Наказание последовало тут же в виде просвистевшего рядом с ухом кулака. Только благодаря тому, что я был готов к такому повороту, мне удалось избежать самосуда титулованного начальства. Это самое начальство на мое самоуправство прореагировало довольно странно.
– Власть не уважаешь? Меня не уважаешь?
Я не стал вдаваться в подробности и бросился наутек. Разящий кулак устремился за мной, как и надо было ожидать, безрезультатно. Далее последовал масштабный разгром княжеской опочивальни. Удивительное дело: в последнее время, где бы я ни появился, всюду начинает рушиться недвижимое имущество. Хорошо еще, что у Бодуна силенок поменьше, чем у таинственного врага и моих девчонок, а то точно разнес бы свой собственный дворец.
Но шутки шутками, а вскоре вокруг не осталось ни одной целой вещи. Сердился на меня князь с размахом. Вскоре стало ясно, что он не успокоится, пока не совершит задуманное, как в той истории про бороды. И если клок своей мужской гордости и солидности я ему пожертвовал, то ухо было жалко. Не пристало великому колдуну такие выволочки получать.
Наконец мне эта гонка изрядно поднадоела, я сорвал с окна единственную уцелевшую штору и вместо того, чтобы уворачиваться от монаршего гнева, сам пошел в атаку.
Несмотря на героическое сопротивление князя, мне удалось-таки его скрутить, завернуть в подручное средство, связать, после чего затолкать ему в рот носовой платок. Причем платок пришлось одолжить у самого Бодуна, так как мой был не совсем свеж и для благородного рта никак не годился.
В таком вот неприемлемом для самодержца виде (сам виноват) со всеми предосторожностями я водрузил его на трон, а сам уселся рядом передохнуть. Общение с непосредственным начальством меня изрядно утомило, и передышка была как нельзя кстати. Судя по всему, князь тоже утомился и некоторое время вел себя тихо. Однако долго это блаженство продолжаться не могло.
– Ммм! – подал голос князь.
– Не понял?
– Мм… м-ть!
– Теперь понял. Кляп, что ли, вытащить?
– М-ть, м-ть!
Я протянул руку и вытащил платок из его рта.
– Ты что себе позволяешь! – тут же завопил князь.
– Необходимая самооборона, – спокойно заметил я. – Нужно же было вас успокоить, а то, не ровен час, дров бы наломали, сами же потом расстраивались бы.
– Я же князь!
– Конечно, князь, кто же еще, – отозвался я, устраиваясь поудобнее, – да не волнуйтесь, таковым и останетесь, дворцовые перевороты не по моей части.
Судя по всему, мой спокойный голос подействовал благотворно, и Бодун начал успокаиваться. Во всяком случае, от крика он перешел на нормальный разговор. Так наше общение и продолжалось: он – связанный на троне, а я, свободный, подле на полу.
– Ты понимаешь, что я тебя должен казнить?
– Ничего не получится, – покачал я головой.
– Это почему это? – удивился Бодун.
– Забыли, кто я есть? – вскинул я бровь.
– Да помню, помню, – спохватился глава Кипеж-града и, чуть поразмыслив, спросил: – А помнишь, как я тебя в прошлый раз казнил?
– А то! – встрепенулся я.
– Весь город после твоего последнего слова рыдал.
– А вы повелели мне руки развязать.
– Ага, а ты вместо сокола в Шарика превратился.
– Точно, с этого все и началось.
Некоторое время мы сидели молча, с улыбками на лицах, вспоминая дела давно минувших дней.
– Но наказать-то я тебя как-то должен?! – спохватился Бодун, – не дело это с князьями таким вот макаром обращаться. Хорошо еще, что никто не видел, как ты меня за руки хватал да веревкой вязал.
Тут в моей голове мелькнула слабая надежда выжать из любой ситуации для себя по максимуму.
– А вы меня с должности снимите!
– Ага, сейчас! – чуть не подпрыгнул на троне Бодун. – А дела городские вести кто будет? Не дождешься!
– А в ссылку?
– Нет!
– Ну хоть отстраните на полгодика? – взмолился я, понимая, что надежда красиво слинять со службы провалилась.
– Еще чего! Получишь две недели на то, чтобы разобраться со своими делами, а потом милости просим назад, на службу.
