Лот, как водится, курил, сыпал пепел на драгоценный ковер. Растрепанная голова Лиз Сазерленд, сексуального чуда студии МГМ, мечты подростков всего «Свободного мира», как водится, лежала у него на груди, словом, все было как в фильме «Только для взрослых».
— Когда мы снова увидимся, дорогой? — прошептала Лиз.
Лот мягко отодвинул ее голову, встал и быстро оделся. Проверил пистолет под мышкой. Открыл двери.
— Я бы вам посоветовал одеться, — усмехнувшись, сказал он девушке.
— Мы еще увидимся? — Лиз порывисто повернулась на софе.
Лот несколько секунд смотрел на девушку, любуясь ее безупречным телом, застрахованным на миллион долларов. Впрочем, сейчас он предпочел бы, чтобы на софе лежало не тело, а сумма страховки. Такой пузатенький, безобразный на вид, но аппетитный миллиончик.
— Чем черт не шутит, милая… — со вздохом развел он руками…
…и вышел вон.
— …милый, милый, милый, если бы ты знал, как я несчастна, только не покидай меня, Джин, помни меня хотя бы полгода, ты моя радость, я твой друг навсегда, я всегда тебя буду любить…
Лот вышел на лужайку, освещенную сверху тремя яркими лампами и сбоку мощным прожектором. В этом беспощадном свете лужайка, выглядевшая днем как глянцевитая картинка из журнала «Макколз», сейчас имела жалкий вид. Несколько присмиревших алкоголиков спали в шезлонгах. Повсюду валялись стаканы, тарелки, пачки из-под сигарет. Вконец измотавшиеся бармены все еще работали возле своих столов, смешивали коктейли нескольким наиболее стойким леди и джентльменам.
Лот взял крепчайший «Скотч на скалах» и отошел в сторону. Через стол от него стоял с рюмочкой водки дядя Тео Костецкий. С вежливым, но каким-то дурацки остекленелым любопытством он смотрел на Лота.
Лот поднял свой бокал и просалютовал дяде. Дядя тоже пригубил рюмочку.
— Рад вас видеть так близко, мистер Костецкий. Много слышал о вас, а вот встретиться не приводилось. Прозит!
— И я наслышан о вас, мистер Лот. Прозит!
— Знаете ли, есть люди, которые с первого взгляда располагают к дружеской беседе по душам. Вы из их числа, мистер Костецкий.
— Благодарю вас, мистер Лот, но я Брудерак.
— Какое это имеет значение? Ваше здоровье!
Они выпили.
— Так что вы скажете, мистер Брудерак?
— Знаете ли, мистер Лот, в наше время неустойчивой политико-экономической конъюнктуры коммерческие и правовые деятели вроде меня почти не имеют времени для отдыха. Увы…
Глазки дяди Тео приобрели жалобное выражение. Лот перегнулся через стол и приблизил свое жесткое лицо к круглому лику почтенного адвоката.
— Значит, ты не хочешь поболтать со мной, дядюшка Тео? — спросил он сквозь зубы.
— Нет, — прикрыв глазки, твердо сказал дядя Тео. Лот поставил бокал на стол и отошел.
— Пока нет, мистер Лот. Понимаете, пока…
Дядя Тео стоял с закрытыми глазами, с умоляюще прижатой к груди пухлой рукой.
На лужайке появилась Лиз Сазерленд. Исподлобья она взглянула на Лота. Лот дружески помахал ей рукой и скрылся в парке.
— Прощай, Джин. Бог даст, скоро встретимся в Нью-Йорке…
Джин последний раз поцеловал мягкие губы Ширли, осторожно открыл дверь и выскользнул на террасу.
В двух шагах послышался щелчок затвора фотоаппарата. От стены порхнула какая-то тень. В следующее мгновение Джин увидел бегущую по песку мужскую фигуру. На миг он застыл от ужаса, потом перемахнул через барьер и помчался в погоню за соглядатаем. Человек уже почти добежал до прибрежных деревьев парка, когда Джин настиг его и с размаху ударил по затылку. Человек споткнулся, упал, но тут же вскочил на ноги и повернулся лицом к Джину. Ребром ладони Джин пытался нанести ему удар. В сантиметре от своего горла соглядатай перехватил руку Джина и мощным движением закрутил ее за спину. Изо всех сил Джин ударил врага носком ботинка в надкостницу голени. Взвыв от боли, соглядатай выпустил руку Джина. Джин нанес ему страшный удар в переносицу и несколько раз еще ударил сгоряча по падающему телу.
