За его спиной на стене пласталось абстракционистское полотно, изображающее, на мой взгляд, овощной салат, некстати стравленный под ноги дорогих гостей.
- Да-да, - вскинулся радостным и лысоватым сперматозоидиком. Жду-жду, мои щелкоперчики! - И вырвался из-за каменного стола, словно из засады, где он успел затечь всеми своими членами. - Константин, возмужал! Молодцом! Отцу непременно привет, - тряс нам руки, пытаясь их оторвать. - А это твой товарищ... весьма-весьма рад познакомиться. Прошу садиться, указал на кресла. - Не желаете ли профуршетить?
Это было бы кстати, но помня великие заветы князя Мамиашвили, я сдержал свои естественные порывы, мол, на работе не пьем-с.
- Да-да, работа прежде всего, - взбодрился г-н Берековский, потирая сухие ладошки. - Слушаю вас, молодые люди, готов поделиться, так сказать, всеми секретами своего бизнеса.
- Всеми не надо, - пошутил Костька Славич. - Есть мысли о репортаже, что ли? С фотографиями, если можно. Один день из жизни...
- Один день и вся жизнь, - засмеялся банкир. - О, дети мои! Знали бы вы, каждый день - как последний.
Если бы не я сам отщелкал известные сцены в предсовнаркомовском (бывшем) номере, то никогда бы в жизни не поверил, что такой уважаемый человек обновленного общества способен на подобное половое безрассудство. Хотя присутствие у двери кабинета секретаря-ломаки с персиковыми девичьими ланитами утверждали, что наш герой имеет таки определенные прорехи в сексуальном воспитании.
Росточком господин банкир был мал и, как все малорослые члены общества, утверждался в этом мире за счет энергетического кипения и словесного поноса. Он и ему подобные говорят много и быстро, и верят в то, что говорят. Обманывают с необыкновенной легкостью, потому, что через миг, если это им не нужно, уже не помнят в какой короб и сколько килограммов лживого говна наложили. В этом смысле их несложно поймать за язык, но почему-то окружающие стесняются этого делать. Их главный принцип: никаких принципов. Они трудоголики, для них главная забота, веселящая душу, чтобы дело или человек приносил барыш. А какой прибыток в нашем случае? Наверно, господин директор рассчитывает получить дополнительные дивиденды от нашего репортажа? Или от дружбы со Славичем-старшим? Что ж, он их получит, душечка.
- Марк Маркович, - наконец выступил я, краснобай. - Надеюсь, вам можно задавать вопросы по всему спектру проблем, касающихся бизнеса, политики и так далее?
- Разумеется, дети мои, как говорится, вот я весь перед вами, подпрыгнул в кресле, - голенький.
Ну, голеньким мы вас, дружище, уже видели, сказал я себе. И поинтересовался мнением насчет устрашающей криминализации банковского бизнеса, напомнив, что вчера у казино "Подкова" подорвали джип его банковского дома.
- Что вы говорите? - удивился собеседник, валяя дурака. - Вы уверены, молодой человек?
- Говорят, - сдержанно уклонился, пытаясь незаметно извлечь из носка "жучок".
- Не может быть, - всплеснул ручками. - Мне бы доложили, у нас с этим строго.
- Значит, слушок, - понял я "ходы" противника.
- Это можно проверить, - выбросив тело из кресла, как из катапульты, поспешил к столу и каркнул в селектор. - Валенька, будь добр, пригласи Фирсова, - и посчитал нужным объяснить, что это начальник службы безопасности, уж он-то, голубь, владеет всей информацией.
- Странно, - проговорил я, - утверждают, что вы тоже были...
- Где?!
- В "Подкове"?
- Как?
- Казино так называется.
- Вот люди, - искренне возмутился Марк Маркович. - Друзья мои, я не играю в азартные игры.
- Действительно, Ваня, что ты к человеку... - нервно всхлипнул Костька Славич, чувствуя, что ласковый репортаж ни о чем не склеивается.
- А что я? - развел руками. - Это к слову. Живем, как на вулкане, - и сумел таки засадить "жучок" в кресло. - Черт знает что вокруг - взрывы, пальба...
