Он оказался в знаменитом квартале красных фонарей, который едва ли не в такой же степени является визитной карточкой Амстердама, как многочисленные каналы, цветочные рынки и кафе-шопы, где свободно продают марихуану.
Все первые этажи на этой улице представляли собой огромные витрины, за которыми был выставлен на продажу единственный товар женское тело. Полуобнаженные жрицы любви стояли и сидели за стеклом в призывных позах, время от времени прохаживались, как пленные животные в зоопарке, и жестами приглашали прохожих. Большинство среди них было некрасивыми и весьма немолодыми, хотя попадались и довольно привлекательные.
Некоторые витрины были задернуты шторами — это значило, что там в данный момент происходит процесс обслуживания клиента, и через несколько минут на улицу выйдет мужчина с обескураженным лицом, на котором читается вечный вопрос: как, и это все?
Прохожие непрерывным потоком двигались мимо выставленных в витринах прелестниц, обращая на них довольно мало внимания. Исключение, пожалуй, составляла хрупкая старушка в инвалидном кресле, которая в полном восторге разглядывала этот экзотический товар — должно быть, в ее повседневной жизни не хватало адреналина…
Старыгин поравнялся с одной из витрин, за которой откровенно скучала вполне привлекательная девица, весь наряд которой составляла длинная подвенечная фата. Заметив Дмитрия, она призывно замахала руками и окликнула его по-русски:
— Эй, молодой-интересный, иди сюда! — и для верности добавила на ломаном английском:
— Кам хиа, бьютифал!
Старыгин усмехнулся, но не замедлил шаг. Что ж, кому-то он все еще кажется «бьютифал».
— Послушай, — сказала подошедшая Катаржина, — мы уже два часа ходим по городу, у тебя есть какие-нибудь мысли?
— Есть, — со вздохом ответил Старыгин, — идем в Рейксмузеум.
— Зачем? — недовольно спросила Катаржина. —Ты думаешь, что «Ночной дозор» сам вернулся и висит себе теперь на своем месте?
— Ничего я не думаю! — рассердился Старыгин. — Просто больше у меня нет никаких идей!
* * *
Спутники вошли в просторный зал.
— Вот здесь, в этом зале, висела знаменитая картина Рембрандта ван Рейна «Групповой портрет роты амстердамских стрелков», которую обычно называют «Ночным дозором», — заученным тоном проговорил служитель. — В данное время картина находится…
— Знаем, где она находится, — прервал его Старыгин и подошел к пустой стене.
На стене, где многие годы находилось знаменитое полотно, висела скромная табличка. На нескольких языках она сообщала, что в настоящее время картина совершает турне по крупнейшим музеям Европы.
— Уффици во Флоренции, — читала Катаржина перечень этих музеев. — Музей Пражского Града в Чехии, Эрмитаж в Петербурге, музей «La Torre» в Лиссабоне…
— Одну минуточку! — прервал ее Старыгин. —Это еще что за музей? Насколько я помню, картина Рембрандта в начале своего турне побывала вовсе не в Португалии, а в Испании! В музее Прадо!
— Никакого музея «La Torre» вообще не существует! — подхватила Катаржина.
— Зато существует один из Старших Арканов Таро — «La Torre», Башня! Шестнадцатый Аркан!
— Вас что-то интересует? — снова подал голос скучающий служитель.
— Спасибо, мы сами разберемся! — довольно невежливо отмахнулся от него Старыгин и продолжил, повернувшись к Катаржине. —Этот несуществующий музей — явно сообщение, адресованное нам! Только вот что оно значит?
Он вытащил из кармана план Амстердама, развернул его.
— Португальская синагога, — нашел он название на карте. — И от нее идет Португальская улица. Думаю, нам нужен дом номер шестнадцать по этой улице, ведь не случайно упомянута Башня — шестнадцатый Аркан!
— Что это за район? — Старыгин протянул карту служителю и показал ему нужное место.
— Бывшее еврейское гетто, — ответил тот обиженным тоном. — Там нет ничего интересного.
— Спасибо, — Старыгин широко улыбнулся. —Это именно то, что нам нужно!
Он оглянулся и заметил, что Катаржина разговаривает по мобильнику.
