная часть даже выше, однако все они бледнеют рядом с Нобелевской премией.
Многие решения Нобелевского комитета подвергаются критике, некоторые оказываются и вовсе ошибочными, но это всегда независимые решения. Насколько известно, ни официальное, ни дипломатическое давление никогда не оказывало воздействия на выбор лауреатов. Нобелевский комитет придаёт особенное значение своей стойкости против лоббирования со стороны заинтересованных кругов.
Всем ясно, что, если бы однажды дело дошло до подкупленной Нобелевской премии, это означало бы её конец.
Точнее: если бы дело дошло до этого – и об этом стало известно.
В тот год, когда что-то пошло неладно, произошёл трагический случай. В начале октября «Макдоннелл-Дуглас-87» компании SAS, набирая разбег для взлета в миланском аэропорту Лината, врезался в самолёт Cessna-Business, который из-за густого тумана в это утро заблудился на взлётной полосе. Пассажирский самолёт протаранил багажный ангар, развалился на две части и, полностью заправленный для полёта в Копенгаген, загорелся. Ни один из ста четырёх пассажиров, среди которых было пятьдесят шесть итальянских граждан, не выжил, равно как и никто из шести членов экипажа и четырёх человек на борту Cessna.
В ходе расследования выяснилось, что наземная радарная система аэропорта уже несколько дней не действовала в связи с работами по техническому обслуживанию. Связь между диспетчерской и самолётом Cessna, вопреки международным стандартам, предписывающим использование исключительно английского языка, проходила частично по-итальянски, к тому же диспетчерская не потребовала от пилота Cessna подтверждения своих указаний. Несколько ошибок, каждой из которых можно было избежать, привели к трагической катастрофе.
За дискуссиями о недостаточных мерах безопасности миланского аэропорта и общей неразберихе компетенций итальянского авианадзора так и осталось незамеченным, что среди погибших шведских пассажиров было три профессора стокгольмского Каролинского института. Другими словами, три члена комитета, которому через несколько дней предстояло принять решение по Нобелевской премии в области медицины.
Глава 3
Большинство врачей неуютно чувствуют себя в церкви, особенно когда поводом для их присутствия служит отпевание. Помыслы и стремления медицины направлены на улучшение жизни или хотя бы на её продление, и тому, кто отдаёт свои силы этой борьбе, тяжело оказаться перед лицом факта, что, несмотря на все старания и достижения, в конце жизни неизбежно стоит смерть, как и во все времена, без надежды на другой исход.
В нынешнем случае смерть наступила преждевременно, неожиданно и с чудовищной внезапностью, к тому же она унесла трёх выдающихся медицинских исследователей – что было совсем уж подло. Поскольку власти Италии не выдали трупы трёх профессоров ко дню отпевания – поговаривали, что они ещё не извлечены полностью из обгоревших обломков, – у алтаря стояли лишь фотографии, обрамлённые в сдержанный хром, с чёрными траурными лентами, крупноформатные чёрно-белые копии официальных портретов, которые пресс-служба Каролинского института держала наготове для публичных целей. Выглядели они достойно, все трое. Их вдовы сидели в первом ряду, одна была в слезах, остальные две ещё пребывали в шоке.
Скамьи позади них были зарезервированы для профессуры института, дальше располагались ассистенты, аспиранты, лаборанты, секретарши, служащие администрации и, наконец, многочисленные студенты, насколько в церкви хватало места.
В середине четвёртого ряда сидел профессор Ганс-Улоф Андерсон, фармаколог, который работал в институте уже больше девятнадцати лет. Впоследствии он признавался, что совершенно не вникал в слова священника. Вместо этого он украдкой поглядывал на свои часы и спрашивал себя, все ли с ними в порядке; уж больно медленно тянулось время.
Пока священник вещал, какие замечательные люди были трое умерших, и все с серьёзными минами слушали, Ганс-Улоф Андерсон мысленно уже забегал вперёд. Придётся пожимать вдовам руки и выражать соболезнования, а этого момента он страшился. Но деваться некуда. Трое погибших были его коллегами, знали они друг друга и по общим праздникам, приёмам и другим поводам. Более того, одна из этих женщин насколько неожиданно, настолько же и трогательно заботилась о его дочери Кристине после того, как жена Ганса-Улофа Инга четыре года назад погибла в автокатастрофе.