- Лучшая защита от таких неприятностей - это глубокая нищета, позволил себе пошутить банкир. - Трудные времена, господа, трудные. Знаете, в армии, когда проводят широкомасштабные учения... ну как на войне... военачальники планируют, да-да, планирует процент потери среди солдатского состава. Процент смерти, так сказать. Ну там... ноль целых, две десятых.Три-четыре души... А? - указал глазами на потолок. - А у нас какой процент? Ого-го... На порядок выше, дорогие мои, на порядок.
- Верно, Марк Маркович, - снова выступил я. - На днях депутата пристрелили. Как его... Жохов, кажется? На Садовом, среди белого дня. Вот веселые дела, да?
Тень печали упала на чело нашего героя, он пожевал губами и более внимательно взглянул на меня, словно пытаясь понять, что за ехидна восседает в кресле - то ли простак-мудак, то ли журналюга-хитрюга, то ли чичероне отечественной мафии, прибывшей с познавательной целью?
Неожиданная телефонная трель сорвала все эти подозрительные размышления. (Мои друзья, действуя по плану, произвели этот своевременный звон. По личному аппарату господина Берковского.) Тот цапнул трубку и произнес:
- Да, слушаю?
Я изобразил скучающий видок, наблюдая краем глаза за реакцией героя на неприкрытый шантаж по поводу его тесно-телесной связи с господином Жоховым, когда тот ещё успешно выполнял свои депутатские обязательства. Надо признать: банкир достойно держал удар - отвечал сдержанно, не хлопоча лицом, как это часто делают политические лидеры в минуту опасности для их сладкой власти. В такие минуты они покрываются трупными пятнами, мечут из себя страшные громы и молнии, а также гневные тирады о своих врагах, покушающихся якобы на основы демократии, мол, несмотря ни на что, мы забьем последний осиновый кол в тушку коммунизма, мать вашу оппозиционеров так!
- К сожалению, я сейчас занят, но думаю, сумеем договориться, проговорил директор, заканчивая малосодержательную беседу. Слабый румянец проявился на его обвислых щечках, он их помял, потом вспомнил о нас. Вот... предлагают выгодную сделку... надо думать. - Взял себя в руки. Так, на чем мы остановились?
Я напомнил о том счастливчике, коего угостили свинцом от пуза. И депутатский иммунитет не выручил, вот беда какая. Беда-беда, согласились со мной, задумываясь о коротком нашем пути, могущем прекратиться в любой миг. Что наша жизнь - всего одно мгновение, но хоть на капельку продлится пусть.
В эту минуту общего огорчения на подмостках жизни появилось новое действующее лицо. Крепыш средних лет из бывших органов, когда-то обеспечивающих безопасность страны. Не выказывая никаких чувств, взглянул на гостей хозяина, то бишь нас. Если бы ему вдруг вздумалось поприветствовать нас рукопожатием, то, боюсь, случился бы казус, поскольку я зажимал в ладошке "жучок", не успев того засадить в чужой, скажем так, огород.
- Игорь Петрович, - всплеснул руками банкир, - чудные дела творятся у нас, как утверждают молодые люди.
- Я ничего не утверждал, - поспешил с опровержением Костька Славич.
- А что такое? - улыбнулись нам. - Не получили свои проценты?
Я едва не свалился с кресла - ничего себе шуточки. Или мы уже раскрыты службой безопасности и нам грозят известными "процентами смерти"? К счастью, оказалось, что это и правда шутка. Не слишком, на мой взгляд, удачная. И пока я переводил дух, господин директор объяснил суть проблемы.
- Увы, ошибочка вышла, граждане, - развел руками главный секьюрити. Мы не посещает увеселительных заведения. Принципиально. И времени нет, право.
- Совершенно верно, Игорь Петрович, - подтвердил господин Берековский. - Ох, эти наши щелкоперчики, такие фантазии?..
Каясь, я развел руками и засадил наконец "жучка" в бегемотную кожу кресла и, чтобы не терять темпа по прессингу противника, задал новой вопрос:
- А, говорят, вы, Марк Маркович, любите классическую музыку?
- Люблю, - последовал ответ с незначительной заминкой. - Я люблю все прекрасное, - и указал на абстракционистское полотно. - Вот, французский мастер... Как его?.. Мишель Платини... Как там бишь: "Рождение планеты Бурь". Впечатляет?.. Какая энергетика, экспрессия?..
