– Бармену нравилось слушать свой голос. – Может быть, пару преступников, пытавшихся скрыться, – не больше, – поспешно добавил он, затем продолжил с новым усердием: – Барт – один из лучших молодых полицейских в нашем городе… – Проявив, таким образом свою лояльность к силам правопорядка, он одарил меня широкой улыбкой.
Я допил пиво, вышел на улицу и вернулся в мотель, где провел пару часов, читая книгу. Когда часы показали двенадцать, я запер Кайзера и вышел из мотеля. Через пятнадцать минут я подъехал к «Дикси пиг». Свет в ресторане был выключен, и на площадке стоял всего один автомобиль – машина Хейзел, Она подошла к ней, увидев меня.
– Поедем в моей машине, – сказала она, садясь на место водителя. «Интересно, сколько еще она выпила?» – подумал я, но опустился на сиденье рядом. Хейзел включила мотор и резко рванула с места. Из-под задних колес вырвался фонтан гравия.
Выехав на шоссе, мы свернули на юг. За последним городским светофором Хейзел прибавила скорость. Она оказалась хорошим водителем, хотя и немилосердно газовала. Откинувшись на спинку сиденья, я смотрел, как полная луна плывет над заливом и перед нами разворачивается черная лента шоссе. Мы оба молчали.
Миль через пятнадцать Хейзел свернула налево, на узкую проселочную дорогу. Судя по всему, она хорошо знала местность, потому что рассмотреть дорогу эту с шоссе невозможно. Еще через милю она снова повернула налево, автомобиль запрыгал по ухабам и остановился. Хейзел выключила фары; мы сидели и смотрели на темный силуэт коттеджа, освещенного лунным светом.
– Я построила его сама, – сказала она, – До последнего гвоздя. Это – хорошая терапия. Пошли.
Она отперла дверь, и мы вошли.
– Ну? – раздался из темноты ее голос. – Хорошо, что у меня достаточно смелости для нас обоих. Почему ты не пригласил меня куда-нибудь?
– Отвечу на твой вопрос, как только в голову придет подходящее объяснение, – пробормотал я. Она захлопнула входную дверь, и я слышал, как щелкнул замок. В комнате было темно, и я ничего не видел, кроме широкой кровати у окна.
Хейзел подошла сзади и обняла меня.
– Раздевайся, приятель, – пригласила она.
Я медленно разделся и подошел к кровати. Она лежала поверх одеяла совершенно голая. Ее тело могло бы стать моделью для любого художника, умеющего видеть настоящую женщину.
Я сел на краешек широченной кровати.
– Хейзел… – начал я.
– Только не пытайся сказать, что моя смелость смутила тебя, – она протянула ко мне руки. – Ты – мужчина, все будет в порядке.
Через некоторое время, когда и для нее стало очевидно, что все в порядке не будет, она села, опершись спиной о подушки.
– Дай мне сигарету, Чет, – попросила Хейзел. Ее голос звучал устало. Я встал, подошел к костюму, брошенному на кресло, и достал сигареты. В свете зажигалки она посмотрела на меня.
– Это из-за меня, Чет? – тихо спросила она.
– Нет.
– Но ведь ты не гомосексуалист. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Нет.
– Но у тебя такое случается?
– Да. Не слишком часто.
– Жаль, что это случилось именно со мной. – Хейзел выпустила облако дыма. – Извини меня, Чет. Я знаю, что я виновата. Но почему?
– У каждого свой взгляд на жизнь. – Я погасил сигарету. – Когда-то, много лет назад, я увидел забавный рисунок в журнале. Батальон в парадной форме марширует по плацу, а сзади тащится солдат – весь растрепанный, потный и грязный. Сержант ругает его, а солдат отвечает, что он тоже маршировал – но под другой барабан.
– А у тебя какой барабан? – тут же спросила Хейзел.
Я чуть было не выпалил – «оружие», но успел сдержаться и ответил: «Возбуждение». С револьвером в руке и в обстановке, когда напряженность так и потрескивает в воздухе, у меня просто несравнимые мужские достоинства.
– Да, мне приходилось слышать про тореадоров, – заметила Хейзел задумчиво. – И игроков в карты, у которых влечение то пропадало, то снова появлялось.
