— И тебе не надо потом менять костюм. Мальчики, посмотрите на себя в зеркало.
Бондарев и без того знает, что уже не похож на того серьёзного и представительного джентльмена, каким был утром.
— Лёша, — смотрит он на относительно чистого и бодрого Белова. — Ты забрал из туалета мой радиомаяк?
— Забрал.
— Ты прицепил его внутрь контейнера с «чемоданом»?
— Прицепил.
— Ты молодец. Только мне кажется, что все это теперь никому на хрен не надо. Там… — он смотрит в сторону коридора. — Кто это там? Чьи там ноги, я имею в виду?
— Охрана, — пожимает плечами Морозова. — Я так разнервничалась, когда увидела в «глазок» дохлого Монгола. Мне показалось, что я была не права в отношениях с ним и всё такое прочее… Но оказалось, что Монгол снова меня обманул — он жив. А стало быть, я была с самого начала права и зря суетилась. Однако охрану уже не вернёшь.
— А где этот высокий товарищ, который пригласил нас на переговоры?
— Толстяк номер два?
— Я не очень в курсе вашего внутреннего жаргона…
— Я так понимаю, что он пытается убить остальных чеченцев.
— Чёрного Малика? — уточняет Бондарев.
— Я уж не знаю, чёрного или белого. Какой Малик найдётся, такого и убьёт. Второй не хочет отдавать бомбу задёшево.
— Плевать на Второго, — Бондарев резко встаёт с дивана. — И на бомбу тоже плевать, но Малик… Мне нужно успеть с ним поговорить, пока он жив. Иначе Директор меня съест.
Алексей думает про себя, что, может быть, он ещё недостаточно опытен в таких делах, но лично ему кажется, что плевать на ядерное оружие — это не совсем правильно.
8
Они спускаются по лестнице и слышат, как Второй с охраной и Малик с Магомедом пытаются убить друг друга. Бондарев усмехается на ходу:
— Надо же, бегаешь за человеком по всей Европе, выискиваешь его в Турции, мочишь его двойников в Милане, а потом он к тебе чуть ли не в гости приходит… Как мило с его стороны.
— Но как он сюда добрался? — спрашивает Монгол.
— Я тоже об этом думаю… И мне кажется, что он не мог сюда добраться.
— В каком смысле?
— Малик был не за границей, он все эти годы сидел где-то в России. А сейчас, когда Крестинский его сильно попросил, он всё-таки вылез. Проехал сто километров на машине. Двойников ему делали, чтобы нас дезориентировать, чтобы мы по Европам бегали… А он сидел себе где-нибудь в Рязанской области и поправлял здоровье.
— Если такие деньги на двойников, значит…
— Значит, Крестинский готовил Малика для очень важного задания. А какое задание последний раз пытались сделать его люди? Они пытались провезти в Россию переносное ядерное устройство. Вот Малик и дожидался второй попытки…
— И дождался. Только вот зря стал права качать, когда увидел знакомый ящик. Надо было выкладывать все миллионы Крестинского и спокойно везти «чемодан» куда нужно. А теперь он застрял вместе с «чемоданом» на этом чёртовом складе…
— Зачем же я крепил маяк к ящику? — подаёт сзади голос Алексей.
— Затем, что никто не знал, что на аукцион явится лично Чёрный Малик. Мы думали, что здесь будут обычные курьеры или просто посредники, которые потом переправят груз Малику, а мы его отследим и накроем…
Они уже на последнем витке винтовой лестницы, когда из сумрака появляется невысокая тонкая фигура. Морозова отстраняет Бондарева и Монгола, садится на корточки и слушает, что ей говорит Иса.
— Он разве умеет говорить? — тихо изумляется Алексей.
— Умеет, — отвечает Морозова.
— По-русски?
— Ага.
— Никогда не слышал.
— Я бы на его месте тоже не стала разговаривать с человеком, который при первой встрече треснул меня в лоб и не извинился.
— Он потом тоже меня сбил с ног, — вспоминает Алексей смотровую комнату. — И тоже не извинился.
— Он ребёнок, ему простительно. А ты здоровый бугай, — начинает Морозова и с ужасом понимает, что произносимые ею слова — не что иное, как проявившийся не к месту и не ко времени материнский инстинкт, шокированная, она негромко произносит несколько совсем других слов, услышав которые Бондарев уважительно качает головой.
