Джин ударил человека ногой в живот, перехватил руку с ножом, изо всех сил рванул на себя. Хрустнули суставы, раздался дикий вопль, тело верзилы тяжело бухнулось на какую-то мраморную плиту за спиной Джина.
Тут же он заметил, что другой человек уже выбегает за калитку некрополя с заветным чемоданом в руке.
Он бросился за ним. Человек мелькал между сосен, раздирая кустарник, катился под уклон холма. Обернувшись, он выстрелил в Джина. Джин бросился за ствол сосны. Второй выстрел сорвал кору в пяти сантиметрах от его щеки.
Присев, Джин выглянул из-за ствола, увидел тень человека с чемоданом внизу в лунном пятне, увидел, что он поднял руку с пистолетом и выстрелил уже в другую сторону, прямо вперед, увидел мелькнувшую из кустов еще чью-то тень, мгновенную рукопашную схватку, после которой пистолет отлетел в одну сторону, чемодан в другую, одно тело бесчувственно рухнуло в траву, а второе стремительно побежало вверх — к нему.
Не отдавая себе отчета в происходящем, зная лишь, что чемодан должен быть в его руках, а помощи ему ждать неоткуда, Джин ринулся навстречу бегущему, столкнулся с ним, сделал отвлекающий финт левой рукой, а правой ребром ладони ударил по горлу. В этот же миг он почувствовал, что рука его попала в стальные тиски, а тело отделилось от земли.
Пролетев несколько метров, Джин ударился головой о ствол сосны и потерял сознание. Он не слышал топота многочисленных ног, криков команды, не видел, как пронесли из некрополя стонущего бородача, как по аллее подъехала военная машина, и очнулся только тогда, когда вокруг него собралась вся оперативная группа…
— Очнулся, Марк? — спросил его знакомый голос, и он увидел прямо над собой голубые глаза Васи Снежного Человека. — Что же ты не последовал моему совету и взялся шарить по могилам? В горы надо было идти, старичок, в горы. Только в горах можно до конца познать себя.
Глава двадцать девятая.
Пятьдесят первый ящик
Потом он часто вспоминал эти допросы… Допрос вел Сергей Николаевич, он же — Вася Снежный Человек.
— Ваше имя?
— Евгений Павлович Гринев.
— Год рождения?
— 1937-й.
— Место рождения?
— Франция, Париж.
— Национальность?
— Американец.
— Адрес?
— Соединенные Штаты Америки, Нью-Йорк, 17, Ист 13-я улица.
— Профессия?
— Я врач.
— Каким образом оказались в Советском Союзе?
…Перед глазами Джина Грина, как на световом табло:
Статья 1 Кодекса поведения вооруженных сил США:
Я американский воин. Я служу в вооруженных силах, которые защищают мою страну и наш образ жизни. Я готов отдать жизнь во имя защиты родины…
— Мои документы перед вами.
— Отвечайте на вопросы.
— Я сотрудник американской выставки медицинского оборудования.
— Ваша постоянная работа?
— Ординатор в нью-йоркской больнице Маунт-Синай.
— Образование?
— Я закончил учебу в Тринити-колледже в Оксфорде в 1958-м…
— Простите, может быть, в 1957-м?
— Что? Да. Но…
— Продолжайте.
— После этого я окончил медицинский факультет Колумбийского университета.
— Ваше отношение к военной службе?
— Офицер резерва, врач. Окончил курс Р.О.Т.К.
— Поясните.
— Резерв офисерз трейнинг кор, то есть учебный корпус офицеров резерва.
— Ваши ближайшие родственники?
— Мать Мария Григорьевна Гринева и сестра Наталия.
— Семейное положение?
— Холост.
— Имеете ли родственников в Советском Союзе?
…Статья 2. Я никогда не сдамся в плен добровольно…
— Нет.
— Ваша выставка следовала в Киев. Однако вы собирались сойти с экспресса «Днепр» в Харькове, о чем заранее сообщили сотрудникам выставки — вашим сослуживцам.
— Я не собирался сходить в Харькове.
— Но ваши сослуживцы, опрошенные по приезде в Киев, заявили, что вас нет с ними и что вы собирались сойти в Харькове, чтобы посетить бывшее имение ваших предков в Разумовском ботаническом заповеднике близ села Грайворон Полтавской области. Вы получили разрешение?