Она встала с кровати и подошла к разбросанной на полу одежде. Ее прекрасное тело светилось в полумраке. Одевшись, Хейзел подошла к постели и больно ткнула меня в ребра.
– Давай забудем о сегодняшнем вечере и начнем сначала, – предложила она.
Но в машине, когда мы ехали обратно в «Дикси пиг», царило молчание, Впрочем, такое случалось со мной и раньше.
* * *
Придя в ресторан на следующий день, я не заметил никаких перемен в отношении Хейзел ко мне, и она пи разу не упомянула о том, что произошло накануне.
– Я слышала, что теперь ты дразнишь наших бедных молодых полицейских, – неожиданно заметила Хейзел, садясь напротив.
– Со слухом у тебя все в порядке, но кто-то ввел тебя в заблуждение, не сказав, что произошло на самом деле.
– Боюсь, ты недооцениваешь Барта Франклина.
Это разозлило меня.
– Я ни переоцениваю его, ни недооцениваю, – буркнул я. – Мне просто наплевать.
– Не сердись, Чет. Я ведь говорю это ради твоего блага. Барт действительно опасен.
– Тогда почему опасному человеку поручили обязанности полицейского?
Хейзел нахмурилась.
– Думаю, никто не знал, насколько опасным может быть Барт, пока он не стал полицейским. Психиатр, наверное, придет к выводу, что теперь Барт может вымещать свою злобу на других, вообще не опасаясь наказания.
– По-видимому, Люси Граймс нравятся агрессивные мужчины.
– В последнее время между ними что-то произошло, – тихо заметила Хейзел. – И эти перемены заметны в ней, а не в нем. Люси всегда выглядела надменной, всегда смотрела на других свысока. Было время, когда Барт по ее сигналу опрокидывался на спину, подобно щенку, и покорно скулил. А вот теперь все переменилось. Она похудела, и ее глаза походят на дыры, прожженные в одеяле. Что-то мучает нашу прекрасную блондинку. Говоря по правде, я даже подумала, а не растратила ли она казенные деньги.
«Вот оно что!» – подумал я, пытаясь скрыть волнение.
– Зачем ей это понадобилось? – поинтересовался я равнодушно.
– Давай я расскажу тебе одну историю. – Хейзел уперлась ладонями в стол и положила подбородок на руки. – Перед самой смертью Чарли играл на скачках, и ему поразительно везло. Он оставил мне крупные деньги, я выгодно их вложила в дело. После кончины Луи выяснилось, что у него немалое состояние, которое он тоже завещал мне. В небольшом городке слухи распространяются быстро. Два месяца назад, – Хейзел говорила едва слышным голосом, будто думала вслух, – ко мне пришел Барт Франклин и попытался занять три тысячи долларов. Сказал, что ему предлагают вложить деньги в фантастически прибыльное дело. Чарли говорил мне, как обращаться с такими просителями. Барт знал, что мои деловые интересы представляет Нейт Пепперман – консультант, контора которого находится на втором этаже городского банка. Я предложила Барту обратиться к Нейту и, если тот согласится, сказать ему, что у меня тоже нет возражений; – На лице Хейзел появилась хитрая улыбка – точь-в-точь, как у нашалившей девчонки. – Чарли посылал просителей к своему консультанту каждую неделю по два-три человека. Потом он закуривал свежую сигарету и говорил, что в тот момент, когда его консультант одобрит хотя бы одно из предложений о выгодном вложении его капитала, он уволит его и наймет нового. Как только просители лишались возможности уповать на дружбу, все их «выгодные» предложения оказывались такими же дырявыми, как швейцарский сыр.
Затем улыбка исчезла с ее лица.
– Через пару недель Нейт зашел, чтобы поговорить о других проблемах. Я спросила его о Барте и ничуть не удивилась, когда услышала, что Барт к нему не заходил. Даже у профессионального дельца возникнут трудности, если он попытается уговорить такого недоверчивого адвоката, как Нейт.
Хейзел достала новую сигарету из пачки и наклонилась, чтобы прикурить от зажигалки, которую я поднес.
– Примерно в то же самое время один из завсегдатаев моего бара рассказывал, что Люси Граймс обращалась в автомобильное агентство Дика Тэрнбилла и приценивалась к иностранным спортивным автомобилям. Мне сразу все стало ясно. – Хейзел махнула сигаретой перед моим лицом. – И вдруг – всем на удивление – через пару дней Люси носится по городу в новеньком красном спортивном автомобиле!
