Почему? Потому, что мертвые тянут живых. А ты помогай!.. О, боги мои!..
В конце концов с Божьей помощью мы запрятали груз в щель планеты, и уехали с чувством исполненного долга. С точки зрения ублюдочных трупоукладчиков поступили, как кисейные барышни. Возможно так. Но если есть шанс снять с души грех, почему бы этого не сделать?..
Штурм дачной цитадели был назначен на два часа ночи. В это время июльская ночь превращается в дегтярную субстанцию и действовать в ней удобно и безопасно. Двухэтажные кирпичные хоромы, где хоронился от неприятностей жизни господин Берековский, находились в сосновом бору. Были обнесены высоким бетонным забором, как нас и предупреждали, с убегающей поверху колючей проволокой. Под напряжением в 6000 вольт. Приятное, так сказать, пропахшее кислородом и рукотворными электрическими разрядами местечко.
План проникновения на территорию был бесхитростным - как говорится, чем проще, тем лучше. Зачем карабкаться по соснам, стенам и облакам, если можно войти в бронированную калитку. Правда, без приглашения. Что я и сделал. Неприметно для охранительных служб. Естественно, после того, как нервный Сосо согласился действовать по моему плану. Когда я ему растолковал наши будущие действия, он не поверил:
- И так сказать?
- Так и сказать.
- И эту фетюшку передать? - держал в руках конвертик, завалявшийся в бардачке.
- Передать, мать тебя так! - начинал терять терпение.
- А если не откроют?
- Откроют, - рявкнул я. - И тебя, дурака, пристрелят, если будешь задавать мудацкие вопросы, как и мне.
- Не. Какие вопросы? - самодовольно улыбался. - Я по газам. От греха подальше. А как ты, Вано?
- А что я? - натягивал на голову шерстяную шапочку спецназовца с прорезями для глаз и рта.
- Береги себя, куклуксклановец, - и хотел облобызаться от душевных чувств, как это делали цацы и прочие зенненхунды (это, напомню, породы собак), когда я приносил им пластмассовые косточки.
Матерясь, я прыгнул из колымаги и тихим шагом удалился на исходную позицию. Для вторжения на вражескую территорию. Тьма была египетская, даже мне пришлось напрягать зенки, чтобы не провалиться в тартарары. Потом прошел вдоль забора, раздвигая ночь, как тяжелую занавес, сотканную из безнадежности и мрака... Родина. Всеми преданная. Кто бы из них поверил, что я иду сейчас и говорю нечто патриотическое. Слышны голоса живых сквозь глухо забитые окна. Мертвые просыпаются. Обуваются. Открываются широко текущими толпами, плачущими безмолвно. Эти толпы в слезах влезают на столбы. Чтобы вывинтить лампочки. Большие куски нашей славы парят и витают во мраке.*
* Стихотворение М. Анагностакиса.
... Рев мотора и пляшущий свет мощных фар взорвал неживую тишину ночи. "Шевроле" разудало подкатило к воротам дачи президента "Дельта-банка" и подало сигнал, прозвучавший в первобытном бору, будто возмущенный пук Вселенной. На закрытой территории возникла естественная тревога - захлопали двери, загомонили голоса, наконец прозвучало угрюмое:
- Кто там?
- Курьер. С секретным предписанием! - раскричался мой боевой товарищ как его учили. (Учил я.)
- Чего?
- А то! Дача Берековского, или кого другого березяхи?!
- Ну она.
- Тогда получите правительственную корреспонденцию.
- Чего?
- ..., ... ... ..., ..!.. - более чем доходчиво выразился Сосо Мамиашвили, хотя этому я его не учил.
Оказывается, после таких волшебных и старых, как мир, слов даже в нашей обновленной и просветительской республике отворяются любые запоры. Грюкнули металлические засовы на калитке и появился телохранитель, похожий на задумчивого гориллу Макка, которого служители зоопарка стащили с любимой Микки во время органического их соития, чтобы показать самца любознательному донельзя мэру в кепке. Интеллектом он, секьюрити, конечно, не выделялся, а вот габаритами, прикрывающими калитку...
- Эй, дядя! Получи и распишись, - догадался крикнуть Сосо. - Мне ещё на дачу банкомета Утинского! Это где? Там, что ли?!