— Что, снова муж звонит? — осведомился Старыгин. — Из Мюнхена?
— Из Гамбурга, — машинально ответила она, убирая телефон, — иди вперед, я тебя догоню…
Старыгин медленным шагом двинулся от музея. Его обогнали две девушки — у одной светлые волосы были заплетены не в две, а в четыре косички и завязаны четырьмя розовыми бантами. Сверху был надет на голое тело бронежилет, а снизу — шелковая цветастая юбка. Вторая была наголо брита, в коротеньком трикотажном платьице и в тяжеленных солдатских ботинках.
Рядом с этими девушками неожиданно возник парень в пестрых лохмотьях и в колпаке с бубенчиками, как у средневекового ярмарочного шута. Он прошелся колесом, показал девушкам язык и вдруг налетел на Старыгина. Тот хотел возмутиться, но странный парень так расстроился от собственной неловкости, так жалобно забормотал извинения на четырех языках, что вся злость Старыгина моментально испарилась.
* * *
Человек в черном вышел из дома мейстера Рембрандта и огляделся.
На город опустились тяжелые сумерки, и как всегда в это время дня, от грахтов — городских каналов — ползли плотные клочья тумана. Эти сырые сгустки казались живыми и злобными существами.
Один из таких сгустков тумана заклубился на пути Черного Человека. Он сгустился еще больше, и вдруг из него выступил высокий седобородый старик в красных одеждах. Встав на пути Черного Человека, он сложил руки на груди и глубоко вздохнул.
— Я так и знал, что это — твоих рук дело! процедил Черный Человек сквозь зубы, гневно сверкнув глазами. — На что ты надеешься, старик? Все равно я добьюсь своего!
— Сыграем партию, Мем? — предложил Авраам, подняв воротник и зябко поежившись. — Мы с тобой еще не завершили свою игру! Сыграем партию в Тарок! Времени у нас с тобой достаточно!
— Партию в Тарок? — переспросил Черный. —Но ты ведь знаешь…
— Я знаю, что эта игра старше нас с тобой, и от того, как лягут карты — зависит очень многое! — перебил его старик. — И еще я знаю, что ты не можешь отказаться от этой игры. Потому что ты — Мем, тринадцатый Аркан! Власть Таро распространяется на тебя!
— Ну что ж, старик, — Черный Человек хмыкнул. — Ты сам это предложил.., вряд ли результат игры сместит стрелку весов в твою пользу!
— Посмотрим, Мем, посмотрим! — Авраам усмехнулся и двинулся вдоль грахта. — Пойдем ко мне, там будет удобнее…
Через полчаса они подошли к мрачному дому в еврейском квартале.
Здесь клочья тумана были еще гуще, да и темнота окончательно завладела городом.
Старая служанка быстро отворила дверь, испуганно покосилась на гостя и поспешно удалилась на кухню своей шаркающей походкой.
Авраам с гостем пересекли маленькую полутемную прихожую, поднялись по нескольким скрипучим ступеням и вошли в комнату, заставленную тяжелой старой мебелью. Авраам ловко протиснулся между креслом с когтистыми звериными лапами и резным шкафом, зажег свечи в золотом семисвечнике.
Комната осветилась неровным колеблющимся светом, тени в углах ожили и зашевелились. Мраморные статуи и резные маски, грифоны и львы на мебели, казалось, пытались что-то сказать хозяину, о чем-то предупредить его.
— Не желаешь ли вина? — предложил Авраам.
— Незачем разыгрывать гостеприимного хозяина! — насмешливо ответил его спутник. —Мы пришли играть — так начнем же игру!
— Ну что ж, — Авраам кивнул, подошел к шкафу и достал из него резную шкатулку из черного дерева. Отомкнув шкатулку, достал из нее колоду карт.
Карты высыпались на стол, сами собой перемешались и вдруг улеглись странным узором.
— Не надо показывать передо мной эти дешевые балаганные фокусы! — раздраженно проговорил Черный Человек. — Меня этим не удивишь!
— И в мыслях этого не держал! — усмехнулся Авраам. — Тебе ли не знать, что эти карты живут своей собственной жизнью и ведут себя так, как им заблагорассудится? Тебе ли не знать этого, Мем, тринадцатый Аркан?
