Полчаса буду ждать его. Сорок пять минут я кладу на возвращение. Если я не вернусь через сто пятнадцать минут, – он запустил руку в его жилетный карман и, вырвав часы с цепочкой, протянул Кристе, – убери его и немедленно уходи на корабль.
Ригельт снова тонко завизжал.
Спарк, опустившись перед ним на колени, стянул его ноги ремнем и освободил руки.
– В первом документе вы напишете обязательство работать на нас, – сказала Криста. – «Я, Ригельт, бывший штурмбанфюрер СС, адъютант Отто Скорцени, обязуюсь работать на секретную службу и выполнять все поручения, которые будут на меня возлагаться. Я пошел на это, отдав Лангера и Гуарази, без какого бы то ни было принуждения, по собственной воле, с единственной целью искупить свои преступления поры национал-социализма». А дальше – условную записку для Лангера. Быстро!
...Лангер выслушал Спарка с некоторым недоумением, с еще большим недоумением прочитал записку Ригельта и нахмурившись, спросил:
– А что случилось? Где он?
– Около Эсториля. Очень просил срочно привезти вас, какая-то сделка, без вашей помощи он не решается входить в бизнес. Если вы заняты, напишите ему или пошлите кого считаете нужным...
– Да нет, я, конечно же, поеду, только мне надо заглянуть в оффис... Простите, вы не представились...
– Я от Хамфри, «Бруклин электрисити»...
– Так это к вам пошел сегодня мой друг в «Диариу»?
– Нет, – ответил Спарк, понимая, что все гибнет, он проваливается, цепь , видимо, все знает. – С ним встретился президент компании, а я юрист: оформление, консультации и советы, как надежнее и законнее обмануть партнера.
– Очень приятно. Мы порадовались за Киккеля. Начать переговоры с таким престижным партнером – мечта каждого, живущего в этой дыре... Вы подождете меня здесь? Или зайдем в оффис?
– Как вам угодно... Я могу подождать здесь, выпью кофе... Сколько вам надо времени?
– Двадцать минут... Полчаса от силы...
– Хм, со временем, конечно же, туго... А если я приглашу вас в мою машину?
– О, вы с машиной?! Тогда мы обернемся за десять минут, максимум пятнадцать...
Спарк положил на стол купюру и поднялся:
– Я к вашим услугам, сеньор Лангер.
Он не имел права называть это имя, потому что здесь, в Португалии, Лангер жил по паспорту Лахера; его подлинное имя было известно лишь Гелену.
Но если бы он и не произнес его имя, все равно миссия его провалилась, ибо в той записке, которую отправил с ним Ригельт, не было в конце точки. Это означало сигнал тревоги; давным-давно уже было условлено, что, если нет обычной точки после фамилии, надо спешить на помощь, тревога.
Поэтому, сказав, что он поднимется к себе в оффис на пять минут, чтобы запереть сейф и сделать два необходимых звонка, Лангер коротко бросил Паулю Зайбергу, сидевшему в приемной:
– Выгоняй машину и осторожно пристройся к «Испаносюизе», что стоит у нашего подъезда. Возьми Педро и пару автоматов, видимо, будет жарко. А ты, – он обернулся к Фрицу, исполнявшему функцию шефа охраны фирмы, – топай со мной. Я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь машины, в это время ты быстренько выйдешь и сядешь рядом с водителем. Пистолет держи так, чтобы его можно было в нужное время пустить в ход. Не в городе, понятно. Все поняли, ребята? За дело, с Ригельтом беда.
Выдержка из стенограммы допроса бывшего бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, Лондон.
Вопрос. – Во время прошлого допроса вы упомянули некоторых руководителей мафии в Сицилии, которые, по вашим сведениям, работали на ОСС. Назовите, пожалуйста, фамилии этих людей и расскажите, откуда пришла к вам эта информация.
Ответ. – Боюсь, что подлинные имена я не смогу назвать... Информация к нам пришла, если мне не изменяет память, из абвера, от Канариса. Он в свое время пытался завязать опосредованные контакты с мафией, используя свои итальянские возможности...
Вопрос. – Поясните.
