А что деньга - ху... ня. Наше богатство - наши люди. Они творцы своей судьбы, - и подмигнул, точно сообщнику.
- Как господин Жохов? - пошел я ва-банк. - Уж он-то точно сотворил свою судьбу. С вашей помощью?
Мой собеседник помрачнел и сообщил, что не любит предателей и длинные языки. Первое утверждение относилось, должно быть, к усопшему депутату, а второе, кажется, ко мне.
- Будь моя воля, - заявил шоу-бизнесмен, - я бы кастрировал за треп. И перешел к решительному наступлению. - Итак, что-то там вякал Берековский о программе "S"?
- Кому? - не понял я.
- Тебе, родной, тебе?
Я искренне удивился: о "S" стало известно из аудикассеты. Это первое. И второе, если бы я что-то знал определенное об этой программе, наверное, бы не задавал вопросов. И был бы тих и нем, как покойник в розах.
- Ох, не нравиться мне все это, - шумно вздохнул шоумен.
- Что именно? - решил уточнить.
- А ежели ты, командир, засланный?
Я понял, что ситуация выходит из-под контроля: обе противные стороны маленько свихнулись в своих подозрениях. А почему бы не использовать эту слабость? Остается только угадать, куда какую клемму тиснуть, чтобы не получить летальный разряд в шесть тысяч вольт. Думай, Ванечка, думай, от этого зависит твое душевное состояние. Если дашь маху, то удар бейсбольной биты покажется тебе милым шлепком судьбы.
- Какой я засланный, - развел руками. - Я папарацци.
- Как это?
- Фотожурналист, - и показал на "Nikon", болтающийся на груди.
- Не нравиться мне все это, - повторил. - Е"банкир и е"как там тебя... почувствуйте разницу.
Я понял, почему дела моего собеседника идут так прекрасно - он никому не доверял. От такого шуточками не отделаешься. Надо идти по лезвию ножа, и я начал повествование о бедном журналюге, который волею случая заделся порнографом. И отснял оживленные кувырки в гостиничном номере "Метрополя", чтобы заработать кусок хлеба. Господин Лиськин открыл рот от удивления и, по-моему, окончательно утвердился в мысле, что его держат за лоха.
- Как это перепутал крыши? - задал естественный вопрос. - Ты что идиот?
- Не идиот, но со мной такое случается, - признался я со сдержанной скромностью. - Это легко проверить в "Голубом счастье".
Название журнала для сексуальных меньшинств привело шоумена в состояние прострации: он бесповоротно решил, что я над ним издеваюсь. Самым наглым образом. А вот не надо быть так далеко от народа. И его нужд.
- И что? Вы решили шантажировать снимками? - взял себя в руки. Весело.
Я признался: поначалу была такая мысль, а потом пришло понимание, что есть возможность зацепить г-на Берековского на более благородный, скажем так, крючок. Этим мы занимались, и, наверное, плохо, потому что потеряли Александру. Временно.
- Вляпались вы, братцы, в говнецо, вляпались, - задумался о своем господин Лиськин. - В нашем деле кто самый страшный? Дилетант. Его проще пристрелить, чем разбираться.
- Прекрасные перспективы, - кисло улыбнулся я, - у нас.
- Но вы не дилетанты, - цыкнул слюну в стакан с манговым соком и сделал знак телохранителям. - Даю вам шанс подумать о смысле жизни. Хватит часа?
- О чем речь? - не понял я.
- Поразмышляй на досуге, командир. Покумекай. Я вижу, у тебя голова крепкая.
Я выматерился и заявил, что мне думать нечем - опилки в башке. Мне пообещали это проверить. Именно через час. Я расстроился - говоришь правду, никто не верит; врешь, тоже не верят. Как жить, господа? Последний час. Несомненно, этот трехнутый от поп-музыки и сверх меры подозрительный man накрошил в своей черепушке такую окрошку из бредовых измышлений.
Что ж, как говорится, беседа не сложилась. Вернее, сложилась, но не в нашу пользу. Меня и Сосо почти под белы ручки сопроводили в помещение, похожее на раздевалку. Без окон. К такому повороту событий я был готов морально, а вот князь, которого грубо вырвали из девичьего цветника, - нет. Поначалу он попытался выказать претензии боевикам с ракетными установками, те, как древние камни, ему не внемлили, и он, когда мы остались одни, переключился на меня:
- Что происходит, кацо? Ты что там вякнул, гад такой? Что?