Старик уселся за стол, собрал карты, взял колоду в руки и еще раз тщательно перемешал.
Черный Человек нетерпеливо протянул руку, снял часть колоды, подозрительно покосившись на старика. Авраам усмехнулся и быстрыми, ловкими движениями разложил карты на две кучки. Взял верхнюю карту справа и раскрыл ее. Это был шестнадцатый Аркан — Башня.
Старинная Башня из тесаного камня, увенчанная зубчатой короной, возвышалась над темным озером. В небе над ней клубилось темное клочковатое облако.
В то же мгновение из густой тени в углу комнаты, словно картина из волшебного фонаря, возник смутный силуэт печального мужчины в каске, с алебардой в руке.
Черный Человек усмехнулся, снял верхнюю карту с правой кучки и бросил ее поверх Башни.
Из облака на картинке ударила змеистая молния, снеся с Башни зубчатый венец. Послышался приглушенный грохот, и призрачный воин в углу комнаты, схватившись за голову, вскрикнул и покатился по крутым ступеням невидимой лестницы.
Пламя свечей качнулось, и на мгновение в комнате стало темнее.
— Твоя карта бита! — провозгласил Черный Человек, потирая руки. — Неплохое начало!
Он покосился в угол, откуда еще доносился затихающий крик невидимого стрелка:
— Прощай, сержант Рейнер Энжелен! Твоя беспорочная служба закончилась!
— Но наша партия только начинается! — перебил противника Авраам и снова смешал колоду.
Он долго тасовал карты, затем снова позволил Мему снять часть колоды и вновь разделил ее пополам.
Верхняя карта справа легла вверх рисунком.
Двенадцатый Аркан. Повешенный.
Два дерева сплелись могучими ветвями, и к одному из них за ногу подвешен человек в нарядном старинном кафтане.
Тень в углу комнаты сгустилась, превратившись в рослого могучего юношу со знаменем в руке — знаменосца амстердамских стрелков.
— Тем лучше! — воскликнул Черный Человек, снимая верхнюю карту с левой стопки.
Повешенный на картинке содрогнулся, словно его охватила ужасная судорога, дернулся несколько раз и затих. И тут же призрак знаменосца Яна Корнелиссона перевернулся вниз головой и с криком боли задергался на веревке.
— И эта карта бита! — насмешливо проговорил Мем и издевательски поклонился Аврааму. — Поздравляю, минхейр, мы успешно приближаемся к концу партии!
— Играем дальше! — оборвал его старик и снова принялся тасовать карты.
На этот раз сверху оказался четвертый Аркан — Император.
Грозный муж в золотой короне хмурился с цветного рисунка, сжимая в руках скипетр и державу.
— Сильная карта, ничего не скажешь! — с наигранным испугом промолвил Черный Человек.
Возле стены, проступив из клубящейся тени, как рисунок на детской переводной картинке, возник человек средних лет в бархатном камзоле, перехваченном красной перевязью — призрак капитана Франса Баннинга Кока, господина де Пумерланда. Господин капитан протянул вперед руку, словно указывая на что-то, видимое только ему.
— Сильная карта! — повторил Мем и бросил поверх Императора свою карту.
При свете свечей мелькнул хищно оскалившийся череп, ссутулившийся скелет, танцующий свой бесконечный танец, — Смерть, тринадцатый Аркан.
— И Император тоже бит! — торжествуя, воскликнул Мем.
И правда, лицо Императора на карте исказилось гримасой страдания, он выронил атрибуты своей власти.
И тут же призрак капитана гвардейцев покачнулся, шляпа слетела с его рыжеватых волос, а по лицу потекли струйки крови. Капитан шагнул вперед, ноги его подкосились, и он беззвучно рухнул на пол.
— Ну что, старик, ты хочешь продолжать игру? — Черный Человек откинулся на спинку кресла, удовлетворенно потирая руки. — Кажется, все уже и так ясно!
— Не торопись, Тринадцатый! — негромко проговорил Авраам, снова собирая карты. —Мы с тобой — всего лишь пешки в руках судьбы, а она еще не сказала своего последнего слова!
