— Хорошо, я перезвоню послезавтра, — коротко ответил школьный приятель.
— Можешь не звонить, я все равно... В трубке зазвучали гудки.
— Засек?
— Засек. Вот его номер.
Начальник службы безопасности быстро перезвонил куда-то.
— Будь добр, посмотри за кем числится номер 22-27-11.
Да, если возможно, прямо сейчас.
За кем?!
Начальник службы безопасности бросил трубку.
— Ну, что?
— Это номер приемного отделения роддома. Мило — почивший два года назад покойник звонит из роддома.
— Но как же так?..
— Скорее всего он подключился к распределительному шкафу на улице.
— Да кто они, в конце концов, такие?!
— Не знаю. Но буду искать.
— Как?
— Попробую навести справки через своих бывших коллег и через криминал. А пока, с вашего позволения, усилю охрану.
По дому и окрестностям разбежались многочисленные телохранители. На чердаке, к слуховым окнам встали три наблюдателя и снайпер. Окна и двери закрыли специальными, спешно смонтированными бронированными ставнями.
— Не слишком все это? — ворчал директор.
— А чашка? — напоминал начальник службы безопасности. — Береженого бог бережет. И мои люди.
— И долго мне так сидеть здесь, как в дзоте?
— До следующего шага той стороны...
Следующий шаг ждать себя не заставил. Но следующий шаг был совсем не тем, что ожидали. И более убыточным, чем стрельба по чашкам.
ЧП случилось в пяти километрах от завода, на перегоне Раздельное — Липки. Маневровый тепловоз тащил пять вагонов с готовой продукцией, когда из лесопосадок, с двух сторон, головной и хвостовой вагоны обстреляли из гранатометов.
Четыре заряда ударили почти одновременно, ударили с правой и с левой стороны. Вагоны вспыхнули, как спички. Машинист тепловоза успел затормозить состав, спрыгнуть и отбежать подальше.
От двух крайних вагонов занялись средние. Потушить пожар было невозможно, и груз, вагоны и маневровый тепловоз выгорели дотла.
— У нас неприятности. Неизвестные подожгли состав с готовой продукцией, — сообщили ИО директора. Неизвестные? Очень даже известные!
— Какой убыток?
— Двадцать семь миллионов.
Двадцать семь миллионов было не так уж и много, но было чувствительно.
ИО директора повернулся к начальнику службы безопасности.
— Ты это имел в виду?
— Не совсем это, но что-то в этом роде. И почти сразу же зазвонил телефон.
— Здравствуй, это я. Твой сосед по парте.
— Ты!..
— Ты!
— Это ты вагоны?!
— Какие вагоны? Ах, вагоны... Да, я слышал. Но очень надеюсь, что пожар не отразится на выпуске изделия 12/БС.
— Ах ты!..
Начальник службы безопасности предупреждающе замотал головой, поднес к губам указательный палец. Не надо, не надо заводиться!
— Ты принял решение?
— Такие дела так быстро не делаются.
— Сколько времени тебе нужно?
— Неделю, может быть, две.
— Хорошо. Но юридическую сторону необходимо оформить быстрее. Оформить завтра.
— А если я откажусь?
— То я позвоню послезавтра...
ИО директора бросил трубку.
— Надо договариваться. Надо звонить на почтовый ящик, — сказал начальник службы безопасности.
— Да пошли они!..
— Не стоит так резко. Судя по почерку и по используемому оружию, это серьезные люди. А с серьезными людьми лучше не ссориться.
— Другие варианты решения есть?
— Есть. Но все другие решения — это война.
— Значит, будем воевать! Или я тебе зря деньги плачу?
— Для того чтобы воевать, надо знать, с кем воевать. Мы не знаем, кто они, сколько их и что они собираются делать. Мы слепы и, значит, слабы.
Пока слепы и пока слабы.
— Что ты предлагаешь?
— Соглашаться. Лучше соглашаться. Или, если это Невозможно, сделать вид, что мы соглашаемся. Нам нужно выиграть время, чтобы сконцентрировать силы и возможности и чтобы выманить их из нор. Главное — выманить их из нор. Видимый противник перестает быть опасным. Звоните. И торгуйтесь.
ИО директора набрал номер приемной почтового ящика.