Ответ. – Муссолини провозгласил «общенациональную борьбу» с мафией, но в то же время изредка использовал тех руководителей «Коза ностры», которые имели выходы на Соединенные Штаты. Он, правда, не думал об оперативном разведывательном интересе, его более всего привлекала возможность сведения счетов со своими политическими противниками...
Вопрос. – С кем именно?
Ответ. – В свое время – за абсолютную точность информации я не ручаюсь, повторяю, мафию у нас вел Канарис – в Нью-Йорке вышла книга некоего журналиста, фамилию я запамятовал, который в прошлом был дружен с дуче, а затем эмигрировал и начал против него кампанию за океаном. Попытка перекупить журналиста не увенчалась успехом. Тогда якобы Муссолини обратился к одному из руководителей мафии США, вынужденному бежать из Нью-Йорка и поселиться в Риме, – если мне не изменяет память, его звали дон Вито – за помощью...
Вопрос. – Назовите полное имя дона Вито.
Ответ. – Я боюсь ввести вас в заблуждение... Я знаю только, что лично Муссолини разрешил ему открыть банк в Риме, зная, что он мафиози и разыскивается прокурором Нью-Йорка...
Вопрос. – Витторио Дженовезе – так звали этого человека?
Ответ. – Может быть, и так... Я же сказал: я не хочу вводить вас в заблуждение. Лучше промолчать, чем дать приблизительную информацию... Словом, этот американский мафиози, проживавший в Риме, организовал устранение противника дуче.
Вопрос. – В каком это было году?
Ответ. – Точно не помню.
Вопрос. – Канарис пытался подойти к Вито Дженовезе?
Ответ. – Адмирал был очень скрытным человеком и наиболее рискованные операции предпочитал проводить лично, без помощников. Моя служба присматривалась к его активности. Кое-что нам удалось выяснить...
Вопрос. – К какому периоду относится наибольшая активность Канариса именно в этом направлении?
Ответ. – До начала сорок третьего года. Конкретно – до вторжения союзников в Сицилию. Затем Дженовезе исчез из Рима. Ни Канарис, ни мои службы не могли его более обнаружить.
Вопрос. – Что конкретно вам удалось выяснить в ту пору, когда Канарис работал по Дженовезе?
Ответ. – Видимо, запись бесед Канариса с Дженовезе попала к вам в руки? Вы можете найти там подробности... Информация агентуры, даже такой квалифицированной, какая работала на меня, все равно страдает субъективностью.
Вопрос. – Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос. Наши аналитики дадут заключение, насколько ваша, лично ваша, информация приближается к правде. Не надо заботиться о нас, спасибо, мы сами сумеем позаботиться о себе.
Ответ. – Канарис как-то вскользь заметил, – мы с ним тогда встретились в ставке фюрера на Украине – что военно-морская разведка США стала проявлять особый интерес к мафии. Это было в ту пору – дело было в сорок втором году, – когда речь шла не о вторжении в Европу, а об использовании синдиката в борьбе с диверсантами Канариса, которых он забрасывал на побережье Штатов, чтобы взрывать суда, подготовленные к отправке в Англию и Россию с военными грузами. Если мне не изменяет память, руководителя подразделения морской разведки Соединенных Штатов звали Чарлз...
Вопрос. – А фамилия?
Ответ. – Затрудняюсь ответить...
Вопрос. – Не Чарлз Хаффенден?
Ответ. – Похоже. Только у этого капитана было три имени... Если мне не изменяет память.
Вопрос. – Память вам не изменяет. Продолжайте, пожалуйста.
Ответ. – Замысел Канариса сводился к тому, чтобы инфильтровать свою агентуру в мафию Соединенных Штатов. Он полагал, что это даст ему возможность проникнуть в разведку США, поскольку мафия имела, по его словам, поразительные связи в Америке. Канарис, по моим сведениям, имел нелегальные контакты в Лиссабоне с одним из помощников руководителя синдиката господина Фрэнка Кастелло. Канарис не называл мне имени этого человека, но, поскольку разговор проходил в присутствии генерала Гелена, к которому адмирал относился с большим уважением и абсолютным доверием, можно предположить, что Гелен знает имена, псевдонимы, формы связи... Где он, кстати? На Нюрнбергском процессе он не был привлечен даже в качестве свидетеля. Погиб?