Оглянувшись, служака зыкнул какого-то Гришу и медленно направился к авто. Грише не повезло - он неосмотрительно выступил из дачной территории, чтобы тоже, очевидно, принять активное участие в жизни и... жало тига, впившись в сердце, позволило ему спокойно перейти в мир, где нет выматывающей маеты. Я опрятно опустил агонизирующую тушку под кустик - и бесшумной тенью замелькал по дорожке в сторону барского особнячка. Исполнилась мечта Ванька Лопухина, прорвался таки на запретный участок с вишневым садом. С резной воздушной беседкой, где на столе пыхтит самовар-богатырь, где на батистовых кружевах фарфоровые чашечки, из которых пьют чай девочками с кукольными личиками...
Эх-ма, не жизнь - чудное видение.
Чувствовал себя великолепно - возвращалась армейская диверсионная выучка, а вместе с ней уверенность и хмельной кураж. Вперед-вперед, боец войск спецназначения... во славу любимого отечества!
На парадном крылечке курил очередной хранитель тела банковского магната. Смоля сигаретку, засматривался на шум у ворот; ему тоже было интересно жить? Финка бегло проникла в чужую брюшину, точно в тесто. Секьюрити охнул и принялся приседать, как это часто делают голые тетеньки в бане, когда к ним на помывку запускают армейский взвод. Сигарета пыхнула прощальным кометным шлейфиком...
Я услышал: от дачи стартует "Шевроле" и лязгают засовы калитки. Потом раздается удивленный голос гориллы: Гриша-Гриша, где, так-растак, Гриша?
Наш ответ на этот вопрос был несоразмерен и странен: вскинув "Стечкина", я заслал пулю в непроницаемое небо и через мановение оно буквально треснуло обжигающим и ярким огнем.
И огнь пал на землю, и люди пали от него.
Если был ад на земле, он был именно здесь, на этой выхоленной вотчине, территория которой обрабатывалась с четырех точек. Понятно, что такое жизнерадостное вторжение в частную жизнь не осталось незамеченным. Служба безопасности потеряла голову - двое из неё скатывались с лестницы, будто торопились на пожар. Пули остановили торопыг. Лбы - удобная мишень для стрельбы на вскидку. Как говорится, торопись-торопись, да не промахнись. Мимо врат рая.
Под грохот канонады я летал по буржуйским комнатам, освещенным заревом, как ангел во плоти. Но с пистолетом в руках. У одной из закрытых дверей наткнулся на мудака. По ужимкам и бабьим взвизгам он походил на камердинера. Он и был этим самым. Легкий удар в лакейскую челюсть привел в чувство и на мой вопрос, где хозяин, я получил правдивый ответ:
- Тама-с....
Пинком ноги высадил декоративную дверь. Ба! Милый собачий теленок, застывший в бойцовской стойки. Тсс, сказал я и посмотрел в глубину его агатовых и умных глаз, мы одной крови... Этому обхождению с братьями нашими меньшими меня научил собакозаводчик Коробков, он же по совместительству папа моей жены Аи (бывшей второй). Мраморный дог засмущался, мол, прости, кровник, не признал за своего, обстановка хер знает какая, сам понимаешь, и прилег у хозяйской лежанки. По масштабам та была как аэродром имени Дж. Ф. Кеннеди. С зеркалами, бра и шелковистым одеяльцем, под коем трепетал крепко недоумевающий господин Берековский: видно, думал, плешь, что начались народные волнения вкладчиков его банка за свои кровные проценты...
- Привет, дядя Марк, - рявкнул я. - Вот тебе, Маркович, и процент смерти!
- Как? Что?.. - не узнавал. И я знал даже почему. - Во-о-он!.. Кто вы такой?
- Твоя удача, блядь, Берековский!
- Что?.. Я не понимаю?.. Как вы сюда?
Не люблю, когда мне под руку задают вопросы. Скользящий и нежный удар крестьянской ладошки по барской вые заставил моего оппонента угаснуть, как бра под зеркальным потолком.
Взвалив банковскую тушку я трусцой пустился в обратный путь. Дог ковылял рядом. Я усмехнулся: кажется, кровник решил сменить хозяина?