Бесчувственное тело лежало перед Джином. Джин нагнулся и обыскал его. Из кармана соглядатая он извлек миниатюрный фотоаппарат с инфракрасным объективом.
«Снимок в темноте», — понял Джин и похолодел при мысли, что его с Ширли могли бы, ухмыляясь, разглядывать какие-то людишки с сучьей кровью.
— Руки вверх или буду стрелять! — вдруг услышал он совсем близко негромкий голос.
Возле сосны стоял с наведенным на него пистолетом «глухонемой» китаец.
С размаху Джин хватил фотоаппарат о ближайший гранитный валун и упал на песок. Одновременно слабо щелкнул выстрел бесшумного пистолета. Джин вскочил и увидел, что китаец, хрипя, извивается в чьих-то мощных объятиях. Пистолет валялся на песке.
Лот оглушил китайца рукоятью своего пистолета и спокойно вышел из тени на залитый луной пляж. Почистил брюки, поправил галстук.
— Ну, старик, ты снова меня выручил, — только и проговорил Джин.
— Немедленно сматываемся отсюда. Дело пахнет керосином, — сказал Лот — «славный рыцарь Ланселот».
Они побежали под соснами, из тени в свет из тени в свет.
Лот гнал машину по ночному шоссе и тихо смеялся иногда склоняя голову к рулю.
— Я ее люблю, — вызывающе сказал Джин. Лот засмеялся громко.
— Перестань ржать! — закричал Джин. — Я люблю ее! Она разведется с этой мумией Си-Би Грантом!
— А как насчет Багамских островов, малыш? — давясь от смеха, спросил Лот.
— Перестань издеваться!
— А ты перестань дурака валять! — резко сказал Лот. — Тоже мне сердцестрадатель!
«Де-сото» нырнул под эстакаду, затем описал одно из полукружий клеверного листа и покатил к мотелю «Приют зачарованных охотников». Здесь, на окраине Истона, Лот решил устроить ночевку, чтобы назавтра улететь в Вашингтон.
Глава девятая.
Как «обрубить хвост»
Солнце стояло уже довольно высоко, когда они подъехали к филадельфийскому аэропорту и по давно установившемуся в стране обычаю запарковали машину на обширной стоянке, где пестрели машины тысяч других авиапассажиров, улетевших на неделю, месяц, а то и на год в другие города Америки и заокеанские страны.
Получив квитанцию на машину у молодого служащего-негра, Джин и Лот проследовали в огромное, сверкающее стеклом и алюминием здание аэровокзала, под высокими соборными сводами которого приглушенно гудел тысячеголосый хор пассажиров.
Джину довелось немало полетать в своей жизни, но каждый раз в начале нового воздушного путешествия, пусть самого короткого, он неизменно ощущал приятно щекочущее нервы волнение, всегда напоминавшее ему о сильном, незабываемом волнении первого полета… Гигантское светящееся табло с расписанием полетов сообщило Джину и Лоту, что им осталось ждать всего пятнадцать минут до «эйр шатл» — до очередного ежечасного «воздушного челнока», самолета, летающего по маршруту Нью-Йорк — Филадельфия — Вашингтон. Билеты продавались в самом воздушном автобусе.
Не спеша шли Джин и Лот вдоль длиннейшего барьера с кабинами пассажиров и вывесками полусотни различных американских территориальных и международных авиакомпаний: «Пан-Ам», «Истерн», «Нортэрн», «Нэшнл», «Дельта», «Брэниф», «Юнайтед»… Весы для багажа, яркая реклама авиалиний, лощеные клерки и миловидные девицы в безукоризненной небесно-синей униформе, царящая повсюду атмосфера спокойной и вежливой деловитости, «сервис де люкс» и действующая, как транквилизатор, легкая музыка, доносящаяся из полупустого, полутемного бара.
На аэродроме Джин невольно залюбовался блистающими красавцами лайнерами: реактивными «боинг-707», «боинг-720» и «боинг-727», «конвэр-990», турбовинтовыми «локхид-электра» и «фэрчайлд-Ф27».