Пламя свечей вновь покачнулось и запылало ярче, тени немного отступили, маски зверей и сказочных чудовищ скривились в издевательских гримасах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Все первые этажи на этой улице представляли собой огромные витрины, за которыми был выставлен на продажу единственный товар женское тело. Полуобнаженные жрицы любви стояли и сидели за стеклом в призывных позах, время от времени прохаживались, как пленные животные в зоопарке, и жестами приглашали прохожих. Большинство среди них было некрасивыми и весьма немолодыми, хотя попадались и довольно привлекательные.
Некоторые витрины были задернуты шторами — это значило, что там в данный момент происходит процесс обслуживания клиента, и через несколько минут на улицу выйдет мужчина с обескураженным лицом, на котором читается вечный вопрос: как, и это все?
Прохожие непрерывным потоком двигались мимо выставленных в витринах прелестниц, обращая на них довольно мало внимания. Исключение, пожалуй, составляла хрупкая старушка в инвалидном кресле, которая в полном восторге разглядывала этот экзотический товар — должно быть, в ее повседневной жизни не хватало адреналина…
Старыгин поравнялся с одной из витрин, за которой откровенно скучала вполне привлекательная девица, весь наряд которой составляла длинная подвенечная фата. Заметив Дмитрия, она призывно замахала руками и окликнула его по-русски:
— Эй, молодой-интересный, иди сюда! — и для верности добавила на ломаном английском:
— Кам хиа, бьютифал!
Старыгин усмехнулся, но не замедлил шаг. Что ж, кому-то он все еще кажется «бьютифал».
— Послушай, — сказала подошедшая Катаржина, — мы уже два часа ходим по городу, у тебя есть какие-нибудь мысли?
— Есть, — со вздохом ответил Старыгин, — идем в Рейксмузеум.
— Зачем? — недовольно спросила Катаржина. —Ты думаешь, что «Ночной дозор» сам вернулся и висит себе теперь на своем месте?
— Ничего я не думаю! — рассердился Старыгин. — Просто больше у меня нет никаких идей!
* * *
Спутники вошли в просторный зал.
— Вот здесь, в этом зале, висела знаменитая картина Рембрандта ван Рейна «Групповой портрет роты амстердамских стрелков», которую обычно называют «Ночным дозором», — заученным тоном проговорил служитель. — В данное время картина находится…
— Знаем, где она находится, — прервал его Старыгин и подошел к пустой стене.
На стене, где многие годы находилось знаменитое полотно, висела скромная табличка. На нескольких языках она сообщала, что в настоящее время картина совершает турне по крупнейшим музеям Европы.
— Уффици во Флоренции, — читала Катаржина перечень этих музеев. — Музей Пражского Града в Чехии, Эрмитаж в Петербурге, музей «La Torre» в Лиссабоне…
— Одну минуточку! — прервал ее Старыгин. —Это еще что за музей? Насколько я помню, картина Рембрандта в начале своего турне побывала вовсе не в Португалии, а в Испании! В музее Прадо!
— Никакого музея «La Torre» вообще не существует! — подхватила Катаржина.
— Зато существует один из Старших Арканов Таро — «La Torre», Башня! Шестнадцатый Аркан!
— Вас что-то интересует? — снова подал голос скучающий служитель.
— Спасибо, мы сами разберемся! — довольно невежливо отмахнулся от него Старыгин и продолжил, повернувшись к Катаржине. —Этот несуществующий музей — явно сообщение, адресованное нам! Только вот что оно значит?
Он вытащил из кармана план Амстердама, развернул его.
— Португальская синагога, — нашел он название на карте. — И от нее идет Португальская улица. Думаю, нам нужен дом номер шестнадцать по этой улице, ведь не случайно упомянута Башня — шестнадцатый Аркан!
— Что это за район? — Старыгин протянул карту служителю и показал ему нужное место.
— Бывшее еврейское гетто, — ответил тот обиженным тоном. — Там нет ничего интересного.
— Спасибо, — Старыгин широко улыбнулся. —Это именно то, что нам нужно!
Он оглянулся и заметил, что Катаржина разговаривает по мобильнику.
— Что, снова муж звонит? — осведомился Старыгин. — Из Мюнхена?
