Дэниелс опять усадил его, и в
этот раз Рамону удалось сохранить вертикальное положение.
Дэниелс сидел рядом с ним, наблюдая за немецкой овчаркой,
которая, резвясь в свое удовольствие, бегала за пластмассовой летающей
тарелочкой. Он завидовал собакам, искренне завидовал. Им не нужно ни
за что отвечать, им не нужно работать - по крайней мере, в этой
стране, - их кормят, им предоставляют место для сна, им даже не надо
волноваться о том, что ждет их в конце пути, рай или ад. Однажды в
Обрейвилле он спросил об этом отца О'Брайена, и священник сказал ему,
что у животных нет души - умирая, они просто гаснут, как искры
фейерверка четвертого июля, и исчезают с лица земли. Правда, овчарку,
наверное, кастрировали месяцев через пять или шесть после ее рождения,
но...
- В некотором смысле это тоже большое преимущество, - пробормотал
Дэниелс. Он похлопал ладонью по трюкам Рамона, под которыми пенис едва
ощущался, зато яички распухли до невероятных размеров. - Все в
порядке, гигант?
Рамон издал глубокий гортанный звук, похожий на стон человека,
который видит кошмарный сон.
"Как бы там ни было, - подумал Дэниелс, - от того, что
предписано, все равно не уйти, так что радуйся тому, что имеешь".
Может, в следующей жизни ему повезет больше, и он родится овчаркой,
псом, не обремененным никакими заботами, с удовольствием догоняющим
летающие тарелочки, высовывающим массивную голову через заднее стекло
автомобиля по дороге домой, где его ждет вкусный и обильный ужин из
собачьего корма "Пурина дог чоу", но в этой жизни он родился мужчиной,
и в том-то и заключается вся беда.
И все же он {мужчина}, чего нельзя сказать о соседе по скамейке.
"Континентал экспресс". Рамон видел ее у окошка автобусной
компании "Континентал экспресс" в десять тридцать или без четверти
одиннадцать, и она не стала бы ждать чересчур долго - она слишком
боялась его, чтобы ждать долго, он готов поклясться в этом собственной
жизнью. Значит, ему нужно проверить автобусы, которые покинули
Портсайд, скажем, между одиннадцатью утра и часом дня. Вероятнее
всего, автобусы, уходящие в большие города, где она, как ей кажется,
смогла бы легко затеряться.
- Только от меня ты не уйдешь, - проговорил Дэниелс. Он увидел,
как овчарка высоко подпрыгнула и схватила парящую в воздухе тарелочку,
впившись в нее острыми белыми зубами. Нет, он найдет ее. Она {думает},
что может скрыться в большом городе, но ошибается. Поначалу ему
придется распутывать клубок большей частью по выходным, пользуясь, в
основном, телефоном. Да, пожалуй, другого выхода и нет, он должен
закончить расследование дела, связанного с ограблением склада большой
компании; это будет настоящая сенсация (если повезет, {его} сенсация).
Но ничего страшного. Скоро он разделается с ограблением и вплотную
займется поиском своей жены, уделит Роуз все свое внимание, и она
пожалеет о том, что совершила. Да. Она будет жалеть о своем
опрометчивом поступке на протяжении всей оставшейся жизни - периода,
который вряд ли окажется продолжительным, но он постарается сделать
его крайне... как бы это сказать...
- Крайне интенсивным, - проговорил он вслух и решил, что это
самое что ни на есть подходящее слово. {Идеально} подходящее слово.
Он встал со скамейки и быстро зашагал по улице к расположенному
на противоположной стороне полицейскому управлению, не удостоив даже
беглым взглядом молодого человека, сидящего в полубессознательном
состоянии на скамейке с опущенной головой и слабо прижатыми к паху
руками. Для детективного инспектора второго класса Нормана Дэниелса
Рамон попросту перестал существовать. Дэниелс размышлял о своей жене и
о тех уроках, которые он ей преподаст. О том, что им нужно будет
обсудить. И они {обязательно} поговорят - как только он ее выследит.