Вопрос. – Какими вопросами занимался Гелен в генеральном штабе?
Ответ. – Разведкой на Востоке, вам же это известно...
Вопрос. – Не вам судить, что нам известно, а что нет. Почему вы полагаете, что Канарис посвятил его в свою работу по американской мафии?
Ответ. – Гелен был «мозговым центром» имперской разведки... Он выдвигал весьма рискованные идеи, зная, что Кейтель, Йодль и Канарис в случае чего прикроют его.
Вопрос. – Канарис работал по мафии с санкции фюрера?
Ответ. – Убежден, что нет.
Вопрос. – Во время допросов, которые Кальтенбруннер проводил в том концентрационном лагере, куда был заключен адмирал, он не касался вопросов о работе Канариса по мафии?
Ответ. – Мне это неизвестно... Если кого и интересовала эта проблема, то прежде всего Бормана и его подопечного – гестапо-Мюллера.
Вопрос. – Почему именно Бормана и Мюллера?
Ответ. – Потому что Борман отвечал за хранение всех ценностей рейха. Я имею в виду живопись, вывезенную из Италии, России, Польши, активы Ротшильдов, ариезированные после аншлюса Австрии и оккупации Парижа и Роттердама... Часть этих ценностей в последний период войны вывозилась из рейха. Золото осело в банках Швейцарии. Часть денег была депонирована в Аргентину, Испанию, в Португалию. Поскольку в Намибии была традиционно сильной община натурализовавшихся немцев, колониальных еще времен, часть драгоценностей ушла туда... Как я слышал, изыскивались возможности депонировать золото и в Соединенных Штатах.
Вопрос. – Цель?
Ответ. – Видимо, в надежде на активизацию идей национал-социализма и в самой демократической стране Запада.
Вопрос. – Это ваше предположение или вы располагаете фактами?
Ответ. – Такого рода глобальные вопросы никогда не фиксировались в документах.
Вопрос. – Кто говорил о возможной активизации идей национал-социализма в Соединенных Штатах?
Ответ. – Я допускаю, что об этом мог говорить рейхсляйтер Боле, комментируя ряд выступлений вице-президента Соединенных Штатов Генри Уоллеса, который открыто предупреждал народ о наличии в стране могущественной группы предпринимателей явно фашистского типа... Он так и называл их: «наши американские фашисты»... Да и к тому же фюрер еще с начала тридцатых годов часто повторял в узком кругу, что будущее Америки должны определять люди типа Форда-старшего, которые понимают, что конгломерат разных наций и религий, составляющих социальную структуру страны, может удержать в повиновении лишь человек жесткой воли и твердой руки.
Вопрос. – Вам известно о каких-либо конкретных шагах, предпринимавшихся НСДАП в этом направлении?
Ответ. – Нет...
Вопрос. – Мы просим вас подумать...
Ответ. – Я допускаю, что рейхсляйтер Боле способствовал проникновению своих людей – из числа натурализовавшихся немцев – в издательский мир Штатов... Кажется, предпринимались попытки проникнуть в кинобизнес Голливуда, но, судя по всему, они потерпели провал, хотя я знаю, что Боле выделял весьма значительные средства на развертывание антирусской и антисемитской пропаганды именно в Голливуде.
Вопрос. – Кто занимался этой деятельностью в аппарате НСДАП?
Ответ. – Единственно, где я не имел информаторов, так это в ведомстве рейхсляйтера Боле. Тот выходил непосредственно на фюрера или Бормана. Попытка привлечь к сотрудничеству его людей была заранее обречена на неудачу.
Вопрос. – Кто мог зондировать возможность связей с синдикатом для Бормана?
Ответ. – Только Мюллер. Мне Борман не верил, зная, что Гиммлер весьма ревниво относился к моим контактам с кем бы то ни было.
Вопрос. – А мог ли Борман использовать в США контакты немецких банкиров и промышленников?
Ответ. – Лично он – нет. Вряд ли. Тут был важен вопрос уровня. Шпееру рейхсляйтер не очень-то доверял, хотя отношения их были вполне лояльны, значит, речь могла идти лишь об опосредованных контактах, через третьих лиц, скорее всего через отдел заграничных организаций НСДАП рейхсляйтера Боле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ригельт снова тонко завизжал.
