Я честно хотел выслушать это вступление, но тут заметил, что эти самые «умные» и «сообразительные» наморщили носики, а это было верным признаком, что сейчас они начнут колдовать. Я сделал вид, что внимательно слежу за умозаключениями Антипа, а сам краем глаза стал вести наблюдение за действиями девчонок.
Лучезара еле заметно щелкнула пальцами, и ее тарелка медленно, но вполне целенаправленно начала свой путь по столу. Второй щелчок, и уже тарелка Василины отправилась навстречу своей подруге из числа столовой утвари. Даже беглого взгляда на девчушек было достаточно, чтобы понять, ради чего все это затевалось. Голубоглазая уже смолотила всю мясную составляющую ужина, а зеленоглазая растительную его часть. И теперь рыжие лисята хотели всего-навсего поменяться тарелками. Что ж, умно, да и колдуют весьма и весьма грамотно. Ведь могут, когда захотят!
Тесть продолжал бубнить, а тарелки продолжали ползти навстречу друг другу. Наконец они поравнялись. А вот теперь пришло время поколдовать и мне. Хлоп, и в одно мгновение содержимое тарелок поменялось местами. То есть свой путь тарелки Лучезары и Василины продолжили как ни в чем не бывало, но на них уже красовалась та самая еда, от которой сестрички с такой настойчивостью собирались избавиться. Наконец этот сложный процесс закончился, и мои девчонки с недоумением уставились на полученный результат. Далее, как по команде, они перевели озадаченные взгляды друг на друга, а после выразительной паузы уставились на меня. В паре ясных глаз светилось восхищение пополам с обидой.
Да, девочки, вот так-то! Ловкость рук против остроты глаз, молоды еще со мной тягаться. Так на чем у нас Антип остановился: по моим расчетам, он уже должен закончить вступление и вплотную подойти к основной части.
– …и было бы не так обидно, если бы я не знал, какие они умницы! Поначалу за любой предмет берутся с двойным усилием, проявляют чудеса восприятия. Но проходит неделя, и все, им становится скучно, они ленятся и пренебрегают даже самыми несложными заданиями.
Хм, неделя? Меня в их возрасте хватало максимум дня на три.
– И это касается не только занятий со мной, но и с Кузьминичной!
А вот колдовству они учиться не устают, наоборот, требуют все новых и новых уроков.
– Кузьминична, покажи-ка те вышивки, что они сегодня сотворили!
После этой фразы горница огласилась троекратным вздохом. Два из них, как вы можете догадаться, принадлежали моим мелким колдуньям, а один самой Кузьминичне. Старая нянька не привыкла жаловаться и предпочитала решать все проблемы с девчонками самостоятельно. А вот Селистена вела себя совершенно спокойно. Она уже давно привыкла к подобным разбирательствам и, насколько это было возможно, старалась в них не участвовать. Что поделаешь, когда у тебя муж колдун, а дочки явно пошли по его стопам, невольно становишься сдержанней и смотришь на жизнь философски. Уж она-то давно смирилась с тем, что Лучезара и Василина никогда не станут «обычными» детьми и уж тем более «обычными» взрослыми. Умница, правда? Вот в том числе и за это я ее и люблю.
Тем временем Кузьминична с явной неохотой положила на стол вышивки… Тут же подали голос лисята:
– Вышивать мы уже научились!
– Вот и захотели попробовать что-нибудь новое!
– Все веселее, чем эти бесконечные крестики!
Девчонки что-то еще верещали, а я с интересом рассматривал то, что они наворотили. Разумеется, вышивкой это нельзя было назвать ни при каких условиях, но что это? Цветные нитки ощутимо распухли и напоминали скорее веревочки, плюс к этому они все сплелись между собой целым роем замысловатых узелков. Причем все вместе они составили весьма замысловатый объемный узор.
– А мне нравится, – честно признался я, – из этих узелков можно сделать очень красивые вещи.
– Ты серьезно? – вскинул бровь Антип.
– Совершенно, – утвердительно кивнул я и повернулся к дочкам: – Сами придумали?
Лисята аж засияли от такой нехитрой похвалы и гордо вскинули носики:
– Конечно!
