Конкуренты не могли сильно сбить цену на рынке — дефицит женщин в Клондайке был слишком велик.
И вдруг такая неприятность. Появился этот чокнутый ниндзя по кличке Пантера и перекрыл дорогу по реке в обе стороны. И рассказывают про него страшные вещи.
Будто бы появляется неизвестно откуда и скрывается неизвестно куда, и пули его не берут, а ножи и подавно. У него самого ножик такой, что закачаешься.
Настоящий японский меч.
Этим мечом ниндзя обожает рассекать людей надвое от головы до паха, но такой чести он удостаивает только мужчин. А женщинам рубит головы.
Историю о том, как Пантера перехватил плот с похищенными девицами и, поставив их рядком на берегу, отрубил всем головы, да не просто так, а с соблюдением восточных ритуалов, Клык услышал не от очевидцев — потому что очевидцев не осталось. Однако слух до него дошел. Панический слух — мол, спасайся, кто может, а то придет Пантера и не оставит на приисках никого живого.
Говорили, однако, и другое. Будто бы армия Пантеры не удержалась от раскола, и даже сам Шаман от него ушел. И Пантера его отпустил, не стал ни удерживать, ни наказывать, ни мстить. А почему — непонятно.
Может, они договорились разыграть Клондайк на двоих? Если убить Шамана — можно лишиться половины войска. А если жить с ним в мире и согласии, то общими силами легко будет раздавить всех остальных.
Но Клыка так просто не задавишь. Соображать на двоих — это как-то не по-русски.
Удачи не будет. Это Пантера со своими восточными заморочками перемудрил. Оно и понятно — у них ведь там инь и ян, тьма и свет, добро и зло, земля и небо. А у нас Бог любит троицу.
И послал Клык к Шаману гонцов с посланием: мол, готов забыть прошлые обиды и вам того же желаю. Если примете в долю — все золотые горы наши. Против такой силы никто не устоит.
Ну а если не возьмете в долю — тогда не взыщите. Будет вам война до последней капли крови и ни шагу назад. И кто победит — еще неизвестно. Может статься, пока волки дерутся, поналезут из вонючих нор разные крысы да и захватят хлебное место. И хлеб весь пожрут без остатка — так что оглянуться не успеешь.
Поразмыслил Шаман, да и решил, что Клык дело говорит. А может, не сам решил, а подсказали ему. Ведь в советниках у Шамана ходил Володя Востоков — человек мудрый и к тому же бывший вице-премьер. Он его подбил на раскол с Пантерой, а теперь подбивал на союз с Клыком.
— Без меня ты бы гнил в тюрьме! — шипел Пантера во время дружеских бесед с Шаманом, знаменующих тот факт, что их раскол не окончателен, а союз вечен, как тысячелетний рейх.
— Без меня ты бы сдох на дурке! — отвечал любезностью Шаман, который когда-то вытащил Пантеру из-под следствия по делу об убийстве и пристроил в банду к Варягу.
Проблема тогда стояла остро. Пантере шили убийство при превышении пределов необходимой обороны, но поскольку оно было совершено с особой жестокостью, то могли переквалифицировать и на умышленное — а это вплоть до высшей меры с заменой на пожизненное. А поскольку некоторые обстоятельства дела вызывали у следователей сомнения в душевном здоровье обвиняемого, была назначена психиатрическая экспертиза, которая вполне могла закончиться помещением Пантеры на принудительное лечение без срока.
Шаман тогда положил немало сил и денег на то, чтобы прикрыть это дело совсем — так, чтобы не было ни экспертизы, ни превышения пределов необходимой обороны. И в результате действия Пантеры были признаны законными — ведь тот, кого он укокошил с особой жестокостью, действительно намеревался сделать с Пантерой то же самое. Просто бывший боец суперэлитного подразделения успел раньше.
Было это еще до катастрофы, но всю эту историю оба помнили прекрасно.
А Пантера хоть и превратился из человека сначала в боевую машину, а потом в хищного зверя, но некоторые человеческие свойства сохранил. Тем более, что этого требовал его самурайский кодекс чести. И поступить с Шаманом так же, как с другими людьми, которые отказывались ему повиноваться, Пантера не мог.
