— Никаких экспериментов. Всё, что нужно, мы про тебя теперь знаем. Благодаря Мамонту, который иногда бывает неаккуратен, но в целом всегда добивается нужного результата.
— И в чём результат?
— Мы знаем, где ты взял эти деньги. Мы знаем, как ты их взял.
— И что вам с того знания?
— Для начала мы могли бы тебя пришить за твоё враньё. Мы могли бы пришить тебя за покойного Данилу, который погиб только потому, что одному мальчику очень захотелось пролезть наверх и заняться серьёзным делом.
— Мальчик — это я? — уточнил Алексей, игнорируя напоминание о Даниле, поскольку это был лишь трёп. Если бы они действительно хотели мстить за Данилу, так давно бы уже порезали Алексея на ленточки. Но Данила был для них балластом, от которого пора было избавляться — раньше или позже.
— Именно.
— То есть мои сорок две тысячи вам не нужны.
— Э-э… И тут мы переходим к другому вопросу.
— Ну-ка.
— Если ты действительно хочешь участвовать в серьёзном бизнесе, то ты не должен больше врать. Врать нам.
Алексей пожал плечами.
— Что это значит? — спросил Харкевич.
— Я попробую.
— У нас тут не кинопробы, Лёша. Если ты проколешься, если ты начнёшь какую-то свою игру…
— Я не за этим сюда пришёл, — сказал Алексей, и в этот миг он истово верил в искренность своих слов. Все связанное с историей своего приезда в Москву он изолировал в памяти словно стеной из свинца, чтобы Харкевич, будь он хоть трижды телепатом, не докопался до настоящего.
— …свою игру, то ты очень пожалеешь. Это, — Харкевич ткнул пальцем в фотографии, — только часть крючка, на который тебя подвесят в случае чего. Чтобы в случае чего натравить ещё и ментов на тебя. Но обычно мы справляемся собственными силами. Вот тут недавно… — Он посмотрел на Мамонта, и тот понимающе закивал. — …Выискались слишком ушлые ребята из наших. Пришлось в цемент закатать. Только одного, к сожалению. Остальные просто не дожили до финальной процедуры.
Он посмотрел на Алексея, надеясь, что произвёл впечатление своими словами. Однако слова на Алексея давно уже не производили сильного воздействия. Он мог бы притвориться, но сейчас он не хотел притворяться. Он хотел выглядеть естественно.
— То есть у вас проблемы с кадрами, — сказал Алексей. — Я же говорю, вам нужны такие, как я. Я вовремя зашёл. Скажите спасибо.
— Наглый ты, — констатировал Харкевич. — Молодой и наглый. Ну да ничего, пообтешешься со временем.
— То есть я принят на работу? — уточнил Алексей.
— У тебя даже будет трудовая книжка, — усмехнулся Харкевич. — Все как у людей. Контракт мы подписывать не будем, вместо этого Мамонт тебя проинструктирует устно. И не дай бог, ты забудешь хоть одно слово из его инструкций.
— Да уж, — веско произнёс Мамонт.
— У меня только один вопрос, — сказал Алексей.
— Слушаю.
— Если мы все выяснили… Если вы не собираетесь мне ничего продавать, а я не собираюсь ничего покупать…
— Ну.
— Я могу забрать свои деньги? Они мне непросто достались.
— Я в курсе, — кивнул Харкевич.
— Я могу?
— Нет, ты не можешь.
— Но…
— Считай, что ты заплатил вступительный взнос.
— Неслабый взнос, — пробормотал Алексей.
— Так и работа приличная. А чтобы тебе было не так грустно… — Харкевич кинул Алексею две пачки с мелкими купюрами. — Сними квартиру, оденься поприличнее, заведи мобильник.
— Ствол?
Мамонт засмеялся с видом старослужащего, услышавшего детский лепет салабона.
— Если он тебе понадобится, тебе его дадут, — сказал Харкевич. — Я думаю, что пока…
«О боже, — подумал он в следующую секунду. — Не иначе, и эта кофеварка сломалась».
Морозова смахнула с крышки стола деньги и уселась на освободившееся место. Алексея и Мамонта она как бы не замечала.
— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался Харкевич.