Спарк, опустившись перед ним на колени, стянул его ноги ремнем и освободил руки.
– В первом документе вы напишете обязательство работать на нас, – сказала Криста. – «Я, Ригельт, бывший штурмбанфюрер СС, адъютант Отто Скорцени, обязуюсь работать на секретную службу и выполнять все поручения, которые будут на меня возлагаться. Я пошел на это, отдав Лангера и Гуарази, без какого бы то ни было принуждения, по собственной воле, с единственной целью искупить свои преступления поры национал-социализма». А дальше – условную записку для Лангера. Быстро!
...Лангер выслушал Спарка с некоторым недоумением, с еще большим недоумением прочитал записку Ригельта и нахмурившись, спросил:
– А что случилось? Где он?
– Около Эсториля. Очень просил срочно привезти вас, какая-то сделка, без вашей помощи он не решается входить в бизнес. Если вы заняты, напишите ему или пошлите кого считаете нужным...
– Да нет, я, конечно же, поеду, только мне надо заглянуть в оффис... Простите, вы не представились...
– Я от Хамфри, «Бруклин электрисити»...
– Так это к вам пошел сегодня мой друг в «Диариу»?
– Нет, – ответил Спарк, понимая, что все гибнет, он проваливается, цепь , видимо, все знает. – С ним встретился президент компании, а я юрист: оформление, консультации и советы, как надежнее и законнее обмануть партнера.
– Очень приятно. Мы порадовались за Киккеля. Начать переговоры с таким престижным партнером – мечта каждого, живущего в этой дыре... Вы подождете меня здесь? Или зайдем в оффис?
– Как вам угодно... Я могу подождать здесь, выпью кофе... Сколько вам надо времени?
– Двадцать минут... Полчаса от силы...
– Хм, со временем, конечно же, туго... А если я приглашу вас в мою машину?
– О, вы с машиной?! Тогда мы обернемся за десять минут, максимум пятнадцать...
Спарк положил на стол купюру и поднялся:
– Я к вашим услугам, сеньор Лангер.
Он не имел права называть это имя, потому что здесь, в Португалии, Лангер жил по паспорту Лахера; его подлинное имя было известно лишь Гелену.
Но если бы он и не произнес его имя, все равно миссия его провалилась, ибо в той записке, которую отправил с ним Ригельт, не было в конце точки. Это означало сигнал тревоги; давным-давно уже было условлено, что, если нет обычной точки после фамилии, надо спешить на помощь, тревога.
Поэтому, сказав, что он поднимется к себе в оффис на пять минут, чтобы запереть сейф и сделать два необходимых звонка, Лангер коротко бросил Паулю Зайбергу, сидевшему в приемной:
– Выгоняй машину и осторожно пристройся к «Испаносюизе», что стоит у нашего подъезда. Возьми Педро и пару автоматов, видимо, будет жарко. А ты, – он обернулся к Фрицу, исполнявшему функцию шефа охраны фирмы, – топай со мной. Я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь машины, в это время ты быстренько выйдешь и сядешь рядом с водителем. Пистолет держи так, чтобы его можно было в нужное время пустить в ход. Не в городе, понятно. Все поняли, ребята? За дело, с Ригельтом беда.
Выдержка из стенограммы допроса бывшего бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, Лондон.
Вопрос. – Во время прошлого допроса вы упомянули некоторых руководителей мафии в Сицилии, которые, по вашим сведениям, работали на ОСС. Назовите, пожалуйста, фамилии этих людей и расскажите, откуда пришла к вам эта информация.
Ответ. – Боюсь, что подлинные имена я не смогу назвать... Информация к нам пришла, если мне не изменяет память, из абвера, от Канариса. Он в свое время пытался завязать опосредованные контакты с мафией, используя свои итальянские возможности...
Вопрос. – Поясните.
Ответ. – Муссолини провозгласил «общенациональную борьбу» с мафией, но в то же время изредка использовал тех руководителей «Коза ностры», которые имели выходы на Соединенные Штаты. Он, правда, не думал об оперативном разведывательном интересе, его более всего привлекала возможность сведения счетов со своими политическими противниками...