– Молодцы, девчонки! – подвел я неожиданный итог, возвращая рукоделие Кузьминичне.
Старая нянька после моих слов посмотрела на нее уже совсем другими глазами, а спустя несколько мгновений была вынуждена признать мою правоту:
– А действительно забавно получилось, узелки словно мушки.
– Мушки, макрамушки… – развил темку я. – Да из таких вот макрамушек много интересного можно связать.
Лучезара с Василиной радостно хмыкнули и обратили победные взоры на посрамленного Антипа. Однако премьер-боярин, судя по всему, сдаваться не собирался:
– И все-таки насчет колдовства…
– А что насчет колдовства? – почти искренне удивился я, прикидывая в уме, смогу ли осилить еще одну куриную ножку или придется обходиться парочкой крылышек.
– Они колдуют!
– Да… и? – поинтересовался я, все-таки остановив свой выбор на крыльях. Что-то я в последнее время стал сдавать позиции.
– У них слишком много силы! – продолжил гнуть свое Антип.
– Слишком много силы не бывает, – легко парировал я, – вот мне тоже всегда говорили, что у меня слишком много силы, и что? Жив-здоров, прекрасно себя чувствую, чего и вам желаю.
– И что, ты всегда мог справиться с ней? – ехидно поинтересовался тесть и выразительно уставился на серебряный палец моей правой руки.
Тут мне крыть было нечем. Да, действительно, в ранней молодости я несколько переборщил с одним взрывным заклинанием. «Кедровый скит» в тот момент лишился бани, а я пальца. И если баню потом восстанавливали довольно долго, то своеобразный серебряный протез я колданул сразу. Типа так было задумано, чтобы нечисть удобнее было мочить.
Но одно дело я, сорванец, каких мало было, а другое дело – мои маленькие, ласковые девчонки. В чем-то тесть все-таки прав, нужно будет с ними еще разок технику безопасности повторить. Что может украсить настоящего колдуна, вряд ли окажется к лицу двум очаровательным колдуньям, коими, несомненно, станут мои дочки.
– Да ты пойми, Даромир, я же не о себе волнуюсь-то! – даже с некоторым надрывом в голосе взывал ко мне Антип. – И уж конечно же не о сломанной мебели.
Хм, а о чем тогда?
– Я переживаю за внучек. За их безопасность и даже жизнь.
Жизнь? Эка его занесло! Вот уж о чем можно не беспокоиться. Кругом стража, высокая стена, да и с лихими людьми моими стараниями в Кипеж-граде уже давно покончено. Вон сидят румяные, счастливые, ни капли не интересуются разговором старших и, судя по блеску в глазах, опять задумали какую-то шалость.
– Папа, а не слишком ли ты сгущаешь краски? – вступила в разговор Селистена.
– Не слишком, – совсем помрачнел премьер-боярин, – я действительно боюсь.
– Но чего? – искренне удивилась Селистена. – Того, что они начали колдовать? Насколько мне объяснила Серафима, по-другому и быть не могло. У великих колдунов дети тоже всегда склонны к колдовству.
– Не всегда, – совсем уж хмуро отозвался Антип. – Вот ты же не склонна…
Опа, а вот с этого момента поподробнее. Что-то я раньше не замечал у своего тестя хоть малейшей колдовской силы, или я что-то пропустил?
– Папа, что ты имеешь в виду? – тут же встрепенулась Селистена. – Что, ты тоже…
– Нет, не я, – отмахнулся Антип. Судя по гримасе на его лице, он был совсем не рад, что начал эту тему.
– А тогда кто? – растерялась моя солнечная.
– Солнышко, вообще-то у людей двое родителей, – небрежно кинул я.
Селистена посмотрела на меня, потом на своего батюшку, словно не решаясь выговорить вслух то, что, с моей точки зрения, лежало на самой поверхности.
– Ты хочешь сказать, что матушка…
– Ничего я не хочу сказать! – Антип явно заметался, не зная, как сменить скользкую для него тему. Но надо знать мою благоверную: судя по тому, как засверкали ее глаза и нетерпеливо затарабанили пальцы по столу, так просто выкрутиться Антипу на этот раз не удастся. Вот человек, вроде и в политике спец каких мало, и в дворцовых интригах поднаторел, а с дочкой справиться не может. Надо будет учесть его ошибки, а то у меня ситуация еще более сложная – дочек-то две.