— Мальчики, кыш, — ответила Морозова, и Алексей сообразил, что это предложение адресуется ему. Чтобы сомнений у него совсем уже не осталось, Мамонт взял его за плечи и вывел в коридор.
— Стерва, — повторил Алексей своё старое наблюдение, оказавшись по другую сторону захлопнувшейся тяжёлой двери.
— Зверь-баба, — согласился Мамонт и выжидающе посмотрел на Алексея.
— Спасибо, — сказал Алексей. — Если бы не ты, меня там, возле казино, размазали бы по стенке эти уроды.
— Точно, — согласился Мамонт. — Размазали бы.
— Ты мне помог.
— Точно. А помощь стоит денег, — развил свою мысль Мамонт и забрал у Алексея одну пачку. — Это как вступительный взнос, понимаешь?
— И много их ещё будет? — поинтересовался Алексей, глядя на оставшиеся у него деньги.
— Нет, — обнадёжил его Мамонт. — Это был последний. Ты теперь держись меня, и все у тебя будет в норме. Ты мне сразу понравился. Ещё тогда.
— Когда я валялся в вашем подвале, а ты молотил меня ногами?
— Ага.
— Ты мне тогда тоже понравился. От души работал.
— А как же. Всегда так и надо. Я тебе ещё один совет дам. Бесплатный.
— Ну-ка.
— Девку ты зря тогда отпустил. Девки, они все растреплют. У них организм так устроен. Кончить надо было ту девку.
— Наверное, — медленно кивнул Алексей.
— Время свободное будет — займись. Я помогу, если что.
— Спасибо.
2
Харкевич не сразу сообразил, что случилось. Он ещё некоторое время размышлял, стоит ли ему дружески непринуждённо шлёпнуть Морозову по бедру, вдруг оказавшемуся в поле его досягаемости, — а именно на столе по соседству с разбросанными пачками денег. Это действие действительно стоило серьёзно обмозговать, и Харкевич задумался, тем более что и Морозова сосредоточенно молчала. Но она молчала совсем по другому поводу.
— Кхм, — сказал наконец Харкевич и осторожно двинул правую руку к цели.
— Приехали, — внезапно произнесла в этот миг Морозова. Харкевич на всякий случай поспешно отдёрнул руку, а потом переспросил:
— Кто?
— Мы, — мрачно ответила Морозова. — Левша покончил с собой. Сегодня утром.
— Как?! — Харкевич моментально забыл про свои похотливые планы. Это было важнее.
— Я сама не видела, но скорее всего разнёс себе башку какой-нибудь из своих игрушек. У него было из чего выбирать.
— Я не про то… Я имел в виду — с чего бы это он?
— А с чего люди пускают себе пулю в башку? Жить надоело.
— Вот мерзавец, — разочарованно сказал Харкевич. — Вот ведь подонок. Ну нет чтоб как порядочные люди — доделай работу, а уж потом стреляйся… Хочешь себя убить — пожалуйста. Но зачем же другим людям проблемы создавать?! Так я на него рассчитывал…
Морозова согласно кивнула.
— Все теперь коту под хвост… — сокрушался Харкевич. — Я даже не знаю… — Он какое-то время ошарашенно смотрел перед собой, вполголоса высказывая своё неодобрение поступком Левши, но потом всё же спохватился: — Откуда информация?
— Мальчик позвонил.
— Что за мальчик?
— Помощник его. Утром пришёл, а Левша уже холодный. Мальчик позвонил нам. Начальство в курсе. Они рвут и мечут.
— Я их понимаю.
— И у них вопрос — кто контролировал Левшу?
Только теперь до Харкевича в полном объёме дошло — чем для него это может закончиться.
— Кхм, — он встал из-за стола и прошёлся по комнате, как бы разминая затёкшие мышцы, а на самом деле выстраивая линию защиты. — Ну вообще-то… Как ты понимаешь, письменного распоряжения по этому вопросу не было…
— Как я понимаю, мы работаем не на швейной фабрике, и если бы по каждому вопросу издавались письменные приказы, то ты бы сейчас находился совсем в другом месте и писал оттуда сорок восьмую просьбу о помиловании.
— Ну да…
— Кому было сказано присматривать за Левшой?
— Мне, — неохотно признался Харкевич.
— Давно ты с ним общался в последний раз?
— Э-э… Кажется… Месяц назад?