В этом состоянии Морозова пинает дверь и выходит на нижний этаж, на склад, где Второй и Малик только что безуспешно пытались столковаться.
— А что это за разговоры насчёт Пятигорска? — удивляется Бондарев, услышав обрывок фразы Малика.
— У нас тут придурки с ядерной бомбой! — кричит Второй. — Лучше прячься где-нибудь!
— Придурки с ядерной бомбой, — улыбается Морозова. — Какое точное и самокритичное определение. — Она поворачивается к Монголу и сухим тоном экскурсовода в зоопарке произносит, имея в виду Второго: — Оперативной ценности не представляет.
Монгол немедленно стреляет Второму в голову, потом стреляет снова, в ближнего охранника. Бондарев убивает ещё двоих, остальные вяло отстреливаются и отползают за ящики.
— Не упустите Третьего, — говорит Морозова, показывая в сторону «кельи». — У него там триста томов бумажной бухгалтерии по всем сделкам, да и сам он много чего зна…
Её слова перекрывает торжествующий вопль: «Аллах акбар!» Бондарев инстинктивно приседает, а Монгол вслушивается в перекрикивание между чеченцами.
— О чём базар? — спрашивает Бондарев.
— Какой-то Магомед сообщает Малику, что он это сделал во имя Аллаха. Малик поздравляет его.
— Сделал это? Сделал что?
— Запустил генератор в «ядерном чемодане».
9
Малик немедленно подтверждает правильность перевода, заорав из укрытия:
— Всё, хватит стрелять! Это уже ничего не изменит, потому что мой брат Магомед включил вашу ворованную бомбу, и у вас есть полчаса, чтобы понять наконец, какой грешной и неправильной была ваша жизнь! Полчаса, и Россия узнает, что такое удар в сердце! Справедливый удар в отмщение…
— Просто митинг какой-то, — говорит Бондарев. — Включил и включил, зачем так разоряться-то… Кстати, где «чемодан»?
— В лифте, — отвечает Монгол. — Они хотели поднять его наверх, но тележка застряла, а этот Магомед, кажется, ранен.
— А он что, и вправду запустил генератор?
— Мне отсюда не видно.
— Подойди и посмотри. Малик же сказал, что стрелять теперь бессмысленно.
— Надо проверить, — говорит Монгол. — Эй, там, мы больше не стреляем, но и ты не стреляй.
— Я убью вас одним большим выстрелом! Но это будет через полчаса, а пока попробуй убежать…
Мысль о том, что можно попробовать убежать, до этого как будто никому и не приходила в голову, но, как только Малик её произносит, пообещав, что стрелять не будет, с разных концов склада вдруг начинают выскакивать люди, вооружённые и безоружные, бегут к свободному лифту и лестницам. У лифта завязывается побоище.
— На будущее, — говорит Бондарев Алексею (учитывая, что они никуда не бегут, а остаются метрах в двадцати от лифта с ядерной бомбой, это звучит забавно). — Старайся во всём видеть положительную сторону. Вот, например, сейчас — Магомед запустил генератор, но зато все лишние люди отсюда немедленно уберутся. Будет спокойная, почти семейная атмосфера — самое то для разговора по душам.
— С кем?
— Да с Маликом.
Монгол в это время уже поднимается во весь рост и медленно выходит на середину склада, демонстрируя пустые руки.
— Чего тебе надо? — кричит Малик.
— Я хочу помочь вашему Магомеду.
— Как ты ему поможешь?
— Разверну вашу телегу, чтобы она вошла в лифт.
Следует пауза, а затем Малик спрашивает:
— Ты что, ненормальный?
— Я всегда хотел взорвать что-нибудь большое.
— Нет, — говорит Малик. — Ты лучше иди отсюда. Не надо нам чужих психов, нам своих психов хватает.
— Да у меня же нет оружия, а у вашего Магомеда «калаш»…
— Все равно пошёл вон!
— Не хотите, как хотите. — Монгол возвращается и говорит Бондареву: — Похоже, парень действительно запустил этот агрегат. Панель активизирована. Правда, сам этот Магомед отрубился. Или сейчас отрубится.
— Можно пробежать туда! — предлагает Алексей. — Вы меня прикроете…
— Зачем туда бежать?
— Отключить бомбу.