Если бы не был участником и организатором этой ночной феерической вечеринки, то, пожалуй, бы струхнул. Было такое впечатление, что горит пересохшая земля и деревья. Впрочем, так оно и было, ещё синим пламенем пылали хозяйские постройки. На фоне огня и дыма металась обслуга. Понять кто, где, что и зачем и на ком не представлялось возможным. С драгоценной ношей на плечах и псом под ногами я поспешил к калитке. Она была отворена теми, кто докумекал драпать из пекла, где всем желающим раздавали гранаты. То есть наш фруктовый бизнес удался - накормили всех, кто этого хотел, от пуза... Ведь умеем, если очень хотим.
При нашем появлении "Шевроле" подкатило лихим таксомотором, мол, всегда готовы обслужить упревшего клиента. И через секунду-другую наша веселая компашка с пятнистой милой собачкой на переднем сидении в качестве Белки-Стрелки улетала прочь, как космический челнок во мрачную космическую прореху, откуда возврата не было.
Утренняя туманная плесень плыла над дальним леском. За сонливыми деревьями угадывалось парадное светило нового дня. Вот и все - безумная ночка закончится, и мы сможем подвести некоторые итоги. Утешительные? Не знаю. Это выяснится после встречи на проселочной петляющей дороге с теми, кто был заинтересован в этой встрече так же, как и мы в ней. Удобно иметь дело с публикой приятной во всех отношениях и без бюрократической волокиты принимающей решения по текущим сложным проблемам.
Проблемы были. У финансового воротилы Берековского, когда вник, что его самым вульгарным образом сп( )здили. Из бронированного ларца. Обидно. Платить сумасшедшие деньги за охрану своего бесценного скелета, чтобы, опамятовавшись, обнаружить его в передвигающейся каморке, правда, комфортабельной и с кондиционером, но с ножом у кадыка. Подобное положение вещей окончательно расстроило директора банка - его глаза от ужаса сошлись на остром тиге, и он, человек, был похож на тряпичную самодельную куклу, сработанную ребенком, у которого свои понятия о гармонии и красоте.
- Эй, Марк Маркович, - решил привести в чувство. - Вчера и сегодня был не твой день.
- А?
- Кто подорвал-то?
- Не-е... знаю.
- А догадываешься?
- В-в-вы?
- Нет, мы сами по себе, - засмеялся я. - Хотя мы знакомы.
- Знакомы? - и перевел взгляд. - Не имел чести-с.
- Ох, простите, зарапортовался, - повинившись, стаскиваю со своего лица шапочку. - А так?.. В фас... в профиль.
И господин Берековский не верит собственным глазам: как, папарацци?! Иван Палыч Лопухин! Ах, ты сукин сын! Ах, ты гад! Да, я тебя, подлеца, сгною!.. урою!
- Тсс, - предупреждаю я. - Со мной был мальчик, помните, Марк Маркович?
- Помню, - мой тихий голос останавливает проклятия. - И что из этого?
- Его убили ударом ножа в сердечко. И, быть может, ваши люди, господин Берековский? Хотите покажу, как это делается?
- Вы... вы... полный идиот!
- Не, он не понимает, - выступает Сосо. - Вот... песик понимает... а человек, вах, не понимает. Думает шутим, да?
- Пока шутим, да, - и резким движением, перехватив чужую холенную лапку, почти детскую, с коротенькими маникюрными пальчиками, отсекаю фалангу мизинца. Без анестезии. Понятно, что господин банкир пришел в глубочайшую депрессию от столь радикальных операбильных мер. Взвыв дурным голосом, засучил ногами и упрятал под себя оцарапанную ручку. Я посчитал нужным сообщить. - Это первое и последние предупреждение, Маркович. Вы сами не хотите вести конструктивный, прошу прощения диалог... Что? Ах, хотите? Тогда прошу отвечать на вопросы.
Трудный состоялся разговор, что скрывать. В предутреннем подмосковном лесочке, где участники похода за скальпами решили задержаться. На отдых. Сначала я решил познакомиться с боевой группой, и пока господин банкир пытался пристроить фалангу к укороченному мизинчику, я сделал это. Гранатометчики Шота, Анзор, Коля и Даниил были молоды, безмятежны и походили на студентов МИСИ.
- Молодцы, - поблагодарил я, - отличная работа. Мне понравилось побывал, точно в геенне.
- Ну мы старались, - пожали плечами.