Мы опять дружно помолчали, после чего я выдвинул новое предложение, как бы меня показательно наказать.
– А давайте будем бить меня рублем?
– Это еще как? – удивился Бодун, – мешком с червонцами да по голове, что ли?
– Да нет, мешком, пожалуй, не стоит. А вот лишить меня жалованья за год-другой можно.
– Не смеши меня! Давеча казначей заходил, сетовал, что ты который месяц за этим самым жалованьем не являешься. А ты говоришь – рублем!
– Ябеда, – огрызнулся я.
– Он не ябеда, а преданный делу человек. Тебе что, деньги не нужны?
– А зачем они мне? – пожал я плечами.
И опять наступила пауза, в продолжение которой мы оба лихорадочно думали, что бы со мной такое сотворить.
– Может, тебя какой недвижимости лишить? – задумчиво протянул князь.
– Точно, лишите, – обрадовался я, но тут же сник, – только у меня и нет ничего, терем-то Антипа, да к тому же разрушен на две трети.
– А я же тебе в прошлом году имение жаловал? – не сдавалось руководство.
– Так я его тогда же назад в казну и отписал. На кой мне такая головная боль? А если за город захочется, можно к Симе махнуть.
– Но хоть что-то у тебя есть? – чуть не взмолился Бодун.
– Семья, – откровенно сказал я, чем поставил бывшего дебошира в тупик. После такого ответа он окончательно сник и тяжело вздохнул.
– Развяжи меня, что ли, – просительно потребовал он.
Немного посомневавшись, я выполнил его пожелание, и вскоре мы уже сидели на полу подле трона плечом к плечу, словно и не было никакой потасовки. За что я люблю Бодуна, так это за отходчивость.
– А вот у меня нет семьи, – хмуро выдавил из себя правитель.
– А Феликлист? – нашелся я, уже догадываясь, куда это он клонит.
– Не смеши меня, – отозвался Бодун.
Мы помолчали, думая каждый о своем. И мне в голову пришла замечательная идея, чем я тут же поделился с руководством:
– Знаю, как меня наказать! После того как я разберусь со своими делами, вы осерчаете, отдалите от себя и отправите ловить беглую преступницу Сантану. А уж я расстараюсь, найду, да и поговорю с ней по душам.
– Точно! – обрадовался Бодун. – Ты ей скажешь…
– Да знаю я, что ей сказать, – отмахнулся я. – В делах сердешных мне равных нет, могу из камня слезу выжать.
– А потом?
– Потом сообразим очередную амнистию, проведем несколько показательных акций, вернем ей растраченный авторитет и восстановим на троне. Конечно, при условии, что она раскаялась и не возьмется за старое. А что-то мне подсказывает, что не возьмется.
– И это все реально?
– Конечно, реально, – пожал я плечами. – . Провернем все в лучшем виде, не извольте сомневаться.
Как мало человеку нужно для счастья – только глоток надежды. Так мало и так много. Совсем недавно передо мной бушевал сумасбродный правитель, а сейчас на меня смотрел простой человек, который очень хотел быть счастливым.
– Ты не поверишь, Даромир, но до сих пор забыть ее не могу. Может, это зелье приворотное до сих пор действует?
– Нет, это не оно, – успокоил я князя, – тут никакого колдовства, простые человеческие чувства.
– А люди не будут смеяться? – спохватился Бодун. – Я, почитай, уже не мальчик, а все туда же, любовь!
– Не будут, – отмахнулся я, – и вообще, любовь – это такое блюдо, что с годами становится еще более насыщенным и ароматным. Вона моя Сима с Серогором…
Каюсь, я поступил некрасиво по отношению к своей кормилице и наставнику. Без их разрешения красочно рассказал постороннему человеку все, что видел, когда с Селистеной приперся на днюху моей бабаньки. Но, во-первых, с князем, как с пациентом, – совершенно откровенно, во-вторых, Бодун чужие тайны хранить умеет, а в-третьих, я почему-то был уверен, что и Симочка, и Серогор в подобной ситуации дали бы мне добро на раскрытие семейных тайн (исключительно в профилактических целях, для укрепления вертикали власти).