Они будут беседовать долго, очень долго, и главной темой разговора
станет то, что должно происходить с женщинами, которые клянутся
любить, почитать и повиноваться, а потом крадут кредитные карточки
мужей и убегают из дому. Они обязательно поговорят об этом. И
поговорят начистоту.
9
Она снова стелила постель, но в этот раз это была совсем другая
постель, совсем в другой комнате и совсем в другом городе. И, что
самое приятное, это постель, в которой она никогда не спала и никогда
не будет спать.
Прошел месяц с того дня, когда она покинула свой дом, оставшийся
в восьмистах милях к востоку, и многое в ее жизни улучшилось. Сейчас
самой большой проблемой являлась спина, вернее поясница, но даже она
теперь болела меньше; улучшение было заметным. В данный момент сильная
и неприятная боль в почках давала о себе знать, верно, но ведь это уже
восемнадцатый гостиничный номер, а в первый день работы в "Уайтстоуне"
она едва не потеряла сознание после уборки десятого номера и не могла
пошевелиться после четырнадцатого - ей пришлось обратиться к Пэм за
помощью. Четыре недели способны чертовски здорово изменить
мировоззрение человека, теперь Рози хорошо понимала это, особенно если
за четыре недели, о которых идет речь, вас ни разу не ударили по
почкам или в живот.
Однако на сегодня хватит.
Она подошла к двери гостиничного номера, просунула голову в
коридор и посмотрела сначала налево, "затем направо. Она не увидела
ничего, кроме нескольких тележек, на которых доставляли в номера
завтраки, тележки Пэм у номера-люкс под названием "Озеро Мичиган", в
конце коридора, и своей, рядом с дверью а номер шестьсот двадцать
четыре.
Взяв под стопкой свежих полотенец на тележке банан, она пересекла
гостиничный номер и села в мягкое кресло у окна. Очистив плод,
откусила маленький кусочек и начала медленно жевать его, глядя на
озеро, мерцавшее, как зеркало, в тусклом свете безветренного
дождливого майского дня. Ее сердце и разум переполняло одно простое
огромное чувство - благодарность. Жизнь ее далека от совершенства, во
всяком случае пока, однако многое изменилось к лучшему, изменилось
так, как она и не мечтала в тот день в середине апреля, когда стояла
на крыльце "Дочерей и сестер", глядя на коробочку переговорного
устройства и замочную скважину, забитую металлической пластиной. В тот
миг будущее представлялось ей темным и несчастным Теперь же у нес
болели почли, ноги, она прекрасно понимала, что не желает всю
оставшуюся жизнь гнуть спину работая внештатной горничной в отеле
"Уайтстоун", но банан был вкусен, а кресло под ней - мягким. В этот
миг она не променяла бы свое место в мировом порядке вещей ни на какое
другое. За те недели, которые оно провела без Нормана, Рози научилась
получать неизъяснимое наслаждение от маленьких радостей, от чтения
перед сном, от разговора с другими женщинами о фильме или телешоу во
время совместного мытья по суды после ужина, от незаконного
пятиминутного перерыва в разгар рабочего дня, когда можно присесть и
съесть банан.
И еще она испытывала удивительное удовольствие от {знанья того,
что ее ожидает в дальнейшем}, от уверенности, что в будущем не
прячутся болезненные и неприятные сюрпризы. Удовольствие знать,
например, что ей осталось привести в порядок всего два номера, после
чего они с Пэм спустятся вниз на служебном лифте и выйдут из отеля
через служебный вход. По пути к автобусной остановке (теперь Рози
легко ориентировалось в маршрутах оранжевой, красной и голубой
автобусных линий) они, скорее всего, забегут на минутку в "Горячий
горшок", чтобы пропустить по чашечке кофе Простые вещи Простые
удовольствия. Мир может быть и хорошим. Наверное, она знала об этом в
детстве, а потом забыла. Теперь заново усваивала эту истину, и уроки
доставляли ей радость. Она не обрела всего, что хотела, и до этого еще
очень далеко, но пока у нее нет причин для недовольства... тем более,
когда не знаешь, что поджидает тебя впереди. Будущему придется
повременить до тех пор, пока покинет "Дочерей и сестер" однако ее не
оставляло ощущение скорых перемен она чувствовала, что следующая
комната в "Дочерях и сестрах", которая освободится по причине отъезда
жильца, будет ее.