Проходя мимо наполовину занятых кресел в «электре», летающей на короткие расстояния, Джин и Лот незаметно прощупали глазами каждого пассажира. Две некрасивые прыщавые монашки в немыслимых шляпах, три солдата корпуса морской пехоты, явно пришибленные присутствием сестер во Христе, бравый майор ВВС с солидной порцией «фруктового салата» на мундире, застенчивый мулат с курчавой седой эспаньолкой, пара симпатичных молодоженов-битников с орущим грудным младенцем, две смазливые белокурые девушки из женского колледжа Брин-Мор — в другое время Джин не преминул бы пофлиртовать с ними… Джин и Лот переглянулись. Нет, положительно никто из пассажиров не походил на гангстера из банды Красавчика.
В самолете, как всегда во время посадки, было душно и жарко.
Сидевший впереди пожилой бизнесмен с бычьей шеей и багровой лысиной, усыпанной бисером пота, с возмущением тараторил с бруклинским акцентом, хлопая ладонью по раскрытой нью-йоркской газете:
— Вы только послушайте, какой скандал! Какое неслыханное безобразие! Мы с вами летаем, веря рекламе о безопасности полетов, а тут вот что пишут! Бастующие бортинженеры представили в конгресс фотографии, из которых видно, что пилоты спят за рулем или уступают место стюардессам и те ведут самолет! И еще куча нарушений летной дисциплины! Четырнадцать пилотов «Истерн эйр лайнз» будут, видимо, уволены или оштрафованы. И эти забастовщики тоже хороши — бастуют уже третий месяц! Нет, я всегда говорил, что эта страна ползет к социализму. Спят за рулем, сажают за руль этих куколок-стюардесс, которые и детскую коляску водить не умеют! А нам, мэм, что остается? Писать завещание, что ли?!
Его спутница, похожая на мумию патрицианская старуха с совершенно седыми, подсиненными по моде волосами, абсурдной шляпкой с целой клумбой искусственных цветов и тонкой сигарой, зажатой в искусственных зубах, ответила с неожиданной резкостью скрипучим голосом, но с безупречным бостонским выговором:
— Молодой человек! Разве вам не известно, что принят закон, по которому каждый пассажир отвечает в уголовном порядке за любые слова, сказанные в шутку или всерьез, которые могут подорвать доверие пассажиров к воздушному транспорту и посеять панику?
Джин заметил за ушами у мумии шрамы от косметических операций.
— Извините, мэм! Я не хотел сказать ничего плохого, мэм! — забормотал растерявшийся бруклинец. Но через минуту он злорадно добавил: — Однако, мэм, позвольте вам заметить, что вы сами нарушаете правила, куря перед взлетом.
— Молодой человек! — еще резче проскрипела престарелая леди, наверняка помнившая еще Всемирную выставку в Чикаго. — Если вы не перестанете приставать ко мне, то я попрошу стюардессу пересадить вас на другое место или вообще ссадить с самолета. Безобразие! С тех пор как на этих рейсах отменили классы, житья не стало от плебеев!
Она тут же демонстративно отключила слуховой аппарат за ухом. Лысый бизнесмен окончательно умолк.
Вошел спортсмен с заплечной сумкой, из которой торчали клюшки для игры в гольф. Вошли еще две тощие старухи с банками «метрекала» для похудения, с подсиненными волосами и шляпками-клумбами. Экипаж занял свои места. Оставалось всего две минуты до вылета.
Джин встал, чтобы положить сигареты обратно в карман плаща, скользнул скучающим взглядом в сторону двери и увидел его. Это был внешне ничем не примечательный молодой человек лет тридцати. Но он был итальянцем. У него была фигура тренированного атлета. Шрам над переносьем. И бегающие по сторонам глаза.
Итальянец встретился глазами с Джином и сразу же отвернулся, стал искать себе место.
Садясь, Джин положил руку на подлокотник и легонько толкнул локтем Лота, многозначительно посмотрев ему в глаза.
Дверь самолета захлопнулась. Над кабиной экипажа зажглась табличка с надписью: «Застегните предохранительные ремни!»
Когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы и, оставив позади реку Делавэр, полетел, уверенно набирая высоту, над кукурузными и табачными полями Пенсильвании, Лот как ни в чем не бывало уплатил за два билета и громко произнес:
— Между прочим, летать из Нью-Йорка в Вашингтон сейчас выгоднее, чем ездить машиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101