— Она не отключается. Конструкция не предусматривает остановки генератора после его запуска.
— Тогда… — Алексей растерянно смотрит на Бондарева и Монгола. — Может, нам тоже стоит… В смысле, куда-нибудь слинять…
— Я ещё не переговорил с Маликом, — напоминает Бондарев. — И у нас осталось целых двадцать пять минут.
Бондарев встаёт и выходит на открытое пространство.
— Ещё один придурок! — кричит Малик. — Уберись отсюда!
Вместо ответа Бондарев молча садится на пол, скрестив ноги. Малик ругает тупого русского бараном и грозит пристрелить, но Бондарев напоминает, что тот обещал не стрелять.
— Ты же коммерсант, — узнает Бондарева Малик. — Ты чего не убежал со всеми?
— Видишь ли, — рассудительно говорит Бондарев. — Мне сегодня несколько раз крупно повезло. И я надеюсь, что везение будет продолжаться до конца дня.
— Ещё минут двадцать я тебе гарантирую, — смеётся Малик.
— Двадцать пять, — поправляет его Бондарев.
— Какая разница!
— За пять минут многое может случиться. В этой штуке вдруг сломается какая-нибудь пружина, и взрыва не будет…
— Там нет пружин, болван, там нейтронный генератор.
— Нейтронный генератор по большому счёту — та же пружина. Только хитрая. Почему бы ему не сломаться?
— Ты псих.
— Ты тоже. Собрался взрывать бомбу на нижнем этаже бетонного бункера. Нас очень хорошо завалит, а наверху будет небольшое загрязнение окружающей среды да что-то вроде подземного толчка силой в два-три балла. Тебе надо было поднять бомбу наверх и там уже делать «бум».
— Не твоё дело, — поспешно отзывается Малик. — Мало вам всё равно не покажется…
— Всё равно — плохой план. Придумали на скорую руку, да?
— Замолчи, баран, пока я тебя не пристрелил.
— Ты сам сказал, что должен был везти «чемодан» то ли в Пятигорск, то ли в Волгоград. Посреди города эффект был бы совершенно другой, это точно…
— Я тебе ничего не говорил про Пятигорск! — возмущается Малик.
— У тебя вырвалось, понимаю…
— У меня сейчас очередь для тебя вырвется…
— Какой смысл? Через двадцать минут все равно умрём. Ведь так?
— Так, не сомневайся! — кричит Малик.
— Малик…
— Что?!
— Малик, раз уж осталось двадцать минут…
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?!
— Я читал твоё досье. Скажу больше, кое-какую его часть я и написал.
Малик что-то кричит Магомеду, но тот не отзывается, и Малик вдруг понимает, что ситуация совсем не такая, как он представлял себе минуту назад.
10
— Через двадцать минут мы все здесь умрём, так что давай поговорим начистоту.
— Я со спецслужбами начистоту не разговариваю.
— Это точно, если вспомнить, на сколько ты нагрел турок.
— Моё личное дело!
— Так я и не обвиняю… На самом деле у меня к тебе один вопрос, который я хотел бы прояснить, прежде чем меня разнесёт на молекулы.
— На атомы, — поправляет сзади Монгол.
Держа автомат перед собой, Малик выходит из-за ящиков и непонимающими глазами обводит странную компанию посреди пустого склада. Помимо десятка трупов в разных концах склада, Малик видит сидящего на полу Бондарева, а за его спиной — Монгола, Белова и Морозову.
— Они тоже надеются на чудо, — спокойно говорит Бондарев.
— Вообще-то я не… — шёпотом произносит Алексей, но Морозова пихает его локтем в бок:
— Ты тоже веришь в чудеса. Выбраться наверх всё равно уже не успеешь. Второй лифт сломали эти козлы, — Морозова имеет в виду охрану и уцелевших участников аукциона. — Так что стой спокойно, верь в чудеса и не дёргайся.
Алексей послушно следует её совету.
— Один вопрос мучает меня, — говорит со вздохом Бондарев. — И мне будет гораздо спокойнее разлетаться на атомы, если я узнаю ответ на него.
Малик вдруг понимает, что очень устал. В том числе устал спорить, кричать, стрелять… Скоро все это безумие закончится. Он выполнил свой долг и имеет право отдохнуть.