- Можно утром подстраховать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
В конце концов с Божьей помощью мы запрятали груз в щель планеты, и уехали с чувством исполненного долга. С точки зрения ублюдочных трупоукладчиков поступили, как кисейные барышни. Возможно так. Но если есть шанс снять с души грех, почему бы этого не сделать?..
Штурм дачной цитадели был назначен на два часа ночи. В это время июльская ночь превращается в дегтярную субстанцию и действовать в ней удобно и безопасно. Двухэтажные кирпичные хоромы, где хоронился от неприятностей жизни господин Берековский, находились в сосновом бору. Были обнесены высоким бетонным забором, как нас и предупреждали, с убегающей поверху колючей проволокой. Под напряжением в 6000 вольт. Приятное, так сказать, пропахшее кислородом и рукотворными электрическими разрядами местечко.
План проникновения на территорию был бесхитростным - как говорится, чем проще, тем лучше. Зачем карабкаться по соснам, стенам и облакам, если можно войти в бронированную калитку. Правда, без приглашения. Что я и сделал. Неприметно для охранительных служб. Естественно, после того, как нервный Сосо согласился действовать по моему плану. Когда я ему растолковал наши будущие действия, он не поверил:
- И так сказать?
- Так и сказать.
- И эту фетюшку передать? - держал в руках конвертик, завалявшийся в бардачке.
- Передать, мать тебя так! - начинал терять терпение.
- А если не откроют?
- Откроют, - рявкнул я. - И тебя, дурака, пристрелят, если будешь задавать мудацкие вопросы, как и мне.
- Не. Какие вопросы? - самодовольно улыбался. - Я по газам. От греха подальше. А как ты, Вано?
- А что я? - натягивал на голову шерстяную шапочку спецназовца с прорезями для глаз и рта.
- Береги себя, куклуксклановец, - и хотел облобызаться от душевных чувств, как это делали цацы и прочие зенненхунды (это, напомню, породы собак), когда я приносил им пластмассовые косточки.
Матерясь, я прыгнул из колымаги и тихим шагом удалился на исходную позицию. Для вторжения на вражескую территорию. Тьма была египетская, даже мне пришлось напрягать зенки, чтобы не провалиться в тартарары. Потом прошел вдоль забора, раздвигая ночь, как тяжелую занавес, сотканную из безнадежности и мрака... Родина. Всеми преданная. Кто бы из них поверил, что я иду сейчас и говорю нечто патриотическое. Слышны голоса живых сквозь глухо забитые окна. Мертвые просыпаются. Обуваются. Открываются широко текущими толпами, плачущими безмолвно. Эти толпы в слезах влезают на столбы. Чтобы вывинтить лампочки. Большие куски нашей славы парят и витают во мраке.*
* Стихотворение М. Анагностакиса.
... Рев мотора и пляшущий свет мощных фар взорвал неживую тишину ночи. "Шевроле" разудало подкатило к воротам дачи президента "Дельта-банка" и подало сигнал, прозвучавший в первобытном бору, будто возмущенный пук Вселенной. На закрытой территории возникла естественная тревога - захлопали двери, загомонили голоса, наконец прозвучало угрюмое:
- Кто там?
- Курьер. С секретным предписанием! - раскричался мой боевой товарищ как его учили. (Учил я.)
- Чего?
- А то! Дача Берековского, или кого другого березяхи?!
- Ну она.
- Тогда получите правительственную корреспонденцию.
- Чего?
- ..., ... ... ..., ..!.. - более чем доходчиво выразился Сосо Мамиашвили, хотя этому я его не учил.
Оказывается, после таких волшебных и старых, как мир, слов даже в нашей обновленной и просветительской республике отворяются любые запоры. Грюкнули металлические засовы на калитке и появился телохранитель, похожий на задумчивого гориллу Макка, которого служители зоопарка стащили с любимой Микки во время органического их соития, чтобы показать самца любознательному донельзя мэру в кепке. Интеллектом он, секьюрити, конечно, не выделялся, а вот габаритами, прикрывающими калитку...
- Эй, дядя! Получи и распишись, - догадался крикнуть Сосо. - Мне ещё на дачу банкомета Утинского! Это где? Там, что ли?!