- Красиво, - выступил Костька Славич, наступая на мою ногу в надежде остановить зарвавшегося чертового папарацци.
- Овощной салат, - сказал я, решая взламывать банковскую систему неожиданным (даже для себя) "ключиком". - А вы знаете, я что-то похожее видел у господина Лиськина.
- Да? - с прокисшей ухмылкой спросил банкир. - Не может быть? Это произведение оригинальное. В единственном экземпляре.
- Похожее, говорю.
- И хорошо вы знаете господина Лиськина? - спросил главный секьюрити, интересуясь моим "Nikon".
- Интервьюировал однажды. Между нами, господа, удивительный сноб... Позер и любит съемки, как модель, - и будто бы вспомнил. - Да, господа, надо запечатлеть, так сказать, трудовой процесс... - и поднялся на ноги.
- Не надо, - решительно проговорил главный телохранитель. - Лучше не надо.
- Почему, Игорь Петрович? - прикинулся я без труда валенком.
- Видите ли... как вас?
- Иван Палыч меня.
- Так вот, Иван Палыч, зачем господину Берековскому эта мирская суета и слава? Он не сноб и не позер, как некоторые члены общества, а человек ответственный, человек дела, человек, держащий, так сказать, руку на пульсе времени.
- Так вот... о таких людях... надо... держащих...
- Не надо!
- Как это не надо, когда надо. Которые держат.
- Что держат-то?
Пока мы столь драматически выясняли наши отношения, директор пригласил Костьку Славича к столу и там вел с ним беседу на отвлеченную тему. Не о банковских ли ставках? Какой там нынче процент жизни? А смерти?
В конце концов меня убедили в том, что лучше будет отложить фоторепортаж до лучших времен. Вот закончится период первичного накопления капитала, молвил главный секьюрити, тогда милости просим. Я засмеялся: тогда наша встреча первая и она же последняя.
- Ну, это как карта ляжет, Иван Палыч, - улыбнулся Фирсов.
- А утверждаете, что не балуетесь в азартные игры, - фамильярничал я.
- Вся жизнь - игра, - отвечали мне, цитируя классиков наизусть.
Словом, расставались мы заклятыми друзьями. Господин Берековский заметно расстроился от нашего вульгарного посещения, однако силился достойно держать пинки судьбы. Вот так всегда: ждешь приятной беседы о французском, блядь, абстракционизме, а тебя по лбу обухом отечественных проблем. А то, что они возникли, не было никакого сомнения. Хотя я продолжал валять дурака и делать вид, что вопросы банковского бизнеса волнуют меня, как покойника дожди, размывающие холмик его могилы.
- Прошу прощения, - наконец не выдержал директор. - У нас, кажется, Игорь Петрович, встреча в ХЕР"ойле?
Конечно же, главный телохранитель подтвердил, что пора готовиться к выезду в нефтяной концерн, и мы, репортеришки, были вынуждены ретироваться.
Дальнейшее происходило с точностью наоборот - сначала мы раскланялись с Шахерезадой и двумя атлетами, потом с дамой, изображающую синтетическую принцессу, потом покинули банк "Дельта" через бронетанковую дверь и рухнули вниз, в кабине, естественно, лифта.
На жаркой улице, прыгая по бетонным ступенькам, как Мишель Платини по футбольной полянке, я победно вскинул руки к обжигающему светилу. Да здравствует солнце, да скроется тьма! Костька Славич не разделял мой радости, он вообще находился в скорбном бесчувствии:
- Ваня, ты вел себя, как последний идиот. И я тоже. Не понимаю цели нашей встречи? Какие вопросы? Кто, кого подорвал? Зачем все это?... какой-то... овощной салат?!. Нет, это невозможно. Ты меня подставил, да?
- Костенька, и не думал, - сочинял я. - Не сложилась встреча, ну бывает. Как-нибудь в следующий раз...
- Кстати, Берековский интересовался тобой?
- Надеюсь, ты дал самые лучшие рекомендации, - вел приятеля под ручку, чтобы он случайно не приметил Александры и всей нашей гоп-компании, плавящейся в автомобильных душегубках.
- Я сказал правду.