— Хотя бы женщину увели, — говорит Малик, имея в виду Морозову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Бондарев и без того знает, что уже не похож на того серьёзного и представительного джентльмена, каким был утром.
— Лёша, — смотрит он на относительно чистого и бодрого Белова. — Ты забрал из туалета мой радиомаяк?
— Забрал.
— Ты прицепил его внутрь контейнера с «чемоданом»?
— Прицепил.
— Ты молодец. Только мне кажется, что все это теперь никому на хрен не надо. Там… — он смотрит в сторону коридора. — Кто это там? Чьи там ноги, я имею в виду?
— Охрана, — пожимает плечами Морозова. — Я так разнервничалась, когда увидела в «глазок» дохлого Монгола. Мне показалось, что я была не права в отношениях с ним и всё такое прочее… Но оказалось, что Монгол снова меня обманул — он жив. А стало быть, я была с самого начала права и зря суетилась. Однако охрану уже не вернёшь.
— А где этот высокий товарищ, который пригласил нас на переговоры?
— Толстяк номер два?
— Я не очень в курсе вашего внутреннего жаргона…
— Я так понимаю, что он пытается убить остальных чеченцев.
— Чёрного Малика? — уточняет Бондарев.
— Я уж не знаю, чёрного или белого. Какой Малик найдётся, такого и убьёт. Второй не хочет отдавать бомбу задёшево.
— Плевать на Второго, — Бондарев резко встаёт с дивана. — И на бомбу тоже плевать, но Малик… Мне нужно успеть с ним поговорить, пока он жив. Иначе Директор меня съест.
Алексей думает про себя, что, может быть, он ещё недостаточно опытен в таких делах, но лично ему кажется, что плевать на ядерное оружие — это не совсем правильно.
8
Они спускаются по лестнице и слышат, как Второй с охраной и Малик с Магомедом пытаются убить друг друга. Бондарев усмехается на ходу:
— Надо же, бегаешь за человеком по всей Европе, выискиваешь его в Турции, мочишь его двойников в Милане, а потом он к тебе чуть ли не в гости приходит… Как мило с его стороны.
— Но как он сюда добрался? — спрашивает Монгол.
— Я тоже об этом думаю… И мне кажется, что он не мог сюда добраться.
— В каком смысле?
— Малик был не за границей, он все эти годы сидел где-то в России. А сейчас, когда Крестинский его сильно попросил, он всё-таки вылез. Проехал сто километров на машине. Двойников ему делали, чтобы нас дезориентировать, чтобы мы по Европам бегали… А он сидел себе где-нибудь в Рязанской области и поправлял здоровье.
— Если такие деньги на двойников, значит…
— Значит, Крестинский готовил Малика для очень важного задания. А какое задание последний раз пытались сделать его люди? Они пытались провезти в Россию переносное ядерное устройство. Вот Малик и дожидался второй попытки…
— И дождался. Только вот зря стал права качать, когда увидел знакомый ящик. Надо было выкладывать все миллионы Крестинского и спокойно везти «чемодан» куда нужно. А теперь он застрял вместе с «чемоданом» на этом чёртовом складе…
— Зачем же я крепил маяк к ящику? — подаёт сзади голос Алексей.
— Затем, что никто не знал, что на аукцион явится лично Чёрный Малик. Мы думали, что здесь будут обычные курьеры или просто посредники, которые потом переправят груз Малику, а мы его отследим и накроем…
Они уже на последнем витке винтовой лестницы, когда из сумрака появляется невысокая тонкая фигура. Морозова отстраняет Бондарева и Монгола, садится на корточки и слушает, что ей говорит Иса.
— Он разве умеет говорить? — тихо изумляется Алексей.
— Умеет, — отвечает Морозова.
— По-русски?
— Ага.
— Никогда не слышал.
— Я бы на его месте тоже не стала разговаривать с человеком, который при первой встрече треснул меня в лоб и не извинился.
— Он потом тоже меня сбил с ног, — вспоминает Алексей смотровую комнату. — И тоже не извинился.
— Он ребёнок, ему простительно. А ты здоровый бугай, — начинает Морозова и с ужасом понимает, что произносимые ею слова — не что иное, как проявившийся не к месту и не ко времени материнский инстинкт, шокированная, она негромко произносит несколько совсем других слов, услышав которые Бондарев уважительно качает головой.