— Здравствуй, это я.
— Здравствуй, — даже как-то слегка удивленно ответил директор П/Я.
— Ты чего это на меня своих нукеров насылаешь?
— Я? Каких нукеров?
— Которые вагоны жгут. Что это за партизанщина такая! Как будто по-мирному договориться нельзя.
— Я никого не посылал! Я ничего не понимаю!
Голос директора П/Я звучал убедительно.
— Так, может, тебе моя продукция не нужна?
— Продукция нужна, но я никого не посылал.
— Не посылал, говоришь? Тогда посылай. Прямо завтра с утречка посылай. Может, мы что-нибудь вместе придумаем насчет этих 12/БС.
Ошарашенный директор П/Я положил трубку и долго и удивленно смотрел на телефонный аппарат.
Чего это с ними? То ни в какую, а то вдруг ни с того ни с сего...
ИО директора был ошарашен не меньше.
— Чего это он ваньку валяет?
— А он не валяет. Похоже, он говорит правду, — заметил начальник службы безопасности.
— Какую правду?
— Что он никого не посылал. Я, конечно, дам психологам прослушать пленку, но мне кажется...
— А кто тогда на нас наехал? Кто вагоны сжег?
— Не знаю. Но знаю, что единственная возможность узнать, кто они — выйти с ними на контакт. Для чего дождаться, когда они в следующий раз позвонят, и предложить им встречу.
— Им?! А если они?..
— Может быть, они. А может быть, и мы. Я надеюсь, что мы. Другого выхода все равно нет. Другой выход — принимать их условия.
— Нет, такой выход не подходит!
— Тогда я собираю своих людей. И привлекаю новых...
Когда «школьный друг» позвонил вновь, ИО директора был готов к разговору.
— В принципе я согласен. Но мы должны встретиться. И лучше не с тобой, лучше с теми, кто тебя ко мне послал.
— Зачем?
— Чтобы обсудить детали.
— Хорошо, встретимся, — на удивление легко согласился почивший два года назад школьный друг. — Где и когда?
ИО директора вопросительно взглянул на начальника службы безопасности.
— Завтра, пусть перезвонит завтра, — шепотом сказал тот.
— Перезвони завтра в это же время...
Место для встречи начальник службы безопасности выбирал лично сам. Выбрал, не мудрствуя лукаво, на ближайшем за городом пустыре. Очень удачном пустыре, потому что удаленном от лесного массива и ближайших зданий почти на два километра. Но он не ограничился этим, он мобилизовал заводскую охрану и отправил ее на расчистку территории. Вохровцы бродили по пустырю и срубали и выкорчевывали кусты, засыпали ямки, срывали кочки, убирали все мало-мальские, за которыми мог спрятаться снайпер, препятствия — камни, ветки, случайный мусор.
Начальник службы безопасности знал, что делал, — он превращал пустырь в гладкий, как бильярдный стол, плац, где невозможно было спрятаться. И даже пригнал три «КамАЗа» с обломками кирпича, чтобы засыпать несколько потенциально опасных ям.
Он знал, что делал, и знал больше того, что делал. Знал, что все эти приготовления не останутся незамеченными, что привлекут внимание противной стороны. И потому никакой встречи на этом пустыре проводить не собирался. А собирался совсем в другом месте. Где не ходили вохровцы и не ссыпали кирпич «КамАЗы», где нанятые им отставники силовых спецподразделений «Альфа» и «Вымпел» выходили на исходные позиции.
— Пять человек, за такие деньги?! — поражался ИО директора, глядя на представленный ему счет. — Да за такие бабки можно роту ОМОНа нанять!
— Нам не нужен ОМОН, нам нужен тот, кто нужен. ОМОН мы пригласим, когда потребуется демонстрировать силу или разгонять недовольных зарплатой рабочих.
— Но это же почти недельная прибыль предприятия!
— Они стоят этих денег. Они стоят больших денег.
— Да что могут сделать пять человек?
— Могут. Эти — могут...
Эти действительно могли сделать многое. Могли сделать больше, чем рота ОМОНа, больше, чем две роты ОМОНа, потому что уже делали. И здесь и не здесь...
