Подумав о питании, Пшибышевский поднял глаза и увидел вывеску своего любимого кафе «Авокадо». Конечно, здесь дороговато, а с деньгами у него сейчас неважно, но здесь подают такие приличные творожники с медом, а при его гастрите нужно хорошо питаться…
Павел Казимирович вздохнул и вошел в кафе.
Однако насладиться здешней кухней ему так и не удалось.
Едва официантка поставила на стол тарелку с аппетитными, в меру поджаренными творожниками и блюдечко с густым темно-золотым медом, едва она удалилась, цокая каблучками по керамическим плиткам пола, едва Павел Казимирович взял в руки нож и вилку, как рядом с ним раздалось негромкое покашливание.
— Вы разрешите к вам подсесть?
Пшибышевский недовольно повернулся и проговорил:
— Кажется, почти все столики свободны!
— Но мне хотелось бы сесть именно рядом с вами, Павел Казимирович!
Только тут он разглядел незнакомца.
Собственно, было бы не правильно сказать, что он его разглядел.
У этого человека была такая странная внешность, что как раз разглядеть его было очень сложно. Казалось, что он каждую секунду меняется, становится совершенно другим, совершенно непохожим на самого себя, преображается, как небо на закате или как море под надвигающимся штормом.
Если бы кто-то попросил Пшибышевского описать этого человека — он совершенно растерялся бы. Широкое у него лицо или узкое? Непонятно., какого цвета глаза? Какого-то неопределенного, переменчивого…
Единственное, что было в нем совершенно определенно — это то, что он был одет во все черное. Во все черное и какое-то удивительно старомодное.
— Са.., садитесь… — с заметным трудом вымолвил Павел Казимирович и подвинулся, освобождая незнакомцу часть сиденья.
— Благодарю, — произнес тот вполне вежливо. Однако дальнейшие его действия вежливостью не отличались.
Опустившись на сиденье рядом с Пшибышевским, он внезапно толкнул его в бок, так что несчастный Павел Казимирович впечатался в стенку с нарядным логотипом заведения.
— Что.., что такое.., в чем дело… — пробормотал он, отдышавшись.
Впрочем, в глубине души он уже понял, в чем дело.
Долгожданные неприятности, кажется, начались.
— Вас.., вас прислала Выпетовская? — проговорил Пшибышевский дрожащим голосом.
— Выпетовская? — переспросил незнакомец. —М-да.., предположим, Выпетовская.., хотя трудно представить, что меня кто-то мог прислать…
— Что.., что вам нужно? — Павел Казимирович справился с голосом и попытался перехватить инициативу. — Уверяю вас, что я совершенно ни при чем! Она прекрасно знала, что продает! Вы ее не знаете! Это такая личность — пробы ставить негде!
— Да что вы говорите? — с деланным изумлением отозвался незнакомец. — А с виду — такая приличная дама! Вот ведь как обманчива бывает человеческая внешность! Прямо как у вас!
— А что у меня? Что у меня? — забеспокоился Пшибышевский.
— Вы вот тоже — с виду такой приличный человек, можно даже подумать — литератор или преподаватель вуза, а на деле — мелкий жулик и фальсификатор…
— Ложь! — вскрикнул Павел Казимирович. —Это ложь! Вас ввели в заблуждение! Выпетовская из личной мести распространяет порочащие меня слухи…
— Меня? Ввели в заблуждение? — незнакомец хихикнул. — Должен сказать, друг мой, вы меня развеселили! Надо же! Меня — ввели в заблуждение? Нет, не думаю!
Вдруг возле входа появилась официантка.
— Вы меня звали? — обратилась она к Пшибышевскому. — Вам еще что-нибудь принести?
— Да, я хотел… — начал тот, еще не зная, чем ему может помочь официантка, но человек в черном опередил его:
— Спасибо, красавица, нам ничего не нужно. У нас все, все есть! Представьте себе — абсолютно все! Даже приятельница на Малой Морской! Правда, она стала немного капризной.., а вот вам, пожалуй… — он щелкнул пальцами и протянул зардевшейся девушке крупную купюру, после чего слегка пришлепнул по заду:
— И идите, идите, мы разговариваем!