Оглянувшись, служака зыкнул какого-то Гришу и медленно направился к авто. Грише не повезло - он неосмотрительно выступил из дачной территории, чтобы тоже, очевидно, принять активное участие в жизни и... жало тига, впившись в сердце, позволило ему спокойно перейти в мир, где нет выматывающей маеты. Я опрятно опустил агонизирующую тушку под кустик - и бесшумной тенью замелькал по дорожке в сторону барского особнячка. Исполнилась мечта Ванька Лопухина, прорвался таки на запретный участок с вишневым садом. С резной воздушной беседкой, где на столе пыхтит самовар-богатырь, где на батистовых кружевах фарфоровые чашечки, из которых пьют чай девочками с кукольными личиками...
Эх-ма, не жизнь - чудное видение.
Чувствовал себя великолепно - возвращалась армейская диверсионная выучка, а вместе с ней уверенность и хмельной кураж. Вперед-вперед, боец войск спецназначения... во славу любимого отечества!
На парадном крылечке курил очередной хранитель тела банковского магната. Смоля сигаретку, засматривался на шум у ворот; ему тоже было интересно жить? Финка бегло проникла в чужую брюшину, точно в тесто. Секьюрити охнул и принялся приседать, как это часто делают голые тетеньки в бане, когда к ним на помывку запускают армейский взвод. Сигарета пыхнула прощальным кометным шлейфиком...
Я услышал: от дачи стартует "Шевроле" и лязгают засовы калитки. Потом раздается удивленный голос гориллы: Гриша-Гриша, где, так-растак, Гриша?
Наш ответ на этот вопрос был несоразмерен и странен: вскинув "Стечкина", я заслал пулю в непроницаемое небо и через мановение оно буквально треснуло обжигающим и ярким огнем.
И огнь пал на землю, и люди пали от него.
Если был ад на земле, он был именно здесь, на этой выхоленной вотчине, территория которой обрабатывалась с четырех точек. Понятно, что такое жизнерадостное вторжение в частную жизнь не осталось незамеченным. Служба безопасности потеряла голову - двое из неё скатывались с лестницы, будто торопились на пожар. Пули остановили торопыг. Лбы - удобная мишень для стрельбы на вскидку. Как говорится, торопись-торопись, да не промахнись. Мимо врат рая.
Под грохот канонады я летал по буржуйским комнатам, освещенным заревом, как ангел во плоти. Но с пистолетом в руках. У одной из закрытых дверей наткнулся на мудака. По ужимкам и бабьим взвизгам он походил на камердинера. Он и был этим самым. Легкий удар в лакейскую челюсть привел в чувство и на мой вопрос, где хозяин, я получил правдивый ответ:
- Тама-с....
Пинком ноги высадил декоративную дверь. Ба! Милый собачий теленок, застывший в бойцовской стойки. Тсс, сказал я и посмотрел в глубину его агатовых и умных глаз, мы одной крови... Этому обхождению с братьями нашими меньшими меня научил собакозаводчик Коробков, он же по совместительству папа моей жены Аи (бывшей второй). Мраморный дог засмущался, мол, прости, кровник, не признал за своего, обстановка хер знает какая, сам понимаешь, и прилег у хозяйской лежанки. По масштабам та была как аэродром имени Дж. Ф. Кеннеди. С зеркалами, бра и шелковистым одеяльцем, под коем трепетал крепко недоумевающий господин Берековский: видно, думал, плешь, что начались народные волнения вкладчиков его банка за свои кровные проценты...
- Привет, дядя Марк, - рявкнул я. - Вот тебе, Маркович, и процент смерти!
- Как? Что?.. - не узнавал. И я знал даже почему. - Во-о-он!.. Кто вы такой?
- Твоя удача, блядь, Берековский!
- Что?.. Я не понимаю?.. Как вы сюда?
Не люблю, когда мне под руку задают вопросы. Скользящий и нежный удар крестьянской ладошки по барской вые заставил моего оппонента угаснуть, как бра под зеркальным потолком.
Взвалив банковскую тушку я трусцой пустился в обратный путь. Дог ковылял рядом. Я усмехнулся: кажется, кровник решил сменить хозяина?
