— Все?
— Все.
— Тогда — от винта!..
Таймер замкнул контакты взрывателя, когда установившие заряды бойцы парились в бане за три с лишним тысячи километров от места происшествия.
Мины рванули разом, в семи местах перебив три «нитки» газопровода. Идущий по трубам под давлением в шестьдесят атмосфер газ с ревом вырвался наружу. Огненные фонтаны ударили в небо. Давление в трубопроводе сразу упало вдвое и продолжало падать. На ближайшей к месту аварии компрессорной станции закрыли заслонки.
Поток газа, устремлявшийся в среднюю полосу России, иссяк...
Хозяину газопровода доложили об аварии через пятнадцать минут после ее начала.
— Насколько атмосфер упало давление? — спросил он.
— Оно не упало, его просто нет.
— Как нет?.. Совсем нет?
— Совсем. Мы закрыли заслонки.
Владелец газопровода прикинул, чего ему будет стоить минута простоя «трубы». Выходило немало. А если еще учесть штрафы и неустойки...
— Высылайте мне вертолет...
То, что он увидел на месте аварии, превзошло самые худшие опасения. Газопровод был пробит не в одном и не в двух местах, газопровод был перерублен в семи местах на протяжении ста двадцати километров! Стосорокасантиметровые трубы были разорваны в клочья. Черные деформированные рваные раструбы торчали в глубоких, быстро заполняющихся влагой ямах. Вокруг валялись куски металла и лохмотья сгоревшей изоляции.
Ликвидировать такую аварию быстро было невозможно!
К цифре, которой исчислялись убытки, можно было смело прибавлять один или два нуля.
— Что там, дальше, на втором участке? — спросил он, боясь услышать ответ.
— Дальше еще хуже.
Владелец газопровода отошел в сторону и сел на землю. В мокрый, холодный, смятый грязными протекторами колес мох. В черном, приобретенном за десять штук баксов костюме. Сел и обхватил голову руками,
Он сидел и смотрел, как копошатся над воронкой рабочие, как сгружают с машин инструмент... Он чувствовал себя бесконечно несчастным и бесконечно уставшим — пять лет пахал, как спринтер на стометровой дистанции, жилы рвал, чтобы заполучить эту «трубу», и вот... И дело даже не в аварии и не в убытках, все это можно пережить, дело в другом...
Вдруг где-то там, возле машин, раздался дребезжащий звонок магистрального, подключенного к кабелю, проложенному вдоль газопровода, телефона.
Разматывая на ходу провод, подбежал кто-то из мастеров.
— Вас, — удивленно сказал он.
— Меня?!
— Да. Попросили передать вам трубку.
Он прижал наушник к уху.
— Я слушаю.
— Нам очень жаль, что так получилось, — сказал незнакомый мужской голос.
— Кто это говорит?
— Это очень серьезная авария, — продолжал мужчина, не обращая внимания на заданный вопрос — — Семь прорывов на участке в сто двадцать километров...
Откуда они знают, что семь, если он только что сам?..
— Откуда вы можете знать, что?.. И вдруг сразу все понял.
— Так это вы?!!
— Я думаю, что ликвидация последствий аварии потребует значительных средств. Очень значительных. И, главное, нет никакой гарантии, что что-нибудь подобное не случится снова... Мне кажется, что вы взялись не за самый выгодный бизнес. Что гораздо надежней куриные окорочка...
Если вы вдруг надумаете продавать акции — мы их купим. Мы дадим меньше других, но продать их лучше нам...
— Вы!. Я вас!!.
Телефон замолк. Владелец газопровода, которого все, и даже рабочие, между собой называли Паша, в отчаянии вырвал из аппарата трубку и забросил ее далеко в тундру.
— Сволочи! — громко, ни к кому не обращаясь, крикнул он. И крикнул еще раз, крикнул что было сил: — Сволочи! Ублюдки! Ненавижу-у-у!!
Эхо ему не ответило. Эха в тундре не бывает...
Глава 36
— Мы сделали работу, — доложил Девяносто первый.
— Я знаю, — коротко ответил Девятый. Доклад опоздал — радио и телевидение сообщило об удачном завершении операции раньше. В дневных новостях.