— Какое разрешение?
— Permit, по-вашему.
— Я не знал, что нужно разрешение.
— Значит, вы действительно намеревались посетить Грайворон?
— Я не принял никакого твердого решения.
Так или примерно так шел допрос.
— Разве вас не ознакомили с правилами паспортного режима для иностранных граждан в СССР?
— Почему вы молчите?
— Видите ли, мне даже трудно вам это объяснить, это, должно быть, какое-то странное магнетическое влияние наследственных ассоциаций… Дело в том, что на территории заповедника прежде было имение, где прожило не одно поколение моих предков. Это имение когда-то было пожаловано моему прапрапрадеду, я даже уже не знаю, сколько «пра», графу Разумовскому императрицей Екатериной Великой за крымский поход Потемкина. Я родился в Париже, жил в Штатах… но с детства… разговоры в семье… рассказы батюшки и maman, воспоминания… альбом фотографий… поверьте, мне даже во сне снились аллеи этого парка, цепной мост, скульптуры…
— Не волнуйтесь. Выпейте боржоми.
— Благодарю вас. Видите ли, я почувствовал близость родной земли… я не мог проехать мимо… не поклониться родным могилам… Видите ли… я вам должен кое-что еще объяснить… Когда мне исполнилось семнадцать, отец посвятил меня в тайну. Дело в том, что в смутное время семнадцатого года в некрополе был оборудован тайник и отец перед отъездом в Крым спрятал там наши фамильные ценности.
— Почему же он не взял их с собой?
— Пробираться с ценностями в Крым в то время было опасно, а он надеялся вернуться в свой дом.
— Известно ли вам, что по советскому законодательству все клады па территории Советского Союза принадлежат государству?
— Этого я не знал.
— Вы курите?
— Да, но у меня почему-то отобрали сигареты.
— Сегодня вечером вы их получите обратно. Пока что курите мои.
— Спасибо.
— Гражданин Гринев, отчего же ваши фамильные ценности оказались в стандартном сейфе вермахта образца 1941 года, изготовленном на заводе «Штальверке» в Дуйсбурге?
— Этого я не знаю.
— Вы когда-нибудь видели такие сейфы?
— Нет, не приходилось.
— Однако чехол, который был у вас обнаружен, оказался точно подогнанным к размерам этого сейфа. Как это понять?
— Я купил его в какой-то лавке.
— Где?
— Не помню. Где-то в центре Москвы. Может быть, в ГУМе.
— Такие вещи не изготавливаются у нас. Чехол был сделан по специальному заказу именно для этого стандартного походного сейфа вермахта. Правда, сделан он из наших материалов… Короче говоря, чехол «стерилен»… Вы понимаете это?
— Нет, не понимаю. На нем, по-моему, биллион микробов.
— Вы не теряете чувства юмора, гражданин Гринев. Вам известно содержание этого сейфа?
— В тайнике должны были быть наши фамильные драгоценности.
— Отец вам говорил, какие именно вещи он оставил в тайнике?
— Я всего не помню, но там было бриллиантовое колье французской работы конца семнадцатого века, подаренное императрицей Анной одной нашей прародительнице, фрейлине двора, перстень с известным бриллиантом «Пти-Кохинур», два жемчужных ожерелья, ну и что-то еще…
— Что-нибудь кроме драгоценностей?
— Нет, не думаю.
— Выходит, гражданин Гринев, вы просто кладоискатель?
— Нет, я не считаю себя кладоискателем. Представьте себе, эти вещи представляли для меня чисто сентиментальный интерес.
— Ну хорошо. Старший лейтенант, введите задержанных.
— Вы знаете этих двоих?
— Нет.
— Этого?
— Нет.
— А этого с бородой? Посмотрите внимательно.
— Нет…
Странное дело: Джин видел этого человека в некрополе, сражался с ним; но ведь это было во сне!..
— А теперь вы двое. Вы! Вы знаете этого человека?
— Йес, сэр. Я видел его во Вьетнаме. Это капитан Джин Грин, командир команды А—234. Я должен был по приказу Костецкого следовать за ним в Грайворон и в случае отказа с его стороны силой отобрать у него сейф с документами.