– Да, меня это тоже изумило, – усмехнулась она, когда у меня поползли брови на лоб. – И тогда я решила выяснить, как это произошло. Так вот, Барт заплатил за него наличными – стодолларовыми банкнотами. Таким образом, или наш молодой полицейский отыскал себе нового щедрого благодетеля, или Люси запустила руку в почтовую кассу. А сейчас у нее такой вид, будто ждет, когда ей спустят штаны и как следует отлупят.
– Может быть, Барт накопил эти деньги, – предположил я, не переставая лихорадочно думать.
– Дней десять Люси носилась по городу в своей новенькой английской игрушке, прямо-таки сияя от радости, – продолжала Хейзел, не обращая внимания на мое замечание, – и вдруг счастья как не бывало. Не знаю, как ему это удалось, но теперь повелителем стал Франклин. Люси походит на керосиновую лампу, у которой задули пламя. Наверно, ревнивые мужчины очень действуют на нервы. Возможно, сами мужчины этого и не замечают, но женщины чувствуют все.
Рассказ Хейзел меня заинтересовал, очень заинтересовал. Неужели я напрасно бродил по зарослям западного побережья Флориды, тогда как оба были все время у меня под носом? Странный интерес Франклина к моим поискам в зарослях кустарников и эта прямая связь с почтовым отделением…
Когда бар наполнился клиентами и Хейзел пошла обслуживать их, я снова задумался об этом.
И не переставал думать, возвращаясь в мотель.
Я уже лег спать, как вдруг мне в голову пришла еще одна мысль. Я встал, надел халат и вышел к машине. На дне ящика с инструментами я нашел то, что искал: крохотный итальянский пистолет, заряженный тремя патронами калибра 4,5 мм. Он уютно лежал в своей кобуре, которая закреплялась обычно на лодыжке, и был настолько мал, что скрывался под брючиной.
Вернувшись в коттедж, я пристегнул кобуру с пистолетом. Мне не было известно, знает ли Мэнни Себастьян, где я скрываюсь, и я не исключал, что, когда узнаю об этом, времени уже не останется, Так что требовался запасной козырь – вроде крохотного пистолета в кобуре на лодыжке.
И все-таки сейчас важней для меня был Барт Франклин.
И Люси Граймс.
* * *
На следующее утро я вошел в почтовое отделение. Ровно в девять окошечко с надписью «Выдача почтовых отправлений» открылось. Я увидел двух служащих, но они работали в дальнем углу длинной комнаты. Я подошел к окошечку, чтобы поговорить с Люси без помех.
– Доброе утро, Люси, – сказал я.
– Доброе утро. – Синие круги все еще виднелись под глазами, а белокурые волосы были растрепаны. Тонкое бледное лицо ее портили едва заметные красноватые пятна.
– Что вам угодно – вежливо спросила она.
– Может быть, поужинаем вместе, Люси?
Удивление, которое появилось на ее лице при виде меня, превратилось в изумление.
– Вот уж не знаю, – пробормотала она. – Как-то мне…
– Люси, ты ведь не обручена с ним, – прервал я. – И на поводке он тебя тоже не водит.
– Если вы хотите сказать… – Губы презрительно сжались, а подбородок поднялся вверх.
– Именно это я и хочу сказать – приглашаю поужинать со мной. Скажем, в среду вечером?
– Мне… мне нужно подумать. – Люси выглядела растерянной.
К окошечку подошла какая-то женщина. Мне пришлось сделать шаг в сторону.
– Ну так что – в среду вечером? – настаивал я.
– Мне нужно… позвоните вечером, – поспешно ответила она и тут же улыбнулась женщине. – Здравствуйте, миссис Ньюмэн.
Я шагнул назад, пытаясь ускользнуть от любопытного взгляда миссис Ньюмэн. Теперь уже не нужно никого оповещать о том, что я пригласил почтмейстершу на ужин. Можно положиться на миссис Ныомэн и ее подружек – Барт Франклин скоро узнает об этом. И если Хейзел права, согласие Люси поужинать со мной будет означать, что Франклин дал добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22