- Ничего.
- Как это "ничего". - И принялся лягать металлические шкафчики. - Я-то вижу - что-то происходит?
- Прекрати ломать мебель, - поморщился я и разлегся на лавочке. Чапай думать будет.
- Вах, думать он будет! О чем? Бежать надо?
- Куда?
- Куда-нибудь. Отсюда, - присел на соседнюю лавочку. - Чего они хотят-то, Вано?
- Чего-то хотят, - потянулся на лавочке. И пошутил. - Так что, товарищ, признавайтесь: вы - агент МОССАД?
- Признаюсь, - обреченно вздохнул Сосо. - А вы кто, товарищ?
- А я из ФСБ.
- ФСБ - это хорошая контора.
- И МОССАД - контора хорошая.
Конечно же, мы не могли и подумать, что этот наша безобидная и глупая трепотня вызовет титанические подвижки в мире, как бы выразилась газета "Правда", капитала. Более того - Театр военных действий откроет свой сезон. Феерическим спектаклем под названием: "Олимпийская кровавая сеча". Замысел группы режиссеров, мизансцены, актерская игра, шепоток суфлеров, шорох занавеса, свет софитов, интерес публики и проч. - обо всем этом мы узнаем в дальнейшем. А пока лежали на неудобных скамейках и медленно уходили в дремотную топь. Я попытался было понять логику развития событий, но устал. Перед моим мысленным взором представала лишь абстракционистская картина. Овощной салат из хаоса наших действий, недальновидных поступков, нелепых желаний и так далее. Единственно, что понятно: актеры сбились на освещенных подмостках и каждый, мало того, что изъясняется на своей тарабарщине, но и придерживается своей, отличной от других, мельпоменовской концепции. Отсюда и недоумение зрителя. Это я про себя.
Если создавшуюся ситуацию огрубить до примитивной схемы, то между двумя группами банковского шоу-бизнеса возникли противоречия. И черт с ними со всеми - дело привычное кровушку друг другу пускать. Да есть секретка, имя которой программа "S". Чувствую, мертвая петля затягивается именно этим удушливым знаком - S. Прежде чем уйти в мир иной, хотелось бы узнать о ней более подробно. Зачем? Быть участником интригующего спектакля и не знать его финала? С последующим выходом к восторженному зрителю, неистовые аплодисменты которого так похожи на выстрелы...
Выстрелы! Я вздернул голову - сверху доносилась приглушенная и беспорядочная пальба. Что за черт! Не сон ли это? Нет, Сосо встрепенулся и легким шагом - к двери. Один сон на двоих?
Я последовал за товарищем - нужно быть готовым к самому худшему варианту. Не хочется быть пристреленным, как собака на пустыре. Пасть без славы и боя. А звуки маловразумительного боевого побоища то приближались, то удалялись. Создавалось впечатление, что группа спортсменов таскается по спортивным помещениям и лупит в кастрюли. Что за дьявольщина? Неужели изобрели новый вид спорта, позабыв известить об этом общественность? В том числе и нас.
... Я и Сосо переглядываемся - за дверью загнанное дыхание... хруст ключа в замке... Делаю знак товарищу - внимание, работаю я!.. И когда в щель двери тискается рука, зажимающая "беретту", я резким движением рву за дуло автоматическое оружие производства солнечной Италии. А после подсечка. Огромный боец-"боинг" рушится на пол. Профилактический удар ногой Сосо заставляет врага забыть на время о своих мелких проблемах. А проблема, думаю, была одна. Не трудно догадаться какая.
Свобода встречает нас у входа, и мы вместе с ней, воздушной, как наше дыхание, мчимся по катакомбам спортивного сооружения. В стороне продолжается бой? Не в самом ли бассейне? Кто пошел на штурм? Не "банковские" ли? Странно? Картинка не складывается. Их время ещё не пришло. Кто же это решился потревожить тишину стадиона? Поднять руку на всесильного и могущественного господина Лиськина? Если вмешалось государство со своими карательными, простите, органами, то лучше удалиться с поля боя. Нам. С государством играть в азартные игры, все равно что ладить пипи против ветра. Простите-простите...