Второй допрос состоялся в тот же день, что и первый, под вечер. Джина ввели в прежний кабинет. Три окна с приспущенными драпированными шторами; письменный стол, за которым сидел Сергей Николаевич. Над столом висел портрет человека с прищуренными глазами, с худым лицом, удлинявшимся узкой бородкой, — Джин еще утром понял, что это Феликс Дзержинский, первый председатель ВЧК. Сбоку от стола был маленький столик с пишущей машинкой, за которой сидел молодой человек, одетый весьма элегантно.
— Итак, вы капитан Джин Грин, командир команды А—234 спецвойск армии США, — весело и даже с некоторой приветливостью сказал Сергей Николаевич.
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос и прошу немедленно связать меня с нашим посольством, — проговорил Джин заранее приготовленную фразу.
Сергей Николаевич с готовностью кивнул.
— Мы постараемся сделать это после уточнения некоторых обстоятельств, — он откинулся в кресле. — Дело в том, что мы обладаем некоторой информацией о вас. Мы знаем, что вы окончили медицинский колледж Колумбийского университета и работали практикантом в больнице Маунт-Синай, что стоит в Манхэттене на углу Пятой авеню и Сто первой улицы…
— Сотой улицы…
— Благодарю вас, да, да, Сотой улицы, напротив Сентрал-парка. Мы знаем, что вы вступили в армию и прошли подготовку в учебном центре Форт-Брагге, что в стрельбах во время учебы вы добились высокого показателя — девяносто шесть из ста, что вы участвовали со специальным заданием в маневрах «Великий медведь», что вы…
Лихорадочные мысли пронеслись в голове Джина. «Это бородатое мурло, которое выдало меня», кажется, он был в команде Чака Битюка, но он не мог знать о моих показателях в стрельбе, о…»
— …что вы обладаете довольно странной особой приметой — родинкой между большим и указательным пальцами правой руки. Родинка эта то появляется, то исчезает…
…Статья 3. Если меня возьмут в плен, я все равно буду продолжать сопротивление всеми возможными средствами. Я сделаю все возможное, чтобы убежать… Я не буду слушать врага и не буду принимать от него никаких льгот…
— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Джин и вытер пот со лба.
— Мы знаем некоторые другие вещи и поэтому хотели бы уточнить ряд вопросов. В частности, вы бывали во Вьетнаме?
Невозмутимый деловитый старший лейтенант Васюков прошел через кабинет, открыл дверь и негромко сказал:
— Зайдите, пожалуйста.
В кабинет, приглаживая волосы, шагнул Марк Рубинчик. Увидев сидящего посередине Джина, он вздрогнул, тихо присвистнул, с многозначительной миной покивал старшему следователю.
Джин на мгновение прикрыл глаза. Чувство, не очень-то свойственное профессиональному разведчику, пронизало его при виде Рубинчика, и это чувство было не страх, а стыд.
— Садитесь, пожалуйста, — Васюков подвинул Рубинчику стул.
— Вы знаете этого человека? — спросил Сергей Николаевич, показав Рубинчику глазами на Джина.
— Еще бы, — сказал Рубинчик. — У меня зрительная память железная. Я по его милости чуть концы не отдал в…
— Одну минуту. Я вас прошу отвечать на вопросы. Как его имя?
— Евгений Чердынцев. Так, во всяком случае, этот фраер…
— Подождите, — снова прервал его Сергей Николаевич и повернулся к Джину. — А вы знаете этого человека?
Джин посмотрел Рубинчику прямо в глаза. Они обменялись долгим взглядом необъяснимого свойства, словно их связывала целая жизнь. Рубинчик резко отвел глаза.
— Да, я знаю Марка Рубинчика, — печально сказал Джин.
— Где вы встретили Чердынцева? — спросил следователь Рубинчика.
— В Хайфоне, в интерклубе моряков.
— Расскажите теперь все, что вы знаете о нем.
Последовал сбивчивый, но очень подробный рассказ Рубинчика о старой хайфонской истории. Следователь несколько раз перебивал его, сдерживая эмоции и уточняя разные детали. Дважды он попросил подтвердить, что на руке у Джина была родинка.