Если бы не был участником и организатором этой ночной феерической вечеринки, то, пожалуй, бы струхнул. Было такое впечатление, что горит пересохшая земля и деревья. Впрочем, так оно и было, ещё синим пламенем пылали хозяйские постройки. На фоне огня и дыма металась обслуга. Понять кто, где, что и зачем и на ком не представлялось возможным. С драгоценной ношей на плечах и псом под ногами я поспешил к калитке. Она была отворена теми, кто докумекал драпать из пекла, где всем желающим раздавали гранаты. То есть наш фруктовый бизнес удался - накормили всех, кто этого хотел, от пуза... Ведь умеем, если очень хотим.
При нашем появлении "Шевроле" подкатило лихим таксомотором, мол, всегда готовы обслужить упревшего клиента. И через секунду-другую наша веселая компашка с пятнистой милой собачкой на переднем сидении в качестве Белки-Стрелки улетала прочь, как космический челнок во мрачную космическую прореху, откуда возврата не было.
Утренняя туманная плесень плыла над дальним леском. За сонливыми деревьями угадывалось парадное светило нового дня. Вот и все - безумная ночка закончится, и мы сможем подвести некоторые итоги. Утешительные? Не знаю. Это выяснится после встречи на проселочной петляющей дороге с теми, кто был заинтересован в этой встрече так же, как и мы в ней. Удобно иметь дело с публикой приятной во всех отношениях и без бюрократической волокиты принимающей решения по текущим сложным проблемам.
Проблемы были. У финансового воротилы Берековского, когда вник, что его самым вульгарным образом сп( )здили. Из бронированного ларца. Обидно. Платить сумасшедшие деньги за охрану своего бесценного скелета, чтобы, опамятовавшись, обнаружить его в передвигающейся каморке, правда, комфортабельной и с кондиционером, но с ножом у кадыка. Подобное положение вещей окончательно расстроило директора банка - его глаза от ужаса сошлись на остром тиге, и он, человек, был похож на тряпичную самодельную куклу, сработанную ребенком, у которого свои понятия о гармонии и красоте.
- Эй, Марк Маркович, - решил привести в чувство. - Вчера и сегодня был не твой день.
- А?
- Кто подорвал-то?
- Не-е... знаю.
- А догадываешься?
- В-в-вы?
- Нет, мы сами по себе, - засмеялся я. - Хотя мы знакомы.
- Знакомы? - и перевел взгляд. - Не имел чести-с.
- Ох, простите, зарапортовался, - повинившись, стаскиваю со своего лица шапочку. - А так?.. В фас... в профиль.
И господин Берековский не верит собственным глазам: как, папарацци?! Иван Палыч Лопухин! Ах, ты сукин сын! Ах, ты гад! Да, я тебя, подлеца, сгною!.. урою!
- Тсс, - предупреждаю я. - Со мной был мальчик, помните, Марк Маркович?
- Помню, - мой тихий голос останавливает проклятия. - И что из этого?
- Его убили ударом ножа в сердечко. И, быть может, ваши люди, господин Берековский? Хотите покажу, как это делается?
- Вы... вы... полный идиот!
- Не, он не понимает, - выступает Сосо. - Вот... песик понимает... а человек, вах, не понимает. Думает шутим, да?
- Пока шутим, да, - и резким движением, перехватив чужую холенную лапку, почти детскую, с коротенькими маникюрными пальчиками, отсекаю фалангу мизинца. Без анестезии. Понятно, что господин банкир пришел в глубочайшую депрессию от столь радикальных операбильных мер. Взвыв дурным голосом, засучил ногами и упрятал под себя оцарапанную ручку. Я посчитал нужным сообщить. - Это первое и последние предупреждение, Маркович. Вы сами не хотите вести конструктивный, прошу прощения диалог... Что? Ах, хотите? Тогда прошу отвечать на вопросы.
Трудный состоялся разговор, что скрывать. В предутреннем подмосковном лесочке, где участники похода за скальпами решили задержаться. На отдых. Сначала я решил познакомиться с боевой группой, и пока господин банкир пытался пристроить фалангу к укороченному мизинчику, я сделал это. Гранатометчики Шота, Анзор, Коля и Даниил были молоды, безмятежны и походили на студентов МИСИ.
- Молодцы, - поблагодарил я, - отличная работа. Мне понравилось побывал, точно в геенне.
- Ну мы старались, - пожали плечами.
- Можно утром подстраховать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72