Долг. И он понятия не имел, как его искупить теперь, когда это и возможно, и необходимо сделать. Он даже не знал, что сказать. Всё случилось так внезапно.
Ганс-Улоф говорил впоследствии, что испытывал нечто вроде досады. Каким ветром этих трёх вообще занесло в Италию? У членов Нобелевского собрания в начале октября и в Стокгольме дел полно, причём куда более важных!
Он рассказывал также, что обернулся, ощутив на себе чей-то взгляд. То был Боссе Нордин, сидевший через три ряда от него, в стороне, под витражами; он о чём-то перешёптывался с мужчиной, которого Ганс-Улоф никогда прежде не видел. Гансу-Улофу показалось, что оба смотрели на него, но отвели глаза именно в тот момент, когда он оглянулся.
Боссе был кем-то вроде лучшего друга Ганса-Улофа по институту, если понятие дружбы вообще применимо к институту, атмосфера которого в высокой мере заряжена соперничеством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
На этих праздниках можно увидеть и членов Нобелевского комитета. В них чувствуется особая радость и лёгкость: вот и ещё раз всё завершилось, всё прошло благополучно. Кажется, они расслабляются больше, чем все остальные. Может быть, потому что передышка даётся им в принципе только на эту ночь. Уже на следующее утро продолжится работа, которой нет конца: отыскивать и отбирать лауреатов будущего года.
Но на сей раз что-то пошло не так.
Глава 2
Нобелевская премия знает только победителей. Никаких вторых и третьих мест, не говоря уже о более низких рангах. Для общественности так и остаётся тайной, кто был в действительности номинирован и как проходило голосование – известно лишь, кто победил. Все решения окончательные, обжалованию не подлежат.
Задача выбора лауреатов возлагается на Нобелевские комитеты – по комитету на каждую категорию премии. Альфред Нобель назвал в своём завещании конкретные учреждения, ответственные за это, – по ведомствам, даже не спросив их об этом. После смерти Нобеля 10 декабря 1896 года прошло несколько лет, прежде чем все названные институции оказались готовы взять на себя задуманные для них функции, так что впервые Нобелевские премии были вручены лишь в 1901 году: немцу Вильгельму Конраду Рентгену – за открытие «Х-лучей», названных так им самим, голландцу Якобусу Вант-Гоффу – за выявление закономерностей осмотического давления, немцу Эмилю Адольфу фон Берингу – за его работы по сыворотной терапии и французскому поэту Сюлли-Прюдому. Первая Нобелевская премия мира досталась пополам французу Фредерику Пасси и швейцарцу Анри Жану Дюнану, основателю Красного Креста.
С тех пор премии по физике и химии определяет Королевская Шведская Академия наук, за выбор лауреата в области медицины или психологии отвечает Каролинский институт в Стокгольме, Нобелевская премия по литературе – дело Шведской Академии, а Нобелевская премия мира определяется комитетом, выбранным норвежским парламентом, Storting. В 1968 году Шведский государственный банк в память Альфреда Нобеля учредил премию по экономическим наукам, которую с тех пор оспаривают и требуют её отмены, поскольку она не «настоящая» Нобелевская премия.
Правила выдвижения кандидатов в разных премиях разные. Но два основных правила общие для всех: во-первых, никто не может выдвинуть самого себя. Во-вторых, выдвигать имеют право как члены комитета, так и предыдущие лауреаты. Кроме того, у каждого Нобелевского комитета по всему миру есть разветвлённая сеть контактов с важнейшими институциями в своей области. Этот круг охватывает несколько тысяч персон, которым ежегодно рассылаются письма с просьбой назвать кандидата на Нобелевскую премию. Все выдвижения, которые будут рассматриваться в текущем году, должны быть представлены соответствующему Нобелевскому комитету до первого февраля.