— Без происшествий?
— Без. Все прошло очень гладко.
Девятый дал отбой и тут же набрал номер диспетчера.
— Передайте абоненту 1278: «Сегодня в восемнадцать часов, там, где всегда».
Фраза «там, где всегда», в отличие от «на обычном месте», обозначала один из перронов пригородной электрички.
— Больше ничего?
— Нет. Спасибо.
Хорошие новости желательно преподносить начальству лично, тогда, глядишь, от чужой радости и тебе чего-нибудь перепадет.
В семнадцать пятьдесят пять Девятый, сделав несколько кругов, чтобы провериться, был на месте. В восемнадцать ноль-ноль к нему подсел Восьмой.
— Что у тебя?
— Операция прошла успешно.
— Слышал.
Восьмой тоже смотрел телевизор и слушал радио.
— Как он это перенес?
— Как обычно. Вначале запил, потом собрал консилиум врачей и теперь лечится.
— Вы с ним разговаривали?
— Еще нет. Думаю, надо выждать день-другой, чтобы он дошел до нужной кондиции.
— А если он упрется?
— Рванем еще раз.
— Сколько зарядов осталось?
— Шесть. Через восемь, одиннадцать и шестнадцать километров от прежних закладок. Мы сможем подорвать их в любое время, разом или по одному сигналом со спутника.
После этого, я думаю, он капитулирует. Или разорится окончательно. С ремонтом он, конечно, справится, но иметь с ним дело никто не захочет. Срывов поставок не любят. А взрывов тем более.
Вряд ли он захочет терять все, и примет наши условия. Иметь сорок девять процентов лучше, чем не иметь ничего. Кроме того, мы гарантируем ему нашу «крышу».
— А если он начнет искать защиты у приятелей?
— Возможно. Но вряд ли ему кто-нибудь поможет. Приятели напуганы не меньше его. На чем и строился расчет.
Вначале был убит один из них, убит не нами, но они считают, что нами. Мы убедили их в этом.
Девятый загнул палец.
— Это — раз.
Потом был наезд на главу консорциума «Сибнефтепродукт». Причем не здесь, а во Франции, благодаря чему мы имели возможность продемонстрировать силу. Все смогли наглядно убедиться в наших возможностях и осознать, что за границей от нас не спрятаться. Конечно, они не узнали все, например, не узнали об убийстве жены главы консорциума «Сибнефтепродукт»; но узнали главное — методы нашей работы.
— Восприняли?
— Еще бы! Материал был подан очень убедительно, на двух уровнях — логическом и эмоциональном. Мы привлекли к работе психологов, которые отредактировали текст с целью усиления воздействия на подсознание. Их убедили и напугали. Они не видят смысла ввязываться в драку и боятся этого.
Это два.
Загнул второй палец.
— Три. Во время разговора был обозначен объект следующего «наезда». И менее чем через сутки, то есть по горячим следам, пока они еще находились под впечатлением встречи, «наезд» состоялся.
Этот прием тоже предложили психологи.
После этого мы разослали присутствовавшим на встрече ее стенограмму. Где отчеркнули все негативные высказывания в наш адрес. Это должно их впечатлить. Особенно тех, кому эти высказывания принадлежали.
При недостаточности реакций мы кого-нибудь из них накажем.
Это — четыре.
И, наконец, самое главное — мы убедились, что серьезной опасности фигуранты не представляют. Их возможности довольно ограничены. Они сами их озвучили. Есть несколько работающих на них людей в Генеральной прокуратуре и МВД и пара группировок чеченских и таджикских боевиков, привлекаемых по мере надобности. Но это все не очень серьезно.
Из всего того, что было предложено, есть только два потенциально опасных, о которых мы не подумали хода. Но теперь мы о них знаем, и, значит, все будет в порядке.
— Сработал Ястреб?
— Очень хорошо сработал. По сценарию, слово в слово. Так расчувствовался, что даже слезу пустил.
— Не хочет на нары?
— Не хочет. Тем более что мы ему объяснили про то, как там любят новых русских. И куда.
— Вы прикормите его. Покорность должна вознаграждаться.
— Обязательно. Думаем слить ему кредит Сибирского банка. Вернее, не ему, а уже нам. Мы ведь теперь компаньоны.