Как ни странно, помощь Антипу пришла, откуда он ее не ждал.
– Разрешите доложить! – рявкнул кто-то с порога трапезной, и милая семейная разборка была вынуждена потухнуть, еще толком не разгоревшись. Все обратили взоры на источник звука и конечно же увидели братьев Фрола и Федора, сиротливо мнущихся в дверном проеме. Вздох облегчения вырвался из груди премьер-боярина, появление ратников оказалось для него как нельзя кстати. Селистене осталось только заскрипеть зубами от бессилия и мстительно прищуриться. Мол, погодите, этот разговор еще не окончен.
– Докладывайте, – тут же отозвался Антип, на радостях залпом осушив кубок медовухи.
– Так помощник прибыл, – зычным голосом гаркнул Фрол.
– С донесением от князя, – поддержал брата Федор.
– Мой помощник? – чисто для проформы уточнил премьер-боярин.
– Нет, не ваш, – словно извиняясь, ответил Фрол. – Даромира Серафимовича!
Не могу сказать, что я был в восторге от услышанного, скорее наоборот. Причем причин для такой моей реакции было как минимум три. Первая – это то, что Антип на этот раз, несомненно, выкрутился и допрос с пристрастием придется отложить. Вторая – это, конечно, послание от князя, не люблю я на дом работу брать, вредно это для здоровья. И третье… Да вы сейчас сами все поймете.
– Пусть заходит, раз пришел, – выдавил я из себя и тут же поймал как минимум три осуждающих взгляда.
– Дык он уже тут, – отозвался Фрол.
Спустя мгновение, словно иллюстрация к словам ратника, в горницу вошел мой помощник.
– Здравия всем присутствующим! – раздался приятный голос– Прошу прощения, что мешаю вашей трапезе, но дело действительно срочное. Князь хотел лично Даромиру Серафимовичу все рассказать, а он уже со службы домой отправился…
Еще три осуждающих взгляда: Антипа, Кузьминичны и, самое обидное, Селистены. Если так будет продолжаться, мое семейство во мне дыру прожжет. Ну да, устал вкалывать на благо Родины, отпросился сам у себя и ушел со службы на часок пораньше. Так чего шум поднимать, дело-то житейское.
– Так вот князь Бодун продиктовал мне свои мысли о благоустройстве города и велел передать пергамент вам, боярин, чтобы вы смогли за ночь их обдумать и утром высказать свои соображения на этот счет.:.
Ага, сейчас, разбежался. Князь решил на ночь глядя в государственного деятеля поиграть, а я своего законного отдыха должен лишаться? Держи карман шире! Ладно, завтра поутру просмотрю за завтраком, а уж свои соображения я могу вообще без подготовки вывалить, благо опыт имеется огромный языком молоть.
– …вот я и решил, раз дело срочное, княжеское, позволить себе побеспокоить вас.
С этими словами мой помощник вежливо поклонился и смиренно замолчал. Впрочем, тишина была совсем недолгой, ситуацию решил взять в свои руки Антип.
– Азнавур, дорогой, как я рад тебя видеть! Чего стоишь в дверях? Проходи, садись, – выдал премьер-боярин и жестом указал на свободный стул.
«Дорогой», «рад видеть»… Да я за все эти годы таких слов он него не слыхал, а этого самого Азнавура тестюшка постоянно так встречает.
– Давненько тебя не было видно, – подключилась Кузьминична, и в мгновение ока «а столе появились чистая тарелка и приборы.
Старая нянька прямо-таки засияла при виде моего помощника, даже не пытаясь скрыть свою радость. Антип так же приветливо улыбался в усы. И даже Селистена, несмотря на прерванный весьма важный разговор, не смогла удержаться и еле заметно расправила уголки губ. И это при живом-то муже!
– Чего не садишься-то? – удивился премьер-боярин, видя, что посланник князя в нерешительности продолжает мяться у порога.
– Так не положено мне, – густо покраснев (тоже мне красна девица!), отозвался Азнавур. – Субординация.
– Даромир! – обратились ко мне хором Антип, Селистена и Кузьминична.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56