«Использовал бы я яд в этот момент, на грани полного раскрытия, сделал бы то, чего хотел от меня Лот?» Он не мог себе ответить на этот вопрос.
Рубинчик закончил свой рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Тут же он заметил, что другой человек уже выбегает за калитку некрополя с заветным чемоданом в руке.
Он бросился за ним. Человек мелькал между сосен, раздирая кустарник, катился под уклон холма. Обернувшись, он выстрелил в Джина. Джин бросился за ствол сосны. Второй выстрел сорвал кору в пяти сантиметрах от его щеки.
Присев, Джин выглянул из-за ствола, увидел тень человека с чемоданом внизу в лунном пятне, увидел, что он поднял руку с пистолетом и выстрелил уже в другую сторону, прямо вперед, увидел мелькнувшую из кустов еще чью-то тень, мгновенную рукопашную схватку, после которой пистолет отлетел в одну сторону, чемодан в другую, одно тело бесчувственно рухнуло в траву, а второе стремительно побежало вверх — к нему.
Не отдавая себе отчета в происходящем, зная лишь, что чемодан должен быть в его руках, а помощи ему ждать неоткуда, Джин ринулся навстречу бегущему, столкнулся с ним, сделал отвлекающий финт левой рукой, а правой ребром ладони ударил по горлу. В этот же миг он почувствовал, что рука его попала в стальные тиски, а тело отделилось от земли.
Пролетев несколько метров, Джин ударился головой о ствол сосны и потерял сознание. Он не слышал топота многочисленных ног, криков команды, не видел, как пронесли из некрополя стонущего бородача, как по аллее подъехала военная машина, и очнулся только тогда, когда вокруг него собралась вся оперативная группа…
— Очнулся, Марк? — спросил его знакомый голос, и он увидел прямо над собой голубые глаза Васи Снежного Человека. — Что же ты не последовал моему совету и взялся шарить по могилам? В горы надо было идти, старичок, в горы. Только в горах можно до конца познать себя.
Глава двадцать девятая.
Пятьдесят первый ящик
Потом он часто вспоминал эти допросы… Допрос вел Сергей Николаевич, он же — Вася Снежный Человек.
— Ваше имя?
— Евгений Павлович Гринев.
— Год рождения?
— 1937-й.
— Место рождения?
— Франция, Париж.
— Национальность?
— Американец.
— Адрес?
— Соединенные Штаты Америки, Нью-Йорк, 17, Ист 13-я улица.
— Профессия?
— Я врач.
— Каким образом оказались в Советском Союзе?
…Перед глазами Джина Грина, как на световом табло:
Статья 1 Кодекса поведения вооруженных сил США:
Я американский воин. Я служу в вооруженных силах, которые защищают мою страну и наш образ жизни. Я готов отдать жизнь во имя защиты родины…
— Мои документы перед вами.
— Отвечайте на вопросы.
— Я сотрудник американской выставки медицинского оборудования.
— Ваша постоянная работа?
— Ординатор в нью-йоркской больнице Маунт-Синай.
— Образование?
— Я закончил учебу в Тринити-колледже в Оксфорде в 1958-м…
— Простите, может быть, в 1957-м?
— Что? Да. Но…
— Продолжайте.
— После этого я окончил медицинский факультет Колумбийского университета.
— Ваше отношение к военной службе?
— Офицер резерва, врач. Окончил курс Р.О.Т.К.
— Поясните.
— Резерв офисерз трейнинг кор, то есть учебный корпус офицеров резерва.
— Ваши ближайшие родственники?
— Мать Мария Григорьевна Гринева и сестра Наталия.
— Семейное положение?
— Холост.
— Имеете ли родственников в Советском Союзе?
…Статья 2. Я никогда не сдамся в плен добровольно…
— Нет.
— Ваша выставка следовала в Киев. Однако вы собирались сойти с экспресса «Днепр» в Харькове, о чем заранее сообщили сотрудникам выставки — вашим сослуживцам.
— Я не собирался сходить в Харькове.
— Но ваши сослуживцы, опрошенные по приезде в Киев, заявили, что вас нет с ними и что вы собирались сойти в Харькове, чтобы посетить бывшее имение ваших предков в Разумовском ботаническом заповеднике близ села Грайворон Полтавской области. Вы получили разрешение?
— Какое разрешение?