— Из Гамбурга, — машинально ответила она, убирая телефон, — иди вперед, я тебя догоню…
Старыгин медленным шагом двинулся от музея. Его обогнали две девушки — у одной светлые волосы были заплетены не в две, а в четыре косички и завязаны четырьмя розовыми бантами. Сверху был надет на голое тело бронежилет, а снизу — шелковая цветастая юбка. Вторая была наголо брита, в коротеньком трикотажном платьице и в тяжеленных солдатских ботинках.
Рядом с этими девушками неожиданно возник парень в пестрых лохмотьях и в колпаке с бубенчиками, как у средневекового ярмарочного шута. Он прошелся колесом, показал девушкам язык и вдруг налетел на Старыгина. Тот хотел возмутиться, но странный парень так расстроился от собственной неловкости, так жалобно забормотал извинения на четырех языках, что вся злость Старыгина моментально испарилась.
* * *
Человек в черном вышел из дома мейстера Рембрандта и огляделся.
На город опустились тяжелые сумерки, и как всегда в это время дня, от грахтов — городских каналов — ползли плотные клочья тумана. Эти сырые сгустки казались живыми и злобными существами.
Один из таких сгустков тумана заклубился на пути Черного Человека. Он сгустился еще больше, и вдруг из него выступил высокий седобородый старик в красных одеждах. Встав на пути Черного Человека, он сложил руки на груди и глубоко вздохнул.
— Я так и знал, что это — твоих рук дело! процедил Черный Человек сквозь зубы, гневно сверкнув глазами. — На что ты надеешься, старик? Все равно я добьюсь своего!
— Сыграем партию, Мем? — предложил Авраам, подняв воротник и зябко поежившись. — Мы с тобой еще не завершили свою игру! Сыграем партию в Тарок! Времени у нас с тобой достаточно!
— Партию в Тарок? — переспросил Черный. —Но ты ведь знаешь…
— Я знаю, что эта игра старше нас с тобой, и от того, как лягут карты — зависит очень многое! — перебил его старик. — И еще я знаю, что ты не можешь отказаться от этой игры. Потому что ты — Мем, тринадцатый Аркан! Власть Таро распространяется на тебя!
— Ну что ж, старик, — Черный Человек хмыкнул. — Ты сам это предложил.., вряд ли результат игры сместит стрелку весов в твою пользу!
— Посмотрим, Мем, посмотрим! — Авраам усмехнулся и двинулся вдоль грахта. — Пойдем ко мне, там будет удобнее…
Через полчаса они подошли к мрачному дому в еврейском квартале.
Здесь клочья тумана были еще гуще, да и темнота окончательно завладела городом.
Старая служанка быстро отворила дверь, испуганно покосилась на гостя и поспешно удалилась на кухню своей шаркающей походкой.
Авраам с гостем пересекли маленькую полутемную прихожую, поднялись по нескольким скрипучим ступеням и вошли в комнату, заставленную тяжелой старой мебелью. Авраам ловко протиснулся между креслом с когтистыми звериными лапами и резным шкафом, зажег свечи в золотом семисвечнике.
Комната осветилась неровным колеблющимся светом, тени в углах ожили и зашевелились. Мраморные статуи и резные маски, грифоны и львы на мебели, казалось, пытались что-то сказать хозяину, о чем-то предупредить его.
— Не желаешь ли вина? — предложил Авраам.
— Незачем разыгрывать гостеприимного хозяина! — насмешливо ответил его спутник. —Мы пришли играть — так начнем же игру!
— Ну что ж, — Авраам кивнул, подошел к шкафу и достал из него резную шкатулку из черного дерева. Отомкнув шкатулку, достал из нее колоду карт.
Карты высыпались на стол, сами собой перемешались и вдруг улеглись странным узором.
— Не надо показывать передо мной эти дешевые балаганные фокусы! — раздраженно проговорил Черный Человек. — Меня этим не удивишь!
— И в мыслях этого не держал! — усмехнулся Авраам. — Тебе ли не знать, что эти карты живут своей собственной жизнью и ведут себя так, как им заблагорассудится? Тебе ли не знать этого, Мем, тринадцатый Аркан?
Старик уселся за стол, собрал карты, взял колоду в руки и еще раз тщательно перемешал.