Пантера прекрасно понимал, что будет, если Шаман объединится с Клыком без него.
Без него — значит, против него. И расклад сил окажется отнюдь не в пользу Пантеры. Все прихлебатели наверняка перебегут к Шаману, а с Пантерой останутся только элитные бойцы и беглые чекисты. Они, конечно, привыкли воевать не числом, а умением — но уж слишком маленьким может получиться число.
И Пантера поставил Шаману такое условие. Клык может зарабатывать золото, сколько влезет. Торговать женщинами, варить компот из мухоморов, растить хлеб, за который на приисках тоже готовы платить немалые деньги, поскольку золотоискатели съели все грибы в окрестных лесах и жрать в Клондайке стало нечего. Пусть Клык добывает золото таким способом или даже сам ищет его в горах — никто ему слова не скажет. И Пантера даже готов позволить Клыку беспрепятственно вывозить добычу в Москву.
Но брать золото с боем, грабить караваны и одиночек, Клык не должен. Эта статья дохода неприкосновенна. Промышлять разбоем на дорогах могут только Пантера и Шаман, а если кто-то другой вздумает этим заниматься, то наказание ему будет одно — смерть. Жестокость способа — в зависимости от настроения Пантеры.
На том и ударили по рукам. То есть, по рукам ударили Клык с Шаманом, а Пантера с новым партнером встречаться отказался и даже партнером его не считал. Но плоты со связанными девицами, которые прошли по реке со стороны Москвы через несколько дней, пропустил беспрепятственно.
Ниже по течению за плотами с холма наблюдал Востоков. И отметил среди прочего, как стоит на переднем плоту человек с цирковым бичом-шамбарьером, готовый мгновенно обжечь кончиком кнута любую пленницу, которая рискнет пошевелиться без спроса.
Точно такую же позу Востоков видел на египетских фресках, изображающих пленников фараона и надсмотрщика, который следит за ними с бичом в руках.
58
В отличие от Пантеры, который считал всех, кто непригоден для боевых операций, ненужной обузой, Шаман ничуть не огорчался оттого, что его группировка росла как на дрожжах с самого первого дня — когда на стрелку у метро пришло раза в два больше народу, чем предполагалось.
Он, как настоящий стратег, полагал, что тыл не менее важен, чем фронт, и определил всех нестроевых на тыловую работу. Надо было содержать лагерь в лесу и добывать пищу на всю ораву боевиков.
Начальником тыла как-то явочным порядком пристроился Сергей Валентинович Балуев, у которого уже был опыт по организации продовольственного снабжения в экстремальных условиях. По итогам этого опыта он и оказался в Лефортовском изоляторе, откуда был освобожден Пантерой вместе с остальными узниками.
С Шаманом Балуев был знаком еще по ГАП-13 и Белому Табору, и Шаман согласился взять его в дело к неудовольствию дальнобойщика Караваева, который еще не забыл старых обид.
Проблема усугублялась тем, что караваев тоже был определен по тыловому ведомству.
— Каравай, ты ведь у нас дальнобойщик? — спросил у него Шаман.
— Ну, — не стал отрицать очевидное Караваев.
— Значит, будешь караванщиком, — объявил Шаман и заржал, ужасно довольный собственной шутке. Несмотря на талант стратега и следы татаро-монгольского ига на лице, в жизни он здорово напоминал актера Папанова в фильме «Бриллиантовая рука».
Так бывший шофер Караваев стал начальником транспортной бригады, которая должна была доставлять добычу из лесов Шамбалы в дачные поселки Подмосковья, а из Москвы на базу — разнообразные полезные грузы, и в первую очередь боеприпасы.
Путь от Москвы до Шамбалы был достаточно прост. Шаман совместно с Пантерой контролировал реку и плоты спускались вниз по течению беспрепятственно. Солдаты, верные правительству, уже не рисковали соваться на эту водную трассу, а банды дезертиров практически все были под колпаком у Шамана и Пантеры.