На полу перед открытой входной дверью номера шестьсот двадцать
четыре выросла чья-то тень, и прежде, чем она успела сообразить, куда
же ей спрятать недоеденный банан - а о том, чтобы встать с кресла, она
даже и не подумала, - в номер вошла Пэм.
- Привет детка, - бросила она и хихикнула, увидев по-детски
испуганное лицо Рози.
- Пэм, прошу тебя, {никогда} так не делай больше, ладно? Меня
едва не хватил сердечный приступ!
- Да ну, не думай, что тебя выгонят за то, что ты села в кресло и
ешь банан, - беззаботно сказала Пэм. - Знала бы ты, что творится в
этих номерах иногда!.. Что у тебя осталось, двадцать второй и
двадцатый?
- Да.
- Помочь?
- Нет, тебе совсем не обязательно.
- С удовольствием, - произнесла Пэм. - Честно, вдвоем мы
справимся с ним за пятнадцать минут. Ваше решение, леди?
- Я говорю да, - с признательной улыбкой ответила Рози. - Сегодня
в "Горячем горшке" плачу я - за кофе и пирожное, если захочешь.
Пэм расплылась в улыбке.
- Если у них не кончились те, с шоколадным кремом, боюсь, тебе
придется раскошелиться.
10
Хорошие дни - четыре недели хороших дней, несмотря ни на что.
Той ночью, лежа на своей койке, подложив руки под голову, глядя в
темный потолок и слыша приглушенные всхлипывания женщины через
несколько коек слева от нее - женщины, появившейся только накануне
вечером, - Рози подумала, что прожитые дни можно считать хорошими по
отрицательной причине: в них {не было} Нормана. Она чувствовала,
однако, что в скором времени одного лишь его отсутствия не хватит,
чтобы заполнить их и сделать приятными.
"Подожди еще немножко, - сказала она себе, закрывая глаза. - Пока
того, что ты имеешь, достаточно. Простые, ничем не омраченные дни
работы, еды. сна... {без} Нормана Дэниелса".
Ее сознание помутнело, мыслящая часть отделилась, и в голове
снова зазвучал голос Кэрол Кинг, поющий колыбельную, под которую она
засыпала почти каждый день: "На самом деле я - Рози... я - Рози
Настоящая... советую поверить мне... со мною шутки плохи..."
Затем последовала темнота, а за нею ночь - и таких становилось
все больше, - когда ей не снились плохие сны.
III. ПРОВИДЕНИЕ
1
Когда в следующую среду Рози и Пэм Хейверфорд спускались после
работы в служебном лифте, Рози обратила внимание на нездоровый,
необычно бледный вид Пэм.
- Все из-за месячных, - пояснила та, когда Рози выразила
озабоченность. - Не знаю почему, но в этот раз болит жутко.
- Зайдем на чашечку кофе?
Пэм на мгновение задумалась, затем отрицательно покачала головой.
- Отправляйся без меня. Все, о чем я сейчас мечтаю, - это
вернуться в "Дочери и сестры" и найти свободную спальню, пока не
вернулись с работы остальные и не начался обычный гомон. Проглочу
таблетку мидола и посплю пару часиков. Может, после этого снова
почувствую себя человеком.
- Я пойду с тобой, - сказала Рози. Двери раскрылись, и они вместе
вышли из лифта. Пэм покачала головой.
- Не стоит. - Ее лицо вспыхнуло короткой улыбкой. - У меня хватит
сил, чтобы доковылять самой, а ты не настолько юна, чтобы не выпить
чашку кофе без эскорта. Как знать - возможно, тебя ждет что-нибудь
интересное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
этот раз Рамону удалось сохранить вертикальное положение.
