- Это ваша ООТН, - похвалился Хулио. - Молодцы, товарищи.
- П-п-прости, - притомился я. - Как ты, родной, сказал?.. ООТ... чего?..
- Организация Освобождения Трудового Народа, - ответил, удивившись, неужели эта аббревиатура неизвестна широким народным массам?
- Теперь известна. Мне, - поникнул головой и было отчего: на предъявленной карточке был запечатлен исторический момент моего прощания с господином Савелло, когда тот должен был отправиться прямым авиарейсом в город-герой Париж, чтобы, оказывается, десантироваться в шаланду из красного дерева, но под парусами. С двумя махинаторами на борту. - И что все это значит?
И получил ответ: Организация, защищая интересы народа, отслеживает его высокопоставленных слуг, чтобы в скором будущем предъявить им гамбургский счет. За все свои противные деяния.
- А вы какое имеете отношение к этому ООТН? - удивился я. - Что за, блядь, аббревиатура? НАТО звучит, а это... И потом: они здесь, а вы там... на лазурном берегу.
Представитель Коминтерна обиделся и провел со мной политбеседу о всеобхватывающем бессмертном коммунистическом учении. Ну хорошо, сдался я, а меня зачем прихватили? Как пособника империализма, пошутил Хулио и объяснился: мое присутствие рядом с господином Савелло вызвало, естественно, удивление у него, испанского коммуниста, потом пришло понимание, что Ванька Лопухин преследует какие-то свои цели. Была проведена определенная разведывательная работа и выяснилось, что российский папарацци уже перешел к активным боевым действиям. За свободу всего трудового народа.
- Погоди-ка, - прозрел я. - Это не ваше ли ООТНе утречком встревожило господина Лиськина? И нас?
- Я ничего не говорил, - кивнул Хулио.
Чеша затылок, я вспомнил ближний бой в катакомбах плавательного бассейна, а после - преследование неизвестного авто, которому пришлось прострелить баллоны. Ничего себе, игры патриотов. Нет случайного в этом мирке, затхлом и тесном, как вагон подземки в час пик. Наша встреча с Хулио была неизбежной, как встреча московского жидка с евреем из Нью-Йорка, прибывших в Тель-Авив для оживления чулочного бизнеса.
- Не знаю, как насчет проблем всего трудового народа, - поднял я тост, - но меня интересует программа "S", и я не успокоюсь, пока она не будет решена.
- Главное, Ваньо, чтобы тебя не успокоили. Раньше времени, обходительно предупредил Хулио. - Давай выпьем за то, что враги трудящихся масс легли в могилку прежде, чем мы сами.
- Про могилку это хорошо, - согласился я. - Душевно. А про массы больше не надо. Просто за нас, па-па-папарацци...
- ... которые всегда на б-б-боевом посту! - рвался в схватку мой бывший сокурсник.
"Бешеная Мэри" помогла нам понять друг друга, более того, мы решили действовать в одной упряжке: испанским товарищам нужна была информация по своим расхитителям народного добра, а нам - про своих. Тут у нас был общий интерес и кооперация.
Что касается программы "S" о ней я не узнал практически ничего, но то, что ею занимается господин Савелло?!.. Этого хватит, чтобы взять эту подозрительную во всех отношениях фигуру в перекрестье, скажем так, своего внимания. Пока. А дальше, как повернет судьба. Стайперская винтовка "Ока-74" с оптическим прицелом иногда самый лучший аргумент в споре о путях дальнейшего развития России. Однако сейчас меня волнует вопрос: что знает Александра о высокопоставленном чинуше? Нет ли между ними связи? Деловой. Конечно, я доверяю любимой, да слишком странные события разворачиваются вокруг, чтобы полностью верить ещё кому-то...
- Хулио, - удивился я, когда наш ночной фуршет подходил к закономерному финалу по причине отсутствия горючих смесей в емкостях. Почему тебя двое? Это что? Твой брат-близнец?
- Близнец-п... ц? Где?
- Рядом, ик, с тобой.
- Не, у меня только сестра Люция.
- Л-л-люция, как интересно? - восхитился я. - Познакомил бы меня, холостого.
- С кем?..
- С Л-л-люцией.
- А это кто?