— Пятьдесят один процент?
— Пятьдесят один с копейками. Пока.
— Молодцы. И вы, и Ястреб...
Под оперативным псевдонимом Ястреб проходил глава консорциума «Сибнефтепродукт». Тот, которого заставили убить свою жену. И, шантажируя этим, приказали собрать у себя на даче будущих потенциальных «клиентов», чтобы понять их настроения, чтобы запугать их и узнать, на что они способны.
Комбинация удалась.
— Смотри аккуратней, не зарывайся. Нам теперь спотыкаться нельзя.
— Так точно, я же понимаю...
— Но и не тяни. Нам этот трубопровод во как нужен, — резанул себя поперек шеи-Восьмой. Но тут же спохватился, вспомнив, где находится.
— Ну все, бывай...
Подошла электричка.
Девятый зашел в вагон. Восьмой, слившись с толпой, спустился с платформы. Один поехал «домой», другой на доклад начальству. — Хорошие известия лучше докладывать лично самому...
Глава 37
В начале девяностых армия переживала не лучшие свои времена. Даже в сравнении с сорок первым годом. Там хоть война была, а здесь непонятно что. Здесь — мир, наносящий урон больше, чем третья мировая.
Бывшие республики нерушимого союза уходили в автономное плавание, пытаясь в виде «палубного груза» прихватить с собой что-нибудь из оборонной мощи империи. Армию раздирали по живому, раздирали на дивизии, полки, батальоны...
Армия проигрывала бескровно, но проигрывала вчистую.
Управление было практически утрачено. В том числе утрачено хозяйственниками. Как ни странно, но в этой необъявленной войне все было наоборот, все шиворот-навыворот — передовые части были оттеснены на периферию борьбы за территории, а тыл стал фронтом. Именно тыловики первыми почувствовали начало конца.
Матснабжение и матучет полетели ко всем чертям — имущество армии тащили все кому не лень — тащили в Европе, Прибалтике, Средней Азии... Кто-то, в лице глав вновь образованных государств, воровал целыми арсеналами, гарнизонами, эскадрильями и эскадрами. Просто брал и забирал вот этот сильно нужный ему крейсер с оказавшимися поблизости ракетными катерами. Кто помельче, растаскивал воинское имущество единицами автотранспорта, запчастями, цинками с патронами.
Все то, что создавалось десятилетиями, было разворовано в считанные месяцы.
Генерал Крашенинников пытался разобраться в создавшемся хаосе, пытался управлять, что-то с кого-то требовать. Он звонил в части, приказывал предоставить ему отчеты по проведенным ревизиям, ругался матом и грозил трибуналом.
Ему отвечали:
— Есть!.. Так точно!.. Будет сделано!..
И про себя посылали подальше.
Генерал писал грозные бумажки в округа и просил принять меры и наказать виновных. Ему отвечали вежливыми официальными отписками, суть которых сводилась к тому же — а не пошел бы ты, генерал, к одной бабушке...
И генерал шел, шел на прием к первым замам министра. Но те только разводили руками. Говорили — мы знаем о происходящих в армии безобразиях, мы приложим максимум усилий... И прикладывали усилия к приватизации подмосковных казенных дач.
Развал начался даже в ведомстве генерала. Его подчиненные стали задерживаться в командировках, а когда возвращались, краснели и прятали глаза.
— Вы разобрались?
— Так точно, разобрался. Там все в полном порядке...
У подполковников, майоров и даже старлеев стали появляться престижные иномарки.
— Откуда?! — грозно спрашивал генерал.
— Теща в лотерею выиграла...
Хозяйственник Крашенинников справиться с разрастающимся бардаком не мог. Мог — спецназовец Крашенинников. Тот, который громил душманские караваны и «захватывал» пусковые. Тот мог все. Но его связывал по рукам и ногам «устав подковерной службы».
Но однажды наступил перелом.
Независимая Украина решила прибрать к рукам одну из гвардейских дважды орденоносных танковых частей. О чем командир отбил генералу срочный факс.
Сколько можно! — возмутился генерал и сел писать рапорт на имя вышестоящего начальника.
«Довожу до вашего сведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49