Как говорится, кончается шампанское, игривое вино; старинное, дворянское, волнует кровь оно...
Лучше быть живым, чем мертвым, повторю, и кровь иметь кипящую в полезном организме, чем бездыханно валяться на бетонных ступеньках с размозженными мозгами и рванными ранами, из которых сочилась темная кровь с мерцающими рубиновыми звездами. Нет, это были не звезды, а гильзы - это понял, когда перепрыгивал через навечно стухнувшихся. Им не повезло, были доверчивы, как дети, и своими тренированными телами прикрыли жизнь хозяина. Зачем? Гибнуть во цвете лет, защищая гнойную плоть высокопоставленного недоноска или зажиточного лавочника? Понимаю, вопросы риторические - у каждого свои проблемы. Кто-то ловит телами пули, кто-то открывает счета в банках Женевы и Цюриха, кто-то ковыряется в пищевых баках, а кто-то улепетывает от костлявой старухи с остроганной косой наперевес. Последнее это про нас. Сельхозинвентарь так и цвиркал над нашими бедовыми макушками. А вот кому принадлежали тени, мелькающие в бетонных и плохо освещенных глубинах, понять было невозможно. Однако то, что они были агрессивными...
Импульсивная "беретта" работала в моих руках с удовольствием, как молоденькая шлюшка под богатеньким клиентом, пообещавшей ей свадебное путешествие в Гималаи. Давненько не брал в руки серьезное оружие (если не считать праздничную пальбу из "Стечкина" в чащобе), и поэтому испытывал знакомые приятные чувства: уверенность, силу и кураж. Работал экономно короткими очередями. Князь завидовал мне и матерился в голос на то, что доверился на обходительное приглашение и оставил АКМ. Я успокаивал друга добрым словом, мол, ещё не вечер.
И действительно, выбившись с матом и без потерь на уличный простор, обнаружили, что там вовсю блудит новое, венчальное утро. Нам, грешникам, чудом удалось вырваться из преисподней в призрачный и прекрасный парадиз, где воздух вкусен, как игривое вино. Эх-ма! Теперь бы преодолеть с песней о Москве асфальтированную пустошь, где на краю находилось наше любимое авто. Если оно вывезет нас из западни, отремонтирую и покрашу в цвет дикой орхидеи, ей-ей.
Со стороны наш бег по утренней росе (про "росу" - это я для красного словца) напоминал петляющий ход клиентов столичного паба "Утопия", ужравшихся до поросячьего визга. Мог ли я подумать, что опыт ближнего боя, приобретенный когда-то давно в учениях "Щит", пригодится мне.
Шаг влево - шаг вправо, ай-да, жизнь, господа, шаг влево, хотели как лучше, ещё раз влево, а получилось как всегда, шаг вправо, интересно, влево, почему, вправо, ещё вправо, слова "демократ" и "дерьмо", шаг влево, имеют практически одно и то же звучание, шаг влево - шаг вправо, вправо-влево, влево-вправо, то есть аллитерацию, понимаешь, мать её так!
Возникает стойкое впечатление, что все мы дружно обдристались поносными кровавыми экскрементами, то бишь экспериментами. И теперь стоим в собственной же ароматной жиже по горло, делая вид, что это и есть наш самостоятельный и трудный путь в прекрасное и радужное грядущее.
На этом наш олимпийский забег закончился - я плюхнулся за рулевое колесо, а Сосо на заднее сидение. К своему лучшему другу АКМ. Что было кстати. Потому, что начинались автомобильные гонки на выживание.
- Эй, Вано, это за нами! - орал князь, когда "Вольво", стеная ржавыми суставами, стартовала в утреннюю зыбь. - Кто?!.
Я ответил, упомянув кое-что, известно что в пальто. В зеркальце заднего обзора плясала неотчетливая, как мои мысли, "БМВ". Что такое? На мой взгляд, это уже хамство. Ревом мощного мотора пугать редких граждан, торопящихся на трудовую вахту. Где совесть, господа хорошие? За такое поведение можно и получить свинцовый утренний привет, похожий на приторный вечерний минет.