С первого февраля Нобелевские комитеты приступают к оценке кандидатов. В этом участвуют специально учреждённые в своё время Нобелевские институты, поскольку комитеты из пяти человек не в силах даже просмотреть важнейшую отраслевую литературу, не говоря уже о том, чтобы оценить работы, сделанные кандидатами.
Однако и Нобелевский комитет лишь готовит своё решение, но не принимает его. Премию даёт, в конце концов, Нобелевское собрание, и задача комитета – лишь представить список отобранных кандидатов до заседания в начале октября. На практике рекомендации комитетов в большинстве случаев и предрешают премию, однако собрание не связано этими рекомендациями и теоретически может выбрать и того, кого комитет вовсе не предлагал. Так, в 1979 году Нобелевское собрание, состоявшее из пятидесяти профессоров Каролинского института, отклонило тогдашнего выдвиженца комитета, о котором теперь известно лишь, что он занимался фундаментальными исследованиями в области биомедицины, и присудило Нобелевскую премию изобретателю компьютерной томографии.
Непосредственно после голосования следует знаменитый звонок победителю или победителям, и на пресс-конференции затем объявляют будущих лауреатов. Премия может быть разделена, по решению Альфреда Нобеля, самое большее между тремя победителями. За исключением Нобелевской премии мира, которая может присуждаться и организациям, и группам, все остальные Нобелевские премии присуждаются только индивидуальным лицам, которые, к тому же, на момент выбора должны быть живыми. Лишь те, кто умирает в промежутке между объявлением в октябре и вручением в декабре, получают Нобелевскую премию посмертно. Последний такой случай был в 1996 году, когда Вильям Спенсер Викри умер от сердечного удара вскоре после объявления о присуждении ему премии в области экономической науки.
Денежное вознаграждение Нобелевской премии в размере около одного миллиона евро – одно из самых высоких в мире. И так было всегда. Правда, в первые годы своего существования, до крупных инфляции и мировых войн, номинально она была меньше, но и тогда соответствовала двадцатипятилетнему денежному содержанию профессора высшего учебного заведения и представляла, пожалуй, даже большую ценность, чем в наши дни. Нобель хотел – отсюда и революционная по тем временам ориентированность премии на индивидуальные лица – поддержать молодого, подающего большие надежды исследователя или деятеля искусства и сделать его независимым от материальных ограничений.
На практике, однако, лауреатами становятся в основном старые мужчины, которые награждаются за давние открытия. Уже многие десятилетия средний возраст нобелевского лауреата – шестьдесят два года, а доля женщин среди них – 4 процента. Однако, несмотря на всю критику и враждебность, Нобелевская премия как была, так и остаётся – может быть, даже больше, чем когда бы то ни было – самой желанной в мире наградой. Это уже институция. Ей не надо ни представлять себя, ни оправдываться, ни отчитываться перед кем бы то ни было. Существует множество премий за множество разнообразных достижений, у некоторых денежная часть даже выше, однако все они бледнеют рядом с Нобелевской премией.
Многие решения Нобелевского комитета подвергаются критике, некоторые оказываются и вовсе ошибочными, но это всегда независимые решения. Насколько известно, ни официальное, ни дипломатическое давление никогда не оказывало воздействия на выбор лауреатов. Нобелевский комитет придаёт особенное значение своей стойкости против лоббирования со стороны заинтересованных кругов.
Всем ясно, что, если бы однажды дело дошло до подкупленной Нобелевской премии, это означало бы её конец.
Точнее: если бы дело дошло до этого – и об этом стало известно.
В тот год, когда что-то пошло неладно, произошёл трагический случай. В начале октября «Макдоннелл-Дуглас-87» компании SAS, набирая разбег для взлета в миланском аэропорту Лината, врезался в самолёт Cessna-Business, который из-за густого тумана в это утро заблудился на взлётной полосе. Пассажирский самолёт протаранил багажный ангар, развалился на две части и, полностью заправленный для полёта в Копенгаген, загорелся. Ни один из ста четырёх пассажиров, среди которых было пятьдесят шесть итальянских граждан, не выжил, равно как и никто из шести членов экипажа и четырёх человек на борту Cessna.