— Кто вы такой? — задал, наконец, Пшибышевский вполне естественный вопрос.
Незнакомец промычал что-то неразборчивое, Павлу Казимировичу послышалось то ли «мум», то ли «мем».
— Я не понял…
— И не надо, — незнакомец посерьезнел и снова придвинулся:
— Откуда вы взяли те две голландские картины?
— Ка.., какие картины? — залебезил Пшибышевский, почувствовав, что разговор подошел наконец к самому главному. — Я не знаю, о чем вы говорите…
Он и сам не понимал, почему не выкладывает правду. Видимо, сказалась многолетняя привычка к лжи и умолчанию. Но на этот раз она не принесла ему ничего хорошего.
— У вас гастрит? — задумчиво проговорил незнакомец и вдруг, без всякого предупреждения, резко и сильно ударил Пшибышевского в живот.
Павел Казимирович разинул рот, как выброшенная на берег рыба, и несколько секунд безуспешно пытался вдохнуть. На глаза его выступили слезы. Боль была несусветная.
— Лечиться надо, — раздумчиво, доброжелательно произнес Черный Человек. — С гастритом шутки плохи, одной диетой вы от него не отделаетесь…
Он посмотрел на часы, как будто вспомнил о неотложном деле, и снова заговорил:
— Ну как — вспомнили? У кого вы взяли те две голландские картины? Или у вас в придачу к гастриту еще и склероз?
— Вспомнил, вспомнил! — поспешно закивал Павел Казимирович. — Есть такая парочка, Стасик и Васик… Но я понятия не имею, где их можно найти, вот только телефон, мы по нему связывались…
* * *
В антикварном магазинчике на Васильевском было, как всегда, тихо. То, что у директора неприятности, продавцы, конечно, знали, но на положении магазина это пока никак не отразилось. Даже стало немного посвободнее, поскольку мадам Выпетовская была занята своими делами и ослабила контроль над персоналом.
В помещении магазина продавец, тоскливо поглядывая в окно, на лужи, по которым бил в свое удовольствие нахальный дождь, ничуть не напоминающий весенний, беседовал со старушкой, которая принесла на продажу черепаховый гребень и старый театральный бинокль, инкрустированный перламутром. Вещи были недорогие, старушка принесла их не на комиссию, а просто так, на всякий случай прицениться, и теперь, удостоверившись, что денег за них дадут мало, решила пока оставить себе. Сейчас она углубилась в воспоминания о прошлом, речь ее текла гладко, и продавец машинально кивал, думая о своем.
В машине Легова было трое.
— Вот черт! — сказал водитель. — В этих старых районах совершенно негде машину приткнуть.
— Встань там! — показал Легов на ворота, на которых висела грозная табличка. — Мы ненадолго.
Он выпрыгнул из машины, потопал ногами, разгоняя кровь, велел водителю никуда не отлучаться, а второго послал во двор, к черному ходу магазина.
— Там я сам разберусь, ты смотри, как бы дамочка не слиняла…
— Гражданин, вы куда это? — заорал очнувшийся продавец. — Там служебное помещение!
Он протянул руку к сигнальной кнопке, но посетитель, невысокий мужчина с круглой головой и маленькими ручками, неожиданно утратил свой добродушный и безобидный вид и сказал строго:
— Сидеть тихо! Ничего не нажимать!
Он не успел сунуть продавцу удостоверение, а старушка, которая за долгие годы повидала всякого, мигом сообразила, что вошедший — человек серьезный, явно из органов, так что нужно держаться от него подальше. Она прихватила свои незатейливые вещицы и бросилась к выходу, едва не задев Легова. Тот воспользовался суматохой и проскользнул за дверь, так что в магазине остался один продавец, который решил последовать совету и сидеть тихо, рассудив, что там, возле кабинета вошедшего перехватит Валентин, а он за те деньги, что ему платит директор, в охранники не нанимался.