А вот тащить золото к Москве было трудно. Тягловых животных не было совсем, а пеших носильщиков катастрофически не хватало. Грабить золотоискателей нравилось всем, а таскать добычу — особенно ту ее долю, которая не делилась на всех, а шла в общак — не хотел никто. А ведь именно эту долю следовало доставлять в Москву регулярно — она шла на покрытие текущих расходов, закупку боеприпасов и продовольствия и подкуп важных людей в городе.
Шаман хотел обеспечить свое будущее. Он продолжал поддерживать хорошие отношения с Варягом и ради сохранения этих отношений отдавал ему часть добычи. Но одновременно вел в Москве и свою игру, которая тоже требовала золота.
И Караваеву пришла в голову светлая мысль. Пантера неукоснительно следовал своему принципу — не оставлять свидетелей и убивать всех ограбленных им людей.
Боевики Шамана иногда поступали так же, а иногда, ободрав жертву до нитки, отпускали с миром. А Караваев пришел к выводу, что это — бессмысленное расточительство.
Возможно, его идея возникла под влиянием Востокова, который рассказал приятелю о своих наблюдениях за пленницами Клыка и надсмотрщиками, которые доставляют их в Шамбалу.
— Так в древние времена уводили в плен рабынь, — сказал он, и Караваев ухватился за эту мысль.
Он придумал брать ограбленных в плен и, нагрузив их золотом, гнать под конвоем в Москву, а там отпускать.
Однако те, с кем он поделился этой идеей, усмотрели в ней ростки гнилого либерализма. И стали энергично развивать предложение.
Особенно старался Балуев, который имел не только опыт организации продовольственного снабжения. Опыт создания рабовладельческого строя на одной отдельно взятой плантации у него тоже был. И он уже без всякого Караваева вспомнил об этом опыте и купил у Клыка трех девиц. Коих, правда, использовал не для сельскохозяйственных работ, а по прямому назначению — то есть любил их сам и сдавал в почасовую аренду другим, пополняя свой собственный золотой запас.
Но теперь проблема высветилась с другой стороны. Зачем закупать продовольствие у дачников под Москвой и сплавлять его на плотах в Шамбалу, затрачивая на это золото и силы, если можно создать плантацию прямо в Шамбале. А работать на ней будут пленники.
Пантера был очень недоволен. Ему ужасно нравилось устраивать показательные казни, и его бесила идея, что жертв придется оставлять в живых.
Но Пантера стремительно терял влияние. Он был отличным бойцом, боевой машиной, терминатором, хищником, маньяком — кем угодно, но только не стратегом. Первую стратегическую ошибку он допустил, когда решил перетянуть на свою сторону разную бандитскую мелкоту и с этой целью вытащил из тюрьмы признанного авторитета Шамана. А дальше ошибки покатились, как лавина.
Расправы с непокорными, убийство молодых красивых девушек на глазах у изголодавшихся мужчин и прочие подобные эксцессы отвращали от Пантеры всех, кроме таких же маньяков, как он.
Но если бы Пантера выдержал эту линию до конца, как подобает настоящему самураю, то его уважали бы просто их страха. Однако он вздумал поиграть в стратега и совершил самую главную ошибку — согласился на союз с Клыком.
Ему было мало возглавлять маленький но грозный отряд безжалостных убийц. Он хотел единолично контролировать всю Шамбалу. И понимал, что ради этого надо идти на компромиссы, заключать союзы и умело обманывать союзников — чтобы в конце концов избавиться от них в самый подходящий момент.
Но Пантера не был стратегом, и как-то так незаметно получилось, что в результате союза с Клыком самым главным сделался Шаман, Клык благоразумно согласился на вторую позицию, а Пантеру задвинули в тень.
Все понимали, чем это чревато, но теперь от Пантеры уходили даже суперэлитные бойцы, и Шаман с Клыком имели надежную охрану.