Я опять угадал, и, выслушав рассказ о том, какие страсти кипят в отношениях моих старичков, Бодун совершенно успокоился и расслабился. Удовлетворенный произведенным эффектом, я засобирался домой. Но для начала нужно утрясти бюрократические моменты.
– Так я беру отпуск за свой счет?
– Бери, – отмахнулся князь.
– На месяц, – уточнил я.
– На неделю.
– На три.
Как я и рассчитывал, сошлись на двух.
– Но чуть только новости – сразу ко мне с докладом! – встрепенулся Бодун. – И не Антип, а именно ты. У тебя небылицы лучше выходят, веселее.
Я хотел было обидеться, но передумал. Смысл? В городе и так все знают, что правдивей меня нет на свете боярина. А уж коли где и привру, так исключительно для красоты повествования.
– Ладно, обещаю, – буркнул я в ответ, – но только и вы, ваша наиярчайшая пресветлость, обещайте.
– Что обещать-то? – напрягся Бодун.
– Что организацию мальчишника перед возобновлением брачных уз доверите мне.
Князь одарил меня мечтательнейшей улыбкой, крепко пожал руку, и я покинул в пух и прах разгромленное помещение. Избежав рукоприкладства и восстановив твердую власть на троне. Правда, остается вопрос, в какой стороне мне искать Сантану, ну да ладно, как-нибудь справлюсь и с этим. Подключу Симу, Серогора, небось не откажут мои шустрые старички в эдакой мелочи. Они как-никак сами заинтересованы, чтобы их замшелый любовный треугольник наконец-то прекратил свое существование.

* * *
Как я ни старался улизнуть из дворца, минуя Азнавура, этого мне так и не удалось. Ушлый помощничек, зная мои уловки, караулил меня не с парадного хода, а все у той же тихой калиточки. Я от щедрот своих тут же предложил ему отпуск с содержанием на две недели, так этот умник, вместо того чтобы обрадоваться, как любой нормальный человек, надулся что тебе крыс на рис и гордо заявил мне, что отдыха не заслужил и остается при моей персоне. Так и сказал: «персоне». Терпеть не могу, когда меня, любимого, этим словом обзывают, есть в нем что-то кислое и надменное, то есть меня никаким боком не касаемое.
Мне порой кажется, что Азнавур даже упрямей меня, во всяком случае, неоднократно ему удавалось довести меня до такого состояния, что я просто махал на него рукой и разрешал поступать по-своему. Вот и сейчас, несмотря на все свое красноречие, так и не убедил этого праведника использовать свалившееся на него счастье исключительно в личных целях. Ну и леший с ним, ему же хуже!
Однако Азнавур, напротив, сиял, словно роса на солнце, и, постоянно поправляя свиток пергаментов под мышкой, следовал за мной, отставая буквально на полшага.
Еще на подступах к терему Антипа я с досадой усмотрел два горделивых профиля на чудом уцелевшем крыльце. Наверняка мой драгоценный тесть и не менее дорогой наставник. Конечно, если нужно устроить выволочку чуть загулявшему Даромиру, это мы тут же забываем про внутренние распри, перестаем друг с другом собачиться и набрасываемся на несчастного колдуна единым фронтом. Ну да, задержался немного, отметил начало нового приключения, так чего бурю в кубке медовухи поднимать?
И что интересно, борода у меня давно, колдун я самой высокой ступени посвящения, к тому же боярин, отец (причем дважды), а для них до сих пор являюсь чуть ли не младенцем неразумным. Ладно, когда таковым меня считает Серафима, с этим фактом я смирился как с неизбежностью, но эти двое о чем думают? Посмотрите-ка на них: брови сдвинули, усы топорщатся, глаза сверкают, ну прямо близнецы-братья.
Впрочем, просто так, ни за что, получать нахлобучки мне не пристало. Будем играть на опережение. Как меня учила простой жизненной мудрости Серафима? Нужно огорошить, озадачить и отмочить что-то несусветное, и уж тогда тот, кто собирался наехать на тебя, сам начнет оправдываться. Это несложное правило я испытал на практике не раз, надеюсь, оно мне поможет и сейчас. А не поможет, хотя бы душу отведу, взбодрю двух ворчливых старичков.
– Здорово, отцы! – рявкнул я, не дожидаясь, пока недовольные жизнью вообще и мной в частности откроют рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56