Охранник Валентин оказался, однако, более хорошим физиономистом — почти как многоопытная старушка. Он сразу же распознал в вошедшем человека из силовой структуры — он и сам там когда-то служил, поэтому с пониманием переглянулся с Леговым и углубился в газету с вакансиями, которую читал уже несколько дней и даже отмечал карандашом интересные варианты.
Взглянув на хозяйку кабинета, Легов с уважением отметил, что для женщины с такими огромными неприятностями она выглядит очень неплохо.
За последние несколько дней Александра Николаевна выслушала массу угроз от облапошенных клиентов, среди них были простые и незамысловатые типа «Урою, на фиг» и более вежливые «Подам в суд и обеспечу приличный срок». Лика Сарычева успела-таки растрепать всем про фальшивых передвижников, и сама же, дуреха, первой от этого пострадала. От нее-то точно отвернутся теперь все друзья и знакомые — ведь это она сводила их с Выпетовской, рекомендовала ее, как отличного знатока своего дела.
Мадам Выпетовская не достигла бы ничего, если бы не умела держать удар. Поэтому она держалась осторожно, прикидывая, как выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями, а после переехать из Петербурга в Москву там вроде бы пока все тихо и слухи о ее бизнесе еще не пошли.
Легов еще с порога понял, что с этой женщиной крики и запугиванье никак не пройдут, — она сама кого хочешь запугает, да не словом, а делом.
Чтобы сразу расставить все точки над i, он выбросил перед ней удостоверение полковника ФСБ.
— Что вам угодно? — сухо спросила Выпетовская, не поведя и бровью.
— Мадам, — задушевно начал Легов, — меня ваши проделки с картинами в данный момент не интересуют.
— А что же вас в данный момент интересует? усмехнулась она.
— Меня интересуют те люди, которые продали вам две картины тех самых голландских художников. Мне необходимо с ними побеседовать. И как можно скорее.
— Могу я спросить…
— Не можете! — твердо оборвал ее Легов. — Не будем тратить время. Я — занятой человек.
— Что ж.., я знаю только посредника… Попробуйте его найти… — она протянула Легову квадратик с номером телефона.
— Вот еще незадача! — нахмурился он. — Это усложняет дело… Вот что, позвоните ему сами и узнайте все! С вами, я думаю, он будет более разговорчив.
Выпетовская не шелохнулась, и Легов понял, что она не из тех, кто просто так будет выполнять чужие приказы, даже сейчас, в сложном положении.
— Думаю, что смогу быть вам полезен в дальнейшем, — сказал он, протягивая свою визитку, я, видите ли, сейчас не по прежней части, но связи-то остались.
Она подняла брови, прочитав на визитке магическое слово «Эрмитаж», и посмотрела пристально. Затем набрала номер телефона.
— Павел Казимирович! — голос звучал почти весело. — Ну-ка, быстренько расскажите мне все координаты ваших ребят — ну, тех самых, шустреньких…
— Как, и вам они тоже понадобились? — голос у Пшибышевского был какой-то придавленный.
— Я жду! — рявкнула мадам, и Пшибышевский послушно продиктовал контактный телефон, присовокупив, что больше ничего про ребят не знает, и для пущей убедительности поклялся старенькой мамой.
Номер, разумеется, был отключен. Легов подумал немного уже в машине, а потом велел водителю ехать к Эрмитажу. Но не к служебному входу, а к набережной, где дождь уже прошел, и на весеннем солнышке расположились художники со своими специфическими творениями.
Город Санкт-Петербург издавна богат художественными ресурсами. Этому способствует месторасположение города — на берегу широкой Невы, с множеством живописных речек и каналов, пересекающих город. Центр города удивительно красив — прямые как стрела улицы, огромные площади, великолепные дворцы, чугунные резные решетки… Недаром Петербург называют Северной Венецией, а красивее Венеции, как известно, нет города в Европе.
Привлекают художников летние ясные дни, когда солнце пляшет в старинных розоватых стеклах дворцов, и веселые облака отражаются в синей воде Невы, и купола соборов и церквей обжигают глаза золотым блеском.
Или белой прозрачной ночью Нева едва плещет, закованная в серый гранит, «мосты повисли над водами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43