— Permit, по-вашему.
— Я не знал, что нужно разрешение.
— Значит, вы действительно намеревались посетить Грайворон?
— Я не принял никакого твердого решения.
Так или примерно так шел допрос.
— Разве вас не ознакомили с правилами паспортного режима для иностранных граждан в СССР?
— Почему вы молчите?
— Видите ли, мне даже трудно вам это объяснить, это, должно быть, какое-то странное магнетическое влияние наследственных ассоциаций… Дело в том, что на территории заповедника прежде было имение, где прожило не одно поколение моих предков. Это имение когда-то было пожаловано моему прапрапрадеду, я даже уже не знаю, сколько «пра», графу Разумовскому императрицей Екатериной Великой за крымский поход Потемкина. Я родился в Париже, жил в Штатах… но с детства… разговоры в семье… рассказы батюшки и maman, воспоминания… альбом фотографий… поверьте, мне даже во сне снились аллеи этого парка, цепной мост, скульптуры…
— Не волнуйтесь. Выпейте боржоми.
— Благодарю вас. Видите ли, я почувствовал близость родной земли… я не мог проехать мимо… не поклониться родным могилам… Видите ли… я вам должен кое-что еще объяснить… Когда мне исполнилось семнадцать, отец посвятил меня в тайну. Дело в том, что в смутное время семнадцатого года в некрополе был оборудован тайник и отец перед отъездом в Крым спрятал там наши фамильные ценности.
— Почему же он не взял их с собой?
— Пробираться с ценностями в Крым в то время было опасно, а он надеялся вернуться в свой дом.
— Известно ли вам, что по советскому законодательству все клады па территории Советского Союза принадлежат государству?
— Этого я не знал.
— Вы курите?
— Да, но у меня почему-то отобрали сигареты.
— Сегодня вечером вы их получите обратно. Пока что курите мои.
— Спасибо.
— Гражданин Гринев, отчего же ваши фамильные ценности оказались в стандартном сейфе вермахта образца 1941 года, изготовленном на заводе «Штальверке» в Дуйсбурге?
— Этого я не знаю.
— Вы когда-нибудь видели такие сейфы?
— Нет, не приходилось.
— Однако чехол, который был у вас обнаружен, оказался точно подогнанным к размерам этого сейфа. Как это понять?
— Я купил его в какой-то лавке.
— Где?
— Не помню. Где-то в центре Москвы. Может быть, в ГУМе.
— Такие вещи не изготавливаются у нас. Чехол был сделан по специальному заказу именно для этого стандартного походного сейфа вермахта. Правда, сделан он из наших материалов… Короче говоря, чехол «стерилен»… Вы понимаете это?
— Нет, не понимаю. На нем, по-моему, биллион микробов.
— Вы не теряете чувства юмора, гражданин Гринев. Вам известно содержание этого сейфа?
— В тайнике должны были быть наши фамильные драгоценности.
— Отец вам говорил, какие именно вещи он оставил в тайнике?
— Я всего не помню, но там было бриллиантовое колье французской работы конца семнадцатого века, подаренное императрицей Анной одной нашей прародительнице, фрейлине двора, перстень с известным бриллиантом «Пти-Кохинур», два жемчужных ожерелья, ну и что-то еще…
— Что-нибудь кроме драгоценностей?
— Нет, не думаю.
— Выходит, гражданин Гринев, вы просто кладоискатель?
— Нет, я не считаю себя кладоискателем. Представьте себе, эти вещи представляли для меня чисто сентиментальный интерес.
— Ну хорошо. Старший лейтенант, введите задержанных.
— Вы знаете этих двоих?
— Нет.
— Этого?
— Нет.
— А этого с бородой? Посмотрите внимательно.
— Нет…
Странное дело: Джин видел этого человека в некрополе, сражался с ним; но ведь это было во сне!..
— А теперь вы двое. Вы! Вы знаете этого человека?
— Йес, сэр. Я видел его во Вьетнаме. Это капитан Джин Грин, командир команды А—234. Я должен был по приказу Костецкого следовать за ним в Грайворон и в случае отказа с его стороны силой отобрать у него сейф с документами.