Город же дремал в туманном мареве, и его транспортные артерии были ещё свободны. Приятно с ветерком мчаться в каменных, как утверждают патриоты-градостроители, джунглях, не боясь передавить пешехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Как господин Жохов? - пошел я ва-банк. - Уж он-то точно сотворил свою судьбу. С вашей помощью?
Мой собеседник помрачнел и сообщил, что не любит предателей и длинные языки. Первое утверждение относилось, должно быть, к усопшему депутату, а второе, кажется, ко мне.
- Будь моя воля, - заявил шоу-бизнесмен, - я бы кастрировал за треп. И перешел к решительному наступлению. - Итак, что-то там вякал Берековский о программе "S"?
- Кому? - не понял я.
- Тебе, родной, тебе?
Я искренне удивился: о "S" стало известно из аудикассеты. Это первое. И второе, если бы я что-то знал определенное об этой программе, наверное, бы не задавал вопросов. И был бы тих и нем, как покойник в розах.
- Ох, не нравиться мне все это, - шумно вздохнул шоумен.
- Что именно? - решил уточнить.
- А ежели ты, командир, засланный?
Я понял, что ситуация выходит из-под контроля: обе противные стороны маленько свихнулись в своих подозрениях. А почему бы не использовать эту слабость? Остается только угадать, куда какую клемму тиснуть, чтобы не получить летальный разряд в шесть тысяч вольт. Думай, Ванечка, думай, от этого зависит твое душевное состояние. Если дашь маху, то удар бейсбольной биты покажется тебе милым шлепком судьбы.
- Какой я засланный, - развел руками. - Я папарацци.
- Как это?
- Фотожурналист, - и показал на "Nikon", болтающийся на груди.
- Не нравиться мне все это, - повторил. - Е"банкир и е"как там тебя... почувствуйте разницу.
Я понял, почему дела моего собеседника идут так прекрасно - он никому не доверял. От такого шуточками не отделаешься. Надо идти по лезвию ножа, и я начал повествование о бедном журналюге, который волею случая заделся порнографом. И отснял оживленные кувырки в гостиничном номере "Метрополя", чтобы заработать кусок хлеба. Господин Лиськин открыл рот от удивления и, по-моему, окончательно утвердился в мысле, что его держат за лоха.
- Как это перепутал крыши? - задал естественный вопрос. - Ты что идиот?
- Не идиот, но со мной такое случается, - признался я со сдержанной скромностью. - Это легко проверить в "Голубом счастье".
Название журнала для сексуальных меньшинств привело шоумена в состояние прострации: он бесповоротно решил, что я над ним издеваюсь. Самым наглым образом. А вот не надо быть так далеко от народа. И его нужд.
- И что? Вы решили шантажировать снимками? - взял себя в руки. Весело.
Я признался: поначалу была такая мысль, а потом пришло понимание, что есть возможность зацепить г-на Берековского на более благородный, скажем так, крючок. Этим мы занимались, и, наверное, плохо, потому что потеряли Александру. Временно.
- Вляпались вы, братцы, в говнецо, вляпались, - задумался о своем господин Лиськин. - В нашем деле кто самый страшный? Дилетант. Его проще пристрелить, чем разбираться.
- Прекрасные перспективы, - кисло улыбнулся я, - у нас.
- Но вы не дилетанты, - цыкнул слюну в стакан с манговым соком и сделал знак телохранителям. - Даю вам шанс подумать о смысле жизни. Хватит часа?
- О чем речь? - не понял я.
- Поразмышляй на досуге, командир. Покумекай. Я вижу, у тебя голова крепкая.
Я выматерился и заявил, что мне думать нечем - опилки в башке. Мне пообещали это проверить. Именно через час. Я расстроился - говоришь правду, никто не верит; врешь, тоже не верят. Как жить, господа? Последний час. Несомненно, этот трехнутый от поп-музыки и сверх меры подозрительный man накрошил в своей черепушке такую окрошку из бредовых измышлений.
Что ж, как говорится, беседа не сложилась. Вернее, сложилась, но не в нашу пользу. Меня и Сосо почти под белы ручки сопроводили в помещение, похожее на раздевалку. Без окон. К такому повороту событий я был готов морально, а вот князь, которого грубо вырвали из девичьего цветника, - нет. Поначалу он попытался выказать претензии боевикам с ракетными установками, те, как древние камни, ему не внемлили, и он, когда мы остались одни, переключился на меня:
- Что происходит, кацо? Ты что там вякнул, гад такой? Что?