— Ты завалил это дело, — подвела черту Морозова.
— Кто же мог знать, что он…
— Ты должен был знать. Ты должен был знать о нём все. Ты должен был давать ему лекарства, кормить его завтраком, чистить ему ботинки, читать ему сказки на ночь — всё, что угодно, пока он не закончит работу. Он не закончил работу. И теперь очень трудно будет доказать, что в этом нет твоей вины.
Харкевич основательно задумался и не нашёл у себя в голове ни одной утешительной мысли. Он подошёл к зарешеченному окну, которое и без того наводило на него пессимистические мысли, и тихо выматерился в пространство. Потом он обернулся к Морозовой:
— И что? Меня вызывают?
— Тебя вызовут потом. А сейчас надо ехать к Левше и вытащить оттуда все.
— Все?
— До последней железки и до последней бумажки. Никаких следов не должно остаться.
— Может быть, — оживился Харкевич, — он оставил какие-то указания по своей работе? Может, мы всё-таки сумеем доделать?
— Тебе лучше думать, что никаких указаний Левша не оставил, — сказала Морозова и пояснила свою мысль: — Чтоб потом не разочаровываться.
— Да-да, — механически согласился Харкевич. Но мысли его уже мчались в другом направлении. — И там же этот мальчик… Этот его гребаный помощник, который не уследил… Он тоже может кое-что знать…
— Разумно рассуждаешь, — Морозова соскользнула с крышки стола. — Остальное додумаешь по дороге. Поехали.
— Поехали, — Харкевич кинулся вслед за Морозовой, прекрасно понимая, что спасением для него могут быть только быстрые и успешные действия по ликвидации проблемы, которую он сам себе создал.
В коридоре Морозова пропустила его вперёд, а сама свернула в свой кабинет, где сменила лёгкие итальянские полуботинки на серьёзную армейскую обувь, когда-то безвозвратно потерянную на складах НАТО. Расположенная за Кольцевой дорогой резиденция покойного Левши была окружена местами столь непролазными и дремучими, что в иной обуви туда соваться и не стоило. Поверх майки Морозова надела кожаную куртку, в одном из карманов которой лежал глушитель к «парабеллуму». Сам «парабеллум» находился в чёрной наплечной сумке, которую Морозова намеревалась взять с собой. Помимо оружия, в сумке имелась видеокамера, и если про видеокамеру Морозова знала точно, что та ей понадобится, с оружием были возможны варианты.
Потому что инструкции, данные ей сверху, гласили — действовать по обстановке.
И именно Морозова должна будет решить, что там за обстановка. И сколькими выстрелами эту обстановку можно улучшить.
3
Джип съехал с дороги и осторожно втиснулся между сосен. По крыше и бокам застучали ветки. Метров через двадцать Морозова заглушила мотор — теперь машина была невидима со стороны дороги.
— Пошли, — скомандовала она, потянув к себе сумку. Харкевич энергично выпрыгнул из джипа, сделал пару шагов и вляпался по щиколотку в вязкую, влажную грязь. Морозова усмехнулась и прошла мимо. Харкевич громко высказал своё мнение по поводу этого незапланированного выезда на природу вообще и насчёт грязи в частности, но никто не обратил внимания на его слова. Поэтому Харкевичу пришлось торопливо вытаскивать туфлю из грязи, наскоро счищать с неё чёрные комки и бежать вдогонку за остальными. Остальных, не считая Морозовой, было трое — Мамонт, Алексей и худой бородатый мужчина лет сорока, который запрыгнул в джип в последний момент перед отъездом и имел при этом очень кислое выражение лица. Судя по всему, подобные выезды не входили в круг его обычных обязанностей.
Мамонт шёл первым, прокладывая путь посреди леса. За ним шёл Алексей, который совершенно не имел понятия — куда они идут и зачем. Но раз уж он попал в эту команду, ему оставалось только подчиниться общим правилам игры. Чем-то это было сродни армейской дисциплине, и Алексей даже почувствовал некоторое облегчение — не нужно было думать самому: просто делай, что говорят. И все.
Было немного странно, что командиром маленького отряда является женщина — та самая, что шла за Алексеем и не спускала с него глаз. Та самая, что когда-то встретила Алексея в «Макдоналдсе» и поразила его своей немыслимой самоуверенностью. Та самая, которую Алексей совершенно заслуженно обозвал стервой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— И в чём результат?