Вопрос. – С кем именно?
Ответ. – В свое время – за абсолютную точность информации я не ручаюсь, повторяю, мафию у нас вел Канарис – в Нью-Йорке вышла книга некоего журналиста, фамилию я запамятовал, который в прошлом был дружен с дуче, а затем эмигрировал и начал против него кампанию за океаном. Попытка перекупить журналиста не увенчалась успехом. Тогда якобы Муссолини обратился к одному из руководителей мафии США, вынужденному бежать из Нью-Йорка и поселиться в Риме, – если мне не изменяет память, его звали дон Вито – за помощью...
Вопрос. – Назовите полное имя дона Вито.
Ответ. – Я боюсь ввести вас в заблуждение... Я знаю только, что лично Муссолини разрешил ему открыть банк в Риме, зная, что он мафиози и разыскивается прокурором Нью-Йорка...
Вопрос. – Витторио Дженовезе – так звали этого человека?
Ответ. – Может быть, и так... Я же сказал: я не хочу вводить вас в заблуждение. Лучше промолчать, чем дать приблизительную информацию... Словом, этот американский мафиози, проживавший в Риме, организовал устранение противника дуче.
Вопрос. – В каком это было году?
Ответ. – Точно не помню.
Вопрос. – Канарис пытался подойти к Вито Дженовезе?
Ответ. – Адмирал был очень скрытным человеком и наиболее рискованные операции предпочитал проводить лично, без помощников. Моя служба присматривалась к его активности. Кое-что нам удалось выяснить...
Вопрос. – К какому периоду относится наибольшая активность Канариса именно в этом направлении?
Ответ. – До начала сорок третьего года. Конкретно – до вторжения союзников в Сицилию. Затем Дженовезе исчез из Рима. Ни Канарис, ни мои службы не могли его более обнаружить.
Вопрос. – Что конкретно вам удалось выяснить в ту пору, когда Канарис работал по Дженовезе?
Ответ. – Видимо, запись бесед Канариса с Дженовезе попала к вам в руки? Вы можете найти там подробности... Информация агентуры, даже такой квалифицированной, какая работала на меня, все равно страдает субъективностью.
Вопрос. – Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос. Наши аналитики дадут заключение, насколько ваша, лично ваша, информация приближается к правде. Не надо заботиться о нас, спасибо, мы сами сумеем позаботиться о себе.
Ответ. – Канарис как-то вскользь заметил, – мы с ним тогда встретились в ставке фюрера на Украине – что военно-морская разведка США стала проявлять особый интерес к мафии. Это было в ту пору – дело было в сорок втором году, – когда речь шла не о вторжении в Европу, а об использовании синдиката в борьбе с диверсантами Канариса, которых он забрасывал на побережье Штатов, чтобы взрывать суда, подготовленные к отправке в Англию и Россию с военными грузами. Если мне не изменяет память, руководителя подразделения морской разведки Соединенных Штатов звали Чарлз...
Вопрос. – А фамилия?
Ответ. – Затрудняюсь ответить...
Вопрос. – Не Чарлз Хаффенден?
Ответ. – Похоже. Только у этого капитана было три имени... Если мне не изменяет память.
Вопрос. – Память вам не изменяет. Продолжайте, пожалуйста.
Ответ. – Замысел Канариса сводился к тому, чтобы инфильтровать свою агентуру в мафию Соединенных Штатов. Он полагал, что это даст ему возможность проникнуть в разведку США, поскольку мафия имела, по его словам, поразительные связи в Америке. Канарис, по моим сведениям, имел нелегальные контакты в Лиссабоне с одним из помощников руководителя синдиката господина Фрэнка Кастелло. Канарис не называл мне имени этого человека, но, поскольку разговор проходил в присутствии генерала Гелена, к которому адмирал относился с большим уважением и абсолютным доверием, можно предположить, что Гелен знает имена, псевдонимы, формы связи... Где он, кстати? На Нюрнбергском процессе он не был привлечен даже в качестве свидетеля. Погиб?
Вопрос. – Какими вопросами занимался Гелен в генеральном штабе?