И так далее. То есть неожиданная встреча друзей закончилась таким концентрированным возлиянием, что у меня возникло единственное убеждение я угодил в иное измерение: мир покачивался, как будто я находился на палубе яхты "Greus" во время штормовой болтанки, потом меня мотнуло в непроницаемую воронку небытия, где во время стремительного полета там я полоумно орал страшное пророчество: "И в октябре вспыхнет великая революция, которую многие сочтут самой грозной из всех когда-либо существующих. Жизнь на земле перестанет развиваться свободно и погрузиться в великую мглу. А весною и после неё произойдут грандиозные перемены, падения королевств и великие землетрясения, и все это сопряжено с возникновением нового Вавилона, мерзкой проституцией, отвратительной духовной опустошенностью. Страны, города, поселки, провинции, свернувшие с их прежних путей, ради свободы, будут ещё более сильно порабощены и затаят злость против тех, по чьей вине они потеряли свободу и веру. И тогда слева разразится великий мятеж, который приведет к ещё большему, чем прежде сдвигу вправо!..".
Сумасшедший этот полет закончился моим шлепком в... кабинете, огромном и казенном, где не примечалось ни дверей, ни окон. Под высоким потолком плавала рожковая метростроевская люстра. На удавке, мирно улыбаясь, покачивался старенький папарацци Ося Трахберг. На длинном столе лежали чистые листы бумаги. Я прошелся вдоль стола, чувствуя себе отвратительно, будто хлебнул сайгонского сакэ, настоянного на фекалиях диких слонов. Где я и что со мной? Не люблю неопределенности и поэтому, не выдержав всей этой галактической галиматьи, завопил в крайнем возмущении:
- Эй, есть здесь кто-нибудь! Выходи! Или порушу эту вашу гонобобельную гармонию. К такой-то матери!
Меня, как личность, проигнорировали. Тогда я ухватил галантерейный стул и от всей своей расхристанной души хрястнул его о стол. Дерево, ломаясь, стонало. Размолотив предмет первой необходимости, я быстро умаялся; плюнул, спросил саркастически:
- Ну-ну! Может, вам ещё кое-что показать? Во всей её первозданной красе, душеприказчики некомпетентные!..
И услышал голос; спокойный голос научно-методического, невидимого исследователя:
- Мебель зачем ломать? Нехорошо, землянин.
- Ты где?! - закружился на месте. - Покажи-ка рыль свою конспиративную, тварь внеземная?!
- Fuck you, - последовал категорический отказ.
- Почему это?
- Нас же не интересует ваш несознательная задница.
- А что тогда интересует, запредельщики?
- Душа.
Я рассмеялся, сделал недобросовестный поклон головой. Кому? Зачем? И заметил вполне резонно:
- Душа, извините, мне самому нужна.
- Зачем? - поинтересовался другой, более строгий голос.
- Как это зачем? - возмутился. - Вы что, господа хорошие, белены там у себя объелись... наверху?..
- И все-таки?
- Ааа, разговаривать с ней. С миром я на дружеской ноге... через душу... И вообще: душа - это душа, блядь. Вам, инкогнито, этого не понять, в натуре.
Возникла зловещая пауза, словно где-то там, в ином, околопланетном затхлом мирке, совещались. Затем раздался электрический треск, запахло озоном и мокрой землей. Из сполохов молнии на листы бумаги упала авторучка "Паркер". С золотым остроконечным перышком. Певчие голоса затянули молитву: "Посети Отчизну нашу благодатию Своею, да облечется она святостию, яко ризою, и да будут сыны её во смирении своем достойны одежды брачной, в ней же внити надлежит в чертог царствия Твоего!.."
- Эй, суки небесные! - заорал я. - Не травите мне душу. Все равно её, родненькую, не заполучите!
Озонированное пение прекратилось. Недовольный старческий голос заскрипел, как дачная калитка:
- Да, что мы с этим папарацци срамным лимонимся? Дайте мне его - я скоро из него душу...
- Да? - завредничал я. - Попробуй, старпер. Кстати, мне твой голос ржавый знаком. Вспомню, найду и язык оттяпаю.
- Ах, ты погань земная!.. Не-е-ет, немедленно кастрируем!
- Нет-нет, - запротестовал первый, интеллигентный голос. - Только добровольным убеждением... добровольным отказом.