— Мы знаем, где ты взял эти деньги. Мы знаем, как ты их взял.
— И что вам с того знания?
— Для начала мы могли бы тебя пришить за твоё враньё. Мы могли бы пришить тебя за покойного Данилу, который погиб только потому, что одному мальчику очень захотелось пролезть наверх и заняться серьёзным делом.
— Мальчик — это я? — уточнил Алексей, игнорируя напоминание о Даниле, поскольку это был лишь трёп. Если бы они действительно хотели мстить за Данилу, так давно бы уже порезали Алексея на ленточки. Но Данила был для них балластом, от которого пора было избавляться — раньше или позже.
— Именно.
— То есть мои сорок две тысячи вам не нужны.
— Э-э… И тут мы переходим к другому вопросу.
— Ну-ка.
— Если ты действительно хочешь участвовать в серьёзном бизнесе, то ты не должен больше врать. Врать нам.
Алексей пожал плечами.
— Что это значит? — спросил Харкевич.
— Я попробую.
— У нас тут не кинопробы, Лёша. Если ты проколешься, если ты начнёшь какую-то свою игру…
— Я не за этим сюда пришёл, — сказал Алексей, и в этот миг он истово верил в искренность своих слов. Все связанное с историей своего приезда в Москву он изолировал в памяти словно стеной из свинца, чтобы Харкевич, будь он хоть трижды телепатом, не докопался до настоящего.
— …свою игру, то ты очень пожалеешь. Это, — Харкевич ткнул пальцем в фотографии, — только часть крючка, на который тебя подвесят в случае чего. Чтобы в случае чего натравить ещё и ментов на тебя. Но обычно мы справляемся собственными силами. Вот тут недавно… — Он посмотрел на Мамонта, и тот понимающе закивал. — …Выискались слишком ушлые ребята из наших. Пришлось в цемент закатать. Только одного, к сожалению. Остальные просто не дожили до финальной процедуры.
Он посмотрел на Алексея, надеясь, что произвёл впечатление своими словами. Однако слова на Алексея давно уже не производили сильного воздействия. Он мог бы притвориться, но сейчас он не хотел притворяться. Он хотел выглядеть естественно.
— То есть у вас проблемы с кадрами, — сказал Алексей. — Я же говорю, вам нужны такие, как я. Я вовремя зашёл. Скажите спасибо.
— Наглый ты, — констатировал Харкевич. — Молодой и наглый. Ну да ничего, пообтешешься со временем.
— То есть я принят на работу? — уточнил Алексей.
— У тебя даже будет трудовая книжка, — усмехнулся Харкевич. — Все как у людей. Контракт мы подписывать не будем, вместо этого Мамонт тебя проинструктирует устно. И не дай бог, ты забудешь хоть одно слово из его инструкций.
— Да уж, — веско произнёс Мамонт.
— У меня только один вопрос, — сказал Алексей.
— Слушаю.
— Если мы все выяснили… Если вы не собираетесь мне ничего продавать, а я не собираюсь ничего покупать…
— Ну.
— Я могу забрать свои деньги? Они мне непросто достались.
— Я в курсе, — кивнул Харкевич.
— Я могу?
— Нет, ты не можешь.
— Но…
— Считай, что ты заплатил вступительный взнос.
— Неслабый взнос, — пробормотал Алексей.
— Так и работа приличная. А чтобы тебе было не так грустно… — Харкевич кинул Алексею две пачки с мелкими купюрами. — Сними квартиру, оденься поприличнее, заведи мобильник.
— Ствол?
Мамонт засмеялся с видом старослужащего, услышавшего детский лепет салабона.
— Если он тебе понадобится, тебе его дадут, — сказал Харкевич. — Я думаю, что пока…
«О боже, — подумал он в следующую секунду. — Не иначе, и эта кофеварка сломалась».
Морозова смахнула с крышки стола деньги и уселась на освободившееся место. Алексея и Мамонта она как бы не замечала.
— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался Харкевич.
— Мальчики, кыш, — ответила Морозова, и Алексей сообразил, что это предложение адресуется ему. Чтобы сомнений у него совсем уже не осталось, Мамонт взял его за плечи и вывел в коридор.