Дэниелс сидел рядом с ним, наблюдая за немецкой овчаркой,
которая, резвясь в свое удовольствие, бегала за пластмассовой летающей
тарелочкой. Он завидовал собакам, искренне завидовал. Им не нужно ни
за что отвечать, им не нужно работать - по крайней мере, в этой
стране, - их кормят, им предоставляют место для сна, им даже не надо
волноваться о том, что ждет их в конце пути, рай или ад. Однажды в
Обрейвилле он спросил об этом отца О'Брайена, и священник сказал ему,
что у животных нет души - умирая, они просто гаснут, как искры
фейерверка четвертого июля, и исчезают с лица земли. Правда, овчарку,
наверное, кастрировали месяцев через пять или шесть после ее рождения,
но...
- В некотором смысле это тоже большое преимущество, - пробормотал
Дэниелс. Он похлопал ладонью по трюкам Рамона, под которыми пенис едва
ощущался, зато яички распухли до невероятных размеров. - Все в
порядке, гигант?
Рамон издал глубокий гортанный звук, похожий на стон человека,
который видит кошмарный сон.
"Как бы там ни было, - подумал Дэниелс, - от того, что
предписано, все равно не уйти, так что радуйся тому, что имеешь".
Может, в следующей жизни ему повезет больше, и он родится овчаркой,
псом, не обремененным никакими заботами, с удовольствием догоняющим
летающие тарелочки, высовывающим массивную голову через заднее стекло
автомобиля по дороге домой, где его ждет вкусный и обильный ужин из
собачьего корма "Пурина дог чоу", но в этой жизни он родился мужчиной,
и в том-то и заключается вся беда.
И все же он {мужчина}, чего нельзя сказать о соседе по скамейке.
"Континентал экспресс". Рамон видел ее у окошка автобусной
компании "Континентал экспресс" в десять тридцать или без четверти
одиннадцать, и она не стала бы ждать чересчур долго - она слишком
боялась его, чтобы ждать долго, он готов поклясться в этом собственной
жизнью. Значит, ему нужно проверить автобусы, которые покинули
Портсайд, скажем, между одиннадцатью утра и часом дня. Вероятнее
всего, автобусы, уходящие в большие города, где она, как ей кажется,
смогла бы легко затеряться.
- Только от меня ты не уйдешь, - проговорил Дэниелс. Он увидел,
как овчарка высоко подпрыгнула и схватила парящую в воздухе тарелочку,
впившись в нее острыми белыми зубами. Нет, он найдет ее. Она {думает},
что может скрыться в большом городе, но ошибается. Поначалу ему
придется распутывать клубок большей частью по выходным, пользуясь, в
основном, телефоном. Да, пожалуй, другого выхода и нет, он должен
закончить расследование дела, связанного с ограблением склада большой
компании; это будет настоящая сенсация (если повезет, {его} сенсация).
Но ничего страшного. Скоро он разделается с ограблением и вплотную
займется поиском своей жены, уделит Роуз все свое внимание, и она
пожалеет о том, что совершила. Да. Она будет жалеть о своем
опрометчивом поступке на протяжении всей оставшейся жизни - периода,
который вряд ли окажется продолжительным, но он постарается сделать
его крайне... как бы это сказать...
- Крайне интенсивным, - проговорил он вслух и решил, что это
самое что ни на есть подходящее слово. {Идеально} подходящее слово.
Он встал со скамейки и быстро зашагал по улице к расположенному
на противоположной стороне полицейскому управлению, не удостоив даже
беглым взглядом молодого человека, сидящего в полубессознательном
состоянии на скамейке с опущенной головой и слабо прижатыми к паху
руками. Для детективного инспектора второго класса Нормана Дэниелса
Рамон попросту перестал существовать. Дэниелс размышлял о своей жене и
о тех уроках, которые он ей преподаст. О том, что им нужно будет
обсудить. И они {обязательно} поговорят - как только он ее выследит.