Второй допрос состоялся в тот же день, что и первый, под вечер. Джина ввели в прежний кабинет. Три окна с приспущенными драпированными шторами; письменный стол, за которым сидел Сергей Николаевич. Над столом висел портрет человека с прищуренными глазами, с худым лицом, удлинявшимся узкой бородкой, — Джин еще утром понял, что это Феликс Дзержинский, первый председатель ВЧК. Сбоку от стола был маленький столик с пишущей машинкой, за которой сидел молодой человек, одетый весьма элегантно.
— Итак, вы капитан Джин Грин, командир команды А—234 спецвойск армии США, — весело и даже с некоторой приветливостью сказал Сергей Николаевич.
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос и прошу немедленно связать меня с нашим посольством, — проговорил Джин заранее приготовленную фразу.
Сергей Николаевич с готовностью кивнул.
— Мы постараемся сделать это после уточнения некоторых обстоятельств, — он откинулся в кресле. — Дело в том, что мы обладаем некоторой информацией о вас. Мы знаем, что вы окончили медицинский колледж Колумбийского университета и работали практикантом в больнице Маунт-Синай, что стоит в Манхэттене на углу Пятой авеню и Сто первой улицы…
— Сотой улицы…
— Благодарю вас, да, да, Сотой улицы, напротив Сентрал-парка. Мы знаем, что вы вступили в армию и прошли подготовку в учебном центре Форт-Брагге, что в стрельбах во время учебы вы добились высокого показателя — девяносто шесть из ста, что вы участвовали со специальным заданием в маневрах «Великий медведь», что вы…
Лихорадочные мысли пронеслись в голове Джина. «Это бородатое мурло, которое выдало меня», кажется, он был в команде Чака Битюка, но он не мог знать о моих показателях в стрельбе, о…»
— …что вы обладаете довольно странной особой приметой — родинкой между большим и указательным пальцами правой руки. Родинка эта то появляется, то исчезает…
…Статья 3. Если меня возьмут в плен, я все равно буду продолжать сопротивление всеми возможными средствами. Я сделаю все возможное, чтобы убежать… Я не буду слушать врага и не буду принимать от него никаких льгот…
— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Джин и вытер пот со лба.
— Мы знаем некоторые другие вещи и поэтому хотели бы уточнить ряд вопросов. В частности, вы бывали во Вьетнаме?
Невозмутимый деловитый старший лейтенант Васюков прошел через кабинет, открыл дверь и негромко сказал:
— Зайдите, пожалуйста.
В кабинет, приглаживая волосы, шагнул Марк Рубинчик. Увидев сидящего посередине Джина, он вздрогнул, тихо присвистнул, с многозначительной миной покивал старшему следователю.
Джин на мгновение прикрыл глаза. Чувство, не очень-то свойственное профессиональному разведчику, пронизало его при виде Рубинчика, и это чувство было не страх, а стыд.
— Садитесь, пожалуйста, — Васюков подвинул Рубинчику стул.
— Вы знаете этого человека? — спросил Сергей Николаевич, показав Рубинчику глазами на Джина.
— Еще бы, — сказал Рубинчик. — У меня зрительная память железная. Я по его милости чуть концы не отдал в…
— Одну минуту. Я вас прошу отвечать на вопросы. Как его имя?
— Евгений Чердынцев. Так, во всяком случае, этот фраер…
— Подождите, — снова прервал его Сергей Николаевич и повернулся к Джину. — А вы знаете этого человека?
Джин посмотрел Рубинчику прямо в глаза. Они обменялись долгим взглядом необъяснимого свойства, словно их связывала целая жизнь. Рубинчик резко отвел глаза.
— Да, я знаю Марка Рубинчика, — печально сказал Джин.
— Где вы встретили Чердынцева? — спросил следователь Рубинчика.
— В Хайфоне, в интерклубе моряков.
— Расскажите теперь все, что вы знаете о нем.
Последовал сбивчивый, но очень подробный рассказ Рубинчика о старой хайфонской истории. Следователь несколько раз перебивал его, сдерживая эмоции и уточняя разные детали. Дважды он попросил подтвердить, что на руке у Джина была родинка.
«Использовал бы я яд в этот момент, на грани полного раскрытия, сделал бы то, чего хотел от меня Лот?» Он не мог себе ответить на этот вопрос.
Рубинчик закончил свой рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101