В этом состоянии Морозова пинает дверь и выходит на нижний этаж, на склад, где Второй и Малик только что безуспешно пытались столковаться.
— А что это за разговоры насчёт Пятигорска? — удивляется Бондарев, услышав обрывок фразы Малика.
— У нас тут придурки с ядерной бомбой! — кричит Второй. — Лучше прячься где-нибудь!
— Придурки с ядерной бомбой, — улыбается Морозова. — Какое точное и самокритичное определение. — Она поворачивается к Монголу и сухим тоном экскурсовода в зоопарке произносит, имея в виду Второго: — Оперативной ценности не представляет.
Монгол немедленно стреляет Второму в голову, потом стреляет снова, в ближнего охранника. Бондарев убивает ещё двоих, остальные вяло отстреливаются и отползают за ящики.
— Не упустите Третьего, — говорит Морозова, показывая в сторону «кельи». — У него там триста томов бумажной бухгалтерии по всем сделкам, да и сам он много чего зна…
Её слова перекрывает торжествующий вопль: «Аллах акбар!» Бондарев инстинктивно приседает, а Монгол вслушивается в перекрикивание между чеченцами.
— О чём базар? — спрашивает Бондарев.
— Какой-то Магомед сообщает Малику, что он это сделал во имя Аллаха. Малик поздравляет его.
— Сделал это? Сделал что?
— Запустил генератор в «ядерном чемодане».
9
Малик немедленно подтверждает правильность перевода, заорав из укрытия:
— Всё, хватит стрелять! Это уже ничего не изменит, потому что мой брат Магомед включил вашу ворованную бомбу, и у вас есть полчаса, чтобы понять наконец, какой грешной и неправильной была ваша жизнь! Полчаса, и Россия узнает, что такое удар в сердце! Справедливый удар в отмщение…
— Просто митинг какой-то, — говорит Бондарев. — Включил и включил, зачем так разоряться-то… Кстати, где «чемодан»?
— В лифте, — отвечает Монгол. — Они хотели поднять его наверх, но тележка застряла, а этот Магомед, кажется, ранен.
— А он что, и вправду запустил генератор?
— Мне отсюда не видно.
— Подойди и посмотри. Малик же сказал, что стрелять теперь бессмысленно.
— Надо проверить, — говорит Монгол. — Эй, там, мы больше не стреляем, но и ты не стреляй.
— Я убью вас одним большим выстрелом! Но это будет через полчаса, а пока попробуй убежать…
Мысль о том, что можно попробовать убежать, до этого как будто никому и не приходила в голову, но, как только Малик её произносит, пообещав, что стрелять не будет, с разных концов склада вдруг начинают выскакивать люди, вооружённые и безоружные, бегут к свободному лифту и лестницам. У лифта завязывается побоище.
— На будущее, — говорит Бондарев Алексею (учитывая, что они никуда не бегут, а остаются метрах в двадцати от лифта с ядерной бомбой, это звучит забавно). — Старайся во всём видеть положительную сторону. Вот, например, сейчас — Магомед запустил генератор, но зато все лишние люди отсюда немедленно уберутся. Будет спокойная, почти семейная атмосфера — самое то для разговора по душам.
— С кем?
— Да с Маликом.
Монгол в это время уже поднимается во весь рост и медленно выходит на середину склада, демонстрируя пустые руки.
— Чего тебе надо? — кричит Малик.
— Я хочу помочь вашему Магомеду.
— Как ты ему поможешь?
— Разверну вашу телегу, чтобы она вошла в лифт.
Следует пауза, а затем Малик спрашивает:
— Ты что, ненормальный?
— Я всегда хотел взорвать что-нибудь большое.
— Нет, — говорит Малик. — Ты лучше иди отсюда. Не надо нам чужих психов, нам своих психов хватает.
— Да у меня же нет оружия, а у вашего Магомеда «калаш»…
— Все равно пошёл вон!
— Не хотите, как хотите. — Монгол возвращается и говорит Бондареву: — Похоже, парень действительно запустил этот агрегат. Панель активизирована. Правда, сам этот Магомед отрубился. Или сейчас отрубится.
— Можно пробежать туда! — предлагает Алексей. — Вы меня прикроете…
— Зачем туда бежать?
— Отключить бомбу.