Ответ. – Разведкой на Востоке, вам же это известно...
Вопрос. – Не вам судить, что нам известно, а что нет. Почему вы полагаете, что Канарис посвятил его в свою работу по американской мафии?
Ответ. – Гелен был «мозговым центром» имперской разведки... Он выдвигал весьма рискованные идеи, зная, что Кейтель, Йодль и Канарис в случае чего прикроют его.
Вопрос. – Канарис работал по мафии с санкции фюрера?
Ответ. – Убежден, что нет.
Вопрос. – Во время допросов, которые Кальтенбруннер проводил в том концентрационном лагере, куда был заключен адмирал, он не касался вопросов о работе Канариса по мафии?
Ответ. – Мне это неизвестно... Если кого и интересовала эта проблема, то прежде всего Бормана и его подопечного – гестапо-Мюллера.
Вопрос. – Почему именно Бормана и Мюллера?
Ответ. – Потому что Борман отвечал за хранение всех ценностей рейха. Я имею в виду живопись, вывезенную из Италии, России, Польши, активы Ротшильдов, ариезированные после аншлюса Австрии и оккупации Парижа и Роттердама... Часть этих ценностей в последний период войны вывозилась из рейха. Золото осело в банках Швейцарии. Часть денег была депонирована в Аргентину, Испанию, в Португалию. Поскольку в Намибии была традиционно сильной община натурализовавшихся немцев, колониальных еще времен, часть драгоценностей ушла туда... Как я слышал, изыскивались возможности депонировать золото и в Соединенных Штатах.
Вопрос. – Цель?
Ответ. – Видимо, в надежде на активизацию идей национал-социализма и в самой демократической стране Запада.
Вопрос. – Это ваше предположение или вы располагаете фактами?
Ответ. – Такого рода глобальные вопросы никогда не фиксировались в документах.
Вопрос. – Кто говорил о возможной активизации идей национал-социализма в Соединенных Штатах?
Ответ. – Я допускаю, что об этом мог говорить рейхсляйтер Боле, комментируя ряд выступлений вице-президента Соединенных Штатов Генри Уоллеса, который открыто предупреждал народ о наличии в стране могущественной группы предпринимателей явно фашистского типа... Он так и называл их: «наши американские фашисты»... Да и к тому же фюрер еще с начала тридцатых годов часто повторял в узком кругу, что будущее Америки должны определять люди типа Форда-старшего, которые понимают, что конгломерат разных наций и религий, составляющих социальную структуру страны, может удержать в повиновении лишь человек жесткой воли и твердой руки.
Вопрос. – Вам известно о каких-либо конкретных шагах, предпринимавшихся НСДАП в этом направлении?
Ответ. – Нет...
Вопрос. – Мы просим вас подумать...
Ответ. – Я допускаю, что рейхсляйтер Боле способствовал проникновению своих людей – из числа натурализовавшихся немцев – в издательский мир Штатов... Кажется, предпринимались попытки проникнуть в кинобизнес Голливуда, но, судя по всему, они потерпели провал, хотя я знаю, что Боле выделял весьма значительные средства на развертывание антирусской и антисемитской пропаганды именно в Голливуде.
Вопрос. – Кто занимался этой деятельностью в аппарате НСДАП?
Ответ. – Единственно, где я не имел информаторов, так это в ведомстве рейхсляйтера Боле. Тот выходил непосредственно на фюрера или Бормана. Попытка привлечь к сотрудничеству его людей была заранее обречена на неудачу.
Вопрос. – Кто мог зондировать возможность связей с синдикатом для Бормана?
Ответ. – Только Мюллер. Мне Борман не верил, зная, что Гиммлер весьма ревниво относился к моим контактам с кем бы то ни было.
Вопрос. – А мог ли Борман использовать в США контакты немецких банкиров и промышленников?
Ответ. – Лично он – нет. Вряд ли. Тут был важен вопрос уровня. Шпееру рейхсляйтер не очень-то доверял, хотя отношения их были вполне лояльны, значит, речь могла идти лишь об опосредованных контактах, через третьих лиц, скорее всего через отдел заграничных организаций НСДАП рейхсляйтера Боле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97