Впрочем, Шаман мог бы обойтись и без нее. Правила самурайского кодекса в его мозгу действовали по-прежнему. Если человек однажды спас тебя от смерти или от чего-то худшего, чем смерть — ты не вправе убить его, даже если позже он тебя предал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
И вдруг такая неприятность. Появился этот чокнутый ниндзя по кличке Пантера и перекрыл дорогу по реке в обе стороны. И рассказывают про него страшные вещи.
Будто бы появляется неизвестно откуда и скрывается неизвестно куда, и пули его не берут, а ножи и подавно. У него самого ножик такой, что закачаешься.
Настоящий японский меч.
Этим мечом ниндзя обожает рассекать людей надвое от головы до паха, но такой чести он удостаивает только мужчин. А женщинам рубит головы.
Историю о том, как Пантера перехватил плот с похищенными девицами и, поставив их рядком на берегу, отрубил всем головы, да не просто так, а с соблюдением восточных ритуалов, Клык услышал не от очевидцев — потому что очевидцев не осталось. Однако слух до него дошел. Панический слух — мол, спасайся, кто может, а то придет Пантера и не оставит на приисках никого живого.
Говорили, однако, и другое. Будто бы армия Пантеры не удержалась от раскола, и даже сам Шаман от него ушел. И Пантера его отпустил, не стал ни удерживать, ни наказывать, ни мстить. А почему — непонятно.
Может, они договорились разыграть Клондайк на двоих? Если убить Шамана — можно лишиться половины войска. А если жить с ним в мире и согласии, то общими силами легко будет раздавить всех остальных.
Но Клыка так просто не задавишь. Соображать на двоих — это как-то не по-русски.
Удачи не будет. Это Пантера со своими восточными заморочками перемудрил. Оно и понятно — у них ведь там инь и ян, тьма и свет, добро и зло, земля и небо. А у нас Бог любит троицу.
И послал Клык к Шаману гонцов с посланием: мол, готов забыть прошлые обиды и вам того же желаю. Если примете в долю — все золотые горы наши. Против такой силы никто не устоит.
Ну а если не возьмете в долю — тогда не взыщите. Будет вам война до последней капли крови и ни шагу назад. И кто победит — еще неизвестно. Может статься, пока волки дерутся, поналезут из вонючих нор разные крысы да и захватят хлебное место. И хлеб весь пожрут без остатка — так что оглянуться не успеешь.
Поразмыслил Шаман, да и решил, что Клык дело говорит. А может, не сам решил, а подсказали ему. Ведь в советниках у Шамана ходил Володя Востоков — человек мудрый и к тому же бывший вице-премьер. Он его подбил на раскол с Пантерой, а теперь подбивал на союз с Клыком.
— Без меня ты бы гнил в тюрьме! — шипел Пантера во время дружеских бесед с Шаманом, знаменующих тот факт, что их раскол не окончателен, а союз вечен, как тысячелетний рейх.
— Без меня ты бы сдох на дурке! — отвечал любезностью Шаман, который когда-то вытащил Пантеру из-под следствия по делу об убийстве и пристроил в банду к Варягу.
Проблема тогда стояла остро. Пантере шили убийство при превышении пределов необходимой обороны, но поскольку оно было совершено с особой жестокостью, то могли переквалифицировать и на умышленное — а это вплоть до высшей меры с заменой на пожизненное. А поскольку некоторые обстоятельства дела вызывали у следователей сомнения в душевном здоровье обвиняемого, была назначена психиатрическая экспертиза, которая вполне могла закончиться помещением Пантеры на принудительное лечение без срока.
Шаман тогда положил немало сил и денег на то, чтобы прикрыть это дело совсем — так, чтобы не было ни экспертизы, ни превышения пределов необходимой обороны. И в результате действия Пантеры были признаны законными — ведь тот, кого он укокошил с особой жестокостью, действительно намеревался сделать с Пантерой то же самое. Просто бывший боец суперэлитного подразделения успел раньше.
Было это еще до катастрофы, но всю эту историю оба помнили прекрасно.
А Пантера хоть и превратился из человека сначала в боевую машину, а потом в хищного зверя, но некоторые человеческие свойства сохранил. Тем более, что этого требовал его самурайский кодекс чести. И поступить с Шаманом так же, как с другими людьми, которые отказывались ему повиноваться, Пантера не мог.