— Стерва, — повторил Алексей своё старое наблюдение, оказавшись по другую сторону захлопнувшейся тяжёлой двери.
— Зверь-баба, — согласился Мамонт и выжидающе посмотрел на Алексея.
— Спасибо, — сказал Алексей. — Если бы не ты, меня там, возле казино, размазали бы по стенке эти уроды.
— Точно, — согласился Мамонт. — Размазали бы.
— Ты мне помог.
— Точно. А помощь стоит денег, — развил свою мысль Мамонт и забрал у Алексея одну пачку. — Это как вступительный взнос, понимаешь?
— И много их ещё будет? — поинтересовался Алексей, глядя на оставшиеся у него деньги.
— Нет, — обнадёжил его Мамонт. — Это был последний. Ты теперь держись меня, и все у тебя будет в норме. Ты мне сразу понравился. Ещё тогда.
— Когда я валялся в вашем подвале, а ты молотил меня ногами?
— Ага.
— Ты мне тогда тоже понравился. От души работал.
— А как же. Всегда так и надо. Я тебе ещё один совет дам. Бесплатный.
— Ну-ка.
— Девку ты зря тогда отпустил. Девки, они все растреплют. У них организм так устроен. Кончить надо было ту девку.
— Наверное, — медленно кивнул Алексей.
— Время свободное будет — займись. Я помогу, если что.
— Спасибо.
2
Харкевич не сразу сообразил, что случилось. Он ещё некоторое время размышлял, стоит ли ему дружески непринуждённо шлёпнуть Морозову по бедру, вдруг оказавшемуся в поле его досягаемости, — а именно на столе по соседству с разбросанными пачками денег. Это действие действительно стоило серьёзно обмозговать, и Харкевич задумался, тем более что и Морозова сосредоточенно молчала. Но она молчала совсем по другому поводу.
— Кхм, — сказал наконец Харкевич и осторожно двинул правую руку к цели.
— Приехали, — внезапно произнесла в этот миг Морозова. Харкевич на всякий случай поспешно отдёрнул руку, а потом переспросил:
— Кто?
— Мы, — мрачно ответила Морозова. — Левша покончил с собой. Сегодня утром.
— Как?! — Харкевич моментально забыл про свои похотливые планы. Это было важнее.
— Я сама не видела, но скорее всего разнёс себе башку какой-нибудь из своих игрушек. У него было из чего выбирать.
— Я не про то… Я имел в виду — с чего бы это он?
— А с чего люди пускают себе пулю в башку? Жить надоело.
— Вот мерзавец, — разочарованно сказал Харкевич. — Вот ведь подонок. Ну нет чтоб как порядочные люди — доделай работу, а уж потом стреляйся… Хочешь себя убить — пожалуйста. Но зачем же другим людям проблемы создавать?! Так я на него рассчитывал…
Морозова согласно кивнула.
— Все теперь коту под хвост… — сокрушался Харкевич. — Я даже не знаю… — Он какое-то время ошарашенно смотрел перед собой, вполголоса высказывая своё неодобрение поступком Левши, но потом всё же спохватился: — Откуда информация?
— Мальчик позвонил.
— Что за мальчик?
— Помощник его. Утром пришёл, а Левша уже холодный. Мальчик позвонил нам. Начальство в курсе. Они рвут и мечут.
— Я их понимаю.
— И у них вопрос — кто контролировал Левшу?
Только теперь до Харкевича в полном объёме дошло — чем для него это может закончиться.
— Кхм, — он встал из-за стола и прошёлся по комнате, как бы разминая затёкшие мышцы, а на самом деле выстраивая линию защиты. — Ну вообще-то… Как ты понимаешь, письменного распоряжения по этому вопросу не было…
— Как я понимаю, мы работаем не на швейной фабрике, и если бы по каждому вопросу издавались письменные приказы, то ты бы сейчас находился совсем в другом месте и писал оттуда сорок восьмую просьбу о помиловании.
— Ну да…
— Кому было сказано присматривать за Левшой?
— Мне, — неохотно признался Харкевич.
— Давно ты с ним общался в последний раз?
— Э-э… Кажется… Месяц назад?
— Ты завалил это дело, — подвела черту Морозова.