О, Боже, этого ещё не хватало - да выяснилось, что мой коллега был предельно уважителен к моей персоне, сообщив, что имел честь со мной учиться в университете и трудиться в молодежной газете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Да-да, - вскинулся радостным и лысоватым сперматозоидиком. Жду-жду, мои щелкоперчики! - И вырвался из-за каменного стола, словно из засады, где он успел затечь всеми своими членами. - Константин, возмужал! Молодцом! Отцу непременно привет, - тряс нам руки, пытаясь их оторвать. - А это твой товарищ... весьма-весьма рад познакомиться. Прошу садиться, указал на кресла. - Не желаете ли профуршетить?
Это было бы кстати, но помня великие заветы князя Мамиашвили, я сдержал свои естественные порывы, мол, на работе не пьем-с.
- Да-да, работа прежде всего, - взбодрился г-н Берековский, потирая сухие ладошки. - Слушаю вас, молодые люди, готов поделиться, так сказать, всеми секретами своего бизнеса.
- Всеми не надо, - пошутил Костька Славич. - Есть мысли о репортаже, что ли? С фотографиями, если можно. Один день из жизни...
- Один день и вся жизнь, - засмеялся банкир. - О, дети мои! Знали бы вы, каждый день - как последний.
Если бы не я сам отщелкал известные сцены в предсовнаркомовском (бывшем) номере, то никогда бы в жизни не поверил, что такой уважаемый человек обновленного общества способен на подобное половое безрассудство. Хотя присутствие у двери кабинета секретаря-ломаки с персиковыми девичьими ланитами утверждали, что наш герой имеет таки определенные прорехи в сексуальном воспитании.
Росточком господин банкир был мал и, как все малорослые члены общества, утверждался в этом мире за счет энергетического кипения и словесного поноса. Он и ему подобные говорят много и быстро, и верят в то, что говорят. Обманывают с необыкновенной легкостью, потому, что через миг, если это им не нужно, уже не помнят в какой короб и сколько килограммов лживого говна наложили. В этом смысле их несложно поймать за язык, но почему-то окружающие стесняются этого делать. Их главный принцип: никаких принципов. Они трудоголики, для них главная забота, веселящая душу, чтобы дело или человек приносил барыш. А какой прибыток в нашем случае? Наверно, господин директор рассчитывает получить дополнительные дивиденды от нашего репортажа? Или от дружбы со Славичем-старшим? Что ж, он их получит, душечка.
- Марк Маркович, - наконец выступил я, краснобай. - Надеюсь, вам можно задавать вопросы по всему спектру проблем, касающихся бизнеса, политики и так далее?
- Разумеется, дети мои, как говорится, вот я весь перед вами, подпрыгнул в кресле, - голенький.
Ну, голеньким мы вас, дружище, уже видели, сказал я себе. И поинтересовался мнением насчет устрашающей криминализации банковского бизнеса, напомнив, что вчера у казино "Подкова" подорвали джип его банковского дома.
- Что вы говорите? - удивился собеседник, валяя дурака. - Вы уверены, молодой человек?
- Говорят, - сдержанно уклонился, пытаясь незаметно извлечь из носка "жучок".
- Не может быть, - всплеснул ручками. - Мне бы доложили, у нас с этим строго.
- Значит, слушок, - понял я "ходы" противника.
- Это можно проверить, - выбросив тело из кресла, как из катапульты, поспешил к столу и каркнул в селектор. - Валенька, будь добр, пригласи Фирсова, - и посчитал нужным объяснить, что это начальник службы безопасности, уж он-то, голубь, владеет всей информацией.
- Странно, - проговорил я, - утверждают, что вы тоже были...
- Где?!
- В "Подкове"?
- Как?
- Казино так называется.
- Вот люди, - искренне возмутился Марк Маркович. - Друзья мои, я не играю в азартные игры.
- Действительно, Ваня, что ты к человеку... - нервно всхлипнул Костька Славич, чувствуя, что ласковый репортаж ни о чем не склеивается.
- А что я? - развел руками. - Это к слову. Живем, как на вулкане, - и сумел таки засадить "жучок" в кресло. - Черт знает что вокруг - взрывы, пальба...