Ведь охрана — это не когда батальон вооруженных до зубов военнослужащих плечом к плечу стоит вокруг вверенного им объекта, выставив во все стороны стволы автоматов. Это не охрана — пародия. Настоящую охрану не должно быть видно и не должно быть слышно. Настоящая охрана действует исподтишка и неожиданно, нанося удар в спину нападающей стороны. Для чего много народу не требуется. Для чего пол-отделения умело расставленных бойцов в самый раз.
Пять облаченных в темно-серые гражданские плащи фигур сидели в зашторенном микроавтобусе. Трое дремали, откинувшись на сиденьях, двое внимательно отсматривали подходы и следили за временем.
Три часа ночи.
— Пора.
Пять фигур бесшумно покинули автобус и мгновенно пропали в ночной темноте.
— Как работаем?
— Только не как в восемьдесят втором в Кандагаре. Тихо хохотнули о чем-то своем. Надвинули на глаза приборы ночного видения, подхватили одинаковые объемные спортивные сумки, разошлись в стороны, уверенно ориентируясь в пространстве, хотя ни разу здесь до того не были. Был только командир, который заранее снял подробный план местности и провел панорамную видеосъемку, которую все изучили вдоль и поперек.
— Узнаешь трубу?
— Узнаю.
— Забирайся на нее и закрепляйся внутри на веревках. Когда поступит команда, поднимайся на срез и бери левый сектор обстрела. Понял?
— Понял, не впервой.
Боец, облаченный в черный комбинезон, подогнал, подтянул обвязку, ухватился за скобы и быстро, почти бегом, поднялся по трубе до самого верха, где подвязался к случайной арматуре и, перевалившись через край и стравив несколько метров веревки, закрепился, завис на двухсотметровой высоте, уперевшись ногами в черную, саженную стену.
— Второй на месте.
— Понял тебя, Второй.
— Говорит Третий. У меня все в порядке.
— Понял тебя, Третий...
Пять бывших бойцов спецподразделений рассредоточились по местности, заняв наиболее выгодные, с широким обзором и затрудненными подходами позиции.
— Мы готовы, — доложил командир спецов начальнику службы безопасности по мобильному телефону.
— Я понял. Ждите сигнала.
Им предстояло ждать ночь, день, еще ночь и, возможно, еще день и еще ночь. Но они умели ждать. Они умели ждать дольше и в менее комфортных условиях — в снегу, в болоте, в джунглях... Потому что только так можно оказаться в тылу предполагаемого противника, только придя на условленное место раньше него.
Начальник службы безопасности доложил готовность ИО директора.
— Я подготовился к встрече.
— Ты уверен?
— Уверен. Там люди, которым можно доверять. Назначайте встречу на завтра...
Следующей ночью один из зарывшихся в землю наблюдателей уловил в своем секторе движение. В окуляре прибора ночного видения шевельнулись какие-то неясные тени. Замерли на несколько минут, осматриваясь.
Двинулись дальше. Осторожно, короткими перебежками, а кое-где по-пластунски, на животах.
— Вижу цель, — тихо сказал наблюдатель в закрепленный против губ микрофон.
— Я тоже вижу. Три человека с грузом.
Тени остановились, встав на колени, расстелили на земле какой-то материал. Потом одновременно, в три лопаты, стали рыть землю.
— Что-то копают.
— Да, вижу, вижу...
Одна из теней все глубже и глубже «проваливалась» в землю, две другие оттаскивали далеко в сторону и рассыпали грунт, возвращались и снова наполняли импровизированные носилки.
— Окоп они, что ли, роют?
— Похоже на то.
Тень в яме скрылась почти совершенно. Две другие наклонились, сунули вниз какой-то длинный сверток, закрыли яму сверху каркасом, затянули плащпалаткой, засыпали землей. Поверх земли настелили какие-то большие прямоугольники, скорее всего дерн.
— Возле места встречи, лево сорок пять — тридцать метров от второго ориентира оборудована огневая засада, — доложил командир начальнику службы безопасности. — Один человек с автоматическим стрелковым вооружением.
— Какое вооружение?
— Судя по габаритам, снайперская винтовка или, может быть, даже ручной пулемет.
Значит, все-таки засада. Вот почему они так легко согласились на встречу!
Сработали спецы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49