В ходе расследования выяснилось, что наземная радарная система аэропорта уже несколько дней не действовала в связи с работами по техническому обслуживанию. Связь между диспетчерской и самолётом Cessna, вопреки международным стандартам, предписывающим использование исключительно английского языка, проходила частично по-итальянски, к тому же диспетчерская не потребовала от пилота Cessna подтверждения своих указаний. Несколько ошибок, каждой из которых можно было избежать, привели к трагической катастрофе.
За дискуссиями о недостаточных мерах безопасности миланского аэропорта и общей неразберихе компетенций итальянского авианадзора так и осталось незамеченным, что среди погибших шведских пассажиров было три профессора стокгольмского Каролинского института. Другими словами, три члена комитета, которому через несколько дней предстояло принять решение по Нобелевской премии в области медицины.
Глава 3
Большинство врачей неуютно чувствуют себя в церкви, особенно когда поводом для их присутствия служит отпевание. Помыслы и стремления медицины направлены на улучшение жизни или хотя бы на её продление, и тому, кто отдаёт свои силы этой борьбе, тяжело оказаться перед лицом факта, что, несмотря на все старания и достижения, в конце жизни неизбежно стоит смерть, как и во все времена, без надежды на другой исход.
В нынешнем случае смерть наступила преждевременно, неожиданно и с чудовищной внезапностью, к тому же она унесла трёх выдающихся медицинских исследователей – что было совсем уж подло. Поскольку власти Италии не выдали трупы трёх профессоров ко дню отпевания – поговаривали, что они ещё не извлечены полностью из обгоревших обломков, – у алтаря стояли лишь фотографии, обрамлённые в сдержанный хром, с чёрными траурными лентами, крупноформатные чёрно-белые копии официальных портретов, которые пресс-служба Каролинского института держала наготове для публичных целей. Выглядели они достойно, все трое. Их вдовы сидели в первом ряду, одна была в слезах, остальные две ещё пребывали в шоке.
Скамьи позади них были зарезервированы для профессуры института, дальше располагались ассистенты, аспиранты, лаборанты, секретарши, служащие администрации и, наконец, многочисленные студенты, насколько в церкви хватало места.
В середине четвёртого ряда сидел профессор Ганс-Улоф Андерсон, фармаколог, который работал в институте уже больше девятнадцати лет. Впоследствии он признавался, что совершенно не вникал в слова священника. Вместо этого он украдкой поглядывал на свои часы и спрашивал себя, все ли с ними в порядке; уж больно медленно тянулось время.
Пока священник вещал, какие замечательные люди были трое умерших, и все с серьёзными минами слушали, Ганс-Улоф Андерсон мысленно уже забегал вперёд. Придётся пожимать вдовам руки и выражать соболезнования, а этого момента он страшился. Но деваться некуда. Трое погибших были его коллегами, знали они друг друга и по общим праздникам, приёмам и другим поводам. Более того, одна из этих женщин насколько неожиданно, настолько же и трогательно заботилась о его дочери Кристине после того, как жена Ганса-Улофа Инга четыре года назад погибла в автокатастрофе.
Долг. И он понятия не имел, как его искупить теперь, когда это и возможно, и необходимо сделать. Он даже не знал, что сказать. Всё случилось так внезапно.
Ганс-Улоф говорил впоследствии, что испытывал нечто вроде досады. Каким ветром этих трёх вообще занесло в Италию? У членов Нобелевского собрания в начале октября и в Стокгольме дел полно, причём куда более важных!
Он рассказывал также, что обернулся, ощутив на себе чей-то взгляд. То был Боссе Нордин, сидевший через три ряда от него, в стороне, под витражами; он о чём-то перешёптывался с мужчиной, которого Ганс-Улоф никогда прежде не видел. Гансу-Улофу показалось, что оба смотрели на него, но отвели глаза именно в тот момент, когда он оглянулся.
Боссе был кем-то вроде лучшего друга Ганса-Улофа по институту, если понятие дружбы вообще применимо к институту, атмосфера которого в высокой мере заряжена соперничеством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72