- Ничего.
- Как это "ничего". - И принялся лягать металлические шкафчики. - Я-то вижу - что-то происходит?
- Прекрати ломать мебель, - поморщился я и разлегся на лавочке. Чапай думать будет.
- Вах, думать он будет! О чем? Бежать надо?
- Куда?
- Куда-нибудь. Отсюда, - присел на соседнюю лавочку. - Чего они хотят-то, Вано?
- Чего-то хотят, - потянулся на лавочке. И пошутил. - Так что, товарищ, признавайтесь: вы - агент МОССАД?
- Признаюсь, - обреченно вздохнул Сосо. - А вы кто, товарищ?
- А я из ФСБ.
- ФСБ - это хорошая контора.
- И МОССАД - контора хорошая.
Конечно же, мы не могли и подумать, что этот наша безобидная и глупая трепотня вызовет титанические подвижки в мире, как бы выразилась газета "Правда", капитала. Более того - Театр военных действий откроет свой сезон. Феерическим спектаклем под названием: "Олимпийская кровавая сеча". Замысел группы режиссеров, мизансцены, актерская игра, шепоток суфлеров, шорох занавеса, свет софитов, интерес публики и проч. - обо всем этом мы узнаем в дальнейшем. А пока лежали на неудобных скамейках и медленно уходили в дремотную топь. Я попытался было понять логику развития событий, но устал. Перед моим мысленным взором представала лишь абстракционистская картина. Овощной салат из хаоса наших действий, недальновидных поступков, нелепых желаний и так далее. Единственно, что понятно: актеры сбились на освещенных подмостках и каждый, мало того, что изъясняется на своей тарабарщине, но и придерживается своей, отличной от других, мельпоменовской концепции. Отсюда и недоумение зрителя. Это я про себя.
Если создавшуюся ситуацию огрубить до примитивной схемы, то между двумя группами банковского шоу-бизнеса возникли противоречия. И черт с ними со всеми - дело привычное кровушку друг другу пускать. Да есть секретка, имя которой программа "S". Чувствую, мертвая петля затягивается именно этим удушливым знаком - S. Прежде чем уйти в мир иной, хотелось бы узнать о ней более подробно. Зачем? Быть участником интригующего спектакля и не знать его финала? С последующим выходом к восторженному зрителю, неистовые аплодисменты которого так похожи на выстрелы...
Выстрелы! Я вздернул голову - сверху доносилась приглушенная и беспорядочная пальба. Что за черт! Не сон ли это? Нет, Сосо встрепенулся и легким шагом - к двери. Один сон на двоих?
Я последовал за товарищем - нужно быть готовым к самому худшему варианту. Не хочется быть пристреленным, как собака на пустыре. Пасть без славы и боя. А звуки маловразумительного боевого побоища то приближались, то удалялись. Создавалось впечатление, что группа спортсменов таскается по спортивным помещениям и лупит в кастрюли. Что за дьявольщина? Неужели изобрели новый вид спорта, позабыв известить об этом общественность? В том числе и нас.
... Я и Сосо переглядываемся - за дверью загнанное дыхание... хруст ключа в замке... Делаю знак товарищу - внимание, работаю я!.. И когда в щель двери тискается рука, зажимающая "беретту", я резким движением рву за дуло автоматическое оружие производства солнечной Италии. А после подсечка. Огромный боец-"боинг" рушится на пол. Профилактический удар ногой Сосо заставляет врага забыть на время о своих мелких проблемах. А проблема, думаю, была одна. Не трудно догадаться какая.
Свобода встречает нас у входа, и мы вместе с ней, воздушной, как наше дыхание, мчимся по катакомбам спортивного сооружения. В стороне продолжается бой? Не в самом ли бассейне? Кто пошел на штурм? Не "банковские" ли? Странно? Картинка не складывается. Их время ещё не пришло. Кто же это решился потревожить тишину стадиона? Поднять руку на всесильного и могущественного господина Лиськина? Если вмешалось государство со своими карательными, простите, органами, то лучше удалиться с поля боя. Нам. С государством играть в азартные игры, все равно что ладить пипи против ветра. Простите-простите...