Они будут беседовать долго, очень долго, и главной темой разговора
станет то, что должно происходить с женщинами, которые клянутся
любить, почитать и повиноваться, а потом крадут кредитные карточки
мужей и убегают из дому. Они обязательно поговорят об этом. И
поговорят начистоту.
9
Она снова стелила постель, но в этот раз это была совсем другая
постель, совсем в другой комнате и совсем в другом городе. И, что
самое приятное, это постель, в которой она никогда не спала и никогда
не будет спать.
Прошел месяц с того дня, когда она покинула свой дом, оставшийся
в восьмистах милях к востоку, и многое в ее жизни улучшилось. Сейчас
самой большой проблемой являлась спина, вернее поясница, но даже она
теперь болела меньше; улучшение было заметным. В данный момент сильная
и неприятная боль в почках давала о себе знать, верно, но ведь это уже
восемнадцатый гостиничный номер, а в первый день работы в "Уайтстоуне"
она едва не потеряла сознание после уборки десятого номера и не могла
пошевелиться после четырнадцатого - ей пришлось обратиться к Пэм за
помощью. Четыре недели способны чертовски здорово изменить
мировоззрение человека, теперь Рози хорошо понимала это, особенно если
за четыре недели, о которых идет речь, вас ни разу не ударили по
почкам или в живот.
Однако на сегодня хватит.
Она подошла к двери гостиничного номера, просунула голову в
коридор и посмотрела сначала налево, "затем направо. Она не увидела
ничего, кроме нескольких тележек, на которых доставляли в номера
завтраки, тележки Пэм у номера-люкс под названием "Озеро Мичиган", в
конце коридора, и своей, рядом с дверью а номер шестьсот двадцать
четыре.
Взяв под стопкой свежих полотенец на тележке банан, она пересекла
гостиничный номер и села в мягкое кресло у окна. Очистив плод,
откусила маленький кусочек и начала медленно жевать его, глядя на
озеро, мерцавшее, как зеркало, в тусклом свете безветренного
дождливого майского дня. Ее сердце и разум переполняло одно простое
огромное чувство - благодарность. Жизнь ее далека от совершенства, во
всяком случае пока, однако многое изменилось к лучшему, изменилось
так, как она и не мечтала в тот день в середине апреля, когда стояла
на крыльце "Дочерей и сестер", глядя на коробочку переговорного
устройства и замочную скважину, забитую металлической пластиной. В тот
миг будущее представлялось ей темным и несчастным Теперь же у нес
болели почли, ноги, она прекрасно понимала, что не желает всю
оставшуюся жизнь гнуть спину работая внештатной горничной в отеле
"Уайтстоун", но банан был вкусен, а кресло под ней - мягким. В этот
миг она не променяла бы свое место в мировом порядке вещей ни на какое
другое. За те недели, которые оно провела без Нормана, Рози научилась
получать неизъяснимое наслаждение от маленьких радостей, от чтения
перед сном, от разговора с другими женщинами о фильме или телешоу во
время совместного мытья по суды после ужина, от незаконного
пятиминутного перерыва в разгар рабочего дня, когда можно присесть и
съесть банан.
И еще она испытывала удивительное удовольствие от {знанья того,
что ее ожидает в дальнейшем}, от уверенности, что в будущем не
прячутся болезненные и неприятные сюрпризы. Удовольствие знать,
например, что ей осталось привести в порядок всего два номера, после
чего они с Пэм спустятся вниз на служебном лифте и выйдут из отеля
через служебный вход. По пути к автобусной остановке (теперь Рози
легко ориентировалось в маршрутах оранжевой, красной и голубой
автобусных линий) они, скорее всего, забегут на минутку в "Горячий
горшок", чтобы пропустить по чашечке кофе Простые вещи Простые
удовольствия. Мир может быть и хорошим. Наверное, она знала об этом в
детстве, а потом забыла. Теперь заново усваивала эту истину, и уроки
доставляли ей радость. Она не обрела всего, что хотела, и до этого еще
очень далеко, но пока у нее нет причин для недовольства... тем более,
когда не знаешь, что поджидает тебя впереди. Будущему придется
повременить до тех пор, пока покинет "Дочерей и сестер" однако ее не
оставляло ощущение скорых перемен она чувствовала, что следующая
комната в "Дочерях и сестрах", которая освободится по причине отъезда
жильца, будет ее.