- Лучшая защита от таких неприятностей - это глубокая нищета, позволил себе пошутить банкир. - Трудные времена, господа, трудные. Знаете, в армии, когда проводят широкомасштабные учения... ну как на войне... военачальники планируют, да-да, планирует процент потери среди солдатского состава. Процент смерти, так сказать. Ну там... ноль целых, две десятых.Три-четыре души... А? - указал глазами на потолок. - А у нас какой процент? Ого-го... На порядок выше, дорогие мои, на порядок.
- Верно, Марк Маркович, - снова выступил я. - На днях депутата пристрелили. Как его... Жохов, кажется? На Садовом, среди белого дня. Вот веселые дела, да?
Тень печали упала на чело нашего героя, он пожевал губами и более внимательно взглянул на меня, словно пытаясь понять, что за ехидна восседает в кресле - то ли простак-мудак, то ли журналюга-хитрюга, то ли чичероне отечественной мафии, прибывшей с познавательной целью?
Неожиданная телефонная трель сорвала все эти подозрительные размышления. (Мои друзья, действуя по плану, произвели этот своевременный звон. По личному аппарату господина Берковского.) Тот цапнул трубку и произнес:
- Да, слушаю?
Я изобразил скучающий видок, наблюдая краем глаза за реакцией героя на неприкрытый шантаж по поводу его тесно-телесной связи с господином Жоховым, когда тот ещё успешно выполнял свои депутатские обязательства. Надо признать: банкир достойно держал удар - отвечал сдержанно, не хлопоча лицом, как это часто делают политические лидеры в минуту опасности для их сладкой власти. В такие минуты они покрываются трупными пятнами, мечут из себя страшные громы и молнии, а также гневные тирады о своих врагах, покушающихся якобы на основы демократии, мол, несмотря ни на что, мы забьем последний осиновый кол в тушку коммунизма, мать вашу оппозиционеров так!
- К сожалению, я сейчас занят, но думаю, сумеем договориться, проговорил директор, заканчивая малосодержательную беседу. Слабый румянец проявился на его обвислых щечках, он их помял, потом вспомнил о нас. Вот... предлагают выгодную сделку... надо думать. - Взял себя в руки. Так, на чем мы остановились?
Я напомнил о том счастливчике, коего угостили свинцом от пуза. И депутатский иммунитет не выручил, вот беда какая. Беда-беда, согласились со мной, задумываясь о коротком нашем пути, могущем прекратиться в любой миг. Что наша жизнь - всего одно мгновение, но хоть на капельку продлится пусть.
В эту минуту общего огорчения на подмостках жизни появилось новое действующее лицо. Крепыш средних лет из бывших органов, когда-то обеспечивающих безопасность страны. Не выказывая никаких чувств, взглянул на гостей хозяина, то бишь нас. Если бы ему вдруг вздумалось поприветствовать нас рукопожатием, то, боюсь, случился бы казус, поскольку я зажимал в ладошке "жучок", не успев того засадить в чужой, скажем так, огород.
- Игорь Петрович, - всплеснул руками банкир, - чудные дела творятся у нас, как утверждают молодые люди.
- Я ничего не утверждал, - поспешил с опровержением Костька Славич.
- А что такое? - улыбнулись нам. - Не получили свои проценты?
Я едва не свалился с кресла - ничего себе шуточки. Или мы уже раскрыты службой безопасности и нам грозят известными "процентами смерти"? К счастью, оказалось, что это и правда шутка. Не слишком, на мой взгляд, удачная. И пока я переводил дух, господин директор объяснил суть проблемы.
- Увы, ошибочка вышла, граждане, - развел руками главный секьюрити. Мы не посещает увеселительных заведения. Принципиально. И времени нет, право.
- Совершенно верно, Игорь Петрович, - подтвердил господин Берековский. - Ох, эти наши щелкоперчики, такие фантазии?..
Каясь, я развел руками и засадил наконец "жучка" в бегемотную кожу кресла и, чтобы не терять темпа по прессингу противника, задал новой вопрос:
- А, говорят, вы, Марк Маркович, любите классическую музыку?
- Люблю, - последовал ответ с незначительной заминкой. - Я люблю все прекрасное, - и указал на абстракционистское полотно. - Вот, французский мастер... Как его?.. Мишель Платини... Как там бишь: "Рождение планеты Бурь". Впечатляет?.. Какая энергетика, экспрессия?..
- Красиво, - выступил Костька Славич, наступая на мою ногу в надежде остановить зарвавшегося чертового папарацци.