- Между прочим, мы хорошо платим, - вмешался второй голос. - Все довольны.
Я возмутился и, мечась по кабинету в поисках зловредных врагов своих, тыкал в углы кукиши:
- Вот вам! Вот вам! Мудаки нумизматические! Моя душа, мать вашу так, бесценна! Ааа! В рай хотите въехать на чужом х...! Не выйдет, душегубы!
Очевидно, мой столь откровенный и грубый демарш покоробил моих невидимых собеседников, послышался разноголосый гомон, из которого выделялся скрипучий голос:
- Я ему, земному червю, всажу таки демократический кол по самую макушку!..
- Нет-нет, мы должны соблюдать всеобщую межгалактическую декларацию прав человека... - возражал интеллигентный голос.
- Психологически неустойчивый субъект!.. Контингент идет трудный, больной... А пьют что: "Бешеную Мэри"... Бррг...
- Попрошу тишины, - возник новый и велеречивый голос. - Не будем торопиться, коллеги.
- Ну-ну, - проговорил я. - Хотите взять измором? Поглядим, как это у вас выйдет, - и запрокинул голову вверх на массивную люстру, где на бельевой удавке покачивался улыбающийся Ося Трахберг, который неожиданно приоткрыл раковины своих сионистских мигалок. - Пугаете, господа, ну-ну...
- О, Иван Палыч, рад-рад вас видеть, - закехал удавленник. - Как дела?
- Какие дела? Делишки, - огрызнулся. - Что здесь вообще происходит? Какое-то светопреставление?
- Кхм-кхм! Все это, молодой человек, закономерный результат циклического диссонанса волновых колебаний. В эти периоды солнечная активность влияет на людей "кармических", имеющих мощный энергопотенциал...
- Это точно про меня...
- ... и умеющих с его помощью влиять на ключевые моменты развития общества.
- Ося, будь проще, - не выдержал я. - Лучше сообщи, кто тебя придушил?
- Господин Лопухин, - сварливо провещал старичок. - Вы нетерпеливы. Это неприятно. Я могу вообще замолчать.
- Черт с тобой, говори, - проговорил в сердцах.
И услышал такую ахинею, что хоть святых выноси. Мне сообщили, что в скором будущем существует высокая вероятность смены руководства страны. И на фоне дисбаланса физических явлений и политической нестабильности четко просматриваются два наиболее вероятных варианта. Первый - приход к власти человека государственного ума и феноменальной работоспособности...
- Ф.И.О., пожалуйста? - вскричал я.
- Вы его знаете, молодой человек.
- Государственный ум и феноменальная работоспособность? Не смешите меня, Ося.
- А под чьим чутким руководством очистили Тверскую и Манеж от говна, а?
- Когда прорвало коллектор и речку Неглинку? - вспомнил я. - Ааа, догадываюсь о ком речь, - и признался, что кандидатура весьма недурственна. - А второй вариант?
И вместо того, чтобы конкретно назвать фамилию имя и отчество претендента на шапку Мономаха, удавленник снова понес фуйню. Мол, в этом человеке воплотится "вождь всех времен и народов товарищ Сталин" да извечная надежда нашего народа на порядок и справедливость.
- Вот народ трогать не надо, - активно запротестовал я. - Он сам по себе, а власть сама по себе. Лучше признавайся, Осип, кто это с "сильной рукой"? Тоже знаю?
- Разумеется. Его все знают.
- Так, - задумался. - Он та-а-акой...
- Какой?
- Эээ... с глазами, как у бешеного таракана. С чубчиком цвета этой самой букаши? Лекции ещё читал, которые никто не слышал, да? И за них получил сумасшедшие гонорарии?
- Я не буду отвечать на эти вопросы, господин Лопухин . Это конфиденциальная информация.
- И не надо. Он-он, лектор общества "Знание-сила", - усмехнулся я. Больше некому. Такого продувного малого во всей Вселенной днем с огнем не сыщешь.
- А он нас вполне устраивает, - громыхнул велеречивый голос. - И хватит диспутировать, олух царя небесного.
- Эй там, наверху! Прикрой пасть, а то я за себя не отвечаю, - взревел я. - Мне терять нечего, выпущу вам кишечки, если они, конечно, имеются.
- Ёхан Палыч, ты сошел с ума, - зашипел Ося Трахберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72