Пантера прекрасно понимал, что будет, если Шаман объединится с Клыком без него.
Без него — значит, против него. И расклад сил окажется отнюдь не в пользу Пантеры. Все прихлебатели наверняка перебегут к Шаману, а с Пантерой останутся только элитные бойцы и беглые чекисты. Они, конечно, привыкли воевать не числом, а умением — но уж слишком маленьким может получиться число.
И Пантера поставил Шаману такое условие. Клык может зарабатывать золото, сколько влезет. Торговать женщинами, варить компот из мухоморов, растить хлеб, за который на приисках тоже готовы платить немалые деньги, поскольку золотоискатели съели все грибы в окрестных лесах и жрать в Клондайке стало нечего. Пусть Клык добывает золото таким способом или даже сам ищет его в горах — никто ему слова не скажет. И Пантера даже готов позволить Клыку беспрепятственно вывозить добычу в Москву.
Но брать золото с боем, грабить караваны и одиночек, Клык не должен. Эта статья дохода неприкосновенна. Промышлять разбоем на дорогах могут только Пантера и Шаман, а если кто-то другой вздумает этим заниматься, то наказание ему будет одно — смерть. Жестокость способа — в зависимости от настроения Пантеры.
На том и ударили по рукам. То есть, по рукам ударили Клык с Шаманом, а Пантера с новым партнером встречаться отказался и даже партнером его не считал. Но плоты со связанными девицами, которые прошли по реке со стороны Москвы через несколько дней, пропустил беспрепятственно.
Ниже по течению за плотами с холма наблюдал Востоков. И отметил среди прочего, как стоит на переднем плоту человек с цирковым бичом-шамбарьером, готовый мгновенно обжечь кончиком кнута любую пленницу, которая рискнет пошевелиться без спроса.
Точно такую же позу Востоков видел на египетских фресках, изображающих пленников фараона и надсмотрщика, который следит за ними с бичом в руках.
58
В отличие от Пантеры, который считал всех, кто непригоден для боевых операций, ненужной обузой, Шаман ничуть не огорчался оттого, что его группировка росла как на дрожжах с самого первого дня — когда на стрелку у метро пришло раза в два больше народу, чем предполагалось.
Он, как настоящий стратег, полагал, что тыл не менее важен, чем фронт, и определил всех нестроевых на тыловую работу. Надо было содержать лагерь в лесу и добывать пищу на всю ораву боевиков.
Начальником тыла как-то явочным порядком пристроился Сергей Валентинович Балуев, у которого уже был опыт по организации продовольственного снабжения в экстремальных условиях. По итогам этого опыта он и оказался в Лефортовском изоляторе, откуда был освобожден Пантерой вместе с остальными узниками.
С Шаманом Балуев был знаком еще по ГАП-13 и Белому Табору, и Шаман согласился взять его в дело к неудовольствию дальнобойщика Караваева, который еще не забыл старых обид.
Проблема усугублялась тем, что караваев тоже был определен по тыловому ведомству.
— Каравай, ты ведь у нас дальнобойщик? — спросил у него Шаман.
— Ну, — не стал отрицать очевидное Караваев.
— Значит, будешь караванщиком, — объявил Шаман и заржал, ужасно довольный собственной шутке. Несмотря на талант стратега и следы татаро-монгольского ига на лице, в жизни он здорово напоминал актера Папанова в фильме «Бриллиантовая рука».
Так бывший шофер Караваев стал начальником транспортной бригады, которая должна была доставлять добычу из лесов Шамбалы в дачные поселки Подмосковья, а из Москвы на базу — разнообразные полезные грузы, и в первую очередь боеприпасы.
Путь от Москвы до Шамбалы был достаточно прост. Шаман совместно с Пантерой контролировал реку и плоты спускались вниз по течению беспрепятственно. Солдаты, верные правительству, уже не рисковали соваться на эту водную трассу, а банды дезертиров практически все были под колпаком у Шамана и Пантеры.