Черный Человек нетерпеливо протянул руку, снял часть колоды, подозрительно покосившись на старика. Авраам усмехнулся и быстрыми, ловкими движениями разложил карты на две кучки. Взял верхнюю карту справа и раскрыл ее. Это был шестнадцатый Аркан — Башня.
Старинная Башня из тесаного камня, увенчанная зубчатой короной, возвышалась над темным озером. В небе над ней клубилось темное клочковатое облако.
В то же мгновение из густой тени в углу комнаты, словно картина из волшебного фонаря, возник смутный силуэт печального мужчины в каске, с алебардой в руке.
Черный Человек усмехнулся, снял верхнюю карту с правой кучки и бросил ее поверх Башни.
Из облака на картинке ударила змеистая молния, снеся с Башни зубчатый венец. Послышался приглушенный грохот, и призрачный воин в углу комнаты, схватившись за голову, вскрикнул и покатился по крутым ступеням невидимой лестницы.
Пламя свечей качнулось, и на мгновение в комнате стало темнее.
— Твоя карта бита! — провозгласил Черный Человек, потирая руки. — Неплохое начало!
Он покосился в угол, откуда еще доносился затихающий крик невидимого стрелка:
— Прощай, сержант Рейнер Энжелен! Твоя беспорочная служба закончилась!
— Но наша партия только начинается! — перебил противника Авраам и снова смешал колоду.
Он долго тасовал карты, затем снова позволил Мему снять часть колоды и вновь разделил ее пополам.
Верхняя карта справа легла вверх рисунком.
Двенадцатый Аркан. Повешенный.
Два дерева сплелись могучими ветвями, и к одному из них за ногу подвешен человек в нарядном старинном кафтане.
Тень в углу комнаты сгустилась, превратившись в рослого могучего юношу со знаменем в руке — знаменосца амстердамских стрелков.
— Тем лучше! — воскликнул Черный Человек, снимая верхнюю карту с левой стопки.
Повешенный на картинке содрогнулся, словно его охватила ужасная судорога, дернулся несколько раз и затих. И тут же призрак знаменосца Яна Корнелиссона перевернулся вниз головой и с криком боли задергался на веревке.
— И эта карта бита! — насмешливо проговорил Мем и издевательски поклонился Аврааму. — Поздравляю, минхейр, мы успешно приближаемся к концу партии!
— Играем дальше! — оборвал его старик и снова принялся тасовать карты.
На этот раз сверху оказался четвертый Аркан — Император.
Грозный муж в золотой короне хмурился с цветного рисунка, сжимая в руках скипетр и державу.
— Сильная карта, ничего не скажешь! — с наигранным испугом промолвил Черный Человек.
Возле стены, проступив из клубящейся тени, как рисунок на детской переводной картинке, возник человек средних лет в бархатном камзоле, перехваченном красной перевязью — призрак капитана Франса Баннинга Кока, господина де Пумерланда. Господин капитан протянул вперед руку, словно указывая на что-то, видимое только ему.
— Сильная карта! — повторил Мем и бросил поверх Императора свою карту.
При свете свечей мелькнул хищно оскалившийся череп, ссутулившийся скелет, танцующий свой бесконечный танец, — Смерть, тринадцатый Аркан.
— И Император тоже бит! — торжествуя, воскликнул Мем.
И правда, лицо Императора на карте исказилось гримасой страдания, он выронил атрибуты своей власти.
И тут же призрак капитана гвардейцев покачнулся, шляпа слетела с его рыжеватых волос, а по лицу потекли струйки крови. Капитан шагнул вперед, ноги его подкосились, и он беззвучно рухнул на пол.
— Ну что, старик, ты хочешь продолжать игру? — Черный Человек откинулся на спинку кресла, удовлетворенно потирая руки. — Кажется, все уже и так ясно!
— Не торопись, Тринадцатый! — негромко проговорил Авраам, снова собирая карты. —Мы с тобой — всего лишь пешки в руках судьбы, а она еще не сказала своего последнего слова!
Пламя свечей вновь покачнулось и запылало ярче, тени немного отступили, маски зверей и сказочных чудовищ скривились в издевательских гримасах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43