На полу перед открытой входной дверью номера шестьсот двадцать
четыре выросла чья-то тень, и прежде, чем она успела сообразить, куда
же ей спрятать недоеденный банан - а о том, чтобы встать с кресла, она
даже и не подумала, - в номер вошла Пэм.
- Привет детка, - бросила она и хихикнула, увидев по-детски
испуганное лицо Рози.
- Пэм, прошу тебя, {никогда} так не делай больше, ладно? Меня
едва не хватил сердечный приступ!
- Да ну, не думай, что тебя выгонят за то, что ты села в кресло и
ешь банан, - беззаботно сказала Пэм. - Знала бы ты, что творится в
этих номерах иногда!.. Что у тебя осталось, двадцать второй и
двадцатый?
- Да.
- Помочь?
- Нет, тебе совсем не обязательно.
- С удовольствием, - произнесла Пэм. - Честно, вдвоем мы
справимся с ним за пятнадцать минут. Ваше решение, леди?
- Я говорю да, - с признательной улыбкой ответила Рози. - Сегодня
в "Горячем горшке" плачу я - за кофе и пирожное, если захочешь.
Пэм расплылась в улыбке.
- Если у них не кончились те, с шоколадным кремом, боюсь, тебе
придется раскошелиться.
10
Хорошие дни - четыре недели хороших дней, несмотря ни на что.
Той ночью, лежа на своей койке, подложив руки под голову, глядя в
темный потолок и слыша приглушенные всхлипывания женщины через
несколько коек слева от нее - женщины, появившейся только накануне
вечером, - Рози подумала, что прожитые дни можно считать хорошими по
отрицательной причине: в них {не было} Нормана. Она чувствовала,
однако, что в скором времени одного лишь его отсутствия не хватит,
чтобы заполнить их и сделать приятными.
"Подожди еще немножко, - сказала она себе, закрывая глаза. - Пока
того, что ты имеешь, достаточно. Простые, ничем не омраченные дни
работы, еды. сна... {без} Нормана Дэниелса".
Ее сознание помутнело, мыслящая часть отделилась, и в голове
снова зазвучал голос Кэрол Кинг, поющий колыбельную, под которую она
засыпала почти каждый день: "На самом деле я - Рози... я - Рози
Настоящая... советую поверить мне... со мною шутки плохи..."
Затем последовала темнота, а за нею ночь - и таких становилось
все больше, - когда ей не снились плохие сны.
III. ПРОВИДЕНИЕ
1
Когда в следующую среду Рози и Пэм Хейверфорд спускались после
работы в служебном лифте, Рози обратила внимание на нездоровый,
необычно бледный вид Пэм.
- Все из-за месячных, - пояснила та, когда Рози выразила
озабоченность. - Не знаю почему, но в этот раз болит жутко.
- Зайдем на чашечку кофе?
Пэм на мгновение задумалась, затем отрицательно покачала головой.
- Отправляйся без меня. Все, о чем я сейчас мечтаю, - это
вернуться в "Дочери и сестры" и найти свободную спальню, пока не
вернулись с работы остальные и не начался обычный гомон. Проглочу
таблетку мидола и посплю пару часиков. Может, после этого снова
почувствую себя человеком.
- Я пойду с тобой, - сказала Рози. Двери раскрылись, и они вместе
вышли из лифта. Пэм покачала головой.
- Не стоит. - Ее лицо вспыхнуло короткой улыбкой. - У меня хватит
сил, чтобы доковылять самой, а ты не настолько юна, чтобы не выпить
чашку кофе без эскорта. Как знать - возможно, тебя ждет что-нибудь
интересное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96