Как говорится, кончается шампанское, игривое вино; старинное, дворянское, волнует кровь оно...
Лучше быть живым, чем мертвым, повторю, и кровь иметь кипящую в полезном организме, чем бездыханно валяться на бетонных ступеньках с размозженными мозгами и рванными ранами, из которых сочилась темная кровь с мерцающими рубиновыми звездами. Нет, это были не звезды, а гильзы - это понял, когда перепрыгивал через навечно стухнувшихся. Им не повезло, были доверчивы, как дети, и своими тренированными телами прикрыли жизнь хозяина. Зачем? Гибнуть во цвете лет, защищая гнойную плоть высокопоставленного недоноска или зажиточного лавочника? Понимаю, вопросы риторические - у каждого свои проблемы. Кто-то ловит телами пули, кто-то открывает счета в банках Женевы и Цюриха, кто-то ковыряется в пищевых баках, а кто-то улепетывает от костлявой старухи с остроганной косой наперевес. Последнее это про нас. Сельхозинвентарь так и цвиркал над нашими бедовыми макушками. А вот кому принадлежали тени, мелькающие в бетонных и плохо освещенных глубинах, понять было невозможно. Однако то, что они были агрессивными...
Импульсивная "беретта" работала в моих руках с удовольствием, как молоденькая шлюшка под богатеньким клиентом, пообещавшей ей свадебное путешествие в Гималаи. Давненько не брал в руки серьезное оружие (если не считать праздничную пальбу из "Стечкина" в чащобе), и поэтому испытывал знакомые приятные чувства: уверенность, силу и кураж. Работал экономно короткими очередями. Князь завидовал мне и матерился в голос на то, что доверился на обходительное приглашение и оставил АКМ. Я успокаивал друга добрым словом, мол, ещё не вечер.
И действительно, выбившись с матом и без потерь на уличный простор, обнаружили, что там вовсю блудит новое, венчальное утро. Нам, грешникам, чудом удалось вырваться из преисподней в призрачный и прекрасный парадиз, где воздух вкусен, как игривое вино. Эх-ма! Теперь бы преодолеть с песней о Москве асфальтированную пустошь, где на краю находилось наше любимое авто. Если оно вывезет нас из западни, отремонтирую и покрашу в цвет дикой орхидеи, ей-ей.
Со стороны наш бег по утренней росе (про "росу" - это я для красного словца) напоминал петляющий ход клиентов столичного паба "Утопия", ужравшихся до поросячьего визга. Мог ли я подумать, что опыт ближнего боя, приобретенный когда-то давно в учениях "Щит", пригодится мне.
Шаг влево - шаг вправо, ай-да, жизнь, господа, шаг влево, хотели как лучше, ещё раз влево, а получилось как всегда, шаг вправо, интересно, влево, почему, вправо, ещё вправо, слова "демократ" и "дерьмо", шаг влево, имеют практически одно и то же звучание, шаг влево - шаг вправо, вправо-влево, влево-вправо, то есть аллитерацию, понимаешь, мать её так!
Возникает стойкое впечатление, что все мы дружно обдристались поносными кровавыми экскрементами, то бишь экспериментами. И теперь стоим в собственной же ароматной жиже по горло, делая вид, что это и есть наш самостоятельный и трудный путь в прекрасное и радужное грядущее.
На этом наш олимпийский забег закончился - я плюхнулся за рулевое колесо, а Сосо на заднее сидение. К своему лучшему другу АКМ. Что было кстати. Потому, что начинались автомобильные гонки на выживание.
- Эй, Вано, это за нами! - орал князь, когда "Вольво", стеная ржавыми суставами, стартовала в утреннюю зыбь. - Кто?!.
Я ответил, упомянув кое-что, известно что в пальто. В зеркальце заднего обзора плясала неотчетливая, как мои мысли, "БМВ". Что такое? На мой взгляд, это уже хамство. Ревом мощного мотора пугать редких граждан, торопящихся на трудовую вахту. Где совесть, господа хорошие? За такое поведение можно и получить свинцовый утренний привет, похожий на приторный вечерний минет.
Город же дремал в туманном мареве, и его транспортные артерии были ещё свободны. Приятно с ветерком мчаться в каменных, как утверждают патриоты-градостроители, джунглях, не боясь передавить пешехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72