— Она не отключается. Конструкция не предусматривает остановки генератора после его запуска.
— Тогда… — Алексей растерянно смотрит на Бондарева и Монгола. — Может, нам тоже стоит… В смысле, куда-нибудь слинять…
— Я ещё не переговорил с Маликом, — напоминает Бондарев. — И у нас осталось целых двадцать пять минут.
Бондарев встаёт и выходит на открытое пространство.
— Ещё один придурок! — кричит Малик. — Уберись отсюда!
Вместо ответа Бондарев молча садится на пол, скрестив ноги. Малик ругает тупого русского бараном и грозит пристрелить, но Бондарев напоминает, что тот обещал не стрелять.
— Ты же коммерсант, — узнает Бондарева Малик. — Ты чего не убежал со всеми?
— Видишь ли, — рассудительно говорит Бондарев. — Мне сегодня несколько раз крупно повезло. И я надеюсь, что везение будет продолжаться до конца дня.
— Ещё минут двадцать я тебе гарантирую, — смеётся Малик.
— Двадцать пять, — поправляет его Бондарев.
— Какая разница!
— За пять минут многое может случиться. В этой штуке вдруг сломается какая-нибудь пружина, и взрыва не будет…
— Там нет пружин, болван, там нейтронный генератор.
— Нейтронный генератор по большому счёту — та же пружина. Только хитрая. Почему бы ему не сломаться?
— Ты псих.
— Ты тоже. Собрался взрывать бомбу на нижнем этаже бетонного бункера. Нас очень хорошо завалит, а наверху будет небольшое загрязнение окружающей среды да что-то вроде подземного толчка силой в два-три балла. Тебе надо было поднять бомбу наверх и там уже делать «бум».
— Не твоё дело, — поспешно отзывается Малик. — Мало вам всё равно не покажется…
— Всё равно — плохой план. Придумали на скорую руку, да?
— Замолчи, баран, пока я тебя не пристрелил.
— Ты сам сказал, что должен был везти «чемодан» то ли в Пятигорск, то ли в Волгоград. Посреди города эффект был бы совершенно другой, это точно…
— Я тебе ничего не говорил про Пятигорск! — возмущается Малик.
— У тебя вырвалось, понимаю…
— У меня сейчас очередь для тебя вырвется…
— Какой смысл? Через двадцать минут все равно умрём. Ведь так?
— Так, не сомневайся! — кричит Малик.
— Малик…
— Что?!
— Малик, раз уж осталось двадцать минут…
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?!
— Я читал твоё досье. Скажу больше, кое-какую его часть я и написал.
Малик что-то кричит Магомеду, но тот не отзывается, и Малик вдруг понимает, что ситуация совсем не такая, как он представлял себе минуту назад.
10
— Через двадцать минут мы все здесь умрём, так что давай поговорим начистоту.
— Я со спецслужбами начистоту не разговариваю.
— Это точно, если вспомнить, на сколько ты нагрел турок.
— Моё личное дело!
— Так я и не обвиняю… На самом деле у меня к тебе один вопрос, который я хотел бы прояснить, прежде чем меня разнесёт на молекулы.
— На атомы, — поправляет сзади Монгол.
Держа автомат перед собой, Малик выходит из-за ящиков и непонимающими глазами обводит странную компанию посреди пустого склада. Помимо десятка трупов в разных концах склада, Малик видит сидящего на полу Бондарева, а за его спиной — Монгола, Белова и Морозову.
— Они тоже надеются на чудо, — спокойно говорит Бондарев.
— Вообще-то я не… — шёпотом произносит Алексей, но Морозова пихает его локтем в бок:
— Ты тоже веришь в чудеса. Выбраться наверх всё равно уже не успеешь. Второй лифт сломали эти козлы, — Морозова имеет в виду охрану и уцелевших участников аукциона. — Так что стой спокойно, верь в чудеса и не дёргайся.
Алексей послушно следует её совету.
— Один вопрос мучает меня, — говорит со вздохом Бондарев. — И мне будет гораздо спокойнее разлетаться на атомы, если я узнаю ответ на него.
Малик вдруг понимает, что очень устал. В том числе устал спорить, кричать, стрелять… Скоро все это безумие закончится. Он выполнил свой долг и имеет право отдохнуть.
— Хотя бы женщину увели, — говорит Малик, имея в виду Морозову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65