- Овощной салат, - сказал я, решая взламывать банковскую систему неожиданным (даже для себя) "ключиком". - А вы знаете, я что-то похожее видел у господина Лиськина.
- Да? - с прокисшей ухмылкой спросил банкир. - Не может быть? Это произведение оригинальное. В единственном экземпляре.
- Похожее, говорю.
- И хорошо вы знаете господина Лиськина? - спросил главный секьюрити, интересуясь моим "Nikon".
- Интервьюировал однажды. Между нами, господа, удивительный сноб... Позер и любит съемки, как модель, - и будто бы вспомнил. - Да, господа, надо запечатлеть, так сказать, трудовой процесс... - и поднялся на ноги.
- Не надо, - решительно проговорил главный телохранитель. - Лучше не надо.
- Почему, Игорь Петрович? - прикинулся я без труда валенком.
- Видите ли... как вас?
- Иван Палыч меня.
- Так вот, Иван Палыч, зачем господину Берековскому эта мирская суета и слава? Он не сноб и не позер, как некоторые члены общества, а человек ответственный, человек дела, человек, держащий, так сказать, руку на пульсе времени.
- Так вот... о таких людях... надо... держащих...
- Не надо!
- Как это не надо, когда надо. Которые держат.
- Что держат-то?
Пока мы столь драматически выясняли наши отношения, директор пригласил Костьку Славича к столу и там вел с ним беседу на отвлеченную тему. Не о банковских ли ставках? Какой там нынче процент жизни? А смерти?
В конце концов меня убедили в том, что лучше будет отложить фоторепортаж до лучших времен. Вот закончится период первичного накопления капитала, молвил главный секьюрити, тогда милости просим. Я засмеялся: тогда наша встреча первая и она же последняя.
- Ну, это как карта ляжет, Иван Палыч, - улыбнулся Фирсов.
- А утверждаете, что не балуетесь в азартные игры, - фамильярничал я.
- Вся жизнь - игра, - отвечали мне, цитируя классиков наизусть.
Словом, расставались мы заклятыми друзьями. Господин Берековский заметно расстроился от нашего вульгарного посещения, однако силился достойно держать пинки судьбы. Вот так всегда: ждешь приятной беседы о французском, блядь, абстракционизме, а тебя по лбу обухом отечественных проблем. А то, что они возникли, не было никакого сомнения. Хотя я продолжал валять дурака и делать вид, что вопросы банковского бизнеса волнуют меня, как покойника дожди, размывающие холмик его могилы.
- Прошу прощения, - наконец не выдержал директор. - У нас, кажется, Игорь Петрович, встреча в ХЕР"ойле?
Конечно же, главный телохранитель подтвердил, что пора готовиться к выезду в нефтяной концерн, и мы, репортеришки, были вынуждены ретироваться.
Дальнейшее происходило с точностью наоборот - сначала мы раскланялись с Шахерезадой и двумя атлетами, потом с дамой, изображающую синтетическую принцессу, потом покинули банк "Дельта" через бронетанковую дверь и рухнули вниз, в кабине, естественно, лифта.
На жаркой улице, прыгая по бетонным ступенькам, как Мишель Платини по футбольной полянке, я победно вскинул руки к обжигающему светилу. Да здравствует солнце, да скроется тьма! Костька Славич не разделял мой радости, он вообще находился в скорбном бесчувствии:
- Ваня, ты вел себя, как последний идиот. И я тоже. Не понимаю цели нашей встречи? Какие вопросы? Кто, кого подорвал? Зачем все это?... какой-то... овощной салат?!. Нет, это невозможно. Ты меня подставил, да?
- Костенька, и не думал, - сочинял я. - Не сложилась встреча, ну бывает. Как-нибудь в следующий раз...
- Кстати, Берековский интересовался тобой?
- Надеюсь, ты дал самые лучшие рекомендации, - вел приятеля под ручку, чтобы он случайно не приметил Александры и всей нашей гоп-компании, плавящейся в автомобильных душегубках.
- Я сказал правду.
О, Боже, этого ещё не хватало - да выяснилось, что мой коллега был предельно уважителен к моей персоне, сообщив, что имел честь со мной учиться в университете и трудиться в молодежной газете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72