А вот тащить золото к Москве было трудно. Тягловых животных не было совсем, а пеших носильщиков катастрофически не хватало. Грабить золотоискателей нравилось всем, а таскать добычу — особенно ту ее долю, которая не делилась на всех, а шла в общак — не хотел никто. А ведь именно эту долю следовало доставлять в Москву регулярно — она шла на покрытие текущих расходов, закупку боеприпасов и продовольствия и подкуп важных людей в городе.
Шаман хотел обеспечить свое будущее. Он продолжал поддерживать хорошие отношения с Варягом и ради сохранения этих отношений отдавал ему часть добычи. Но одновременно вел в Москве и свою игру, которая тоже требовала золота.
И Караваеву пришла в голову светлая мысль. Пантера неукоснительно следовал своему принципу — не оставлять свидетелей и убивать всех ограбленных им людей.
Боевики Шамана иногда поступали так же, а иногда, ободрав жертву до нитки, отпускали с миром. А Караваев пришел к выводу, что это — бессмысленное расточительство.
Возможно, его идея возникла под влиянием Востокова, который рассказал приятелю о своих наблюдениях за пленницами Клыка и надсмотрщиками, которые доставляют их в Шамбалу.
— Так в древние времена уводили в плен рабынь, — сказал он, и Караваев ухватился за эту мысль.
Он придумал брать ограбленных в плен и, нагрузив их золотом, гнать под конвоем в Москву, а там отпускать.
Однако те, с кем он поделился этой идеей, усмотрели в ней ростки гнилого либерализма. И стали энергично развивать предложение.
Особенно старался Балуев, который имел не только опыт организации продовольственного снабжения. Опыт создания рабовладельческого строя на одной отдельно взятой плантации у него тоже был. И он уже без всякого Караваева вспомнил об этом опыте и купил у Клыка трех девиц. Коих, правда, использовал не для сельскохозяйственных работ, а по прямому назначению — то есть любил их сам и сдавал в почасовую аренду другим, пополняя свой собственный золотой запас.
Но теперь проблема высветилась с другой стороны. Зачем закупать продовольствие у дачников под Москвой и сплавлять его на плотах в Шамбалу, затрачивая на это золото и силы, если можно создать плантацию прямо в Шамбале. А работать на ней будут пленники.
Пантера был очень недоволен. Ему ужасно нравилось устраивать показательные казни, и его бесила идея, что жертв придется оставлять в живых.
Но Пантера стремительно терял влияние. Он был отличным бойцом, боевой машиной, терминатором, хищником, маньяком — кем угодно, но только не стратегом. Первую стратегическую ошибку он допустил, когда решил перетянуть на свою сторону разную бандитскую мелкоту и с этой целью вытащил из тюрьмы признанного авторитета Шамана. А дальше ошибки покатились, как лавина.
Расправы с непокорными, убийство молодых красивых девушек на глазах у изголодавшихся мужчин и прочие подобные эксцессы отвращали от Пантеры всех, кроме таких же маньяков, как он.
Но если бы Пантера выдержал эту линию до конца, как подобает настоящему самураю, то его уважали бы просто их страха. Однако он вздумал поиграть в стратега и совершил самую главную ошибку — согласился на союз с Клыком.
Ему было мало возглавлять маленький но грозный отряд безжалостных убийц. Он хотел единолично контролировать всю Шамбалу. И понимал, что ради этого надо идти на компромиссы, заключать союзы и умело обманывать союзников — чтобы в конце концов избавиться от них в самый подходящий момент.
Но Пантера не был стратегом, и как-то так незаметно получилось, что в результате союза с Клыком самым главным сделался Шаман, Клык благоразумно согласился на вторую позицию, а Пантеру задвинули в тень.
Все понимали, чем это чревато, но теперь от Пантеры уходили даже суперэлитные бойцы, и Шаман с Клыком имели надежную охрану.
Впрочем, Шаман мог бы обойтись и без нее. Правила самурайского кодекса в его мозгу действовали по-прежнему. Если человек однажды спас тебя от смерти или от чего-то худшего, чем смерть — ты не вправе убить его, даже если позже он тебя предал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48