— Кто же мог знать, что он…
— Ты должен был знать. Ты должен был знать о нём все. Ты должен был давать ему лекарства, кормить его завтраком, чистить ему ботинки, читать ему сказки на ночь — всё, что угодно, пока он не закончит работу. Он не закончил работу. И теперь очень трудно будет доказать, что в этом нет твоей вины.
Харкевич основательно задумался и не нашёл у себя в голове ни одной утешительной мысли. Он подошёл к зарешеченному окну, которое и без того наводило на него пессимистические мысли, и тихо выматерился в пространство. Потом он обернулся к Морозовой:
— И что? Меня вызывают?
— Тебя вызовут потом. А сейчас надо ехать к Левше и вытащить оттуда все.
— Все?
— До последней железки и до последней бумажки. Никаких следов не должно остаться.
— Может быть, — оживился Харкевич, — он оставил какие-то указания по своей работе? Может, мы всё-таки сумеем доделать?
— Тебе лучше думать, что никаких указаний Левша не оставил, — сказала Морозова и пояснила свою мысль: — Чтоб потом не разочаровываться.
— Да-да, — механически согласился Харкевич. Но мысли его уже мчались в другом направлении. — И там же этот мальчик… Этот его гребаный помощник, который не уследил… Он тоже может кое-что знать…
— Разумно рассуждаешь, — Морозова соскользнула с крышки стола. — Остальное додумаешь по дороге. Поехали.
— Поехали, — Харкевич кинулся вслед за Морозовой, прекрасно понимая, что спасением для него могут быть только быстрые и успешные действия по ликвидации проблемы, которую он сам себе создал.
В коридоре Морозова пропустила его вперёд, а сама свернула в свой кабинет, где сменила лёгкие итальянские полуботинки на серьёзную армейскую обувь, когда-то безвозвратно потерянную на складах НАТО. Расположенная за Кольцевой дорогой резиденция покойного Левши была окружена местами столь непролазными и дремучими, что в иной обуви туда соваться и не стоило. Поверх майки Морозова надела кожаную куртку, в одном из карманов которой лежал глушитель к «парабеллуму». Сам «парабеллум» находился в чёрной наплечной сумке, которую Морозова намеревалась взять с собой. Помимо оружия, в сумке имелась видеокамера, и если про видеокамеру Морозова знала точно, что та ей понадобится, с оружием были возможны варианты.
Потому что инструкции, данные ей сверху, гласили — действовать по обстановке.
И именно Морозова должна будет решить, что там за обстановка. И сколькими выстрелами эту обстановку можно улучшить.
3
Джип съехал с дороги и осторожно втиснулся между сосен. По крыше и бокам застучали ветки. Метров через двадцать Морозова заглушила мотор — теперь машина была невидима со стороны дороги.
— Пошли, — скомандовала она, потянув к себе сумку. Харкевич энергично выпрыгнул из джипа, сделал пару шагов и вляпался по щиколотку в вязкую, влажную грязь. Морозова усмехнулась и прошла мимо. Харкевич громко высказал своё мнение по поводу этого незапланированного выезда на природу вообще и насчёт грязи в частности, но никто не обратил внимания на его слова. Поэтому Харкевичу пришлось торопливо вытаскивать туфлю из грязи, наскоро счищать с неё чёрные комки и бежать вдогонку за остальными. Остальных, не считая Морозовой, было трое — Мамонт, Алексей и худой бородатый мужчина лет сорока, который запрыгнул в джип в последний момент перед отъездом и имел при этом очень кислое выражение лица. Судя по всему, подобные выезды не входили в круг его обычных обязанностей.
Мамонт шёл первым, прокладывая путь посреди леса. За ним шёл Алексей, который совершенно не имел понятия — куда они идут и зачем. Но раз уж он попал в эту команду, ему оставалось только подчиниться общим правилам игры. Чем-то это было сродни армейской дисциплине, и Алексей даже почувствовал некоторое облегчение — не нужно было думать самому: просто делай, что говорят. И все.
Было немного странно, что командиром маленького отряда является женщина — та самая, что шла за Алексеем и не спускала с него глаз. Та самая, что когда-то встретила Алексея в «Макдоналдсе» и поразила его своей немыслимой самоуверенностью. Та самая, которую Алексей совершенно заслуженно обозвал стервой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65